Цвет настроения белый (книга 4)

Здоровенная дылда, 17 лет, кто тебя тут держать будет? Просто выходи во двор и иди куда захочешь. А куда я хочу? Целый мир передо мной, но нет, я же боюсь ослушаться врача и мамку. Я вообще всего боюсь, я, наверное, потому и отличница, что трусиха. Всё незнакомое меня пугает. Если бы жила в Средние века, сидела бы безвылазно дома. Была бы крестьянкой, пахала бы с утра до ночи и детей рожала каждый год. А что я ещё умею? Никакого стремления к развитию у меня же нет. Кстати, прикольно было бы жить в Средние века. Интересно, как бы я там со своей ориентацией? Думаю, меня бы выдали замуж за того, на кого мамка и папка укажут. За кого-нибудь богатого (конечно, богатого, я ж симпатичная, а в средние века ценились только деньги). Да я бы, может, и не знала что я лесбиянка, и слова такого не знала. В шестнадцать бы родила первенца, к тридцати бы состарилась, а к пятидесяти умерла... или сколько тогда люди жили? Это уточнить надо. А то, что мне нравятся девушки, сама бы считала блажью. Ну, или думала бы, что у всех так, но спать нужно только с мужиками – вернее, с мужем, иначе – на костёр и всё в таком духе. Насколько же было проще жить, чем при этой долбаной свободе! Свободу дали, а что с ней делать, не сказали. И вдруг я попадаю в настоящий лес. Вазоны, громадные вазоны, какие-то фикусы, щучий хвост, плющ. Больше я названий не помню. Вроде бы, ещё алоэ и кактус. А вообще здесь прикольно. Мне даже нравится. Протискиваюсь к подоконнику между растений. Смотрю в окно. Там темно. Лишь фонарь прямо над головой тускло освещает весь окружающий ночной мир. Вглядываюсь в границу мрака и вижу вдалеке светлеющее небо. Интересно, а что там дальше? О чём я опять думаю? Нормальных мыслей у девочки в семнадцать не бывает? Ни хобби там, интересов каких-нибудь. Хоть бы книжку почитала или кино по телефону посмотрела – была бы голова чем-то занята. А так маюсь, не знаю, чем себя занять. О сексе думаю или о какой-то ерунде. Занялась бы делом. Но каким, не знаю. А пока я буду думать о том, о чём хочется. Можно? Хотя кого я спрашиваю? Забираюсь с ногами на подоконник, как приличная девочка оставляю тапочки внизу (ну не в обуви же на подоконник). Сижу босая на белом подоконнике и обнимаю свои коленки, смотрю в окно. Как же там хорошо! Ночь, мрак, свежий ветер, свобода. Стала бы кошкой и сбежала. Почему кошкой? Догадайтесь. Конечно, потому, что кошка может трахаться (у меня же одно на уме, я же больная на эту тему), а вовсе не потому, что кошка видит во тьме и умеет лазать по деревьям, умеет залезать на крышу и бывает в местах, недоступных другим. Иногда кошки видят то, чего не видит никто. Но нет, я просто хочу, чтобы меня трахнули. Я же совсем дура. Так приятно смотреть во мрак! Неожиданно в коридорах включают свет, и он ослепляет меня. На улице всё становится чёрным, и я больше ничего не вижу. Спрыгиваю с подоконника и отряхиваю пыль со своих шортиков. Обуваюсь в тапочки и ковыляю назад в палату. Вечерняя прогулка окончена, теперь я должна хорошо спать. Подхожу к своей койке и смотрю на телефон под подушкой; несколько пропущенных. Что-то я часто стала забывать телефон в палате. А если бы его украли? Это же больница тут разные люди ходят, в том числе и бомжи. По спине пробегает лёгкая дрожь: я же сплю одна в палате с незакрытой дверью. А если ночью зайдёт кто. Смотрю: Димка и Катька звонили – вот так, синхроном. Чего это они? А-а-а-а, завтра же экзамен! Чёрт, я даже не успела подготовиться, нужно будет почитать что-нибудь! С этой больницей и капельницами всё вылетело из головы. Перезваниваю Катьке: – Привет Катюх! – говорю. – Чёрт забыла про экзамен, даже подготовиться ещё не успела. – В кои-то веке говорю правду. – Привет Юль, – отвечает, – так ты поэтому не пришла? – Что значит «не пришла»? – говорю я и смотрю на свои волосы. Чёрт к парикмахеру не успела. Надо будет до экзамена в любой салон по дороге заскочить. – Экзамен был сегодня, – говорит она. – Сегодня?! – Так, у меня сейчас случится истерика. Смотрю на календарь и вижу, какое сегодня число. – Я что, экзамен пропустила!? – Юль, ты в порядке? – Нет. – А сейчас у меня будет истерика. Как я могла пропустить экзамен? Я ж заучка? – Да что с тобой? Препод до позднего вечера ждал тебя и «энку» влепил. – Чё-о-о-о-орт! – чуть не вою я. – Да что же это такое, ещё и экзамен пропустила! – Ты там что, плачешь? Ты где вообще? Я до тебя весь день дозвониться не могла. – Я в больнице, – всхлипываю я. – Мне, что теперь пересдавать придётся. – В больнице? А что случилось? – Потом расскажу. Что мне с экзаменом делать? Катька, у меня же даже четвёрок не было. А здесь «энка» по экзамену. – Осенью пересдашь, – отвечает она. – А как так получилось, что ты в больнице? – У меня были обмороки, и меня забрали по «скорой», – отвечаю. – А препод на месте? Может, я могу ему завтра пересдать? – Ведомость сдана уже, ничего не поделаешь. – Меня из института ещё не исключают? – У меня паника. – Да сдашь ты свой экзамен, не беспокойся. Скажи, что с тобой, какие обмороки? Как это случилось? Почему ты не звонила и ничего не говорила, даже трубку не брала? – Я думала, экзамен только завтра; у меня почему-то выпал целый день… мне мамка не сказала. Чё-о-о-о-орт! – вою я. Этого ещё не хватало! Теперь я двоечница. Ну всё, покатилась девочка по наклонной! – Давай адрес, мы к тебе с Димкой приедем. – Да уже не надо, меня через день выписывают. Черт, Катька ты что, не могла позвонить? – Да я звонила тебе тысячу раз, ты всё время был недоступна или занята. «Ну да, я сбрасывала, – вспоминаю. – Но как я могла забыть про экзамен?! Я неисправима. Со мной точно что-то не так. Вены себе режу, экзамены прогуливаю, а ещё я лесбиянка… Ты хоть Катьке об этом не ляпни». – Ладно, – говорю. – Мне спать пора, я что-то чувствую себя не очень. – Хорошо, Юлька, спокойной ночи. – Спокойной ночи, Катя. – Кладу трубку, накрываюсь с головой одеялом и ною. «Как я могла забыть про экзамен? Как это вылетело у меня из головы? Чем всё время забита моя голова? О стипендии теперь не может быть и речи». «Ну же, спи, давай!» – Пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Может, в душ сходить? За всё время, пока я в больнице, я даже не мылась. А где здесь душ? Встаю с кровати и иду к сиделке. – Добрый вечер! – говорю ей. – Мне нужно в душ сходить, помыться. – Тебе полотенце дать? – протягивает мне полотенце из шухляды. А я как представлю, сколько народу им тёрлось, мне аж дурно становится. – Нет, спасибо, – говорю. – У меня своё есть. – Душ на первом этаже, – говорит она. – Спасибо! – Возвращаюсь в палату, беру полотенце, шампунь, зубную щётку и сумочку – в ней деньги, документы и телефон. Лучше с собой таскать буду, а то как бы меня реально не обокрали. Оставляю сумочку у сиделки. – Можно, у вас пока полежит? – спрашиваю. – Конечно, – улыбается она. Добродушные тут люди, реально хорошие. И отношение к пациентам хорошее. Отличные у нас больницы, короче, зря на них наговаривают. Спускаюсь на первый этаж и захожу в душевую, там темно. Включаю свет и закрываю за собой дверь поплотнее. Нормальной защёлки тут нет. Если кто-то зайдёт, то увидит меня голой. По-быстрому раздеваюсь и оставлю всё в шкафчике. Прохожу в саму душевую. Здесь холодно, громадные капли холодного конденсата свисают с потолка. Прямо фильм ужасов или порно ролик (я такой видела, кстати, про лесбиянок). Стягиваю с себя трусики и выбрасываю прокладку в урну. Откручиваю воду; сначала идёт ледяная, холодная, потом – сразу такая раскалённая, что ошпариться можно. Долго стою, выбираю, под душ не становлюсь, боюсь околеть или ошпариться. Наконец, вода теплеет. Становлюсь под тёплые ласкающие струи и чувствую, как они смывают с моего тела пот, грязь и усталость. Как же это здорово – вновь почувствовать себя чистой! Отдельно мою свою писюшку, она же без надлежащего ухода уже несколько дней, ещё эти месячные. Уже почти закончились, слава Богу. Вымываю писюшку, намыливаю голову. В чём преимущество коротких волос (хотя это ещё не короткие), так это в том, что голову мыть проще и сушить потом легче. Намыливаюсь гелем «манго-киви», как только эти шампуни не называют. Так приятно мылить свою кожу, чувствовать, как она становится мягче и чище! Обожаю ухаживать за собой! У меня фетиш какой-то к своему телу. Или это всем так приятно к себе прикасаться? Мою свою попочку, ножки, тру свои пяточки. Мылю плечи и подмышки. Ни одни миллиметр моего тела не останется без присмотра. Умываюсь. Кожа лица требует особого ухода. Стою, чищу зубы, пока струи душа смывают с меня гель. Выключаю воду и вытираюсь насухо, втираю в свою кожу молочко для тела. Подмышки намазываю сухим дезодорантом. На другой конец города езжу его покупать, у меня каждая примочка – эксклюзив. Вот чем у меня голова всё время занята. И зачем я в институт поступала? Ухаживала бы за собой и помогала бы другим этим заниматься. Зачем эта учёба? Пока вытираюсь и одеваюсь, успеваю замёрзнуть, конечно, я же после душа. Бегом поднимаюсь на свой этаж, забираю сумочку у сиделки и возвращаюсь в свою палату. Громко стучу зубами, когда запрыгиваю под одеяло. Обнимая подушку и засыпаю. За окном ночь, а мне снятся красочные сны. Так романтично! Не успеваю досмотреть даже первый сон, как в палату вводят какого-то больного. Он громко хрипит и сопит, но это мне не мешает. Мне мешает слепящий яркий свет, от которого не скрыться под тоненьким одеялком. «Не дадут нормально выспаться», – думаю я. Хотя чем я важнее других пациентов? Чем я их лучше. Тем, что я девочка, тем, что смазливая? Может, для мужиков я и лучше, но для родственников этого дедугана, для его детей и внуков он важнее какой-то малолетки, которая лежит на соседней койке. Меня реально напрягает это соседство, но я терплю, тем более, через десять минут меня уже будят: – Саваш, кровь сдавать. – Опять?! – чуть не вою я. – Как же это достало! Можно, я буду плакать? – Нет, – серьёзно отвечает мне сиделка, хотя заметно, что её насмешил мой комментарий. Прохожу мимо нового соседа. Дед, какой-то очень больной. Как бы от него не заразиться чем-то. Проказа или что это у него на лице? Меня от брезгливости передёргивает. А запах! Я предпочитаю носом не дышать, чтобы не чувствовать чужих запахов. Я вообще не приспособлена к жизни. Меня надо поселить в общежитие для беженцев, чтобы я в грязи пожила, может, хоть тогда престану «пылинки с себя сдувать» и начну чем-то ещё заниматься. Но сейчас я с трудом сдерживаю отвращение.