Цвет настроения белый (книга 4)

Широко открываются двери. Я поворачиваюсь и вижу Сашку. – Приветик, Юлечка! – говорит он. – Са-а-ашка, не смотри на меня. – Я прикрываю лицо рукой: не хочу, чтобы он видел меня подстриженной. Другую руку поднять не могу, она под капельницей. Он подходит ко мне и садится рядом, смотрит на меня, на мою раздутую вену и на капельницу. – Юлечка, что случилось? – спрашивает Сашка. Он в одноразовом медицинском халате, в руках у него пакет. Ставит его на стол. – Я тебе фруктиков принёс: апельсины, бананы, яблочки, виноград. Не знаю, что тебе можно. – Спасибо, Сашенька! – Смотрю на него сквозь пальцы. – А с волосами что? Подстриглась? – улыбается он. Чёрт, он заметил! А как тут не заметишь? – Ага, – убираю руку. – Тебе нравится? – Экстравагантненько. – Так всегда говорят, когда не хотят обидеть. – Тебе мамка рассказала, что я здесь? Я же просила её никому не рассказывать. – Она тоже попросила меня, чтобы я никому-никому. – Он берёт меня за руку и крепко так сжимает. А мне приятно-приятно, что хоть одна живая душа обо мне вспомнила. Тем более Сашка. Сашка... сколько же с ним связанно приятных воспоминаний! Он мне сейчас как друг, как очень хороший друг, как самый близкий на свете друг. Друг, с которым даже переспать можно. Я ж смогла. Думаю, когда мы с Викой снова будем вместе, то будем иногда баловаться сексом на троих. Нам всё равно парень понадобится, как ни крути. – Са-а-ашка, ты такой милый, – улыбаюсь ему. – Юля, расскажи что случилось? – обеспокоено спрашивает он. – Не знаю, просто обморок, сознание потеряла, – говорю. – Но ведь это просто так не бывает. – Знаю, – опускаю глаза. – А почему решила подстричься? – Не знаю. – На моих глазах выступают слёзы. – Я ничего не знаю. – Юля, скажи мне что происходит? – Он так миленько берёт меня за руку и гладит её, что я не могу ему отказать. – Я не могу жить без неё, я думала, смогу, но я не могу, я умираю… Я умру или покончу с собой. – Кошусь на крестик у себя на груди. Прости, Господи, что я такое говорю! – Пусть она придёт, пусть меня проведает, пусть хотя бы позвонит. – Ты о Вике?– моё сердце будто пронзает молния. – А о ком же? – Она не придёт, я говорил с ней. – Ну пусть хотя бы позвонит, хотя бы два слова мне скажет. Неужели я вообще ничего для неё не значу? Неужели, моя жизнь для неё ничего не стоит? – Юу-уль, тебе просто надо смириться, – спокойно говорит Сашка. – Я пытаюсь, но ты же видишь – ничего не выходит, – намекаю на капельницу и на свои волосы. Прижимаю его руку к своему лицу. Чёрт, как мне тяжко! Сашка гладит меня по лицу, потом по шее и переходит ниже; он касается моих грудей: сначала левой потом правой. После гладит меня уже по коленке. Поднимается выше… Мне приятно, но я говорю: – Стоп! – качаю головой. – Нам не надо этого делать. – Почему? – Потому что! У тебя есть Вика, ты же не собираешься ей изменять? – пытаюсь пристыдить его, и у меня получается. – Прости, – говорит. – Ничего не могу с собой поделать. Люблю вас обеих – и тебя, и её. Просто разрываюсь. – Вот и не разрывайся, не обижай её, слышишь? Не обижай… Сашка, пообещай мне, что никогда её не обидишь. – Обещаю. – Пусть хоть кто-то из нас троих будет по-настоящему счастлив. Не хочу, чтобы Вике было больно. Он гладит меня по плечу. – Кроме того, – продолжаю, – у нас и так бы ничего не вышло, у меня месячные. – А-а-а, тогда понятно, – улыбается Сашка. – А ты знаешь, как это больно? – возмущённо зыркаю на него. – Там, внизу, как будто всё умирает. Если бы не обезболивающие, я бы на стенку лезла. – Так тебе поэтому не хочется? – Не хочется чего? Секса? – Вскидываю брови.– Да мне хочется ещё больше. – Понятно. – Он проникает ладошкой в мой бюстгальтер и мнёт мою левую грудь. Я по-прежнему его собственность, по-прежнему его девочка. И он – единственный из мужчин, кому я позволю подобное. Томно дышу и смотрю на него, но ничего не говорю. Он сам отдёргивает руку. – Не убирай, – останавливаю его, – мне приятно. – Мне тоже, – признается он и тянется к моим губам; сейчас мы будем целоваться. Чёрт, я пошла по наклонной. Только что говорила, чтобы он не обижал Вику, а сама… целую его губы с мыслью, что до меня он её целовал. – Думаешь нам не надо было этого делать? – на выдохе говорит он. – Надеюсь, это не считается изменой? – Я поднимаю вверх взгляд, как будто спрашиваю у Господа. – Я люблю тебя, Юля, – наконец, признаётся он и не убирает руку с моей груди. Ну и пусть держит её там, я же должна как-то получать удовольствие. Я же живая, я же не из железа. Но Сашка всё же убирает руку, отходит от меня на два шага и хватается за голову. – Чёрт! – говорит он. – Я люблю вас одинаково. Не могу выбрать. – Ты уже выбрал… – говорю. – Оставайся с ней… со мной тебе ничего не светит. – Почему? Мы можем всё начать сначала. – Потому что я лесбиянка, Саша, как ты не можешь понять? Он смотрит на меня, на мои коротко остриженные волосы, на мои руки, на мои губы, и похоже, до него начинает доходить смысл моих слов. – Расскажи мне, как это? Странный интерес. Ну ладно, почему бы откровенно не поболтать со своим бывшим? – Мне нравятся девушки точно так же, как и тебе. Это ты хотел услышать? – спрашиваю и на него смотрю. – Ну как, опиши детальнее, мне же интересно. Прости, если в душу к тебе лезу. – Тебе можно, – говорю я, а сама беру его за руку, и мне снова хочется положить её на свою грудь, так, чтобы он продолжал её поглаживать, но думаю, это будет неправильно, это будет лишним. Вика явно этого не одобрит, а я не хочу причинять ей боль. Но Сашка и сам догадливый, продолжает поглаживать меня по плечу и по шее. А мне так приятны его прикосновения, хоть он и не девушка! – Что тебе нравится в ней?– говорю Сашке, а сама понимаю, что плохой вопрос задала. – Перефразирую: что тебе нравится во мне? – Ноги, – отвечает он, берёт меня за стопу и сжимает. Как же давно он делал мне массаж ног! Я так за ним соскучилась! – Ещё что? – спрашиваю. Он поднимается по моему телу вверх и продолжает: – Бёдра, талия, животик, грудь, плечи, руки, шея, и лицо, и ещё волосы. – Он сжимает в руках прядь. – Мне нравится в тебе всё, всё тело. – Вот видишь, – говорю. – Ты отлично понимаешь лесбиянку. Он тянется ко мне, и мы целуемся вновь. Ему ещё не надоело целоваться со мной? – В третий раз, – говорю, – я не дам тебе поцеловать себя. – И что ты сделаешь? – ухмыляется он. – Буду кусаться. – Вспоминаю, как Вика меня укусила и на сердце опять опускает грусть. Мысль, что мы никогда не будем вместе, понемногу убивает меня. Пытаюсь не думать об этом. «Сердце, помолчи, умоляю, заткнись! Как же мне больно!» – Я едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. – Сашка, – говорю, – как же мне без неё плохо! Я её грязное бельё целовать готова, лишь бы знать, что она к нему прикасалась. – Юу-уль, ну ты же знаешь Вику. Она на тебя здорово обиделась. – Ну так попроси у неё за меня прощения. Сашенька, ну пожалуйста, ты не представляешь, что у меня на душе! Очень тебя прошу.– Я глажу его по руке. – Пусть она меня наберёт. Пусть хотя бы помолчит в трубку с незнакомого номера. Мне уже будет достаточно. Будет хотя бы ради чего жить. Как же я её люблю! Боже, помоги мне! – Откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Сашка сидит рядом и молчит, держит меня за руку. – Ты мне так и не рассказала, как это – быть лесбиянкой. Приподнимаю голову и улыбаюсь ему: – Что тебя интересует? – Что ты чувствуешь? – спрашивает он. – То же, что и ты: мы с тобой любим одну и ту же девочку. – Я ещё тебя люблю. Смеюсь: – И в этом мы с тобой похожи… я тоже себя люблю. – Смеёмся вместе. Боже, как же с ним, оказывается, прикольно просто поболтать! Посидеть рядом и помолчать; может, во мне всё же есть какая-то искорка к нему, но это не сравнится с тем пожаром, который в моей душе всё сжигает. – Саш, – говорю. – Я хочу, чтобы всё было, как раньше. – Будет, будет. – Он гладит меня по руке сильнее и сильнее, сейчас в ней дырку протрёт. – Хочу, чтобы мы встречались втроём, засыпали и просыпались в одной постели. Я даже сосать у тебя готова. Сашка кривится – видно, что он стесняется говорить о подобном. – Юль, никто не просит тебя сосать… Чёрт я уже разговариваю как ты! Никто тебя не заставляет. Не нравится – не делай. – Не делать тебе минет? – уточняю я. – Ты спецом меня возбуждаешь? – А ты возбудился? – Я уже такая развратница: самой за себя стыдно. – Покажи. – Что? – округляет он глаза. – Что показать? – Ну что? – улыбаюсь я. – Хочешь, чтобы я вслух сказала «член», а сам боишься даже слово «минет» произнести. Господи, Саш, ну почему ты такой закомплексованный? В постели ты же совсем не такой. Я даже про капельницу забыла – так с ним заболталась. – Хочешь, чтобы я был менее закомплексованным? Хорошо. Мне нравилось, как ты сосала. – Продолжай, – улыбаюсь я, немного возбуждаясь. – Мой член в твоих губах – это так эротично! Покусываю губки: – Ты, правда, так считаешь? – смотрю на него. – Конечно, ты вся сплошная эротика, до кончиков волос. – Он опускает вниз руку и массирует мою стопу. Так приятно снова оказаться в его руках! Я аж мурлычу от удовольствия. – Саш, я вернусь к тебе только при одном условии… – говорю я. – Если Вика разрешит. – При чём тут Вика?.. – начинает он, но я его перебиваю. – Я не буду твоей тайной любовницей, – говорю. – Да я тебе ничего такого не предлагал, просто зашёл как друг. – Да, но ты же хочешь меня, признайся, – смотрю ему прямо в глаза. Он начинает мяться: – Но я этого не говорил. – Ты сам ответил на мой вопрос, – вновь откидываюсь на подушку. – Мы все хотим того, о чём не можем сказать. Мечтаем о том, с кем никогда не будем. Любим того, кого рядом нет. Я опять думаю про Вику. Поворачиваюсь к Сашке и прошу его: – Умоляю, позвони ей сейчас, позвони и дай мне трубку, хочу услышать её голос! Сашка достаёт телефон и включает какой-то видосик. Там Вика, она смеётся и о чём-то рассказывает. Господи, как же это мило! Беру телефон из его рук и прижимаюсь к нему губами, оставляю след от поцелуя. – Ты реально её любишь? – спрашивает он. «Наконец-то допёрло». – Больше всего на свете. – Всё равно не до конца понимаю, как это любовь между девочками… но я тебе верю. Я верю, – кивает он. – Спасибо, Саш, – говорю. – Мне очень нужна твоя поддержка.