***
Аанг мчался со всех ног, но от себя не убежать. Стыд горел в грудной клетке, как испепеляющее пустынное солнце. Он мог обмануть кого угодно, но не себя. Сегодня он снова переступил черту, за которой его ждал разврат. Он поддался своей похоти и страсти. Это был рубеж невозврата. Не так давно его любовные отношения с Катарой усложнились настолько, что он решил взять паузу, чтобы остыть. Мир после войны. Все народы пострадали и ждут его помощи, его правильных политических решений, его Аватарской мудрости и магии. А он всё больше и больше скатывается во грех, тратя драгоценное время отведенное на подготовку миссии… На любовные похождения! Аанг корил себя за то, что всё больше впадал в зависимость от своих греховных желаний. А главное — он снова и снова делал те же ошибки! Он помнил, как уже однажды целовался… Не с принцессой, а с его пылкой подругой, спасшей ему жизнь. С Зулой из другой, искажённой реальности…(*Искаженная реальность)
«Девушка лежала в постели смертельно бледная, в бинтах. Рана была фатальна. Ее удалось буквально вытащить с того света. Азула не умерла, но вот уже несколько недель не приходила в сознание и буквально таяла на глазах. Канна занималась ее лечением, используя все свои навыки целителя, делала примочки и меняла бинты, а Зуко и Аанг по очереди дежурили у постели, ожидая ее пробуждения. Минуты и часы, казалось, длились долго-долго, почти бессмысленно, превращаясь в такие же долго-тягучие бессонные ночи и дни. Сейчас была очередь Аанга. Он сменил Зуко, усталого и отчаявшегося. Они молча обменялись горестными взглядами и разошлись — все было понятно без слов. Аанг окинул взглядом Азулу — ее темные локоны разметались по подушке, и на фоне их шелка лицо Зулы выглядело еще более болезненным и бледным. Темные усталые тени залегли под ее глазами, а щеки и глазницы стали впалыми. Только маленькая венка, ритмично бившаяся под тонким пергаментом кожи на шее, говорила, что она жива и давала надежду. Нет, Аанг не мог смотреть на нее без содрогания сердца — он отвернулся, чувствуя, как дрожат губы. Его обуревали разноречивые чувства, а мысли роем кружились в голове. За эти дни он о многом передумал, многое осмыслил иначе. Пытаясь отбросить свои воспоминания о прошлой жизни из его реальности, он пытался проанализировать события, произошедшие в этом другом измерении. Аватар пришел к выводу, что многого не замечал или воспринимал иначе, был несправедлив, часто незаслуженно обижал эту Зулу, а она… Всегда была на его стороне, поддерживала, верила и без единого сомнения приняла смертельный удар на себя… Это Катара убила ее! Точнее, принцесса Катара… При воспоминании о Катаре в его голове снова закружился хоровод мыслей. Да, он все еще любил ту и ненавидел эту… И хотел к той вернуться… А эту… Вернуться к старым друзьям… Спасти новых… Нет! Все слишком сложно и неоднозначно. Он схватился за голову, сдавил виски руками, пытаясь остановить безумный калейдоскоп мыслей. Нет! Именно сейчас он хотел только одного — чтобы девушка, пожертвовавшая своей жизнью ради него, поскорее очнулась и выздоровела. Больше всего на свете… Больше всего… — Аанг… — услышал он слабый, едва различимый, словно шорох от легкого ветерка, оклик. Самый важный в это мгновение. Это Зула очнулась и звала его! О, духи, наконец-то она очнулась! Она будет жить! Аанг кинулся к ее постели со скоростью, свойственной магам воздуха. Хотел было уже закружить ее в объятиях, но вовремя одумался, ведь она ранена и пока еще очень слаба. Он боялся причинить ей боль, поэтому просто упал на колени и, взяв Азулу за хрупкую тонкую руку, заглянул в ее полуприкрытые густыми ресницами золотисто-янтарные глаза. — Я так рад, что ты в порядке! — Его голос дрожал, то кричал, то шептал. — Наконец-то ты пришла в себя. Я очень волновался… Силуэты и очертания окружающего мира пока еще расплывались перед ее глазами, и она с трудом различала реальность. Она звала Аанга, не осознавая, что он здесь, рядом. Просто это было последнее и единственное, о чем Азула думала тогда, встречая смерть. Когда же она услышала его голос и почувствовала прикосновение к руке, ее сознание прояснилось. Она увидела склонившееся над ней взволнованное лицо Аанга и его серые глаза — такие эмоциональные, как тогда, в тот день, когда он впервые обнял ее. — Ты жив! — с ноткой восторга и искренней радости пролепетала она, словно это было самым важным в ее жизни. Но боль снова сковала немощное тело до трагичного треска. Ей трудно было говорить, и она замолчала, но говорили ее глаза. И в них Аанг увидел столько нежности и теплоты, что ледяные шипы тревог и печалей, сковывавшие его душу, оттаяли. Да, он был жив, но не знал, как отблагодарить ее и правильно выразить свои чувства. Все было так запутано… Чувство вины и одновременно благодарности, симпатия и опасения недоверия, нежность и желание защищать, азарт превосходства и желание покорить, восхищение внешней красотой до пошлости, и при этом необъяснимо духовная близость, словно к кому-то родному, что он ощущал к ней. Нужных слов не находилось и мысли путались. А просто сказать «спасибо за все» было явно недостаточно. — Зула, — все-таки начал он. — Можно я так буду называть тебя отныне? Мне так легче обособить твой образ… — Ему хотелось сказать: «От злобной бестии, что пальнула мне в спину», но он тактично умолчал об этом: — «Зула» звучит более нежно и значит «Лампада», так называли прежде во времена моего детства необыкновенных женщин сияющей красоты и с прекрасной фигурой, любящих Родину и почитающих предков… Я часто бывал в стране Огня, потому что мой лучший друг Кузон был родом оттуда. В этой реальности он тоже погиб при первой осаде Храма Воздуха сто лет назад. Многое повторяется вновь, а некоторое прямо противоположно. Ты теперь знаешь… О причинах, по которым я не доверял тебе раньше… м-м-м… Он всегда путался в словах, теряя красноречие, когда волновался и начинал невольно мямлить. Аанг взглянул на нее и увидел боль, страх и смятение на ее лице. Да уж, об этом точно не стоило упоминать сейчас. Даже намеком. Он смутился и замолчал. Чтобы успокоить Азулу, он вновь взял ее за руку и начал нежно поглаживать. — Но теперь ты стала моим самым надежным, самым преданным другом… Он снова взглянул на Азулу из чахлой деревеньки Огня. Ее бледное лицо озарила слабая улыбка, правда, во взгляде ещё было смятение. Аанг продолжил: — Ты очень… Очень отважная девушка. Ты спасла меня. И не только меня, но и всех! Если бы я погиб именно в тот момент, новый Аватар не родился бы никогда… Говоря это, он перебирал пальчики ее руки. Он переживал, что его речь звучала пафосно и глупо, но другого не приходило в голову. И он боялся снова посмотреть ей в глаза. — Я благодарен тебе и обязан жизнью… — С этими словами он коснулся губами ее запястья. Рука дрогнула, словно ее обладательницу ударило током. — Знаешь, самое ужасное в судьбе Аватара, что вечность бытия распространяется лишь на память. Воспоминания об ошибках и о гибели друзей преследуют воплощенного и в следующих жизнях. Во снах и в больном бреду, сводя с ума. Поэтому… Только пообещай мне… — он прижался щекой к ее руке, — так больше не делать. Если я тебя потеряю, мне будет больнее, чем умереть самому! — выдал наконец Аанг. Он сжал ее руку, слезы стояли в его глазах, но он сдержался. Если бы он взглянул на Азулу, то увидел бы, как широко распахнулись ее глаза, захлопали крыльями бабочек ресницы и слезы покатились из ее янтарных глаз по нежному бархату разрумянившихся щек. Сколько любви и трогательного умиления было написано на ее лице! Но он не смотрел — он опустил глаза, смутившись сам от сказанных им слов. — Аанг… — выдохнула она, Аватар настороженно взглянув, привстал и склонился над ней. — …Ниже… — шепнула она, он склонился ниже. — Еще… — Дрожащими, тонкими руками она обвила его шею и легонько притянула к себе. Аватар повиновался и склонился, так что они почти коснулись кончиками носов. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали дыхание друг друга. — Аанг… Ты мне… — Голос ее задрожал и дыхание сбилось. — Аанг… — Каждое слово давалось ей с трудом, но она почему-то повторяла его имя, словно заклинание. От волнения она не могла вдохнуть достаточно воздуха, а грудь сжимали тугие бинты. — Я всегда те… Я… — Она из последних сил притянула Аанга еще ближе и, поймав его губы своими, вложила в поцелуй всю любовь, все эмоции, переполнявшие ее, недосказанные словами. Ее губы были такими горячими и обжигающими, страстными и настойчивыми, они разжигали неведомое внутреннее тепло, спускавшееся по внутренностям и концентрировавшееся ниже живота. Это был его первый поцелуй в жизни, если не считать легкое прикосновение губ к губам Катары в Пещере Влюбленных. В Зуле же иная страсть. Ее дыхание порождало пламя. Она, казалось, выжгла весь его кислород. Он забыл, как дышать. Пламя желания словно разливалось по их телам, рассыпалось на тысячи искр, волнуя кровь и душу. Но этот поцелуй отнял у нее слишком много сил, и тело стремительно слабело. Руки безвольно сорвались с его шеи, Зула снова впадала в беспамятство. Сердце Аанга бешено колотилось, кровь, бурля, струилась в венах. Он замер на месте и, стоя в той же неудобной позе, задохнулся от непривычно острых ощущений, тупо уставившись на мирно спящую Зулу. «Что это? Что это только что было?» — Ощущение ранее неизведанного привело в замешательство. Наконец, когда он начал осознавать произошедшее, кровь резко прилила к лицу. «Что я делал?.. Нет, что я наделал? Зачем? Как я мог… как мог так поступить… С Зулой! С Катарой! О, духи, нет… н-е-е-е-т… Какой же я идиот!» — Он сам себе не верил. Не хотел верить, чувствуя вину и стыд. — «Ну, нет! Как такое могло случиться?! Я не собирался… Это нелепо! Как? Зачем? Почему?» — Он судорожно вздохнул и задышал глубже, чтобы успокоиться. Где-то в сознании еще мелькали обрывки мыслей, порхающие, как мотыльки у пламени, вспыхивая, обжигая крылышки, мешали понять и принять реальность случившегося. Шум в ушах. Его раздирали два очень противоречивых чувства: острое душевное моральное страдание, а с другой стороны — физически — ощущение эйфории, ведь поцелуй был настоящим, пламенным. И, главное, взаимным. Если честно, ничего похожего на прежние поцелуи с Катарой у них еще не было, ведь она, как обычно, не отвечала на его жалкие попытки флирта, просто тушуясь и делая вид, что ничего между ними нет вообще… А это первый ответный поцелуй, когда не просто он лез в попытке навязать свои чувства, а наоборот. И самое противное, что ему это понравилось, и еще его удивила реакция своего организма. Он опять стремительно взрослеет? Оказался четырнадцатилетним в своей двенадцатилетней копии, а по сути ему шестнадцать. Снова обуздывать непослушное тело. Он знал, насколько может стать похотливым. Он боялся своей страсти, как огня. Непростительно для монаха быть настолько распутным, поддаваться похоти. Он ведь просто хотел… Отблагодарить ее… пожалеть, помочь Зуле… Он так боялся, что она больше никогда не проснется. И ему до боли жаль ее. Но то, что случилось… Это было неправильно. Выходит… Просто возжелал другую — в прямом смысле слова. Сам не ожидал открыть в себе червоточину разврата. Элемент неожиданности — просто некуда было деваться! Не хотел расстраивать, причинять боль. Он ведь догадывался… Нет! Идиот! Он врал сам себе, это ведь все пустые отговорки! «Придумай оправдание получше!» — грубо трезвонило в голове. Больно, очень больно будет Зуле, когда она поймет, что им не быть вместе, ведь его сердце навсегда принадлежит Катаре! Она всегда будет для него на первом месте. Катара… Катара!.. Катара! Острое чувство вины пронзило его насквозь. «Прости!.. Катара…» — Он предал их чувства, казавшиеся негасимыми и вечными. В голове сразу вспыхнуло видение — глаза любимой, полные слез и немого укора, и ее силуэт, отдаляющийся и растворяющийся во мраке. Как больно терять человека, которого любишь. Он терял ее не физически, а духовно, морально, эмоционально. «Предатель, изменщик!» — Слова, которые никогда теперь не покинут его голову. И пусть Катара, может быть, никогда и не узнает об этом, и это даже не совсем его тело, но этот позорный момент останется с ним в его памяти до самой смерти. Он ведь на собственном опыте знал, какую боль причиняет измена любимого, что это рана, которая никогда не заживет, будет потаенной ревностью и вечным недоверием разъедать душу, и рубцом горечи ляжет на сердце, напоминая своему владельцу о себе до конца жизни. Даже когда твердишь себе, что простил. Может, и простил, но не забудешь, не станешь прежним. Изменил — значит, не любил в этот момент? Так ведь? Но в его книгах никогда ничего не было об измене. Монахи писали, что любовь безгранична. Делили на степени пользы для мира. А так же о том, что даже низший уровень для мужчины делится на три подвида любви, когда одновременно может быть похоть к одной, восторженная страсть к другой, теплые чувства нежности и заботы к третьей. И если это три разных объекта, а не спутница жизни… Разумнее сохранить целибат и свернуть на путь света. Ибо иначе горя и страданий не избежать. Обрекаешь себя на погибель и морально, и духовно. Мелкая дрожь сотрясала его тело от мыслей. Он почувствовал слабость и неуверенность. «Это непосильное бремя, мое бремя. Как оградить от него Катару — никогда не признаться в этом? А Зулу? Сказать: «Прости, я запутался»? Так же, как когда-то Катара — моя любовь всей жизни, усомнилась в своем предназначении? А заслуживает ли магесса огня, что пожертвовала собой, такой неоправданно-кислотной боли? Не говорить, притвориться, что ничего и не было? Дескать, бред? Сон? Почудилось?» Смешно до горьких слез! Он не знал, следовало ли ему так жестоко поступать с ней. Что делать? «Бежать!» — моментально отреагировал его разум. — «Но как… Опять? Почему я всегда решаю непреодолимые проблемы таким образом?» — Он уже кинулся, но, резко передумав, остановился и едва не потерял равновесие. Его зашатало от внутренней борьбы и собственной нерешительности — казалось, он вот-вот упадет в обморок. Он ощущал себя единственным и самым гадким существом во всей Вселенной, недостойным даже жить, однако спасение невинной дивой заставляло существовать с ношей омерзения к самому себе. После недолгих раздумий, но очень мучительных колебаний, Аанг решился. — Все, будто ничего не было! Этот поцелуй ничего не изменит между нами! — сказал он себе, но ощущение стеснения в груди не покидало. Ну, почему это так трудно? Да уж, в этом мире ему приходилось слишком много лгать. Но этому его обучали… Осторожно и даже боязливо он поправил растрепавшиеся локоны Зулы, нежно прикрыл ее одеялом и тихонько сел на прежнее место, отвернувшись. Постепенно дыхание замедлялось, сердце успокаивалось, но на него давил весь груз ответственности и вины, который он взвалил на себя. «Опять ошибка. Опять! Все же я еще совсем глупый мальчишка… Нет, я идиот! Одинокий, безумно скучающий по своей любимой идиот! И да, Зуко. Принц Зуко, друг, наконец я прощаю тебя. Потому что теперь понимаю, что люди склонны ошибаться, и никто не застрахован от ошибок. Никто…» Услышав шаги, он обернулся через плечо — это, зевая, подошел Зуко. — Иди поспи, я посижу с ней…»***
Так было в четырнадцать. Сейчас ему почти шестнадцать. Он в своём — правильном — мире, и это не Зула вовсе, а его Убийца. Та самая… Принцесса Азула. Ей изначально были чужды куклы, балы и платья. Ей хотелось впитывать знания, становится сильнее и больше впитывать знания, что помогут стать ещё сильнее. Окружающие люди заменяли ей кукол. Она игралась их жизнями. Она сама завела эту игру, где на кону честь. Так что же, игра докатилась до логичного конца. И нечего сожалеть, все знали на что идут. И к шестнадцати он уже понимал, что для возрождения нации Воздушных Кочевников разумнее было бы разнести своё семя широко по свету, как бы это не противило его монашеской этики. И Зуко и Сокка неоднократно, демонстрировали на собственном опыте, что способны иметь особые желания не только к своим избранным пассиям. И он осознавал, что сохраняет верность Катаре лишь из желания, чтобы она оставалась с ним. Он ценил её, желал, и не хотел причинять ей боль. Аанг знал насколько она ревнива и попросту не потерпит конкуренток. Случаи с аколитками это подтверждали. Тем не менее его охватил прежний ужас от своих выходок, от бессилия, от невозможности сопротивляться своей страсти к другому человеку — не Своей Судьбе, от вечной двойственности и нерешительности, в душе те же терзания. Хотелось бежать без оглядки. Но это лишь маленький островок посреди океана. Он оторвался от земли в максимальном прыжке, но греховность тянула камнем вниз, последний Воздушный Кочевник упал на колени и обхватил голову руками. Воспоминания и мысли переполняли его череп, который казалось вот-вот лопнет по швам. Доигрался… Как теперь ему быть? Его зябкое положение лишь усугубилось. Что это только что было? Такие нравы у народа Огня, что величали его народ извращенцами? Или просто с ней, что-то не так? Со всей семьёй Созина? Он помнил, какие слишком ярые чувства Лорд Созин питал к Аватару Року, что как-то выходило за пределы просто дружбы. Он помнил, что сестра Созина — Зейсан —была влюблена в кочевницу и планировала политический брак с известным Мастером Воздуха, по сути тройной союз. Огневики в прошлом были не прочь связать себя с его «развратным» народом, окунувшись во все запретные грехи. А что питала к нему Азула? У их стихий особое взаимодействие, созданное природой и духами? Или готова отдаваться первому встречному? Что она говорила про дураков, целующих её до него? Азула всё врёт! Не чувствуется у неё большого любовного опыта за плечами, лишь пафос. Ну и это не в характере принцессы. Она, конечно, не Зуко, но своей честью тоже дорожит: просто потерять девственность непонятно с кем девушка даже в полном безумии не решится. Плюс, как выясняется, она ещё тот чёрствый сухарь в близких отношениях, ведь с трудом решается на какие-либо межличностные коммуникации, если это не «стратегически выверенный» диалог, где её цель задавить оппонента. Вот ведь какая! Сподвигла на грех, завела в западню, но осталась при своих фишках. Лишь раздразнила, сорвала его целибат. Нет! Она не так проста! Слишком желанная цель для многих мужчин, но реально недосягаемая. Да и Аангу бы она не отдалась тоже при первой встрече, никому бы не отдалась. Это не про неё. Нет никаких чувств у нее к нему. Это всё игра. В которую он едва не поверил. Ставки для неё слишком высоки. Ведь принцесса Азула не вся такая. Это то, какой образ она возводит вокруг себя. То, какое впечатление она оставляет. Даже красная помада на её чувственных губах кричит о её сексуальном желании, о готовности отдаться. Но это лишь приманка для её жертв. Маска. Только Аанг, сам мастер прятаться за масками, старается зрить в корень и увидеть её настоящую. Она считает себя исключительной, и любит оборачивать всё в свою пользу, но она не эгоистична. Она часто лжёт, но ещё больше любит говорить правду. Слишком горькую правду, что ранит. Она любит запутывать людей, чтобы они мучились в сомнениях. Как часто Азула откровенно лгала? На самом деле, если посчитать, то отнюдь немного. А что сестра Зуко говорила про Катару и месть ей? Ведь слова «водная шлюшка» — это не к нему применительно?! Изначально ему показалось это новое обзывательство из-за его отношений с Катарой, без помолвки, но с вызывающим аморальным поведением. Но логика подсказывала иное. Так значит месть ей? За что? За проигрыш на арене Агни-Кай? За любовь, что к ней питали и родители, и друзья, и родной брат, и Зуко, и сам Аанг? Завистлива Азула? Пожалуй да, чем нет, и это её главная ахиллесова пята, ведь это не просто зависть — это краеугольный камень всей их семьи. Ибо Зуко также завидовал Азуле, как она завидовала ему, как их отец завидовал Айро. В чем её план? Разрушить их роман с Катарой, раскрыв его шашни на стороне? Да у него и так временное затишье, которое может стать и постоянным. Вот уже по миру летает без Катары, в одиночку разбираясь с проблемами… И как ему переиграть Азулу? Какие последствия ждет мир, если не удастся это сделать и чего она добивается? Власти? Разрушения и боли? Или чего-то хочет конкретно для себя? Устала от одиночества? Она человек, которому очень трудно кому-либо доверять, ей трудно испытывать к людям чувства, ей страшно получить удар в спину. Она бьёт первой. А сегодня удар был ниже пояса. И уже не получится сделать вид, что ничего не было. Одна ложь всегда порождает другую. Проступок становится ступенькой ко греху. Кажется, они всё же доигрались…***
Аанг пытался привести себя и мысли в порядок, когда девушка, как две капли воды похожая на Зулу, отыскала его на вершине холма. Он окатил себя из рукотворного душа магией воды, извлекая её из недр подземных источников, очистил свою одежду от позорных капель семени или как говорили в его народе «человеческого сока», который запрещалось проливать, он высушил всё потоком ветра. Девушка поднималась в гору. В руках она несла корзину и его посох, через плечо была перекинута его накидка. Она приближалась мягкой поступью, грациозно, женственно. Совсем не как воинственная принцесса, а как заботливая Спутница. Если её игра-план удастся… Неужели именно она станет ею по жизни? Теперь ведь всё станет иначе? Судьба снова внесла свои коррективы. И Гадалка Ву, вероятно, была права, что вовсе не Катара его судьба? Или он сам сделал выбор не в её пользу? Или просто ошибся в очередной раз, поломал свою судьбу. И не только свою. Сотни вопросов задавал себе Аанг, не на все находя ответы.</b> Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри.</b> Аватар вовсе не был безгрешным ангелом. Он был человеком со всеми пороками, и ношение светлого духа внутри не означало его святости. Тем более по всем канонам, изображающим Инь и Ян, каждый из Древнейших Духов Первоздателей имел в себе частицу другого. Светлый дух имел червоточину. Аанг был порочен. Сегодня он пал ещё ниже в своих глазах. Он искренне собирался спасти Азулу, помочь ей. Ей явно нужен иной путь, который она будет выбирать сама, а не который будет просто бросать её в водоворот проблем. Аанг понимал, что, честно говоря, отношения в данный период жизни для Азулы всё только усугубят. Душевнобольная должна научиться понимать, доверять и любить мир вокруг себя, прежде чем осознанно начать любить конкретного человека. Это было правильно. В любом другом случае, с любой другой девушкой. Но с Азулой не всё так просто. Её характер, отношение к окружающим, её психическое заболевание… Плюс «только достигнув самого дна, человек способен к истинным переменам». Как пафосно сейчас звучала эта фраза. «Естественно, дно не всегда может выражаться в моральном падении или материальном, » — размышлял Аанг, чувствуя приближение Азулы. — «Оно может быть падением духа, потерей человечности, апатией и волочением жизни по наитию…» Он сидел в позе лотоса и пытался отрезвить себя. Говорил, что он не тот человек, который сделает принцессу счастливой. Всё было ошибкой! Стоило бы позвать Аппу и сбежать в очередной раз. Да свистка не было под рукой. Хотя звучит как отговорка, он это понимает. И, если честно, то даже совестно было посмотреть своему вечному спутнику в глаза. Летающий бизон бы всё прочитал по его взгляду. Аанг сегодня таких дел наворотил, что было стыдно перед всем погибшим народом Воздуха. Хотелось побыть в одиночестве. Медитация не давалась. Чувства его были на пределе срыва, мысли не улеглись, тело предательски ещё пело от сладострастия. И он не знал, что ему делать дальше. — Поиграешь со мной? — спросила девушка и Аанг уставился на принцессу Азулу с непониманием. Она пояснила. — «Рикошет», мы не доиграли… — А тебе не кажется, что мы уже наигрались… — Аватар старается не показывать того, что ему неимоверно плохо, не при виде улыбчивого довольного лица, однако все прослеживалось в дыхании. Острое отчаяние. — Вовсе нет. Тебе было хорошо. Я рада. Это просто игра, и мы ничего никому не скажем, — так легко заявила Азула, а потом, подмигнув, заговощицки добавила: — Это останется нашим секретом! Аанг не верит ей, не для того она всё это затеяла, чтобы потом прятать козыри в рукаве. Наверняка заявит о своей потерянной чести и своих правах на брак, чтобы исправить ситуацию в свою пользу. — Я обязан жениться на тебе после подобного, — говорит он это омертвевшим голосом, будто совершенно того не желая… Хотя почему «будто»? Он даже на Катаре не торопился жениться, официальной помолвки не было. Вождь Племени Воды учтиво ждал его совершеннолетия. А тут такое! Аанг был готов посыпать свою голову пеплом, оставаясь всё тем же принципиальным максималистом. — Я ни в чем не виню тебя, — девушка старается быть легкой, не из жалости, нет, а для дальнейшего плана. На воздушников нельзя давить, они ускользнут. А если сделать все иначе, то их можно привязать! — И я тебя отпускаю. Аватар не может принадлежать одной женщине, потому что уже принадлежит всему миру. Жениться на опальной принцессе, объявленной Лордом Озаем своей наследницей — политически неверно. Это как дважды два. — У меня проблемы с математикой. Я так и не сдал этот экзамен, — городил ерунду Аватар, придя в замешательство. — Это та самая… Проблема, с которой я должна была тебе помочь разобраться? Математика? Аватар глупо улыбнулся и покачал головой. Начал работать её план! Она знала свои прошлые ошибки и пыталась не ступать по одним и тем же углям, ведь возможно любила подруг, даже любила Зуко, но все они уходили, потому что она стремилась их подчинить. А когда не получалось ей было больно, рушился её мир, её шаблон. А также рушилась её иллюзия власти. Она не знала как любить. И её попытки получить любовь силой, приводили к тому, что она и не знала, каково это быть любимой. Когда пыталась удержать — всегда теряла. — С твоим статусом Аватара, не только математикой надо владеть в совершенстве. Тебе многому надо учиться, чтобы жить. И жить, чтобы многому учиться, — с этими словами брюнетка садится рядом. — Да и на всё нужно время, которого катастрофически не хватает. — Все думают, раз ты был Аватаром Сзето, то складываешь цифры лучше любого министра финансов и поднимешь мир из руин за считанные дни. Но для этого нужны годы. — Это точно, — заявил Аанг, ему казалось, она говорит его словами. Ещё ни одна девушка не понимала его так. Как он опустился до такого, чтобы так спокойно сидеть рядом с Азулой, такой по-напускному невинной? — И тебе нужны люди способные помочь в этом. У тебя есть команда, они замечательные люди со своими оригинальными способностями, но их сил может быть недостаточно, — продолжила Азула вкрадчиво. — И ни одного из них не готовили к управлению страной. Аанг кивает и понимает, не нужно ровнять её на брата и сестру или ближайших друзей. Нужно анализировать её такую, какая она есть перед ним, копать в ситуации вокруг неё и размышлять как влияет на это контекст. Так-как Азула аристократка и, что более важно, в прошлом одарённый ребёнок, которой с детства показали, что её судьба стать идеалом нации, то она и стремится быть идеалом. А значит не только сила и знания для неё важны, но и её образ, как она выглядит и всё, что она говорит, до последнего слова — её облик — облик всей нации. Страна Огня — образец силы, как всегда говорили ей предки и сильные мира сего, а значит и она образец силы. Страна Огня диктует превосходство сильного над слабым — это основа власти её государства. Королевская семья обязана быть образцом силы, ибо она олицетворение власти, поэтому Азула всегда демонстрирует свою власть, она всегда показывать силу, всегда стремится к доминации, ибо это основа её власти. Ей нужен статус. Однако никакие титулы не сделали её любимой и счастливой. Ей как любой женщине нужны чувства, нужна семья. Но чувства не подвластны силе. Поэтому она не может заставить любить, хоть и хочет. Она считает, что ей это подвластно, и поэтому пытается доминировать над теми, от кого ждет искренней к себе любви. Но ведь она пыталась полюбить, ибо зачем тогда пыталась удержать кого-то? Ответ прост. Потому, что эти люди ей были не безразличны, она не знала любви от других, любила как умела, пытаясь удержать их как могла — страхом, упреком, вызовом, манипуляцией. Она приоткрывала своё сердце пытаясь полюбить, но получала только боль. И это Аангу ой как знакомо. — Я думал о тебе, как о хорошем партнере в политике, — честно признается он после продолжительной паузы ушедшей на раздумья. И резко покраснев добавляет. — Но мы не можем сделать вид, что ничего не было. Мы сегодня переступили все грани приличия. Эта его вечная реакция с покраснением щек! Как же это мешает ему, как мировому лидеру. Смущается, как мальчик. Аанг не любит в себе это и пытается изжить излишнюю чувствительность и эмоциональность. Когда-нибудь он станет суровым мужчиной, одним взглядом подавляющим в трепет и внушающим уважение. Пока же его воспринимают более менее, как мальчика победившего страшного тирана, порабощавшего мир. По сути былой авторитет Озая работает сейчас на Аанга. — Ты уверен, что всё? Я думала ты не любишь проигрывать и кровь из носу, но выиграешь, дав рикошетный ответ. Аанг смутился ещё больше. Его щеки уже не алели, а горели пунцовым. Он представил как сотворит то же самое, что делала с ним Азула. Испробует её «любовную жидкость» на вкус. В мозгу понеслись картинки из «Трактата о страсти», поэтические строки о игре этих человеческих соков, рождающих усладу. Он постарался остановить этот калейдоскоп мыслей. — Моя проблема не только в политике и экономике, но и во взаимоотношениях с противоположным полом. — Ты вырос в монастыре, в окружении одних набожных мужчин. Ничего удивительного. Азула едва сдерживается, чтобы не назвать его снова «Скромняжкой». Её забавляет его румянец на щеках, делающий его ещё более миленьким. — Женщины для меня, как существа из иного мира. Слишком много удивительного. Пока я не познаю… — Так познай! — с вызовом говорит Азула и облизывает вишневую помаду. Она снова накрасилась, прежде чем прийти. Пусть его одежда будет в следах, которые насторожат любую глупышку. Ей и рассказывать не придётся. Она продолжает говорить с юношей мягко. — Твоё притяжение к женщинам вовсе не является греховным, как тебе внушали. Это просто природное чувство. Инстинкт. И чем больше борешься… — Тем сильнее становится, то с чем борешься. Да, так монахи и говорили. — Вот видишь. Тебе надо ослабить сопротивление, чтобы справиться со своей проблемой. Принцесса огня открывает корзину для пикника, изящными пальцами берёт вишенку без косточки и макает её в крем, подносит спелую ягоду, покрытую белоснежной пышной сластью к его губам. Но стоит парню приоткрыть рот, как она, озорно посмеиваясь, отправляет вкусняшку броском в рот самой себе. — Я до жути боялась в детстве подавиться косточкой, и что она начнет расти у меня в животе, я назло себе съела столько ягод… — деловито делится Азула, то, что эта фобия не прошла вовсе, ему не стоит знать. Принцесса собственноручно маниакально проверила каждую вишенку. Она дразнит его, оставляя плод зажатым меж губ и лишь посасывая вытекающий сок. Мастера Воздуха нелегко провести. Он делает вдох и вторая вишенка выскальзывает из вдруг оледеневших пальцев, ягода оказывается во рту Кочевника. — А я думал ты просто сладкоежка, — усмехается Аанг, на её откровения. Азула, решив отомстить за наглость, хватает юношу за подбородок. Пальцы впиваются в кожу, золотистые радужки разглядывают то, что так притягательно для их хозяйки. Аватар в её руках, безвольный и послушный. Услада для сознания. Повелитель стихий смотрит на неё с каким-то ожиданием. Так хочется укусить, но игра продолжается. Так ведь? Новый раунд! Кто первый сорвётся? — Что моё, то моё! Юркий язык скользит по сладкой от крема губе, раскрывает его сахарные уста, впивается в его рот, борется со смехом, высасывает, пока её глотка не наполняется сладостью, которую она сглатывает. Они хохочут оба. Её смех слегка наигранный, его — слегка сумасшедший. — А оттуда достанешь? — усмехается принцесса, обмакивая очередную вишенку в крем и прячет под подол, запуская её в лоно. Аанг округляет глаза, смущаясь так, что краснеют даже уши. Что им терять? Лишь остатки разума! Раз ступил на скользкую дорогу греха, то прокатиться с удовольствием. Упасть в омут страсти на самое дно. Только достигнув дна, человек способен к перерождению. Сегодня мальчик Аанг погибнет безвозвратно. Но, возможно, появится мужчина Аанг. — Помогаешь мне с моей проблемой? И обещаешь оставить в секрете? Он берёт земклубничку и тоже проносит мимо неё, отправляя с дерзким взглядом себе в рот. — Я дала слово. Я человек чести. Он опускается на колено, стягивая с неё малиновые шаровары, немного замаранные кремом. Слизывает сгустки. Она наклоняется и кусает его за голый загривок, как шального детеныша тигрица. В отместку, за то как обращался с ней прежде. Месть сладка! Ей так нравится делать это, и запах его тела всё больше начинал сводить Азулу с ума, хотя она по-прежнему отказывалась признаться себе в этом. Никогда! — Я ещё ничего не сделал, а уже получаю в награду новую отметку? — потер Аанг загривок, где красными пятнышками отпечатались её хищные зубки. — Новую? — переспрашивает Азула. — В смысле? Она думает о его огромном шраме на спине, что остался от её молнии, в то время, как он проводит по плечу, где едва виднеется маленький бледный шрам, двумя нитями жемчужных отпечатков. У него уже была одна хищница, которую пришлось укрощать всю ночь. Что ему сопротивляться? Да, теперь он уже сам готов поделиться. Аанг, почувствовал, как страсть затуманила разум, ухватил девицу и развернул, уложив виртуозным движением на свое колено. Что он творит? Что за странные идеи у него в голове? Разве так целуются? Его губы впились в её. Напористо, жадно. Он, казалось, вдохнул весь её кислород, что подвластно лишь магам воздуха, выпил всю сладость до головокружения, вскружил кончиком языка. Совсем не скромно, а даже наоборот. Азула пребывала в истоме, когда его цепкие руки порвали декольте, под звук рвущегося шелка влажные губы скользнули по шее вниз, отыскав сосок — и в этот момент мир снова перевернулся с ног на голову. Каждый раз, когда он втягивал и сжимал губами, что-то отзывалось внизу, расплываясь жаром. Она обхватила его бритую голову и, стискивая в объятиях, повалила на землю. Ещё несколько движений — и они вместе перекатились через бок, так, что Азула оказалась сверху, оседлав его внушительный холм. Аанг зажмурившись, ухватился за её пышную грудь, упёрся выпирающим членом прямо между ног, совершая сладострастные фрикции. Ткань не помеха, чувственность на высоте. Азула чувствует влажность промеж бёдер. Приятное давление, пульсирующий жар. Насколько сильно хотелось двигаться, прижимаясь промежностью. Возможно, даже так и получить оргазм! И она двигалась так же часто, как часто приходилось хватать ртом воздух, настолько же хотелось наслаждаться каждой секундой в этом подобном сладкой пытке замедленном танце бёдер. И это даже не соитие, а лишь шаловливая игра. — Значит, сам Аватар теперь подо мной? — с надменной насмешкой спрашивает магесса, виляя бедрами. Заглядывает в его шальное лицо, которое рассекает острая кривоватая улыбка с приподнятым кончиком губ. Глаза зажмурены, брови живут своей жизнью, играя. Странная кривизна вызывает больше эмоций, чем нужно. Ему тоже нравится, он близок к очередному взрыву оргазма. И подергивание его члена после таких слов только это подтверждает. Она станет его зависимостью! «Прощай, Катара, ты утонешь в своих слезах!» — Мечтай! — с этими словами парень делает финт, после которого уже Азула под ним. Берет инициативу, игнорируя фразы Азулы своим ртом. Губы снова лишили её воли, окутали в свой сладостный плен. Ласкали самый чувственный уголок рта, приятно причмокивали мочку уха. Он не скорострел, уже учится обуздывать свою страсть и сдерживать семя. Аанг в состоянии охлаждать свой пыл вовремя, а вот Азула пылает всё жарче. Теша своё самолюбие, он касался оголённых мест всё ниже и ниже, слушая постанывания некогда недоступной принцессы Огня, которые так будоражили его извращенное сознание. Она думает он «Скромняжка»! Как же все ошибаются на его счет, принимая за набожного монаха. А он послушник, никогда не принимавший обетов. Его избранный путь Любви, подразумевает долг разнести семя по свету, чтобы у Воздушных Кочевников было продолжение. Ответный раунд за ним. Её тело ещё более отзывчиво на ласку сосков, она не дергается, а лишь томно вздрагивает, шире раскидывая ноги и приподнимая лобок. Он знает, что делать. Катару он уже ласкал так, той ночью в Суперлуние. Он не открывал глаз не из скромности вовсе. А для контроля, чтобы не перекинуло в Мир Духов из-за накала эмоций. Не снимал повязку с её груди по тем же причинам. И не решается сейчас. Но вовсе по другим причинам, из-за своей страсти, которую обуздывает с трудом. Оставаясь внешне робким, в своих мыслях он куда развязнее и развратнее с женщинами. Сейчас пусть глаза снова останутся закрытыми, он приучит себя смотреть на обнаженное тело, не теряя контроля над собой. Но постепенно. Действует по наитию, ориентируясь на ощущения и сейсмозрение. Начинается истома с нежных ласк внутренней поверхности бедер, а продолжается лёгкой щекоткой прямо там, куда ни один мужчина Огня в здравом уме не посмеет сунуться. Лицом меж её чресел. Он мастерски отыскивает нужный ритм, улавливая любое колебание девушки, сжимает и разжимает упругие прелести, заставляя её максимально прогнуться в спине. Делает это, словно, это ему знакомо. Ещё в прошлой жизни. В воспоминаниях скользят обрывки образов. Красивая девушка Огня так же перед ним. Ноги её то широко раскинуты, то опираются ему на плечи. Ранги? Азула корчится и стонет. Это так не похоже, на всё что у неё было. Да и что у неё было? Лишь грубоватый Великан, которому отдалась по глупости? Точнее он жестко забрал её девственность, которую приличной принцессе стоило бы сберечь для мужа. А может и для этого момента? Для самого достойного мужчины? Для Аватара. Но она не хочет о чем-то жалеть сейчас. Азула хочет наслаждаться. В пальцах ног и рук мелко покалывает, по всему телу мурашки проносятся табунами. Волны удовольствия накатывают одна за другой, каждый раз беря новые рубежи, сметая остатки разума и стыдливости. Не хочется думать какая она ему на вкус. Но явно он ласкает её с упоением. Сейчас её очередь быть сладким призом. Стон услады срывается с её пересохших жарких губ, когда его ловкий язык шаловливо проникает внутрь. Шустрый кончик языка доводит её до исступления. Азула сжимает кулаки, едва не сжигая всё вокруг, задыхается, сбившись в дыхании. Из её горла вырывается всполохами огонь. И он вовсе не синий. Оранжевое, радостное, искристое пламя. Одним махом Аанг присасывается к самому чувствительному месту, заставляя его топорщиться райской горошиной, а затем легонько подталкивает её кончиком языка к самому краю запредельного блаженства, каждое легчайшее прикосновение способствует возникновению электрических разрядов, распространяющихся по всему телу. Принцесса закричала от вспышки удовольствия, готовая стать его молнией, искрится миллиардами лучей. Аватар властно притянул её, увлекая в очередной безумный поцелуй. Азула больше не понимала, где заканчивалась она и начинался он. Её руки сжали лицо Аанга, он запустил свои пальцы в шёлк её чёрных завитков, отыскивая там заветное блаженство. Пальцы юркнули вовнутрь. В этот момент где-то в районе диафрагмы разорвалась бомба, заполняющая всё её тело и сознание дурманом. Здесь и сейчас не существовало прошлого, не существовало будущего. Никогда прежде в своей жизни она не пробовала такого сладкого и одурманивающего наслаждения. Она была его арфой, из струн нервов которой он вертуозно складывал мелодию блаженства, своими умелыми талантливыми изящными пальцами ювелира. Что это было — из опыта прошлой жизни, когда он был развратной женолюбительницей Киоши или очередное извращение монастырской культуры? Ей было плевать на это. Ей понравилось! «Так вот ты какой, Аватар Аанг!» — думает слегка дурным сознанием принцесса Азула, пытаясь отдышаться. — Я ответил на твой раунд своим рикошетом. Дальше мой ход. Моя проблема ещё не совсем решена и ты мне с этим поможешь, — заговорщицки шепчет ей на ухо бывший монах. — Мы не доиграли… — с этих слов заканчивается разум монашка, ослепленного желанием получить разрядку от огненной ненасытной развратницы.***
Вода казалась темной при свете ночного светила, и лишь маленькая лунная дорожка поблескивала на общем фоне черноты, как день и ночь, добро и зло, как ад и рай, соединившиеся в этот момент в единое целое. И кто мог знать, что это приведет к финалу и неизбежному концу… — Ты когда-нибудь пробовал Рахат-Лукум или пастилу? — девушка в малиновом топе обнимала его плечи и дразнила, проводя сладостью по губам. — Нет. Но по ощущениям похоже на прикосновение сладких губ, — томно произносит Аанг и как-то горько вздыхает. — Мне нравится… — Твои губы такие же сладкие… — шепчет Азула. — Я не жалею, что попробовала тебя на вкус. Я хочу запомнить тебя таким. — Ты так говоришь, словно мы прощаемся… — Аанга и так накрывают нехорошие предчувствия, а так же предвкушение нехорошего разговора с Катарой. Он предпочел бы запомнить Азулу яркой кометой посреди звёздного неба. Но она его молния. Ослепительно яркая, выжигающая, смертоносная. И урок не пройден до конца. — Сегодня наш прощальный вечер с этим островом, ты вернешь меня домой, во дворец, а сам должен лететь в Царство Земли. Ты грустишь из-за этого? — Нет, я лечу на Юг. Племя Воды. Она сейчас совершенно не похожа на принцессу. Длинные, тёмные волосы распущены по плечам. На лице ни тени косметики. Настоящая, свободная от всех предрассудков и норм. Просто пылкая, зрелая и красивая. Ветер ласково обдувает их лица. На ней красный шелк, весь мокрый от брызг, когда они бежали по побережью. Он догнал её и повалил. А потом вдруг отсел в сторону и опечалился. Разжигает костёр и изредка кидает туда ветки, тихонько вздыхая. — Луна и море вызывают во мне грусть. Азула помнит строки из письма Катары адресованного Аангу, о Суперлунии, о ночи, которой им не забыть. И ревность снова закипает, но Азула уверена, потом он будет так же вспоминать их шальную игру. И ещё неизвестно, какое из воспоминаний отпечатается ярче. Она не будет устраивать истерики, подобно склочной и ревнивой водянке. Пока что. Она понимает причину грусти, но предпочитает не озвучивать. Азула знает, Аанг вернется к ней рано или поздно. Их судьбы связаны. Их сумрачная ночь будет ярче Суперлуния. Магесса заставляет огонь гореть яростнее, чем прежде. Рыжее пламя, беснуясь, заливает дрожащим светом круг где они сидят. Огонь на двоих.