Сломанный Ангел.

— Да что с тобой вообще не так?! — возмущённо прошипел США на ухо России, — Ты серьёзно объединился с… С ним?! — он кивком головы указал на Германию. — Да, — спокойно ответил русский, отодвинувшись от собеседника, явно не радуясь столь тесному контакту, — Тебя что-то не устраивает? — Всё!.. — выдохнул американец и, сняв солнцезащитные очки, посмотрел на него ярко-голубыми глаза, а после часто-часто зашептал, словно задыхаясь: — Тебе это не выгодно! Он слаб. С ним ты не станешь сильнее! Он будет тянуть тебя на дно! — Хватит, — холодно отрезал Руслан, опалив своего собеседника остерегающим неприязненным взглядом, — Тебя это не касается. Теперь он моя семья, и если ты ещё хоть раз оскорбишь его, будешь иметь дело лично со мной. Я ясно выразился? — Более чем, — столь же холодно ответил Америка и, развернувшись, ушёл, заняв своё место за общим столом.       Россия же, прикрыв глаза, устало вздохнул. Собрание ещё даже не началось, а он уже хочет, чтобы оно закончилось. Тем не менее, взяв себя в руки, он последовал за США на своё место: рядом с Германией и напротив самого американца. — Всё в порядке? — тихо спросил немец у русского, обеспокоенно посмотрев на него. Он явно видел, что и Россия, и Америка раздражены, и если первый смотрит на США с жаждой крови, то вот тот поглядывает на него с явным непониманием, обидой, словно котёнок, которого ни за что ни про что пнули, и он теперь не понимает, в чём провинился.       Ничего ему не ответив, Руслан коротко кивнул. День у него не задался с самого утра. Во-первых, он снова едва не опоздал. Чёртова привычка забивать на всё и спать себе в удовольствие въелась, как пятно от травы в белую футболку, и никак не желала оставить в покое несчастного парня. Во-вторых, спал он на диване. Сидя. С пыльной тряпкой в обнимку. Просто вчера он слишком замотался с уборкой, присел отдохнуть и вырубился. Проснулся он от трели будильника, который предусмотрительно поставил ещё с утра того же дня. Впрочем, это не спасало от опоздания. И, как итог: затёкшее тело, отвратительное начало дня и тяжёлая голова. И, наконец, в-третьих, стоило ему приехать в здание совета, как его тут же перехватил США и начал промывать мозги. Вот что, спрашивается, ему нужно? В общем, сейчас парень хотел лишь полежать дома на кровати и в тишине. Что ж, именно это он и сделает, когда приедет домой. — Пока он будет отдыхать, мы и слетаем в библиотеку, — подойдя к Союзу, тихо сказал Рейх. Тот лишь молча кивнул, как его сын парой минут ранее. Семейное это у них, что ли? Собрание длилось недолго. К счастью России. Когда всё закончилось, он со всеми попрощался и, кивнув Германии головой на дверь, вышел. Сообразительный немец сразу понял, что русский хочет поговорить и незамедлительно вышел следом, предварительно так же со всеми попрощавшись. — Когда приедешь? — негромко спросил Руслан, как только парень подошёл к нему. — На днях, — на секунду задумавшись, ответил тот, — Мне нужно несколько дней, чтобы разобраться с накопившимися делами. — Могу я тебе чем-нибудь помочь? — предложил русский, — У меня дел нет, я вчера со всем разобрался. Делать всё равно нечего, а с моей помощью ты быстрее закончишь. — Не стоит, — вздрогнув, пробормотал немец, отведя глаза, — Там не много.       А Руслан понял, что много. Работы на несколько дней не может быть мало, тем более, учитывая, что Герман тот ещё трудоголик и работать будет едва ли не сутками. К тому же, после болезни ему противопоказаны такие нагрузки, а то сляжет с переутомлением. А это штука опасная, нехорошая. — А глазки-то чего тогда отводишь? — с мягкой улыбкой поинтересовался Россия, — Ты, видимо, забыл, что я тебе говорил. Мы теперь семья и помогаем друг другу. Заруби себе это на носу! — А после он резко стал серьёзным, — Просто не отказывайся от моей помощи. Я не враг тебе. Отвыкай от того, что ты всегда один. Ходишь один, разгребаешь проблемы один, сталкиваешься с неприятелями один. Теперь это не так. Понял? — Да… — едва слышно выдохнул Германия, а после на его лице появилась неуверенная улыбка, — Спасибо. — Пожалуйста, — подмигнул ему парень, — Когда отправляемся?       Рядом сквозь зубы выругался Рейх. Планы стремительно менялись, что ему категорически не нравилось. Ему вообще не нравилось, когда что-то шло не так. — Что не так? — прохладно спросил у него СССР, приподняв бровь. — Не по плану, — коротко ответил немец, — Придётся воздействовать. — Нет, — отрезал ангел, преградив напарнику путь к их подопечному. На мрачный взгляд демона он пояснил: — Пусть едет. Так даже лучше. Рядом с Германией он не наделает глупостей. Да и времени у него на это не будет, если уж твой сын собирается работать, то именно это он и будет делать. — Не называй его моим сыном, — ощерившись, перебил собеседника тот, — Теперь у меня есть только подопечный. Я уже не тот, кто был его отцом. — С чего ты это взял, — резко спросил у него коммунист, возвышаясь над невысоким нацистом недружелюбной горой и метая глазами молнии, — Откуда тебе знать, каким ты был? — Хочешь сказать, что я не изменился? — устало спросил он. Если честно, за эти дни ему надоело спорить с напарником.       СССР задумался. Ведь это действительно хороший вопрос. Он в самом деле изменился, хоть и не досконально. Он явно стал терпимей, спокойней, но при этом всё равно сохранил свои расчётливость и решительность. А вот его язвительность и саркастичность хоть и остались, но уровень их возрос. Именно это Союз и озвучил. — В любом случае, я ведь изменился, — кивнул немец, усмехнувшись при упоминании язвительности, — А насчёт планов… Что ж, пожалуй, ты прав. Если Германия и правда столь ответственен, как ты говоришь, то так будет даже лучше. — Рад, что ты это понял, — довольно сухо, но уже не так холодно ответил ангел, а после кивнул на дверной проём, — Думаю, стоит поторопиться, Россия уже сел в машину. — Что?! — Рейх осознал, что парочки уже действительно нет в помещении, а он даже не заметил, как они ушли, — Когда успели?! Чёрт, теперь догонять! Ну полетели…       Глядя вслед рванувшему к выходу напарнику, коммунист усмехнулся. Поправив и без того идеально сидящую на голове ушанку, он пошёл следом. Отставать не хотелось.

***

— Ну нихера ж себе! Это всё ты уже прочитал? — ошалело спросил Союз, глядя на внушительную стопку книг с него ростом. — Естественно. Чем я тут, по-твоему, все эти дни занимался? — язвительно поинтересовался Рейх, пытаясь не выдать своего удовольствия от удивлённого вида напарника. — По-моему, ты разрабатывал план по захвату мира, — не скрывая сарказма и тонкой издёвки над самим собой, ответил коммунист. — О, как видишь, на это у меня времени не было, — столь же язвительно ответил нацист, а после добавил: — И не будет в ближайшие дни, недели, месяцы, вообще без понятия, сколько займут поиски. Но я обязательно подумаю над планом по захвату мира, как только разберём оставшиеся книги. Там, кстати, ещё столько же осталось, сколько я уже прочитал. И есть ещё пара библиотек, в которые можно заглянуть, если тут ничего не найдём. — Это… займёт некоторое время, — сдавленно пробормотал СССР. — Это да, — мгновенно растеряв всю свою язвительность, серьёзно кивнул Рейх, — Проблема в том, что я не смог найти ни одной книги, посвящённой именно Камню Памяти. Здесь куча книг о разных артефактах, в которых нужный нам упоминается лишь мельком, жалкие крохи информации, из-за чего книги приходится изучать вдвойне внимательно, чтобы ничего не упустить. Я почти ничего не узнал. Нам важна каждая крупица. — Понял, — кивнул ангел, задумчиво осматривая фолианты, — Приступим.

***

— Когда у тебя успело накопиться столько работы? Тебя не было всего несколько дней, — удивлённо спросил Россия, глядя на устрашающую своими габаритами пачку бумаг. — Так всегда, — вздохнул Германия, без энтузиазма глядя на это дело и время от времени бросая виноватые взгляды на собеседника. — Теперь я понимаю, почему ты такой трудоголик и вечно в работе, — протянул русский и нервно усмехнулся, — Иначе не выжить. Ты же сам всё это разбираешь? — Да, — кивнул немец и шагнул к заваленному бумагами столу, — Ты всё ещё можешь отказаться, я пойму. — Шутишь? — удивился Руслан, — Ты же рехнёшься, пока всё это разберёшь. Кратко введи меня в курс дела и давай приступим. — Спасибо… — искренне выдохнул Герман, — В общем, так…

***

— Глянь-ка, — спустя много, очень много часов работы и поисков позвал напарника Союз, ткнув пальцем в книгу, которую читал. Десятую? Или двадцатую? Чёрт его знает. От беспрестанного чтения перед глазами уже всё плыло, а буквы начинали складываться в какие-то непонятные слова, — Тут что-то сказано о местонахождении камня. — Что? — встрепенулся Рейх, оторвавшись от очередного изучаемого фолианта и подойдя к нему — Так быстро? Ах ты везучий сукин сын! Надо было с самого начала тебя сюда тащить. Итак… «Между Небом и Подземным Царством, где постигших смерть ожидает кара или награда, спрятан камень, не найти которого простому смертному…» — вслух прочитал отрывок демон и нахмурился, — И что это значит? Что за место «между Небом и Подземным Царством»? Какой-нибудь мифический летающий остров?.. Хотя нет, бред какой-то. — Не думаю, что тут буквальное значение, — покачал головой ангел и усмехнулся, — Где «постигших смерть ожидает кара или награда»?.. — Чистилище! — изумлённо выдохнул немец, — Чёрт возьми, получается, камень всё это время был у нас прямо под носом! Но… Я не помню никаких камней там… — Потому что тогда ты ещё был «простым смертным», как все прибывшие. После нас разделили на ангелов, демонов и тех, кто отправляется вверх и вниз, — припомнил коммунист, — И только после этого мы перестали быть «обычными смертными», став ангелом и демоном… — А после этого мы туда не возвращались… — продолжил за него нацист, — И почему его держат, по сути, у всех на виду? Ведь любой ангел или демон доберётся до него без особых проблем. А если они начнут возвращать себе воспоминания, то начнётся хаос. Разве нет? — Верно, — едва заметно кивнул Союз и улыбнулся уголками рта, устало глядя на белый потолок. Прикрыв глаза, он на пару секунд замолчал, позволяя себе немного отдохнуть, а после продолжил: — Но в этом и суть. Он на виду у всех, так что за ним даже не нужно особо следить. Стоит им увидеть, что кто-то тянется к камню, и им останется только присечь это. Вот и всё. — Хорошая тактика, — одобрительно пробормотал бывший фюрер, не позволив себе не отметить этот факт, — А нам-то как до него добраться? — А вот над этим надо хорошенько подумать, — ответил СССР и отодвинул подальше от себя книгу. Кажется, за эти часы у него появилась аллергия на книги. На ближайшие лет сто, — Но с этим разберёмся позже. Нам уже пора.       Вздохнув, Рейх встал со стула, который был заботливо поставлен библиотекарем для, видимо, совсем уж редких посетителей. Хотя, в принципе, зачем вообще ангелам и демонам библиотека? Эти ребята не задают вопросов, как правило. Но ведь из правил бывают исключения. — Не хочешь… Размять крылья? — неожиданно для самого себя неуверенно предложил демон.       Ему хотелось наладить отношения с ангелом. В прошлый раз они стали теплее после этого предложения, так, может, стоит попробовать ещё раз?       Коммунист колебался. Он не выглядел раздражённым или удивлённым, скорее задумчивым. На секунду даже показалось, что вот сейчас он, как обычно, наклонит голову набок, улыбнётся уголками рта и, задорно блеснув глазами, подобно подростку, задумавшему очередную шалость, согласится, но… — Нет, мы и так слишком задержались, нам пора, — обдал он холодом собеседника и пошёл на выход. Но, остановившись в паре шагов от двери, гораздо теплее добавил: — И извини. Я был не прав насчёт тебя. На этот раз.        И ушёл. А зависший после его слов немец удивлённо выдохнул и кинулся догонять напарника. Лёд тронулся. В который раз.

***

— Даже знать не хочу, как это произошло, но всё же спрошу… Что. Здесь. Произошло?! — очень тихо и мрачно спросил Союз у понурого Великобритании, когда они с Рейхом вошли в кабинет Германии. — Мне, безусловно, нравится произошедшее, но действительно, как это произошло? — со смешком поинтересовался фриц, но не у англичанина, а у довольно скалившегося Италии. — А что не так? — мгновенно прикинулся он идиотом под убийственным взглядом коммуниста, а после и вовсе заткнулся, когда тот нехорошо прищурился. Рейхов напарник вообще пугал итальянца. — Ну, не знаю… — язвительно протянул СССР, а потом внезапно рявкнул, отчего все присутствующие потусторонние сущности подпрыгнули и сжались: в том числе и немец, более менее привыкший к нападкам напарника: — Может, абсолютно невменяемая парочка, которая должна была разгребать тонну бумаг, и бесчисленное количество бутылок из-под… виски и абсента?.. Ах, конечно, как я мог забыть и про пиво?! — Я не уследил, — сухо, с виноватыми нотками в голосе, пробормотал Великобритания, — Меня… отвлекли, — он бросил осуждающий взгляд на напарника. Впрочем, тому было это до лампочки.       Казалось, конкретно этот индивид после смерти не изменился вообще. Взгляд всё такой же высокомерный, снисходительный, морда такая же кислая, будто он сожрал целое ведро лимонов. Так и хотелось подойти и дать ему леденец: глядишь, и кривиться перестанет. А вот ошибки он всегда признавать умел с достоинством, поэтому пытался их не допускать.       После победы в долгой и кровопролитной войне очень скоро скончалась Франция. Всё же, ей слишком сильно досталось. После, спустя года, почти одновременно скончались и СССР с Великобританией. Земли покойных родителей разделили между собой США и Канада. После внезапной кончины отца оба брата взялись за ум, теперь у них не было шанса оступиться. Их уважали, их боялись, с ними желали сотрудничать, но этих двоих интересовали лишь дети Союза. Конкретно, Украина и Россия. И если первый с удовольствием общался с младшим из братьев, то вот русский явно сторонился американца, испытывая лишь неприязнь по отношению к нему. — Я бы не удивился, будь это Россия, — пробормотал Союз, — Но Германия?! Он-то как до такого состояния дошёл?!       Объекты обсуждения и, вероятно, осуждения, тем временем сидели на полу, оперевшись спинами на стену и жаловались… друг на друга. — Вот ты столько меня не замечал, а сейчас вдруг решил объединиться… Это ведь только для того, чтобы отвязаться от Америки? — печально и невнятно говорил сын Рейха, — Я ведь тебя, по сути, совсем не интересую… Teufel, (Чёрт) надо же было влюбиться в тебя… Как мальчишка… — Ты меня действительно не сильно интересовал, — русский даже не заметил последних слов своего собутыльника, — Постоянно у себя на уме, весь в работе, постоянно терпишь нападки остальных и молчишь… Меня это раздражало. Я бы сразу в морду дал и дело с концом. А потом понял. Ты ведь из-за отца терпел? Тебе нельзя было проявлять агрессию. А пендос меня просто бесит. — Почему ты так его не любишь? И вообще всех не любишь? — печально посмотрев на пустую бутылку из-под пива, Герман тихо изрёк: — Завтра голова будет болеть… — Войну пережили и похмелье переждём, — хохотнул Россия, а после, задумавшись, исправился: — Переживём. Его очки. Зачем они ему в здании? Там ведь нет солнца… — Какие очки? — удивился немец и, кажется, даже немного протрезвел, — Ты о чём? — Не о чём, а о ком, — теперь уже его поправил Руслан, — Я о пендосе. И его очках. Солнцезащищающих. — Солнезащитных, — на автомате поправил Германия. — Именно, — кивнул сын СССР, решив не ломать язык и не повторять это длинное и сложное слово, — Вот зачем они ему? Это глупо. — А зачем тебе ушанка летом? Ты с ней никогда не расстаёшься, — резонно заметил немец. — Это последний подарок отца, — резко помрачнев, совершенно трезво ответил русский, — не могу заставить себя снять её. — Verzeih… (Прости) — вздрогнул Германия, — Не хотел… — Забей, — бодро ответил Россия и, чуть пошатнувшись, встал, — Хватит с нас на сегодня. Идём-ка спать. Где тут разместиться можно? — У меня там… Щас отведу, — пробормотал немец и попытался встать, но потерпел неудачу и полетел навстречу с полом. — Да нет, — вздохнул Руслан, успев поймать своего незадачливого собутыльника и предотвратить его близкое знакомство с землёй, — Отведу, видимо, я.       И, перекинув через шею руку совсем уже невменяемого Германа, повёл его к выходу из кабинета, придерживая за талию. По пути встречались проходящие мимо люди, так что по их указаниям русский без труда нашёл комнату, в которой, судя по всему, ночевал немец, когда допоздна засиживался на работе.       Комната была небольшой, в ней не было ничего лишнего. В стиле сдержанного Германии, в общем. Присутствовала прикроватная тумбочка со светильником, небольшой комод для самого необходимого минимума вещей, кресло в самом углу и, собственно, кровать. Вот на неё Руслан и свалил сына Рейха, который уже преспокойно спал. Стянув с него обувь, Россия вытолкал уснувшего парня на середину кровати, чтобы он случайно не упал во сне, и задумался. Ему тоже стоило бы поспать, но вот только где? Если только рядом с немцем… Второй ночи на кресле он не переживёт. Но не будет ли против этого сам Герман? Впрочем, завтра это будет последним, что его будет беспокоить.       Ещё немного помявшись, русский вздохнул и, плюнув на всё, запер дверь, чтобы никто не зашёл. После, разувшись и сняв ушанку, он лёг рядом, подвинув ещё немного что-то недовольно пробормотавшего во сне собутыльника. В конце концов, они объединились, в этом нет ничего предрассудительного. Последнее, что он успел сделать перед тем, как вырубился — это с трудом достать из-под немца плед и укрыть им себя и его. Дальше — провал.

***

— Полагаю, в сознание они придут не скоро, — пробормотал Рейх, озадаченно глядя на своего напарника. — Это точно, — сквозь зубы процедил тот, скрестив руки на груди.       Он стоял, подперев спиной стену. Его сумрачный взгляд метался между заснувшим сыном и стоящим в другом конце комнаты итальянцем, которому уже было не по себе. Рядом с СССР стоял немец, с интересом рассматривающий плоды трудов товарища. Великобритания же стоял в стороне ото всех, погрузившись в размышления и не реагируя на внешние раздражители.       Союзу категорически не нравилось, что его сын снова напился до потери пульса. Он только встал на ноги, и на тебе, съешь и подавись. С этим нужно было покончить как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Ангел знал на своём личном опыте, что алкоголь до добра не доведёт. И такого он своему сыну не желал.       Рейх тоже был мрачен. Он чувствовал, как его демоническая сущность бесилась, требовала выхода. Он слишком размяк, что полностью противоречило его сути. Но только так он мог сохранить относительно тёплые отношения со своим напарником. Для чего? Нацист сам не понимал. Он смотрел на хранителей Германии и понимал: вот оно, вот это то, что должно быть между демоном и ангелом — неприязнь. Так почему его это не устраивало? Зачем ему идти против самого себя, чтобы ладить с напарником? Это противоречит всем нормам!       И тем не менее, что-то внутри подсказывало, что всё верно, так и надо. Какая-то часть него тянулась к озлобленному ангелу. Что ж, похоже, только воспоминания расставят всё по полочкам.       В комнате раздался раздражённый вздох и, отлепившись от стены, Союз покинул помещение. Ему хотелось выкурить сигарету, а привычка не делать это в жилой комнате не оставляла его даже после смерти.       Выйдя из дома, он отметил необычно тёплый и солнечный для русских зим день, хотя, впрочем, здесь так всё и должно быть. Поэтому русские морозы были для местных сюжетом для ужастиков, при упоминании которых по спине бежали мурашки, а желание одеться потеплее и, желательно, натянуть зимний свитер и пуховик даже летом, било тревогу.       Пошарив по карманам пальто, он достал упаковку и скривился: осталось всего две сигареты. Союз зажал её в зубах и, подпалив, с удовольствием затянулся.       Глубоко внутри него засела злость на самого себя. Его отношение к Рейху вновь начало меняться в лучшую сторону. Осознание того, что он действительно искал информацию о камне, сидя сутками в библиотеке, а не разрабатывал план по захвату мира, как убедил самого себя коммунист, действительно ударило по нему своей неожиданностью.       Он усмехнулся, выпуская дым изо рта. Докатился. Совсем крыша у него поехала. Прав был нацист, он ведёт себя как истеричка. Совсем уже выдержка и нервы не те. Последние годы жизни выжали из него остатки сил. Где его вечная холодность? Где невозмутимость? Совсем расклеился.       Он бросил бычок на землю и наступил на него, спрятав руки в карманы. Позади послышались шаги и из дома вышел Рейх. Он заметил мрачное настроение напарника и начинать разговор не спешил. Да и о чём говорить? — Извини, — вдруг тихо сказал СССР, не поворачивая к демону головы. — Извинялся уже, — на автомате отмахнулся тот. — Я за другое, — со вздохом признался ангел, дёрнув крылом, — Я действительно вёл себя как истеричка. — Понял, наконец? — усмехнулся немец, но издёвки в его голосе не было.       Союз не ответил, лишь равнодушно пожал плечами, хоть желание съязвить и было велико. Такой образ жизни начинал душить, а поведение давно уже вышло за рамки нормы. Теперь понятно, почему воспоминания после смерти стирались. Так легче. Легче начать с чистого листа, ведь воспоминания… Они тянут вниз, на дно. А ангелам положено летать высоко, в небесах. — Проветримся? — спокойно предложил ангел, распахнув белоснежные крылья, и оглянулся к напарнику, блеснув задорной улыбкой. Он сможет. Он начнёт сначала.