***
Чимин сосёт сладко. Давит юрким языком на головку твёрдого члена, истекающую белесыми каплями, которые следом проглатывает. Отстраняется, пьяным взглядом наблюдает за ниточкой слюны, что тянется за ним, и пошло причмокивая, снова заглатывает. Берет за щеку, обхватывая ствол маленькими пальчиками у самого основания. Толкается пару раз для пробы и снова заглатывает, а затем выпускает пульсирующий орган изо рта. Играется, наслаждается, проходясь языком по всей длине, легонько задевает яички, несильно кусает тёплую кожу, пока не слышит тихое рычание сверху. Чонгук срывается, зарывается в мягкие волосы и резким движением насаживает его на себя. Он не смотрит вниз, знает, что не возбудится больше, потому что парень, стоящий перед ним на коленях совсем не тот, кто нужен. Он всего лишь свободная дырка. Грубо трахает рот Чимина, иногда сбавляя темп, но потом резко наращивая ещё быстрее. Двигает бёдрами, помогая рукой, а омега лишь подавляет в себе рвотные позывы, когда тёплая головка ударяется об стенку горла. Шире открывает рот, сжимая пухлые губы сильнее, пока не кончают в рот и на смазливое личико. Пак медленно сглатывает, прикрывая веки от наслаждения, и слизывает оставшуюся сперму с губ. — Хосоку так же отсасываешь? — усмехается Чон, нарушая такую привычную для них тишину, и поправляет спортивные штаны на бёдрах. — Ему с любовью, — говорит, поднимаясь с колен, на что альфа лишь хмыкает и выходит из холодной камеры.***
Хосок бьёт сильно, размашисто, как научила улица. Удар за ударом, прямо в челюсть противнику. Ударом ногой под колено того на пол валит, все добиться своего хочет, время выжидает. Не замечает, как костяшки на кулаках давно в крови истекают, а сам противник без сознания на бетонном полу валяется. Он не привык по-другому. Он зверь. Он хищник, для которого нет равных, он разрывает свою добычу на куски, заживо съедает, ни капли жалости не чувствует. В такие моменты Чон не контролируемый, все об этом знают, но только один человек имеет над ним власть. И имя ему… — Какого черта здесь творится? — срывает и без того хриплый голос Тэхен, а у Хосока внутри все замирает, органы тройным сальтом прыгают. — Блять, — разочарованно хрипит Ким, кидая взгляд на замершего альфу. Охранники откидывают дубинки на пол и бегут в его сторону. Первый за шиворот хватает, к стене холодной отталкивает, пока второй кулаком по печени ударяет. Альфа сгибается рефлекторно, но сразу же плечи расправляет, взгляд от темно-карих глаз не уводит, не в состоянии. Тэхен невыносимо красивый. Только после тяжёлого полустона откуда-то снизу брюнет переводит заинтересованный взгляд и ухмыляется своей работе, смотря на кровавое месиво на лице одной тюремной крысы, на котором несколько минут раннее красовалась довольная ухмылка. Он намного здоровее и сильнее самого Чона, но тому убить человека голыми руками — как мусор выбросить, обыденное дело, поэтому сейчас он сплевывает вязкую слюну с кровью на пол, и брезгливо скидывает с себя чужие руки. Ким Тэхен — личный надзиратель. Личный ангел в красивой облегающей форме, с дубинкой и наручниками на поясе, приказывает отнести пострадавшего в лазарет, а сам лениво подходит к зверю. — Не боишься, что я тебя кормить запрещу? — щурится Ким, искренне не понимая, из-за чего произошла очередная драка. Хотя, если учитывать то, что все драки альфы происходят только в его смены, можно предположить, что Хосок пытается привлечь внимание, потому что так мать вашу оно и есть. С самого первого дня. С самого первого взгляда. Хосок не отступит, он отпускать свое не умеет. — Если мою еду будешь есть ты, я только рад буду, а то совсем ты у меня худенький, — альфа отталкивается от холодной стены и делает пару шагов к замершему парню, оглядывая того с худых кукольных ножек, до кончиков выкрашенных волос и расплывает губы в довольной ухмылке, задумывается — Хотя знаешь, кормят здесь паршиво, я тебе лучше сам приготовлю, маленький. — Я отправлю тебя в закрытую камеру, без окон и кровати, тебя перестанут кормить и выводить по нужде, до тех пор, пока не сгниют твои грязные мыслишки в мой адрес, Чон Хосок, я не выпущу тебя блять. — Рычит Ким, пытаясь как можно грубее ответить наглецу, а тому хоть бы хны, стоит и смеётся в лицо. Забавно ему наблюдать за этим недоальфой. Он принюхивается, поддаваясь вперёд, но никак запах различить не может. Что это? Фрукты? Но какие? От этого парня омегой не пахнет, но и альфа из него никудышный. Хосок его хочет невыносимо, желание чужие ноги раздвинуть кости ломает и плевать тому кто он, альфа, бета или же наконец желанная омега.***
«hell under the cover of paradise» — это рай для альф и ад для омег. В обществе испокон веков было принято считать, что альфы это лидеры, это беспощадные главы волков, а омеги в стае самый низший член. Против природы не попрёшь. Большое двухэтажное здание П-образной формы, было окружено высоким бетонным забором с натянутой сверху электролитической проволокой. Весь этот пафос был лишь для того, чтобы не привлечь внимание государства. На самом деле крыло альф является гостиничной частью тюрьмы, все обустроено так, чтобы мужчинам было удобнее отбывать свой срок. Комнаты здесь закрываются только по желанию самого заключённого, также им предоставляется полная свобода действий, чем они с удовольствием пользуются. Всем лидерам природы предлагаются личные ванные комнаты, отличное трехразовое питание и тренажёрные залы. Также в некоторых случаях позволяется выезжать за пределы зоны. Что это, если не рай? Если же ты омега и попал в «hell under the cover of paradise» считай себя покойником. В этой тюрьме омеги также проживают в отдельном крыле, их камеры полностью отличаются от уютных комнат альф. Они спят на узких, твёрдых шконках, форма одежды у всех одинаковая — темно синие широкие штаны и полосатая рубаха, выдают которую очень редко. Омег заставляют делать самую грязную работу: чистить унитазы зубной щёткой, выполнять разные сельские указания во дворе. Если же повезёт и альфа заинтересуется тобой, то сможет смело взять тебя. Ведь омеги это лишь свободная дырка, неудивительно, если некоторых дерут как сук, пуская по кругу. Омегам всю жизнь доказывают, что они никто, лишь ошибка природы. Юнги ведут куда-то, по тёмному узкому коридору с обшарпанными холодными стенами. Охранник шагающий впереди чуть слышно насвистывает незнакомую мелодию, пока омега глотая солёную воду с щёк, опустив голову, смотрит на запястья в металлических оковах. Страшно. Что же будет дальше? Мину двадцать, он искренне хочет жить, завести семью, пару шустрых омежек, которых папа будет всему учить, работать в престижной бизнес компании и радоваться жизни. Так и было, пока его не подставил собственный альфа, который клялся любить и защищать. Охранник впереди останавливается и, повернувшись к омеге, снимает с него ржавые наручники, громко произносит: — Камера В-43, — затем открывает решётку и кивает другому охраннику, что всегда шёл сзади и подгонял Юнги, если тот очередной раз заблудится в своих мыслях. Тот как можно сильнее толкает омегу внутрь камеры и насмешливо говорит: — Добро пожаловать, зайчонок, — а Мину хочется провалиться под землю, куда угодно, но чтобы не здесь, не в тюрьме.***
Чимин хороший — думает Юнги. Чимин делит с ним одну камеру, он дружелюбный и улыбается своей светлой улыбкой, постоянно болтает, не давая Мину погрузиться снова в раздумья о будущем. Чимин сказал, что нужно идти на обед, так, как ужина может и не быть, поэтому Юнги поспешил за «другом» в столовую. Мину повезло встретить Чимина — думает Юнги. Тот самый глупый наивный мальчишка. — О, черт, — наигранно сглатывает Чимин и пристально смотрит на группу из нескольких альф, столпившуюся около выхода. Огромные крепкие мужчины осматривают тускло освещённое помещение и мельком переговариваются. Ищут свежее мясо. Новых омег. Новую жертву. — Что случилось? — обеспокоено спрашивает омега, не понимая что происходит, прослеживает чиминов взгляд, который натыкается на… — Беги, — громко кричит Пак, привлекая ещё больше внимания, пока пару альф медленно шагают в их сторону. Друг Чимин сказал бежать и омега доверился. Зря. Дурак. Мин совсем скоро узнает, что в тюрьме доверять никому нельзя. Омега схватывает моментально, встаёт с лавки и оббегает стол, быстро перебирая ногами. Сам не знает куда бежит, но забегает в проем двери, за которой уже скрылись те самые альфы. — Глупый омежка, — прыскает в кулак блондин и делает глоток холодного чая. Чимину не страшно, его альфы и пальцем не тронут, он под защитой братьев Чон, благодаря своему умелому рту, в котором побывало столько хуев, что другим омега и не снилось. Юнги старается как можно чаще перебирать ногами, но он всего лишь жалкая хрупкая омежка, которая с рождения не приспособлена к спорту. Он бежит по тёмному незнакомому коридору, и молит всем богам встретить завтрашний рассвет. Мин не оглядывается назад, боится увидеть смерть с косой, что за спиной стоит, ждёт родного друга. Брюнет забегает за угол и спотыкается об чужую ногу, падает на грязный под, расшибая лоб в кровь. Больно. Чует запах альф. Чует смерть. Чьи-то крепкие руки приподнимают съёжившегося омегу за шкирку, а после Юнги слышит над самым ухом: — Добегался, зайчик? — затем рывок вверх и альфа с лёгкостью кидает бездыханное тело в стену. Ещё больнее. Омега не двигается, лежит на том же полу, мечтая умереть. Он не справится с этим. Пинок в живот и тихое рычание где-то наверху, заставляют Мина не отключаться. Снова удар в живот, по лицо, которое брюнет пытается прикрыть руками, но все тело не слушается, бессильно обмякает на полу. Вот так он и умрёт. Один, в тюрьме, в каком-то незнакомом коридоре. Будто сквозь пелену до омеги доходит чей-то смех и незнакомые голоса покидают его сознание.***
Альфа залпом вливает в себя стакан с виски, что приятно обжигает его горло и прикрывает глаза от удовольствия. Хосок, сидящий на соседнем кожаном кресле, что-то говорит про новые партии героина, которые придут совсем скоро, но это все на второй план отходит. Чонгук устал. Дверь с противным скрипом знакомый омега открывает, который светится от радости, завидев Хосока, и сладко лепечет: — Привет, мальчики, — подбегает к Чону и седлает его бедра, — ко мне в комнату такого чудного омежку подселили, — рассказывает, облизывая хосокову шею, и снова продолжает — запуганный, глупый мальчишка. Кстати, с ним уже ваши разбираются, надеюсь они порвут его, не люблю делить свою и без того маленькую конуру. — хмурится, затем продолжает свое любимое дело. Чонгук лишь усмехается, оглядывая весёлого омежку и громко ставит рюмку на стол, встаёт с кресла. — Не сожри его. — Непонятно кому адресует мельком глядя на парочку и выходит из комнаты. Наступает гробовая тишина, лишь редкое чмоканье ударяются об твёрдые стены. Такие же твёрдые как и стоящий колом член Хосока. — Я не разрешал тебе сюда приходить, — от этого тона ломаются стены, но Чимин уже привык делать вид, что ему не страшно. Он показушно дует и без того пухлые губы и жалобно стонет. — Прошу прощения, хозяин. — и сразу же опускается на колени. Хосоку от такой покорности крышу сносит, но он продолжает представлять давно желанного надзирателя.***
Чонгука гложет интерес посмотреть на новую игрушку. Ориентируется по запаху, блуждая по коридорам, чувствует, что что-то не так, поэтому ускоряет шаг. В тюрьме есть отдельные камеры для уединения с омегами, скорее всего его парни там, думает Чон и поднимается по лестнице на второй этаж. Затем ещё коридор, пару поворотов и вот он уже слышит знакомые смешки альф. Альфа подходит ближе и ловит себя на мысли, что не так часто бывал в этом коридоре и ориентировался только на свое обоняние. Отворяет дверь, а зрачки моментально расширяются и в нос ударяет запах сладких лилий. Все мысли мгновенно улетучиваются, остаётся только тот запах. Этот запах любимым станет, за его обладателя убить не жалко. Чонгуку больше ничего в жизни не надо. Никакой бриллиант этих лилий не стоит. Все альфы увидев Чона разом замолкают, и уступают дорогу к еле стоящему у стены мальчишке. Его хрупкую тонкую шею сжимают руки знакомого альфы, а Чонгук думает, что убьёт его, собственноручно оторвет ему конечности и засунет глубоко в задний проход. Сука. — Господин, посмотрите какую шкурку мы поймали, — тот самый бугарь, что сжимает юнги шею, поворачивается к Чону и начинает смеяться, и это сильно раздражает. — Отошёл, — сквозь зубы рычит, не отрывая взгляд от полумертвого парнишки. Даже с кровавым лицом он невероятно красив, но без них гораздо лучше. В голове делает заметку разорвать на куски ту мразь, которая позволила поднять руку на этого парня, но это потом, сейчас только милое создание напротив. Чонгук чувствует, как органы внутри переворачиваются, а волк с цепи срывается. Альфа ближе к Юнги наклоняется, запах полевых цветов в себя вздыхает и резко назад пятится, в чувства прийти пытается. Вся система с этим омегой к чертям катится. Чонгук впервые в жизни испугался. Заглядывает в эти безжизненные карие глаза и тонет. Скользит взглядом по мягким волосам, бледному лицу, по щекам которых капают солёные слезы. Что-то не так. Нет удовольствия от увиденного. Есть только неимоверное желание защитить. — Кто это сделал? — указывает на лицо, на котором под глазом уже виднеется фингал, кожа на щеках вся покрыта царапинами, а губы разбиты в нескольких местах. — Кто это, блять, сделал? — кричит как не в себя, со всей силы пинает старый деревянный стол, — не важно, что мы здесь, омег мы трогаем, не бьем, — уточняет. Страх пронзает все тело насквозь. Юнги не замечает как сползает по стене на пол, потому что не в состоянии стоять на ногах. Всхлипывает надрывно, как можно тише, к себе внимания не хочет привлекать. Через ту же пелену слышит звериный голос, от чего сильнее голову к плечам вжимает. Хочет уйти отсюда, бежать со всех ног от этого голоса, вырвать себе уши, но никогда больше не слышать его. Этот голос потом в памяти откладывается, Юнги его ещё долго вспоминать будет, зачем сам не знает. — Его не трогать. — Сглатывает вязкую слюну Чон, но на омегу взгляд не переводит. Такое у него впервые, чтобы зверь внутри так реагировал. — Сука, все кишки вырву, кто посмеет обидеть, — последнее, что говорит и выходит с этой удушающей комнаты. От этого запаха расцветающих цветов нужно под землёй прятаться. Ему страшно не меньше того омеги, что мечтает слиться со стеной, валяется в той самой комнате, которую Чонгук за километр будет обходить, пока не разберётся в своём звере.