Цвет настроения белый (книга 4)

Для лица у меня целый набор разных масок. Для кожи и для волос, для ногтей… столько же мне всего надо! Интимный гель, интимный крем. Внутри там ничего мазать не надо… слава Богу, ещё не придумали, а то я и туда бы лазила. Я ж такая. Нет, «кисулька», вроде, и так красивая, за ней ухаживать особо не нужно. Ну вот, мне уже своя «киска» нравится, а ведь ещё совсем недавно она меня раздражала – все эти «лепесточки», половые губки, выделения. Я считала её жутко уродливой. Но ничего, как-то прижилась. Чужую писюльку пососала и к своей привыкла. Наверное, это так задумано: полюбить сначала другую, а потом свою. Как там говорил Леонардо да Винчи, «Красота лиц компенсирует уродливость половых органов». Да, да, я знаю Леонардо, знаю, что он изобрёл и нарисовал. И главное – я в курсе, что это не черепашка ниндзя. А то может создаться впечатление, что я полная дурочка. Но я довольно умненькая, хорошо учусь, кое-что читала, чем-то интересовалась. Это сейчас я деграднула, только о письках думаю – в основном, о женских, но раньше, я была умничкой. Даже жалко себя становится, как вспомню, какой я была. Какие надежды на меня возлагали! А ведь той девочке ещё только предстояло превратить в лесбиянку – брошенную, безнадёжно влюблённую лесбочку. А ведь хочется, чтобы впереди всё у неё было хорошо, и чтобы мир не только казался, но и был светлым и радостным. Натягиваю колготки без трусиков. Во-первых, трусики особо не нужны, а вот вторых, так же сексуальнее. Идти в институт без трусов, в мини и в колготках телесного цвета, на высоких каблучках. Я уже сама хочу себя. Надеваю мини, как можно выше колен. На мне беленький лифчик и блузочка, с коротким рукавом. Убираю волосы в «хвостик», а то они висят, как настоящая грива. Специально выпускаю несколько прядей, это создаёт некий эффект небрежности, я бы сказала, естественности. Обожаю себя, обожаю свои волосы! Тоналка, вездесущая тоналка. Накладываю очередной слой, слежу, чтобы была незаметна граница между тоналкой и чистой кожей. Вывожу линию скул, теперь глаза, тени. У меня много всяких теней. Сегодня я хочу яркие глаза, как можно ярче. Накладные ресницы, стрелки, брови. Губки. Обвожу свои губки карандашом. Нужно татуаж сделать, чтобы граница всегда была чётко видна. Люблю, когда всё идеально. Прикасаюсь к укусу Вики. Как это мило, что она меня укусила! Ну и дура, нужно было просто поцеловать! «Вик, нам же так хорошо было вместе! Зачем ты меня бросила? Зачем оставила свою Юлечку?» «Всё, всё, не надо думать об этом, а то сейчас заплачу». Тушь потечёт, и снова придётся краситься. Пшикаюсь туалетной водой «Нина Ричи», обожаю этот запах. Выхожу в прихожую и натираю свои туфельки на каблучках. Они всегда выглядят идеально, в них я, как принцесса, и ножки стройные-стройные, просто загляденье! Обуваю сначала правую ножку потом левую. И вновь верчусь перед зеркалом, собираю сумочку. Ну всё, я готова к зачёту. А, чёрт, ещё конспект нужно взять и ручку! По-быстрому забрасываю их в сумочку, и я готова идти. Мне нужна машина, желательно с личным водителем, чтобы такую красоту в маршрутке не затоптал никто. Но, к сожалению, это пока не с моими доходами. Уточняю: не с мамкиными. Или всё-таки такси вызвать? Открываю кошелёк – нет, слишком дорого. А может пойти поработать, на лето, заработать себе на… себе на что? На такси! Смеюсь сама над собой: дико представить меня на рабочем месте! Я же ни на что не годная. А вот сейчас было обидно. Я же такая классная, а всё равно никудышная, бесполезная… мне что-то нужно делать, чему-то учиться, куда-то стремиться. Но куда… если я дальше салона маникюра в соседнем доме и не мыслю? Ну, значит туда и надо идти, если я больше ни на что не гожусь. Так обидно, такая клёвая Юлечка ни на что не годится! Всё, хватит мыслей, маршрутка подъехала. Сажусь возле водителя, я всегда сижу возле водителя. Мне кажется, он намеренно туда никогда никого не пускает, чтобы я села, чтобы на мои коленки пялиться. Как бы он в аварию не попал, а так пускай пялится. Так я хоть какую-то пользу приношу людям – создаю красоту. Сейчас я, как букет цветов – очень милый, красивый и хорошо пахнущий. На меня нужно смотреть и радоваться, любоваться мною, а ещё нюхать «Нина Ричи – яблочко». Выхожу из маршрутки и сразу же спотыкаюсь. Чёрт, эпической походки не получается! Я холодная и недоступная; только бы во второй раз не споткнуться; походка от бедра – люблю, когда на меня пялятся. Все парни кругом мои, я могу подойти к любому, пусть даже он с девушкой своей идёт, предложить ему отсосать... и что думаете, не согласится? Как бы не так! А может, ради такого и девушку свою бросит. Только я не люблю парней. Черт, какая же я сучка! А что, если к девушке подойти и предложить отлизать ей? Кто-то же согласится, ну, по-любому, кто-то согласится. Кому-то просто любопытно, а кто-то, возможно, втайне мечтает об этом. Но большинство пошлёт. Я знаю статистику: как минимум каждая третья хоть раз в жизни да попробует. Ну хотя бы поцеловать другую девушку. А просто помечтать об этом или помастурбировать, представляя себя в постели с другой девушкой, могут многие. Я всё про нас знаю. Есть, конечно, чистые... ну как их ещё назвать? Но большинство – вполне: а что тут такого, в конце концов? Женщины милые, мягкие, нежные, хорошо пахнут, следят за собой, красятся; вон я какая красивая! Такую, как я, должны хотеть все, независимо от пола. У меня в голове все смешалось – пола и лица. Я уже не отличаю парня от девушки, и я уже на всё готова ради любви. Готова лизать и унижаться,, ползать на коленях, чтобы об мою смазливую мордашку вытирали ботинки и члены. Да я готова ради любви на всё что угодно! Интересно, во мне сейчас это шепчет разум или гормоны? Гормоны, точно, это у меня же из-за них крыша едет! Вчера читала про окситоцин и прочую лабуду. Так простенько всё в тексте и без затей, зато в жизни это рай и ад в одном флаконе. Окситоцин у влюблённых как-то там выделяется, а значит, его можно и вколоть, обмануть организм. Но я не верю в это, не верю в окситоцин, и всё тут! Я верю в любовь, я верю, что браки заключаются на небесах. Я верю, что Вика предназначена мне Богом и судьбой. Я же теперь верующая. Поправляю на шее крестик, он такой миленький, и я с ним такая милашечка! Вика, ну заметь же меня, сжалься над моим разбитым сердцем! Не добивай меня, не отталкивай. Едва сдерживаю слёзы. «Дура, а ну не плачь, а то снова краситься придётся! Ты же не хочешь, как чучундра заплаканная, везде ходить». Можно и как чучундра, только бы она вернулась. Господи, пожалуйста, я что угодно для тебя сделаю, только верни мне мою Викулечку, верни мою любимочку, верни мою ласточку, верни, прошу тебя, я на колени сейчас встану, рыдать и есть землю ради неё буду. Пожалуйста, не мучай меня, дай мне любить! Хочу уже или любить или сдохнуть. Хочу попасть в ад, в чистилище, только бы она была рядом. Приму какие угодно муки, только бы оказаться с любимой. Мне кажется, я уже в аду. Смотрю на свой крестик, целую его, легонько прикасаюсь к нему губами. Это так миленько! Я в аду или ад во мне, в моём разбитом сердце. Обожаю это чувство! Мучения от любви. Ничего не может быть хуже, ничего не может быть слаще. Только дрочить очень хочется. Долбаная ненасытная «киска», когда же ты надрочишься?! Хочу подарить своё тело ей, одной-единственной. Пускай она мне дрочит, гладит меня или, наоборот, не даёт мне кончить. Это так заманчиво – сдерживаться по воле любимой! Как же я хочу облизать её ножки, её «киску», сосать её «лепесточки». Я конченая, я пропащая, я потерянная! Да, я такая: если любимая захочет, то я буду какой угодно. И я горжусь этим. Хочу, чтобы меня унижали, хочу чтобы пользовались мною, хочу страдать, но не хочу быть отвергнутой! Позволь мне быть рядом, быть любимой, я всё вытерплю, я всё выдержу! «Думай о зачёте, думай о сессии и перестань уже думать тем, что у тебя между ног!», – ору на себя и мысленно хлещу по щекам. Я не человек, я – животное, я – сучка, и у меня течка. Захожу в вестибюль, подхожу к расписанию сессии. Хоть у меня всё на «автомате», но я немного волнуюсь, когда думаю о сессии. Это волнение отлично отвлекает меня от мыслей о моём разбитом сердечке. Я часто думаю о себе в третьем лице. Мне так приятно жалеть не себя, а Юлечку! – Привет, Юль! – здоровается Маринка. – Приветик! – улыбаюсь ей, мне ничего не стоит улыбнуться, даже если я не особо рада кого-то видеть. Хотя к Маринке никаких претензий. Нормальная староста. Всегда меня от «энок» отмазывает. Мировая девчонка, короче. – Ты готова к зачёту? – спрашивает она. – А ты? – отвечаю вопросом на вопрос. – Зачем спрашиваешь? Ты же знаешь же, что нас с тобой «автомат». – Да я забыла просто. «Забыла она, конечно, просто хотела выпендриться! Мне, Катьке ещё парочке отличников «автомат» влепили, а ей – чисто за то, что она староста. И чем тут гордиться, спрашивается?» – Мы первые пойдём? – спрашиваю. – Ну да. А ты что, хочешь тут весь день проторчать, пока двоечники сдавать будут? – Ну, можно же кому-то помочь. – Ты можешь подойти к преподу и попросить, чтобы он всем «автоматом» поставил. Думаю он согласится, он же тебя любит, – подкалывает меня Маринка. Не люблю я эти женские подколки! Неприятно, а ответить нечего. Нужно что-то умное придумать, а так сразу не получается. Я поднимаюсь на этаж, там под кабинетом стоят Катька и Димка. Судя по всему, они первые заходить будут, и мы с Маринкой в первой пятёрке. Нас, считай, уже четверо; интересно, кто пятый? – Привет! – слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Прямо передо мной в лучах оконного света стоит Вика. Мне даже кажется, что свет исходит от неё, а не от окна. И сердце замирает. – Привет, привет! – здороваются с ней Димка и Катька. А я молчу, у меня дыхание спёрло, я прямо не знаю, как реагировать. «Не ожидала тебя увидеть… или что мне ей сказать?» Нервничаю, тереблю в руках свою сумочку. – Привет, Юль! Чего не здороваешься?– говорит она и улыбается. – Привет, Вик-ка… – А у меня сразу потянуло внизу живота, как при месячных. Не знаю, что со мной. Руки трясутся, сердце колотится, а в ушах какой-то странный писк. Мне кажется, я сейчас заплачу.