Полюбить заново

— Пожалуйста... — Всё хорошо. Всё будет хорошо, — отреагировал Баки на глухой шёпот.       Он протянул настоящую руку и коснулся плеча Локи — легко, неуверенно. Тот лишь глубже зарылся головой в руки и колени. — Уже поздно, Локи. Во дворце есть удобные комнаты, пойдём.       Тяжело, надрывно вздохнув, Локи поднял голову, взглянул на Баки и неохотно встал, взяв протянутую руку, но тут же отпустил её. Баки пошёл вперёд, Локи — следом, по широким светлым коридорам из научного корпуса в жилой, где стены пестрели королевскими украшениями, а окна были такие огромные, что подошли бы для обзора Халку. Баки привёл Локи к комнате, которую когда-то выделили для него самого. Окинув взглядом его спину, когда Локи проходил в комнату, Баки развернулся, чтобы уйти. — Спасибо, — это прозвучало тихо, но Баки услышал. — Спокойной ночи.       Локи промолчал, да и вряд ли Баки спал бы лучше, пожелай тот ему спокойной ночи. Глаз Баки не сомкнул. Лёжа в своей уютной хижине, он даже не пытался унять поток мыслей, воспоминаний — всё о Локи, о нём и о них. Самое трудное он осознавал, с невыносимой болью, но осознавал: тот Локи мёртв, а этот его не знает. Не знает ничего о том, как вытащил Баки с мерзкого дна существования, подняв, стерев с лица грязь и кровь, магическим касанием ладони подарив воспоминания, а касанием губ — желание жить; не знает, как крупицами мелких паззлов собиралось доверие Баки к нему, как хотелось броситься, словно с разбегу в бескрайний тёмный омут, к его ногам, но холодный расчёт и раздробленное в пыль сердце держали на натянутом поводке; не знает о ночах, проведённых вместе — на тесной кухне с бутылкой, от которой никто не пьянел, в постели, в которой было слишком много места для одного; не знает ощущения их тел, слитых воедино, тепла кожи и холода металла, бешеного биения сердец, несдержанных стонов.       Воспоминания коснулись не только головы. С губ сорвался тихий стон, и Баки протянул живую руку к тому, что изнывало от возбуждения; всего нескольких движений хватило для оргазма — первого с тех пор, как Локи оставил его. Баки резко, громко выпустил воздух через рот, поправил штаны, провёл по лицу металлической ладонью. Отняв её от лица, увидел, как мягкий свет восходящего солнца ложится на пластины бионики. Он повернул руку. Сглотнул. Долго смотрел, как лучи солнца скользят по металлу, как свет меняется, из оранжевого становясь жёлтым и ярко-жёлтым, потом опустил руку, продолжая лежать на спине, пока где-то около подушки не раздался звук вибрации. — Да, — произнёс Баки в пустоту, и телефон, отреагировав на его голос, принял звонок. — Не спишь? — Привет, Шури. Нет. — Подумала, ты захочешь знать: Локи сбежал из дворца и спит на скамейке в саду.       Баки усмехнулся. — Спасибо. — Обращайся, — отозвалась Шури игриво. — Пока. — Пока.       Покусав губы, Баки пролежал без движения ещё пару минут и встал.       Солнце поднялось выше, уже начиная согревать густые изумрудные джунгли, голубое до боли в глазах небо было чистым, словно выскобленное блюдо. У хижины стояла чаша с яблоками. Баки ухмыльнулся — вакандские детишки обожали Белого Волка; он взял фрукт, повёрнутый вверх ярко-красным боком. Со смачным хрустом откусил кусочек, оглядываясь вокруг; даже козы ещё спали за забором в тени невысоких деревьев, которые на фоне гигантов джунглей выглядели крохотными кустиками. Баки пошёл по тропинке. Королевский сад выходил к ней стороной, противоположной дворцу — к нему можно было пройти и по прямой, минуя петляющие тропки сада, но Баки любил прогуливаться среди тенистых зелёных насаждений. Мимо невысокой живой изгороди он прошёл в сад и, не слишком задумываясь, двинулся к своей любимой скамье. На скамье напротив неё лежал Локи. Его длинные ноги были поджаты, голова лежала прямо на твёрдом дереве скамьи, волосы падали на щёки, закрывая чернотой их болезненную худобу и бледность. Он был другим. Баки понимал это: дело было не в причёске, не в менее блестящих и менее волнистых локонах, не в худобе, которую лёгкая чёрная рубаха выдавала сильнее боевого облачения. Он был другим, потому что Баки знал — он должен искать в глазах. — Следить за мной — не лучшая идея, Барнс, — Локи пробормотал это, не поднимая век и не меняя позы. — Я не слежу, — спокойно ответил Баки, сидя под деревом у скамьи напротив Локи.       Локи фыркнул. Он открыл глаза, взглянул на Баки — от взгляда этого резануло где-то в груди — и повернулся на спину, смахнув с лица длинные чёрные волосы. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — спросил Баки. — Да.       Он выбросил травинку, которую держал бионикой, и встал. Направился обратно; пройдя мимо хижины, подошёл к загону для коз, которые уже начали просыпаться. Три козлёнка ощипывали невысокий куст, под ним лежал немолодой козлик с потрёпанной от старости шерстью. Баки облокотился о забор, с лёгкой неосознанной улыбкой наблюдая за животными.       Он подошёл почти бесшумно, сзади, постояв немного, приблизился и остановился слева от Баки, тоже оперевшись руками о забор. Это напомнило те невесомые шаги, когда нельзя было угадать, в какой момент он появится снова — и появится ли вообще — а лишь ждать, понимая, что ожидание это — то немногое, в чём ещё остался смысл. Переведя взгляд в сторону, Баки устремил его на Локи; не заботился особо, насколько беззастенчиво он пялится на потрескавшиеся тонкие губы, чёткие линии челюсти и скул, острых, казалось, даже на ощупь. Локи смотрел в его глаза. — Знаешь, что вызывает во мне очень гадкое чувство досады? — спросил Баки, тоже взглянув в голубые глаза. Локи вопросительно дёрнул головой. — Видишь, маленькая козочка? — Баки указал на белого козлёнка с тёмным пятном на лбу. — Это Лайэль. А вот этот, рядом с ведром — кто его там, блять, оставил? — это Шерри, — указав на очень похожего козлика, только старше, продолжал он. — Это брат и сестра. Лайэль на четыре минуты старше. Тогда... она рассыпалась, а Шерри — нет, и теперь, вернувшись, она резвится с его детьми — своими племянниками, хотя чёрт знает, им, наверное, наплевать — хотя её дети могли бы резвиться сейчас здесь. Сколько мы потеряли?       Голос едва заметно надломился, и Баки коротко кашлянул, наклонив голову. Локи молчал. — Ну ты и мразь.       Подняв голову, Баки наткнулся на взгляд Локи: его правая бровь была поднята, а в глазах застыл немой высокомерный вопрос. Баки вздохнул, сжав бионику в кулак. — Ты знал. Так давно, ты знал обо всём. — Что ты имеешь в виду? — Танос, — имя это Баки произнёс с горечью и злостью. — Ты знал о его планах?       Правая бровь Локи дёрнулась, а Баки продолжал: — Я ведь не объяснил, о чём говорю, а у тебя и вопроса не возникло. Мразь, ты...       Договорить не дал резкий толчок в грудь: Локи прижал его к забору, нависнув сверху и схватив за воротник футболки. В голубых глазах горело пламя — злость, горькая на вкус и острая на ощупь. Баки чувствовал, как бьётся сердце Локи; собственное стучало, как обезумевшее, отдавая пульсацией в виски. — Да, я знаю, — прошипел Локи. — Я знаю, и не смей упрекать меня, Барнс.       Он перебил сам себя резким вздохом; Баки смотрел прямо в его глаза, едва сдерживаясь, чтобы не потерять контроль над собой. Ещё один вздох, медленнее и глубже, и Локи заговорил снова: — Засунь свои упрёки в свою шикарную подтянутую задницу, Барнс. Ты не знаешь, как... — Локи стиснул челюсти. — Не знаю, так скажи.       Локи смотрел в серые глаза. Баки не понимал, насколько осознанно тот наклонился так низко над ним; тёплое дыхание чувствовалось на губах, взгляду некуда было деться — лишь продолжать смотреть прямо в голубые глаза — от такой близости начинало слегка трясти, хоть Баки и мечтал об этом столько лет.       Или не об этом. — Я слышал о планах Таноса, пока он и его палачи пытали меня такими способами, которые не снились ни одному смертному.       В свежую рваную рану превратилась грудь, и от боли — и не физической вроде, но невыносимой ещё больше — Баки перестал дышать на несколько секунд, пока Локи не продолжил: — Пока он не нашёл Камень, мою волю пытались подчинить пытками. Ты... — Локи наклонил голову немного вбок, — ты понимаешь, о чём я говорю, не так ли?       Отвечать Баки не спешил. Перевёл взгляд на бледные губы; от желания и боли горело всё внутри, дрожь стала не просто ощутимой, но и заметной. Он кивнул. Неожиданное движение Локи почти напугало его — тот наклонился ещё ниже к Баки, касаясь носом его носа и продолжая смотреть в глаза. Баки не понимал, что ему делать — просто застыл, едва дыша. Тонкие губы дрогнули, растянулись в лёгкой змеиной улыбке, а в голубых глазах нельзя было прочитать совершенно ничего. — Я не прошу понять меня, Баки, — шептал Локи. — Никогда и никого не просил. Не смей меня упрекать. — Я не упрекал, — прошептал Баки в ответ. — Не будь идиотом. — Не будь идиотом, — Локи усмехнулся. — Ты хочешь меня? — Да. Но я не уверен, кого именно. — В любом случае, — ладонь скользнула по крепкой груди, — у тебя, видимо, остался один вариант.       Когда рука добралась до напряжённого пресса, Баки резко схватил бионикой предплечье, и в несколько движений Локи оказался прижатым грудью к забору. — Не расслабляйся, — держа руку Локи у его спины, бросил Баки.       Локи усмехнулся.

***

      "В любом случае, у тебя остался один вариант".       Эти слова врезались в разум, как топор после неудачного размаха врезается в тугое дерево, отпечатались раскалённым металлом на внутренней стороне век. Один вариант. Единственный вариант, который был когда-то нужен ему. Магические голубые глаза, которые несколько дней назад увидели его впервые, которые не знают, что Баки видел их раньше — не знают о том, какие невыносимые чувства вызывают в терзаемой сомнениями душе. Локи был прав — Баки безумно хотел его и в то же время понимал, что перед ним не тот Локи, которого он хотел когда-то. Не тот, которого он хочет до сих пор.       Серые глаза воткнулись взглядом в голубые, и казалось, что ни один из них не обращает внимание на то, что происходит вокруг. Друг напротив друга, широкий длинный стол кабинета сдвинут к стене, и ничто не стояло между ними; в тёмном кресле сидел Локи, устроив локти на подлокотниках и соединив вместе кончики длинных пальцев; Баки — на двухместном диванчике, расставив ноги и уперевшись локтями в бёдра. Они слушали Стива. Капитан стоял, опираясь бёдрами о стол и скрестив на груди руки, его сосредоточенный взгляд был устремлён вперёд. Работа не заставила себя долго ждать: пять лет, проведённые Клинтом в безжалостной и яростной борьбе с преступностью, помогли найти канал передачи оружия, который необходимо было ликвидировать. На удивление большинства Локи вызвался помочь. Стив согласился, лишь бросив взгляд на Баки и увидев в его глазах что-то, — хотя Баки и сам не был уверен, что стоит полагаться на его доверие к Локи. Это доверие было слепым и слабо объяснимым; он бы отдал свою жизнь под его ответственность; он бы отдал свою жизнь за него.       С недовольством отвести взгляд от Локи Баки пришлось, когда в кабинет вошёл Сэм и встал между ними. Баки поднял глаза на его плечо. — Доброе утро, бойцы, — бросил Сэм и кинул короткий взгляд на Баки.       Тот кивнул ему, и Сэм отошёл; Баки хотел снова посмотреть на Локи, но его уже не было в кресле. Резко моргнув, Баки перевёл взгляд на Стива и краем глаза заметил, что Локи неспешно движется к дивану — словно грациозный хищник, скользящий по воздуху, как змей по воде. Напряжение внутри усилилось. Хотелось, чтобы он отошёл дальше — хотелось, чтобы он подошёл ближе. Ближе, ближе, ближе, ближе, слиться, соединиться, стать с ним вдвоём одним целым. Баки прикрыл глаза. Он продолжал слушать Стива, не позволяя себе переключиться на неясные образы в голове, состоящие из воспоминаний и новых фантазий. — Сэм, Локи, — произнёс Стив, закончив обсуждать один из пунктов плана и переведя взгляд на Баки, — подождёте за дверью пару минут? — Само собой, — Сэм двинулся к двери.       Локи коротко взглянул на Стива, потом на Баки, дольше на несколько секунд — глаза в глаза — и тоже вышел из кабинета. — Бак... — Блять, как жаль, что я не записал то, что ожидаю от тебя услышать, Стив. Слово в слово угадаю, я уверен.       Стив вздохнул, а Баки взглянул в его печально-строгие голубые глаза. Он поднялся с дивана. — Это Локи, Бак, и ты не должен его недооценивать. — Он не ангел, Стив, я знаю это. Знаю получше, чем ты, и тебе стоит с этим смириться. Я знаю его, ясно? — Не забывай, кого ты знал.       Ударение на последнем слове ударило в цель — хотя Стив и не хотел задеть друга — но Баки резко двинулся к нему, словно собираясь ударить; пыл остыл быстро, будто погашенный ледяной водой. — Я не хотел, — пробормотал Стив. — Я знал его достаточно, — бросил Баки. — Ты можешь не доверять ему. Можешь утверждать, что тот, кого я любил, мёртв, а этот никогда не знал меня. Мне насрать. Он жив, и он здесь.       Стив кивнул, рассеянно и задумчиво. — Ты любил его? — И люблю. Наверное, — Баки пожал плечами. — Почему "наверное"? — Я не знаю, Стив.       И он действительно не знал. Не забывая о нём ни на минуту с тех пор, как в обшарпанном дверном проёме крохотной квартирки исчезла угольно-чёрная волна волос, Баки не собирался разжигать уголёк надежды, зная, что в этом нет ни капли смысла, — пусть остаётся лишь пустота. Порой он вообще не хотел чувствовать. Тонуть, тонуть, тонуть в этой пустоте, чтобы к чёртовой матери захлебнуться и не чувствовать больше ни боли, ни ненависти к себе, ни того, что, казалось, разрушит его ещё больше — того, что он не мог решиться назвать любовью. — Да и не важно, — после небольшой паузы произнёс Баки. — Вы вышли на связь с Тором?       Стив покачал головой. — Ракета предупреждал, что они могут остаться без связи с нами на какое-то время. — Ладно. — Я верю тебе, Баки. Поэтому я верю не в Локи, а в твоё доверие к нему.       Кивнув, Баки проводил вышедшего из кабинета Стива взглядом. Услышал, как он говорит Сэму и Локи о том, что совещание окончено. В коридоре послышались шаги двух пар ботинок — кто-то остался у двери. Баки отвернулся к окну, осознавая, что невыносимо желает, чтобы шаги третьей пары ботинок, тихий звук открывающейся двери, эта лёгкая, неспешная поступь, невесомое дыхание — всё оказалось не игрой его воспалённого воображения. Локи остановился у стола. — Забавно. Роджерс всё ещё не выкинул меня из этого райского уголка вашей убогой планетки. — В случае чего, я сам об этом позабочусь. — Мы оба знаем, что это неправда.       Ухмылку на губах Локи Баки не видел, но слышал её, — она заставила бионику сжаться в кулак. — Что тебе нужно?       Локи молчал. Подняв на него взгляд, Баки замер: слыша в тихом голосе ухмылку, он ожидал увидеть на лице Локи другое выражение, и грусть, что отражалась в голубых глазах, немало удивила его. — Я... — начал Локи и прервался на секунду, словно голос не слушался его, — я видел тебя не впервые, и понимаю... То есть, догадываюсь...       Голос по-прежнему не слушался его: было видно, как Локи раздражён от того, что не может сформулировать мысль, и Баки подумал, что в этом есть что-то забавное. — Что значит "видел не впервые"? Мы не... — Не встречались раньше, да, я знаю, но я видел тебя в голове Стива. Противник, — Локи пожал плечами. — Слабые места. — Слабые места, — неосознанно отозвался Баки. — Когда ты успел? — он нахмурился. — Мне всегда казалось, что тебе нужно касаться, чтобы читать мысли. — Да, ты прав, — Локи кивнул. — Но... когда в руках мага Камень Бесконечности, способности усиливаются. Если Камень не прикончит мага раньше. — То есть теперь ты можешь читать мысли на расстоянии?       Видимо, Баки не смог скрыть лёгкое опасение в голосе, и Локи усмехнулся. Баки смотрел в его глаза, Локи — в его. Не отрывая взгляда, он сделал шаг навстречу Баки; тот развернулся боком к столу, к Локи — лицом, то ли готовый ударить, то ли готовый на всё, что угодно. Между ними оставалась пара шагов, Локи всё ещё приближался — Баки сглотнул. — Только если бы в моих руках был Камень, — Локи сказал это без капли сожаления. Он остановился. Голос его был шёпотом, голубые глаза продолжали смотреть в серые, расстояние между телами не значило ничего, и любой, сделав крохотное движение вперёд, мог бы коснуться второго. — А так...       Локи поднял руку и потянулся ею к лицу Баки — тот осторожно дотронулся живой рукой до кисти, не позволяя пальцам коснуться лба. — Что тебе нужно? — спросил он снова. — Позволь... — Локи облизнул губы и продолжил тихим шёпотом, — позволь увидеть... нас. — Нас? Что именно ты хочешь увидеть? — если бы Баки говорил хоть немного громче, голос дрожал бы так сильно, что Локи вряд ли бы разобрал в его словах что-то осмысленное. — Я не знаю, — и Баки понимал, что голос Локи тоже с трудом не дрожит; рука в настоящей руке Баки едва заметно тряслась. — Не знаю. Поцелуй? Бак, подумай о том, как мы целовались.       И он подумал — подавшись вперёд, губами коснулся губ, руку, которую держал в своей, сжал сильнее. Локи этого ожидал — Баки понимал это и не был уверен, что тот его не оттолкнёт. Он не оттолкнул. Он ответил. Ответил на поцелуй, сжал живую руку в своей, второй скользнув по шее Баки; его кожа была прохладной и сухой, а губы — тёплыми и мягкими. Как раньше — Баки проводил параллель неосознанно; он понимал, что не прав, он не должен сравнивать: перед ним другой Локи, но одновременно он был тем же. — Забавно, правда? — выдохнул Локи, почти не отстраняясь — тёплое дыхание касалось распахнутых губ. — Первый для меня, а для тебя... — Плевать, главное, что не последний.       Локи сглотнул. — Но забавно, согласись.       Ухмыльнувшись, Баки отпустил руку Локи, когда тот снова потянулся к его голове. Он не знал, зачем, но он позволил длинным пальцам коснуться виска и лба; закрыл глаза, вздохнув, и ощутил кое-что очень знакомое — зелёное сияние словно прямо под веками, то ли вибрацию, то ли покалывание кожи от проникшей сквозь неё магии.       Локи будто очутился внутри дома — ветхого, полуразрушенного, с пробивающимся сквозь забитые металлическими пластами окна бледным солнечным светом — с множеством дверей. Они были закрыты. Некоторые — взломаны когда-то давно, комнаты за ними — разрушены в пыль и воскресшие вновь — и Локи знал, что воскресли они благодаря ему. Он не знал, что за ними. И узнать не стремился — Баки это чувствовал и был благодарен. Он не знал, что именно ищет Локи, не знал, какой из поцелуев ему нужен, но понимал: он найдёт; найдёт ту дверь, которую Баки сам боялся открывать, но всё равно открывал настолько часто, что петли поддавались с такой лёгкостью, словно их секунду назад смазали маслом. Неосознанно Баки желал, чтобы Локи открыл ещё какую-нибудь дверь, и Локи, находясь внутри его головы, ощущал это желание. Неуверенность. Любопытство. Страх. Нежность. Баки пропускал через себя эти чувства, принадлежащие Локи, и понимал, что Локи открывает их специально — не мог же маг позволить кому-то просто так касаться своего собственного сознания. И их сознания сейчас словно стали частичками целого — целого, но разрозненного, не ощущающего себя целым. Полы дома изредка поскрипывали под осторожными шагами. Локи шёл и не хотел останавливаться. Не возникало ощущения опасности или недоверия — лишь спокойствие и готовность отдать и отдаться.       В какой-то момент Локи почувствовал, что пора остановиться: Баки не сразу понял, что тот остановился там, где нужно. Первый для них — тогда — и неизвестный для "нового" Локи поцелуй: именно он был за той дверью. За той дверью, петли которой, словно смазанные маслом, поддались с удивительной лёгкостью. За той дверью была постель маленькой квартирки, зашторенные окна, двое и густой тяжёлый воздух с привкусом горечи. "Поцелуй меня", — Баки помнил эту фразу так хорошо, будто произнёс её вчера. От болезненной нежности сжалось всё внутри, он ощущал ещё и то, что чувствовал Локи — всё это было странно и необъяснимо приятно.       Локи отпустил его разум мягко; подняв веки, Баки сразу же увидел перед собой голубые глаза. Они блестели от слёз. Едва ли прошла хоть секунда, и Локи, наклонившись, прижался губами к губам Баки — и снова всё слишком быстро, и вот он уже отстранился, а Баки даже не успел ответить на поцелуй. — Никогда не видел, как ты плачешь.       Уголки тонких губ дёрнулись. — Ненавижу это. — Я тоже.       Локи смотрел прямо в серые глаза, и Баки наблюдал, как меняется его взгляд: едва уловимо, в оттенках и полутонах. Голубые глаза всё ещё блестели, в них отражалась грусть; потом Локи чуть прищурился, приподняв уголок губ, сглотнул — и улыбнулся, широко, будто бы заставляя Баки поверить в эту улыбку. Верить или нет, Баки не знал, и не успел решить — Локи двинулся к двери, не повернувшись, и закрыл её за собой.