Хайкью. Путь навстречу.

      Первый день в летнем лагере был довольно-таки напряженным. У Карасуно не получилась ни одна из техник, которые они тренировали последнее время. Кагеяма и Хината осознали, что за то время, пока тренировались отдельно, они изменились. Кагеяма все-таки решил изменить свой пас Хинате, правда, который ни разу не получился. Хината же научился не паниковать возле сетки, когда мяч недолетал или перелетал мимо него. Собственно, чем удивил не только Кагеяму, но и остальных сокомандников. Реакция была у всех такая, какая была у Ойкавы, когда они последний раз тренировались вместе.       После того, как Ойкава позвал его на совместную тренировку, они тренировались еще два раза и последний был как раз перед отъездом Хинаты в Токио.       На первой тренировке Ойкава похвалил Хинату, что тот разобрался с темпами, что старался играть с различными связующими. Потому что Кагеяма будет рядом с ним не всегда. Но нужно уметь быть в воздухе, бить мяч самостоятельно, кто бы не был его связующим.       На последней же тренировке Ойкава поразился тому, как тот быстро научился ориентироваться в воздухе и не терялся, если мяч не попадал ему в руки. Он сначала был удивлен, но тут же похвалил карасуновца и повернул тренировку в другое русло. Теперь он старался пасовать ему так, чтобы мяч почти никогда не попадал ему в руку, а Хинате приходилось бы принимать решение, как дотягиваться до мяча. Один раз Хината, видимо, все-таки уставший от такой концентрации, не смог сориентироваться и пропустил мяч.       — Прости, я слишком увлекся, заставляя тебя работать.       — Ничего. Это же наоборот хорошо. Если я знаю, что вы пытаетесь пасовать мне так, чтобы я работал над собой, то от этого тренировка становится еще более приятной. Значит, вы в меня верите. Не очень было бы хорошо, если бы вы знали, что я могу лучше, но ничего не делали бы. Это значит, что вам плевать. И с моей стороны не очень хорошо противиться, чтобы вы способствовали тому, чтобы я улучшил свою технику. Лишь только потому, что привык играть определенным образом. Даже если на тренировках это не будет получаться, всегда есть шанс, что именно на игре в ответственный момент это сработает.       — Ох, Чиби-чан. Ты, как всегда, поражаешь меня. Когда ты так говоришь, то сразу понимаешь, что тебе не двенадцать лет. А все-таки шестнадцать. Хотя после таких речей я бы дал тебе больше. В общем, — Ойкава, вздохнул. — Предлагаю заканчивать. Давай убираемся и пойдем. И не надо делать такие жалостливые глаза. У тебя целая неделя тренировок с лучшими командами Токио. А Ойкава-сан не имеет такую выносливость, как у тебя, у меня утром тоже была тренировка с моими оболтусами. Лучше посидим еще немного где-нибудь в кафе. Мороженое, что ли, съедим — жара невыносимая.       После слов о мороженом Хината приободрился. Он не особо хотел заканчиваться тренировку с Великим королем, однако был не против где-нибудь с ним поболтать.       Уже сидя в кафе, поедая третье мороженое под удивленный взгляд Ойкавы, он окончательно расслабился:       — И как в тебя все это лезет? Меня бы уже от второго воротило.       — У меня растущий организм.       — Не особо заметно, как по мне, ты ни капли не подрос с вашего первого тренировочного матча с нами. Хотя, с учетом того, как ты носишься, видимо, все это уходит не в рост, а в твою энергию. Кстати, хороший прогресс за полторы недели, — сказал Ойкава. — Тренировка с другими связующими сказывается на тебе положительно.       — Спасибо, — сказал Шоё, приступая теперь к молочному коктейлю. — Раньше я всегда полагался на Кагеяму, потому что он хороший связующий. И я всегда на сто процентов доверял ему, поэтому и бил не думая. Но сейчас, тренируясь с разными связующими, я научился хоть немного самостоятельно сражаться в воздухе и пытаться справиться с мячом. Но мне еще очень далеко до приличного уровня.       — Это верно. Тем более, что в игре все оказывается сложнее, чем на тренировке. Может, тебе вообще поменять своего партнера по игре. Слушай, а переходи в Аоба Джосай, — хитро улыбнувшись, предложил Великий Король.       Хината подавился коктейлем.       — Ну, а что? Научимся делать какую-нибудь крутую технику. А потом, все будут только рады. Ну, по крайней мере, моя команда — точно. У меня будет в команде кто-то, кто не шутит надо мной и не ругает постоянно. Хотя я капитан.       — Нет. Я хочу сыграть против вас. И показать, чего смогу достичь за оставшееся время до нашей игры. А ваша команда вас любит и уважает. Они же не просто так вас выбрали капитаном. Просто иногда уважение, как и любовь к своему другу, не выражается в том, что они должны постоянно говорить, что вы все делаете правильно, или хвалить вас. Иногда это выражается в дружеском пинке, ну или какой-то глупой шутке. Даже если Иваизуми-сан скажет вам, что если вы сделаете что-то не так, то он вас стукнет. Скорее всего, он просто так выражает свою заботу. И это значит: «Я переживаю, что с тобой что-то может случиться, если ты сделаешь это». Но сказать так он не может, иначе будет чувствовать себя глупо. Это, кстати, очень похоже на нашего Тсукушиму. Он никогда не говорит ничего хорошего, но его замечания всегда мотивируют.       Ну и вообще, вы же их тоже любите и уважаете. В конце концов, со мной вы тренируетесь, не из-за меня, а для того, чтобы улучшить свою технику для команды. Ваши пасы уже не первый год предназначены для Иваизуми-сана и некоторых других игроков. И, к тому же, ваша команда не будет что-то делать или говорить, что действительно вас обидит. Они же полагаются на вас. И это очень видно со стороны.       Это для меня Кагеяма — первый связующий, а я для него — первый атакующий, который его ценит и получает удовольствие от игры с ним. Хотя, в принципе, у нас вся команда относится нормально к его королевским заскокам. И он хорошо пасует всем. Так что, наверное, я поэтому переживал, что если не буду делать так, как хочет Кагеяма, то он от меня отвернется. Собственно, поначалу он вообще не хотел пасовать такой бестолочи как я. И у нас не такие отношения, как у вас с Иваизуми-саном. Если он вас обижает, то, скорее всего, заботится. А если Кагеяма говорит, что я придурок, то придурком меня и считает.       На какое-то время между ним повисла тишина. Хината продолжал пить свой молочный коктейль, при этом слегка погрустнев. Он не хотел ехать в летний лагерь в ссоре с Кагеямой. Но, видимо, мириться им уже придется там. Он вообще не любил с кем-то ссориться.       Ойкава же погрузился в размышления о том, какие же все-таки отношения между Хинатой и Кагеямой. Хината восхищался Кагеямой, наверное, больше, чем кем-либо. Хотя, оно и понятно почему. Можно восхищаться любым сильным игроком находясь со стороны. Другое дело, когда сильный игрок каждый день в твоей команде и каждый день может совершать какие-то невообразимые штуки. И из-за стремления не отстать от своего связующего Хината сейчас использовал любую возможность стать сильнее.       Со стороны Кагеямы все было не совсем понятно. Он долгое время был одиночкой и не обращал внимание на то, как он играет. Но сейчас, с появление Шоё, Тобио стал более дружелюбным, если это можно так назвать. Не было ли что-то между ними большего нежели, чем партнеры по команде. Что-то, в чем они еще не разобрались между собой. Потому что, возможно, даже об этом не задумывались. От этой мысли Ойкаве стало не особо приятно, при этом он не совсем понимал почему. Однако свой вопрос все же решил озвучить:       — Что-то есть между тобой и Кагеямой?       — Ха? — не понял вопроса Хината.       — Ну… — потянул Ойкава. — я имею в виду что-то в романтичном смысле. Просто то, как ты о нем восхищенно говоришь, иногда наводит на мысль, что у вас что-то есть друг к другу.       Хината замер и просто не мог найти, что ответить. Он никогда не задумывался о каких-то романтических отношениях с Кагеямой. Честно говоря, о романтических отношениях с кем-либо он вообще не задумывался. Да и зачем? Все свободное время он проводит на тренировках. А если ходил в кино, в кафе или просто погулять, то в основном всегда с командой. Представив, что они могли бы встречаться с Кагеямой, ему тут же стало плохо.       — Ну нет… — сказал Хината, после того, как немного успокоился и у него прошли первые рвотные порывы. — К Кагеяме я точно ничего не испытываю. Ну, кроме того, что вы и так знаете о том, что мы с ним соперники.       Немного подумав, Хината добавил:       — Следуя вашей логике, у меня тогда что-то должно быть и с вами, и с Иваизуми-саном, и с Акааши-саном, и с Бокуто-саном, и с Куроо-саном, и вообще с половиной нашего волейбольного сообщества.       На это Ойкавы лишь фыркнул. Он видел, как задумался об отношениях Шоё, и видел по его реакции, что к Кагеяме он ничего в романтическом плане не испытывал. И это его, почему-то, немного успокоило.       — То есть тебя не смущает, что они все парни? Ну, я имею в виду, ты не стал говорить, что Кагеяма парень и у тебя ничего не может быть с парнями. Ты просто сказал, что он тебе не нравится в этом плане. И всех, кого ты перечислил — это тоже парни.       Хината тут же ответил:       — Мама всегда говорила, что не важно, кого ты любишь. Главное, чтобы этот человек тебя тоже любил, был тебя достоин и не причинял боли. Судя по всему, к такому выводу она пришла после того, как ушел отец. И я с ней согласен. В принципе, наверное, не важно, кого ты любишь. Но, честно говоря, я о таком раньше не задумывался. У меня, как выразилась моя мама, последние три года свидания только с волейболом.       Ойкава на это рассмеялся, и сказал:       — Да у нас тут у всех последние несколько лет постоянные свидания с волейболом. И судя потому, что мы сейчас в него не играем, а сидим в кафе, то, похоже, изменяем волейболу друг с другом.       И они рассмеялись вместе. После того, как они успокоились, Хината спросил насущный вопрос:       — После того, как я вернусь из Токио, мы еще будем тренироваться?       Ойкава слегка задумался, но быстро ответил:       — Сейчас сложно будет выкраивать время, потому что на каникулах мы будем тренироваться целыми днями, хотя, скорее всего, не каждый день. Думаю, что у вас также обстоят дела. Так что нам надо будет как-то договариваться и находить время. Но хотя бы пару раз до конца каникул у нас должно получиться. В конце концов, не забывай, нам с тобой еще играть вместе осенью.       Хината радостно кивнул. И даже этот один раз для него бы много значил.       — Так что, как вернешься из Токио, сообщи, там скорректируем наши, так сказать, плотные графики. А я буду пока все соки из своей команды выжимать. И удачи тебе. Смотри не опозорь меня, а то тренироваться с тобой не буду больше.       Хината тут же расстроился и немного растерялся, но Ойкавы улыбнулся и сказал:       — Шучу я. Успокойся. Не буду я бросать с тобой тренировки, как бы ты там не показал себя. И больше не буду так шутить, а то тебя так удар хватит, и твои вороны меня заклюют до смерти.       Хината вспоминал этот разговор и улыбался, лежа на траве, после того, как они в качестве штрафа пробежали по косогору. С учетом того, насколько их игра была сейчас ужасна, их ждал не один штраф и похоже даже не десять. А несколько десятков.       — Только Хината может пронестись вверх по косогору и сейчас лежать и улыбаться так, как будто мы уже прошли в национальные, — проворчал Танака.       — Он просто относится к любым нашим активностям, как к соревнованиям. Прибежал первым, вот и радуется, — ответил Ноя. Остальная команда на это согласно промычала, отдыхая после пробежки.       Сегодня им предстояло сыграть еще с несколькими командами, так что Хината подскочил и побежал в зал, где остальные команды продолжали тренировки.       Карасуновцы переглянулись и еще раз поразились выносливости своей приманки. Однако тут же стартанули и побежали за ним, чтобы не отставать от Шоё.       Так прошли первые два дня лагеря. Пока что у Карасуно ничего толком не получалось. Они проигрывали и проигрывали от чего получали штрафы: или бег по склону, или круг подборов. Несмотря на то, что это было просто ужасно выматывающим, они не отчаивались, так как понимали, что команде, у которой одно время не было тренера, теперь найти свой стиль игры достаточно сложно. Оставалось только тренироваться и тренироваться. Но все же напряжение в команде росло и это тоже не могло не сказываться на игре. Ошибок становилось больше, а просвета в игре не было.       Естественно и Шоё тоже пребывал не в самом хорошем расположении духа. Он лежал в комнате Карасуно и смотрел в потолок, закинув руки за голову. Все вокруг что-то обсуждали. Кто-то также просто лежал и играл в приставку или на телефоне.       Ему ужасно не хватало хороших атак из-за чего он чувствовал себя не комфортно. Разговаривать с Кагеямой об этом он так и не собирался. Да и с кем-либо еще разговаривать об этом из команды он не хотел, так как все были напряжены из-за того, что почти у каждого что-то да не получалось. Так что вешать на них еще и свои переживания ему не хотелось. Хотя все и так прекрасно все понимали.       Но ему очень хотелось с кем-то это обсудить. Поэтому он поднялся с футона и, под сопровождающие его взгляды команды, взял свой телефон из тумбочки и пошел на улицу, чтобы позвонить кому-нибудь.       Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул и пошел подальше от корпуса. Сначала он хотел позвонить маме, так как она бы в любом случае его поддержала. Однако наткнувшись на номер Ойкавы, он все-таки решил набрать его. Ойкава ответил почти сразу, не давая Хинате и шанса передумать, видимо телефон у того был рядом.       Тоору же лежал в кровати перед сном. Он хотел посмотреть какую-нибудь игру, но наушники, в которых он смотрит матчи, сломались, поэтому теперь он не знал, чем себя занять. У него возникла мысль написать Шоё и узнать, как у того обстоят дела. Так как их тренировки в лагере очень активно обсуждались его командой. У некоторых членов Аоба Джосай были друзья из команд, которые тренировались сейчас с Карасуно. Так что о некоторых проблемах он знал. Он очень удивился, когда на его телефоне высветился звонок от рыжеволосого карасуновца. Хината не стал бы ему звонить просто так, видимо, что-то происходит на тренировках, с чем сам Шоё справиться не мог. Поэтому он тут же ответил на звонок.       — Чиби-чан! Ты все-таки решил, что Тобио-чан тебя достал, и ты подумал перейти в Аоба Джосай, и решил, не откладывая, сообщить мне такую радостную новость? — спросил, шутя Тоору.       Хината на это слегка улыбнулся:       — Нет. Я на это еще не решился. Но если решусь, то точно сообщу вам об этом первым, — решил поддержать тему Шоё.       — Мне нравится твое «пока не решил», — хмыкнул Ойкава, а затем серьезно продолжил. — Я, конечно, очень рад, что ты мне позвонил. Я это, кстати, серьезно. Ива-чан не стал со мной болтать, а я люблю перекинуться парой слов с кем-нибудь на сон грядущий. Так что, я, правда, рад. Но ты бы не стал звонить просто так. Поэтому спрашиваю, что случилось?       — Я и сам толком не знаю. Ничего такого не случилось. Просто… Мы с Кагеямой так и не разговариваем. Он изменил бросок и у меня теперь практически не проходят с ним атаки, быстрая никак не получается. Хотя прекрасно понимаю, какой бросок он делает и зачем. Но у нас никак не получается поймать момент. И еще меня постоянно блокируют, несмотря на то, что возле сетки я стал лучше играть. У нас вообще у всей команды не получается практически ничего. Все понимают, что нужно просто ждать…       — Но ожидание порождает напряженность, а напряженность порождает ошибки. Я прав?       — Да, — сказал Хината, тяжело вздохнув и упав на землю, смотрел в ночное небо и тут же опомнившись сказал. — Ой, я надеюсь, что не сильно отвлекаю Вас.        — Вечно ты извиняешься за ерунду всякую. Я хотел посмотреть какой-нибудь матч и послушать музыку, но мои наушники сломались. Так что я валяюсь без дела. И единственное, от чего ты меня отвлекаешь, так это от ничего неделания. И запомни, если я не захочу разговаривать или ты меня будешь отвлекать, я тебе об этом скажу прямо. Так что, ты хотел попросить совета?       — Не совсем, просто хотелось поговорить с кем-то, а маму расстраивать не хотелось.       — Ясно. Я рад, что твой выбор пал на меня. Но ты же понимаешь, что рискуешь, рассказывая мне о состоянии вашей команды.       — Да, но сейчас вы уж то точно никакого вывода, кроме того, что у нас ничего не получается, не сделаете.       — Ну почему же. Я могу сделать вывод, что вы отказались от вашей старой быстрой атаки и решили создать новую, вся ваша команда находится в поисках какого-то стиля игры. А раз у вас ничего не получается, но вы не отчаиваетесь и продолжаете делать то, что делаете, то это значит, что сдаваться вы не собираетесь. И меня пока еще немного, но все же раздражает тот факт, что, похоже, вы совсем решили поменять стиль игры. Потому что, если вы достигните успехов, это доставит проблемы. Придется думать и анализировать еще сильнее. Но сам факт того, что за два месяца до начала отборочных вы решили начать все с нуля, раздражает еще больше. Самоуверенности вам не занимать, конечно. Хотя, скорее всего, эта самоуверенность берет свое начала из отчаяния. Жаль, я это все вживую не вижу.       — Вы страшный человек, Ойкава-сан, — сказал Хината, чуть ежась. Видимо его не перестанет удивлять способность капитана Аоба Джосай делать выводы.       — Ты знал, с кем связываешься, — уточнил Ойкава.       — Да, знал. Но так интереснее, — в ответ на другом конце провода Ойкава фыркнул.       — Блин, хочу тренироваться, чтобы хоть что-то получалось! А Тсукушиму к себе забрали капитаны Некомы и Фукуродани. Завидую неимоверно просто. А ему такое ощущение, что это не особо надо. А еще у него есть рост. Был бы у меня такой рост…       — Был бы у тебя такой рост, ты бы не был таким юрким, и твоя прыгучесть тоже не была бы такой. Даже если бы ты прыгал также, то у тебя была бы большая нагрузка на колени, и остался бы ты без них уже через пару игр. Да, по вашему очкарику не скажешь, что он фанат волейбола, но его видимо к себе взяли, чтобы поотрабатывать игру против блока. Зато никто, кроме тебя, не может похвастаться, что тренируется с капитаном Аоба Джосай.       — И то верно, — хмыкнул Хината.       — Не забывай об этом. Я даже не знаю, что тебе на все это сказать. Только ждать, верить в своего связующего и продолжать тренироваться. Результат все равно будет, просто нужно время. А упорства тебе не занимать. Ну что, полегчало?       — Спасибо, что выслушали. Я рад, что у меня есть возможность не держать все в себе, и вы не отказываетесь меня выслушать. Мне уже пора бежать, у нас тут режим, так что не хочу будить остальных. Спокойной ночи, Ойкава-сан.       — Спокойной ночи, Чиби-чан! Если что — звони.       Хината побежал в комнату своей команды. После разговора ему немного полегчало. Так что он вернулся уже в более безмятежном состоянии и со спокойной душой лег спать.       Ойкава же не смог сразу уснуть, так как он отчетливо понимал, что его что-то беспокоило во всей этой ситуации, которая сложилась вокруг него и Хинаты. Это было очень странно, что они, два соперника, могли так спокойно общаться и вместе тренироваться. Видимо дружелюбие мелкого карасуновца зацепило и Тоору, который обычно не общался часто с теми, кто был не из его команды. Но его это не пугало, ему было интересно. Шоё не был похож на всех остальных, он был искренен в своих эмоциях, что нельзя было сказать о самом Ойкаве. Он был упорный, энергичный, ему хотелось помогать, даже если это было себе во вред. Они не были друзьями, но все шло к тому, что, возможно, у них получится ими стать. Не таким хорошими, как Тоору и Хаджиме, но все же. Несмотря на то, что Иваизуми часто на него ворчал или ругался, Ойкава считал его своим близким другом. Он редко кого-то пускал в зону своих друзей. Но вот для Хинаты он хотел сделать исключение. Главное, чтобы следующая их игра не вышла им обоим боком. В конце концов, отказываться от соперничества никто из них не собирался. С другой стороны, он подумал о том, что было бы, если бы они с Ива-чаном играли за разные команды, но оставались друзьями. Что было бы тогда? Остались бы они друзьями или хотели бы выиграть друг у друга?       «Еще как! Если мы не даем спуску друг другу в игре, то я и Ива-чан бы точно не давали бы спуску в игре против друг друга. А, наверное, выкладывались даже больше, чем обычно. Я бы ему не простил, если бы он мне поддавался, а он бы не простил, если бы я делал тоже самое. Так же и Шоё. Уж он точно возьмет все от наших с ним тренировок и не будет сдаваться до самого конца. Так что и мне нужно не расслабляться. Как же это все утомительно».       С этими мыслями он начал засыпать, и уже перед тем, как совсем отключиться, он подумал: «Я что, только что назвал Чиби-чана в своих мыслях по имени?».       На следующий день Ойкава пошел на тренировку. После разговора с Хинатой в кафе он решил по-новому посмотреть на свою команду. Тоору и так был очень внимательным ко всем игрокам во время игры. Всегда интересовался, стоит ли что-то изменить в следующий раз, чтобы атака прошла более уверенно. И старался по максимуму вытягивать способности из игроков.       Но в этот раз на тренировке он решил понаблюдать, насколько комфортно у них складывалась игра. Возможно, стоило расширить возможности игроков немного изменяя пасы. Поэтому постепенно он стал кому-то ускорять мяч, кому-то поднимать точку съема, но старался делать это так, чтобы разница была еле заметна. Иначе бы все сразу начали возмущаться.       У некоторых игроков Аоба Джосай были друзья из команд, с которыми сейчас тренировались Карасуно. Поэтому о том, как проходили тренировки у воронов, они узнавали почти моментально. Ойкава обычно не особо обращал на это внимание, так как прекрасно знал, что у них там происходит. Но все же, если он слышал, как упоминали Хинату или Кагеяму, то не мог не прислушиваться. Собственно, из одного такого разговора он узнал, что Хината опять поссорился с Кагеямой, накричав на него во время игры. При этом Тобио даже ничего не сделал тому за свою наглость. Если Хината сорвался на Тобио, значит тот опять напортачил, и Тоору должен был об этом знать, причем желательно из первых уст. Но еще его удивило то, что Шоё после вчерашнего разговора вроде как успокоился, а тут опять сорвался. Поэтому, недолго думая, во время перерыва он подошел к своей сумке и, взяв телефон, напечатал сообщение и отправил его Хинате. Ответа он ждать не стал, так как прекрасно понимал, что у того сейчас скорее всего тренировки и телефон он может не взять в руки до самого отбоя.       Шоё же весь день пребывал в не очень хорошем настроении. После вечернего разговора с Ойкавой ему полегчало и сегодняшний день он собирался провести в боевом настроении. Но проснулся он от того, что его что-то выбило из сна. Посмотрев по сторонам, он увидел, что все еще спали. А у него же бешено колотилось сердце. Заснуть повторно у не получилось, так как он постоянно возвращался к мыслям о том, что у него пока не получается что-то придумать со своими техниками. Видимо и проснулся он от того, что слишком много переживал накануне.       Поэтому на тренировки он пошел не выспавшимся. Игра в волейбол не принесла облегчения тоже, так как у него не получались атаки, как он хотел. А с учетом того, что это уже четвертый день, он стал еще более раздражительным. Все это его неимоверно раздражало и раздражение вылилось в очередную перепалку с Кагеямой. Тренер даже отправил его немного проветриться. Им пришлось всей командой делать перерыв, так как ссоры между этими двумя выливались в еще более сильное напряжение. Тем более никто так и не понял, почему Хината сорвался, так как его атака все равно получилась, пусть и не так, как задумывалась.       После того, как они все успокоились, Кагеяма сказал, что совместных тренировок у них не будет, пока он не освоится с бросками. Так что Шоё ничего не оставалось делать, кроме как искать того, с кем можно было бы потренироваться. И он попросился к тем, кто мог тренироваться до последнего. И он был неимоверно счастлив, что оказался в одной команде с одним из лучших асов и связующим из Фукуродани. К тому же, он играл против Тсукушимы, Льва и Куроо, что его неимоверно радовало.       Ему очень нравился ас Фукуродани, Бокуто Котаро, который любил волейбол не меньше, чем Хината, а возможно, даже больше. Они с ним сразу нашли общий язык. Остальные же особо не удивились, что они спелись. Шоё очень хотел стать когда-нибудь таким же асом, как Бокуто-сан. Таким асом, который заражает своим энтузиазмом не только свою команду, но и команду соперников. А еще таким асом, на которого всегда можно было бы положиться и в которого бы верили сокомандники.       Акааши Кейджи был связующим Фукуродани. И он был не только связующим игроком, он был в принципе связующим звеном между их асом и остальными членами команды, так как, наверное, единственный, кто более или менее понимал, как функционирует Бокуто Котаро.       В команде против него были игроки, которые все были почти под два метра, так что для него это была прекрасная возможность потренироваться играть против высоких игроков. Несмотря на то, что у него мало, что выходило, он был так возбужден и счастлив, что уже и забыл, что у него были какие-то проблемы с Кагеямой. А после того, как Куроо предложил и на следующий день к ним присоединиться, он примчался в комнату своей команды в наисчастливейшем расположении духа.       Уже после того, как он умылся и лег на футон, то решил заглянуть в свой телефон. Многие члены команды, похоже, уже спали без задних ног. Большое количество штрафов в виде бега по склону, а также усиленные тренировки явно сказывались на бодрости карасуновцев. Никто кроме Хинаты не обладал высокой выносливостью. Шоё очень удивился, когда увидел там сообщение от Великого короля. «Ну и что натворило Ваше Величество, что ты на него сорвался в очередной раз?»       Хината, застонав, подумал: «Он меня неимоверно пугает. Откуда он может знать. Это же произошло несколько часов назад. Он же не способен на расстоянии мысли читать. Какого черта?». Понимая, что вопросов у него много и все их в сообщение не вложить, он решил написать только один:       «Как?»       Хината не думал, что Ойкава ответит быстро, но буквально через некоторое время пришло сообщение:       «Вас сдали ребята из других команд, которые общаются с некоторыми нашими. Говорить, кто не буду, так как сам не знаю. Ну, так что?».       «Он сделал не тот бросок».       «Очень информативно, Чиби-чан». Хината тут же представил, как Ойкава закатывает глаза, как он делал всегда, когда его что-то раздражало. Он некоторое время подумал, стоит ли это рассказывать Ойкаве, но видимо это была своеобразная плата за то, что Великий Король с ним тренировался.       «Это долго объяснять сообщением».       Однако ответного сообщения Хината не получил, а на его телефоне высветился звонок от Ойкавы, который Хината тут же сбросил, чтобы никого не разбудить. И осторожно вышел из комнаты, столкнувшись с Сугаварой, который сказал ему сильно не задерживаться, так как всем надо хорошо высыпаться. Ойкава же прекрасно понимал, что такие вещи сообщением не передашь, поэтому решил ему сам позвонить.       Уже на улице он перезвонил капитану Аоба Джосай, когда добрался до той поляны, на которой он созванивался с ним вчера. Ойкава почти сразу ответил:       — Добрый вечер, Ойкава-сан, — оживленно сказал Хината.       — Привет, Чиби-чан. Голос у тебя более радостный, чем был вчера. Так что делаю вывод, что кроме вашей размолвки с Тобио-чаном произошло что-то хорошее. Но сначала о том, что он там за бросок сделал, из-за чего вы с ним опять поругались.       — У меня не проходят атаки, и, хотя, я следую вашему совету: тренироваться и ждать, но нервы у меня сдают. Поэтому я немного злился. Кагеяма же, чтобы я провел хорошую атаку, сделал мне бросок, который я бы точно взял, и хоть я все равно забил, но немного растерялся перед этим. Но мне это не нужно. Я хочу, чтобы у нас все получилось так, как нам нужно в дальнейшем, а не так как нам нужно сейчас. И я верю в то, что у него получится именно тот бросок, который нам нужен. Мы ведь потом не скажем друг другу спасибо, если наша новая быстрая не будет получаться, если мы будем сейчас отступать. А со своей проблемой атак я и сам справлюсь. Тем более, я сегодня играл с Бокуто-саном и Акааши-саном в одной команде, против Куроо-сана, Льва и Тсукушимы. И завтра мы тоже будем играть вместе, так что я планирую хотя бы чему-нибудь поучиться у Бокуто-сана. Он ведь ас, а я хочу стать таким же асом, как он. А еще здорово, что я могу попробовать поиграть против самых высоких игроков в нашем лагере.       Ойкава слушал все это и улыбался, по радости в голосе Хинаты было понятно, что он неимоверно счастлив. Он также представил себе, как радовался Шоё, когда его приняли играть с третьегодками. И у него заворочалось непонятное чувство в груди, которое почему-то заставило его перестать улыбаться. Он ведь прекрасно знал, какую реакцию вызывает его радостные и сияющие восхищением глаза, когда хорошие игроки делали при нем что-то крутое.       Ойкава был собственником, поэтому, если он кого-то пускал в свой круг друзей или партнеров по игре, то отдавать его на растерзание каким-то котам и совам он не хотел. И ему неимоверно хотелось, чтобы Хината чаще на него смотрел восхищенно, если уж игроки своей команды были скупы на выражение эмоций своему капитану. Но Шоё был свободолюбивым вороном, так что Ойкаве пришлось загнать свою спортивную ревность куда подальше. Хинате предстояло играть три года с Кагеямой, а с Ойкавой он бы смог сыграть за одну команду разве что только в университете. Так что, скорее всего, они так и будут соперниками. Поэтому он все же решил порадоваться за Хинату:       — Я рад, что у тебя наконец-то нормальное настроение. Тренировка с сильными игроками всегда поднимает мотивацию. Особенно, если это одни из лучших игроков. Как связующий Акааши очень хорош. Я смотрел их игры. Так что для тебя это хорошая практика. Насчет Тобио-чана я тебя полностью поддерживаю. И вообще, напоминаю, ты главный в вашей атаке. Так что пусть денек он еще потренируется, а потом потребуй у него нормальный пас. В конце концов, ни один атакующий не должен так долго ждать своего связующего.       — Кагеяма меня убьет, — тут же поежился Хината.       — Не убьет. Если он тебя не убил сегодня, когда ты заявил ему, что он сделал не тот пас, то уж завтра точно не убьет. Видимо, до него наконец-то дошло, что он был неправ, — сказал Ойкава, мысленно добавив: «Долго же ты, Тобио-чан, до этого доходил. Почти три недели прошло. И как тебя только за гения принимают?». — Кстати, Чиби-чан, когда вы возвращаетесь?       — Через три дня, а что?       — Мы через пять дней тоже уезжаем на выездные игры, так что за день до этого у нас будет выходной, так что, если что… — начал было Ойкава, но Хината его оборвал.       — Я буду, не знаю, правда, будет у нас выходной или нет, но я буду. Я что-нибудь придумаю, — сказал Шоё, а только потом осознал, что Ойкава так и не закончил свою мысль. — Простите, Ойкава-сан, что перебил, я подумал, что вы предлагаете мне потренироваться.       Тоору прекрасно слышал, как Хината поник голосом, подумав, что поспешил с ответом. Он знал это поникшее выражение лица, так что только ухмыльнулся тому, что Хината сначала говорит, а потом думает.       — Не переживай, именно это я и хотел тебе предложить. Так что давай, через четыре дня в том же месте и в тоже время. Договорились?       — Конечно Ойкава-сан. Надеюсь, я не буду так лажать, как в прошлый раз. Ой, меня уже зовет Даичи-сан, сейчас попадет, — и, чтобы не услышал Даичи, шепотом добавил — Спокойной ночи, Ойкава-сан.       Хината отключился. Ойкава же, захлопнув телефон, сказал растерянно: «Спокойной ночи, Чиби-чан».       Дайичи не стал ругать Хинату, что тот вовремя не был в комнате, однако, попросил не задерживаться в следующий раз, чтобы ни он, ни Сугавара за него не переживали.       На следующий день Шоё тренировался тем же составом с игроками Фукуродани и Некомы. Наблюдая за игрой своих будущих соперников, он понял, как делать блок-аут и понял, как нужно делать финт. Он, конечно, прекрасно знал, что, скорее всего, увлекаясь атаками, может забыть про такие приемы, но все же надеялся, что когда-нибудь сможет их применить.       С Ойкавой они больше не созванивались и не переписывались, так как сил под конец лагеря не оставалось даже у Хинаты. Тоору же знал, что пока прогресса никакого у карасуновцев не наметилось, так как никто в его команде ничего не обсуждал. Так ждать можно было очень долго, поэтому вечером в предпоследний день Шоё в лагере написал тому:       «Потребуй у своего гениального связующего пас. Я серьезно. Потребуй пас, который ты хочешь. А то это ожидание даже меня убивает. У нас тут в команде все считают, что, похоже, обыграть вас не будет проблемой, раз у вас нет никакого прогресса».       Хината так вымотался от постоянных игр, пробежек и кругов подбора, что сил у него осталось только напечатать: «Не дождетесь…» и он тут же отключился.       Шое, решив последовать совету Ойкавы, все же затребовал у Кагеямы свой пас и результатом стало то, что их новая быстрая все же получилась. Всего один раз. Но уже это означало, что они наконец-то сдвинулись с мертвой точки. Карасуно вообще удивили весь лагерь тем, что в последний день смогли сделать все то, что у них не получалось за эту неделю: и пас либеро, и их новая быстрая, и синхронная атака. И пусть все получилось не совсем чисто, но это означало, что они смогли добиться того, к чему стремились, несмотря на то, что их путь был очень выматывающим.       В последнее утро все ходили немного грустными, так как уезжать совсем не хотелось, не только из-за того, что можно было тренироваться с лучшими командами, но и из-за того, что все за эту неделю очень сдружились, несмотря на то, что продолжали считать друг друга соперниками. Но игроки Карасуно не отчаивались, так как они должны еще несколько раз на пару дней приехать сюда на тренировки. И даже пару раз осенью, если пройдут первый этап отборочных.       Перед самым отъездом к карасуновцам подошел капитан Некома, на лице которого была очень хитрая кошачья улыбка. Это явно не предвещало ничего хорошего. А с учетом, что его взгляд был направлен на Хинату, это адресовалось именно ему. Рядом с Куроо был Кенма, который смотрел на Шоё слегка виноватым взглядом и явно не одобрял планов своего капитана. Кроме того, к нему подошел Бокуто, который как всегда широко улыбался, но во взгляде у него тоже блестели хитрые искринки, и Акааши с тем же видом, что и Кенма.       — Чиби-чан, мы, конечно, тебя две недели назад поздравили с твоим Днем Рождения. Но вот Бокуто не знал, а он очень хотел присоединиться к поздравлениям, — на это Котаро согласно помотал головой и радостно сказал:       — Да, с прошедшим тебя Днем Рождения, и давай там тренируйся, иначе мы не сможем сыграть в официальной игре в Токио. И становить таким же асом, как я. Акааши, кстати, тоже присоединяется к поздравлениям.       Кейджи на это согласно кивнул.       Шоё же никак не ожидал, что кто-то будет его поздравлять спустя пару недель после прошедшего Дня рождения. Поэтому он некоторое время переводил взгляд с одного игрока на другого и не мог сказать ни слова.       — Эй, бро, — обратился к Бокуто Куроо. — Мы похоже сломали карасуновскую приманку.       — Ага, — кивнул Котаро. — Влетит нам от его капитана похоже.        И они оба синхронно улыбнулись. Хината же, пришедший в себя, с криками «спасибо» подбежал к каждому и обнял по очереди. Сначала Бокуто и Акааши, а затем уже рядом стоящих Куроо и Кенму. Те в свою очередь немного растерялись, но быстро взяли себя в руки. Шоё же помахал им и пошел в автобус мимо своей не менее шокированной команды. Как только они пришли в себя, то тут же быстро со всеми попрощавшись, ринулись за своей приманкой.       Хината, ничего не подозревая, уселся на свободное место, которых было много, так как кроме него в автобусе еще никто не сидел, хотя обычно он всегда прибегает последним. Он радостный прикрыл глаза, так как в это момент был неимоверно счастлив. А когда открыл, то увидел всех членов команды, которые уставились на него непонимающе. Кто-то стоял в проходе, кто-то стоял коленями на креслах, но из-за того, что все хотели поговорить с Хинатой, они представляли из-себя огромную кучу малу. Только Тсукушима не стал толпиться, а сел на кресло, решив не участвовать в этом балагане. И хотя ему тоже было интересно, почему они пропустили День Рождения своего сокомандника, менять свои принципы он не собирался и так все услышит. Шоё непонимающе на них уставился.       — У тебя недавно был День Рождения? — спросил Дайичи, как капитан команды.       — Э… — потянул Шоё, слегка растерянно. — Ну да.       — Когда? — на этот раз спросил Суга.       — Две недели назад, 21 июня.       — Почему ты нам ничего не сказал?! — синхронно возмутились Нишиноя с Танакой, а остальные члены команды тоже закивали. А Такеда-сенсей постоянно бормотал о том, как он так проморгал День рождения Шоё, с учетом, что у него хранятся все анкеты команды.       — Ну, честно говоря, это было на следующий день после того, как мы поссорились с Кагеямой, — и вся команда сурово посмотрела на Тобио, тот же делал вид, что своей вины не чувствует. — И мы все вернулись из лагеря очень напряженные. Так что я не хотел, честно говоря, его праздновать, да и напрягать вас не особо тоже, так как всем было не до этого.       — Но ведь тебе исполнилось шестнадцать, мы должны были об этом знать! — заявил Танака.       — Ничего страшного, я вообще не особо люблю отмечать свой День Рождения, так что можете не переживать, я ни капли не обижаюсь.       Все немного помолчали, им было не по себе, что из-за проблем с игрой они пропустили День Рождения Шоё. Дайичи заговорил первым.       — Я предлагаю отметить День Рождения Хинаты после того, как мы пройдем первый этап отборочных. А мы его пройдем, я в этом уверен. Согласен?       Хината радостный от того, что их капитан уверен в их победе на отборочных, широко улыбнулся и радостно кивнул. Все, ободренные своим капитаном радостно, расселись по местам. Кагеяма сел рядом с Хинатой, хотя сюда они приехали, сидя в разных концах. Поначалу они бурно обсуждали их новую быструю и вообще тот прогресс, которого они достигли за эту неделю. В конце концов, утомившись, они замолчали, и Хината начал засыпать.