Сломленная душа.

Хватит. Теперь она сыта по горло всем этим положением. Теперь уже все равно. Нарушив по пути в храм не одно правило дорожного движения и превысив вдвое скорость, Асока все-таки добралась до "дома", совсем не волнуясь о талонах со штрафами. В голову лезла лишь одна навязчивая мысль - покончить со всем этим. Как Энакин мог такое сказать ей? Да, она понимала, что далеко не идеальный падаван, но он говорил так, будто все происходящее на свете - ее вина. Зачем он вообще постоянно держал ее вблизи себя, если с самого начала не хотел падавана? Почему просто не отказался, раз уж она настолько ужасна в качестве ученика? - все стало чересчур сложным. Несколько слезинок скатились по лицу. "Плачут только слабые" - сказав себе это, она вытерла соленые капельки. Плачут только слабаки и дети, но она уже далеко не ребенок, теперь она взрослая и поступать должна, как взрослый человек. Скайуокер считал ее за сопливого юнлинга? Нет, куда хуже... Она никогда не соответствовала его ожиданиям, он только что сам это ей сказал. Хотя если бы она приложила хоть немного усилий, то ее выбрал бы какой-нибудь мастер-джедай, и совету не пришлось бы подсовывать ЕЕ рыцарю-новичку. Она хотела хоть раз в жизни стать нужной для чего-то. С явно видными слезами, девушка вошла в их с учителем квартиру и бросила ключи от авто на деревянный стол, удар которых прошелся эхом по всему помещению. Асока поспешила к себе в комнату, попутно снимая запятнанные кровью перчатки. В этот момент она окончательно решилась. Невозможно было ясно понимать все происходящее и держать себя в руках. И уже скоро нож был вновь прижат к когда-то темно-карамельной коже, оставляя за собой кровавый след. Не хотелось ни думать, ни ощущать что-либо. В голове продолжал крутиться последний разговор, если это можно было так назвать. Она была рассержена на Энакина, да и на саму себя тоже. Сегодня учитель продемонстрировал ей во всей красе, что он действительно думал о своей ученице, оправдав те страхи, что таились в ее сердце с четырнадцати лет. Почему она была таким плохим учеником? И снова эти ситховы голоса давали о себе знать, твердя ей, что она ничего не стоила в этом мире. В этот раз их так просто не остановишь, они слишком сильны и даже боль не помогала избавиться от них. Она была ошеломлена собственными мыслями, но уже поздно - она решилась. Жалкая. Бесполезная. Ненужная. С каждым словом, что отзывалось эхом в голове, она чувствовала, как будто ее разрывает изнутри. Она не хотела, чтобы кто-то жил с ней, чтобы кто-то страдал по ее вине. Она просто хотела конца все этого. А зачем вообще жить? Никто не хочет видеть ее. Единственные близкие люди доказали, что она им не нужна. А для чего тогда вообще существовать? Она была уверена, что теперь-то Энакин непременно откажется от ее обучения, и никто не выберет ее в качестве своего ученика, как и когда она была маленьким юнлингом. Она не имеет никакого значения в этой жизни, так почему не покончить со всем этим? - Всем плевать...- тихий шепот самой себе, когда очередной участок кожи на предплечье превращается в кровавое месиво. Никакая физическая боль не сравнится с тем, что выжигает изнутри. Девушка осмотрела свое запястье, где еще ни разу не делала надрезы, чтобы не потерять много крови и просто не умереть, но сейчас уже все равно. Она поднесла острое лезвие к руке и плотно прижала. Это конец, теперь она умрет. Эта мысль даже в какой-то мере утешала, ведь она наконец избавится сама от всех проблем и избавит от них окружающих. Так будет лучше для всех. Хотя теперь она чувствовала себя слабой эгоисткой, которая решила покончить с собой из-за собственных ошибок, вместо того, чтобы все исправить. "Даже люди, потерявшие свои семьи из-за войны, бездомные и просто рабы продолжали жить и бороться, а ты - нет. "Ты лишь портишь все, к чему прикасаешься, бедствие, тяжкое бремя для остальной части храма. Люди не заслужили общения с такой, как ты. То, что ты только что сделала пойдет лишь на благо, теперь никто не будет бояться твоего очередного промаха." Может она и не была эгоисткой, ведь сейчас думала не о себе, а об окружающих. Только она собралась перерезать вторую вену, как услышала знакомый голос. - Асока?! Что ты делаешь ?! - он подлетел к ученице, вырвал ножик из ее рук и откинул в дальнюю часть комнаты, падая, лезвие грохотало и разбрызгивало капли алой крови по полу. - Нет!...- девушка крикнула и подалась вперед. - Асока...- Энакин, не веря происходящему, опустился на колени рядом с падаваном. Это была его ученица, и она пыталась покончить с собой, как он смог допустить такое? Скайуокер крепко обнял сломленную Асоку, прижав к груди и совсем не волнуясь, что кровь и слезы, так долго сдерживаемые, насквозь пропитывали его одежды. Это все его ошибка. Он только сейчас осознал, что девочка совершила всего одну погрешность, от которой все повернулись к ней спиной, когда она нуждалась в поддержке окружающих, в его поддержке. Вместо этого, он лишь заставил ее чувствовать, будто она ему не нужна. Не только он, но и все окружающие, кого она считала семьей. Ей причинили слишком много боли, с которой она не в состоянии справиться. - Асока, мне так жаль...- он тихонько шептал ей, от чего она начала рыдать только сильней. Асока была всего лишь ребенком и не заслужила всего, что свалилось на нее и тем более кончать с жизнью. Никто такого не заслуживает. - Я п-прос-сто н-не х-хо-чу больше б-быть зд-десь. - ее всю ужасно трясло, Энакин еще крепче сжал ученицу в объятиях. Скайуокер понятия не имел, что говорить и делать. Он сам порой не мог справиться со своими эмоциями, так как он поможет Асоке в этом? Она только что едва не умерла на его глазах. Он был ужасным учителем. Все еще прижимая падавана к себе, он сумел рассмотреть ее окровавленное плечо. Она самовредительствовала себе, а он даже и не знал. Как он умудрился не почувствовать сквозь Силу все ее переживания и боль? Он немного отстранился и взял ее за руку. - Асока, я не...Почему ты это делала?..зачем? - Энакин едва выдавливал слова из себя. Он никогда не испытывал подобного чувства страха за свою жизнь. Понимая, что уже нечего скрывать и смысла лгать нету, девушка успокоилась и уткнулась мужчине в грудь, прошептав: - Я не хочу находиться здесь...- шепот был настолько тихий, что учитель еле-еле смог расслышать ее слова. - Мне незачем жить - я не нужна вам, вообще никому...Я одна и всем все равно. Я не имею права жить. Все те люди умерли из-за меня! Это я должна была быть на их месте!... - Нет, Шпилька, это не правда, ты мне нужна и я бы никогда не отказался от тебя. Знаю, что был ужасным учителем и не поддержал, когда ты в этом так нуждалась. Ты не должна чувствовать, будто никому нет до тебя дела, это не так...Я, Оби-Ван, магистр Пло мы...- его речь была прервана. - Вы оттолкнули меня, игнорировали и избегали...Вам все равно, как и всем остальным. - проронив еще несколько слезинок, девочка встала и села на кровать, положив голову на руки. - И ты не представляешь, насколько я сожалею о содеянном. Мне очень жаль, что нельзя повернуть время вспять и изменить все, что я натворил. Я понимаю, что был очень глуп, чтобы так поступить, мне очень жаль, прости меня... - Не извиняйтесь, я, возможно, поступила бы так же. Я сожалею, что меня определили к вам в обучение, вы не хотели падавана и теперь я вижу почему. Как вы и сказали, даже глупый юнлинг выполнит приказ лучше меня. Вы не отказались лишь потому, что испытывали жалость по отношению ко мне...- именно этого она и боялась, когда только-только стала ученицей. Асока, - он сел рядом. - я не хотел говорить это. Ты лучше любого юнлинга. Я просто был зол, к тому же ты знаешь, как мне тяжело дается эта война. - он легонько толкнул ее в плечо с улыбкой, которая исчезла сразу, как он заметил, что ее выражение лица совсем не изменилось. - Честное слово, я не хотел, это была ложь. Я совершил ошибку, поступив так. И если бы я чувствовал жалость к тебе, то даже бы не брал в падаваны. - мужчина усмехнулся, хотя и понимал, что сейчас это неуместно. Он просто пытался хоть немного приободрить - Зачем вы оставили меня? Вы терпеть меня не могли поначалу...- Асока фыркнула, вытирая глаза от слез. - Потому что я знал, что ты станешь великим джедаем, не смотря на твои выходки в тот день. Когда я узнал тебя ближе, то только лишний раз убедился в своем предположении. Ты всегда была очень талантлива, а сейчас с тобой не сравнится ни один твой ровесник. Ты стала очень похожа на меня, не знаю даже хорошо ли это...- он вновь оглядел падавана в надежде, что она хоть немного изменилась в лице, но напрасно. - Я все равно не понимаю, зачем вы были рядом, при том, что я все время только и делаю, что ослушиваюсь вас и доставляю неприятности. Дураку понятно, что от меня никакого толку нет. Ни один джедай не хотел меня брать в ученики, поэтому и пихнули вам. - И очень зря. Ты отличный падаван. - Энакин приобнял Асоку и, когда она собиралась возразить, приложил палец к губам, заставив замолчать. - Все совершают ошибки и учатся на них. - И все же, нужно было подчиниться. Вы главней меня и я должна повиноваться. - девушка отвела взгляд с вновь застывшими слезами на глазах. - Я тоже не подчинялся приказам, когда был падаваном. Никто не идеален и не думай, не пытайся стать идолом для окружающих, которые, прямо скажем, тоже так себе. - Энакина всегда пытались сделать идеальным, что его всегда раздражало, поэтому он прекрасно понимал чувства Асоки. Порой он даже находил ее в тренировочном зале поздно ночью, когда все уже спали или обедали. По молодости он делал тоже самое, дабы доказать, что он чего-то да стоит. - Но я должна быть идеальной! Я - командующий, должна подавать пример бойцам, чтобы те подчинялись мне и доверяли. Все мои ошибки затрагивают не только меня, но и всех окружающих. Энакин встал на колени рядом с девушкой и положил руки на плечи. - Никто не идеален, как я сказал. Ты допустила ошибку и будешь допускать их до конца своей жизни. Я делаю ошибки, Оби-Ван, Мейс Винду и даже магистр Йода. - Возможно, но... - Асока, хватит обвинять себя во всем. У всех есть что-то, чем он не гордится. И твою погрешность я тебе простил. - он говорил правду, он действительно простил ее, как и всегда. Асока была из тех людей, на которых нельзя злиться вечно. - Честно? - Честнее некуда. - он кивнул с небольшой улыбкой, которая вскоре расплылась по всему лицу, когда увидел, что уголки губ девчушки также поднялись вверх. Тогда он перевел взгляд на ее руку и снова нежно сжал. - А теперь скажи мне, сколько это уже продолжается? - он старался говорить как можно мягче, они только что помирились и он не хотел снова заставлять ее чувствовать себя изгоем или ненужной этому миру. Это была очень трудная тема разговора не только для них, но и для любого, попавшего в подобную ситуацию. - Начиная с миссии. - Асока стыдливо уставилась в пол. - Ты действительно была подавлена. - он немного вздрогнул, когда понял, сколько примерно это продолжалось по времени. Мужчина вздохнул, эти шрамы теперь навсегда останутся с ней. - Да..- теперь-то Асока поняла, насколько была права Падме, сказав, что она не сможет вечно скрывать эти рубцы. - На другой руке тоже самое? - печально поинтересовался Энакин, заведомо зная ответ на свой вопрос. - Не так плохо, но да. - Она оперлась своей левой рукой на правую. - Кто-нибудь еще знает об этом? - он наделся - нет. Если бы совет узнал об этом, то ее бы обвинили в сумасшествии или признали джедаем, который не способен сдерживать свои чувства и эмоции. Но кто бы смог удержаться, будучи в таком положении? - Только Падме. - это отвратительно чувство, что она жалостлива, не покидало ее даже сейчас. "Вот почему Падме так волновалась об Асоке и просила поговорить с ней, как можно скорей." - Ты должна честно ответить мне на вопрос. Почему? Ты же понимала, что это шрамы останутся с тобой на всю жизнь. - он не отпускал ее руку. - Просто, - девушка боялась, что ей вновь не поверят, но все же продолжила говорить. - это помогает отвлечься. Физическая боль как бы замещает эмоциональную. Я знаю, это кажется глупым, но поверьте, я не лгу. - он взяла его руку и крепко, насколько позволяли силы, сжала в своей. - Все в порядке. Я тебе верю и ни чуть не злюсь, честно. Я просто испугался. - он потер большим пальцем ее сустав. Что?! Энакин Скайуокер, он же герой без страха и упрека, просто признал, что он испуган?! Но почему?! Асока растерялась, Энакин никогда не признавал своих страхов. - Вы испуганы? - Подожди минуту. - он отпустил ее руку и вышел, а когда вернулся, то держал в руках несколько полотенец и аптечку. Он обернул ткань вокруг ее рук и тихо сказал, чтобы Асока немного подержала все так. Девушку передернуло, он ничего не упустил. - Будет немного больно, Шпилька, но кровотечение нужно остановить. - он еще не до конца изучил состояние ее рук, которое Асока все это время пыталась скрыть. - Не учите меня, мастер, у меня уже довольно много практики в этих делах. - она попыталась немного пошутить, но шутка не удалась. - Так..чего именно вы испугались?...- он тут же заглянул ей прямо в глаза. - Я не хочу потерять тебя, Асока! Ты хоть представляешь о чем я подумал, когда зашел в комнату и увидел тебя с ножом в руках, пытаясь убить себя?! Я не просто испугался, я чертовски испугался! А если бы я вошел слишком поздно? Ты бы просто истекла кровью и умерла, мне это не нужно, никому это не нужно. Ты наверняка думаешь, что всем бы было все равно, но поверь, это не так. - он поднялся и потянул падавана за собой, вновь обернув руки вокруг девочки и крепко обняв. Объятия от Энакина были практически чужды ей, он обнял ее лишь однажды. На Мортисе, когда она просто очнулась на земле и, не успев ничего толком понять, оказалась в руках у учителя. Он тогда был очень взволнован, и она тут же поняла, что дело - дрянь. Скайуокер никогда и никого не обнимал, по крайней мере у нее на глазах. Но нужно отдать должное, ей нравилось это, быть в чьих-то любящих руках, поэтому Асока аккуратно, чтобы не запачкать кровью, обняла мастера в ответ. Энакин уткнулся щекой в ее монтрал, тихо вздохнув. "Что если бы я действительно поздно пришел?" - он пытался об этом не думать, потому что не мог вообразить свою маленькую Шпильку мертвой. Она не заслужила этого, она была слишком...чиста и невинна. Даже на войне в самых тяжелых ситуациях она сохраняла свою светлую улыбку, не теряла надежду и верила в добрый конец. Но она изменилась, она больше не прежняя, теперь она увидела все ужасы войны, которые определенно затронули ее, но при этом она хотя бы пыталась сохранять свой счастливый настрой. После того, как она стала его падаваном, он заметил в ней множество изменений, но, хоть они и были близки как брат и сестра, он не мог понять понять причину этого : войны или возраст? Девочка стала улыбаться реже. Улыбка Асоки Тано - это словно свет средь кромешной тьмы, эту сторону падавана любили все. Сейчас Энакин жалел, что она переменилась. Так же он заметил, что ее глаза, искрящиеся, сияющие, полные надежды и веры, с каждым боем все больше тускнеют. Даже во внешности произошел скачок. Она уже не худая четырнадцатилетняя малышка, нет, она, конечно еще очень молода и стройна, но она подросла, что его радовало, ведь поначалу ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы разглядеть положение войск. Ему было жаль падавана, ведь она оказалась просто ребенком, выброшенным на поле боя в самое его пекло. Эта девочка была слишком чувствительна, чтобы наблюдать за всеми кошмарами этой жизни. Обнимая ее, он заметил, что она очень сильно похудела. Он мог руками нащупать каждую ее косточку, это очень плохой знак, ей действительно нужно начать питаться нормально. Он знал, что Асока любит помогать людям и солдатам на войне, но эта работа слишком тяжела - войны не место для шестнадцатилетних девочек. Энакин отстранился и положил руки девушке на плечи. - Шпилька, ты простишь мне мои глупости?... - вместо ответа - крепкое объятие уже со стороны тогруты. Энакин улыбнулся и в принял Асоку, ему нравилась эта ее сторона, возможно, она окажется доминантной. Этот момент ему напомнил ту, прежнюю Шпильку. - Учитель, я никогда не злилась на вас, просто..мне было больно и я бы растеряна. Я не знаю, имеет ли это значение, но я прощаю вас. - она мягко улыбнулась и заглянула в глаза. - Я могу попросить? - Что угодно. - Вы бы могли поговорить с клонами и сказать им, что я очень сожалею обо всем произошедшем. - тогрута перевела взгляд на пол, ей действительно хотелось, чтобы все вернулось на свои места. - Ты ведь будешь стараться стремиться к лучшему и забыть все, чем занималась? - Естественно, Скайрокер. Но вы ведь мне поможете? - с улыбкой, она посмотрела на него и уже знала ответ на поставленный вопрос. - Непременно.