Калейдоскоп

Осколок 1 — Волнуешься? — Баки осторожно прикоснулся к плечу Стива, который в вечерних сумерках рассматривал установку для перемещения во времени. — Нет, Бак. — Но ведь не все в порядке, верно? — Барнс, или дремлющий в нем Зимний Солдат, каким-то своим особым чутьем ощущал, что что-то назревает. Казалось бы — живи и радуйся: оба уцелели, любимый друг рядом, у них все впереди. Всего-то надо Стиву на пару секунд в прошлое смотаться… ан, нет: гложет, сосет под ложечкой. — Бак, я… наверное, это будет звучать эгоистично… — Стив, не тяни кота за самое дорогое. Мы сто лет, реально, сто лет знакомы. Со мной ты можешь говорить открыто, не подбирая удобных фраз. Как есть на душе, так и выкладывай! — не выдержал Баки, уже примерно понимая, что тот скажет. Роджерс обернулся и посмотрел другу в глаза: — Бак, я честно думал, что прижился в этом мире, в этом времени. Что смирился, когда узнал, что пробыл в спячке семьдесят лет. Что забыл ее… «Пэгги, чертова, Картер!» — ругнулся про себя Баки, вспоминая девушку, что смотрела на Стива так же, как и он сам. А Стив на нее смотрел так, как никогда не посмотрит на своего любящего, но чертовски неправильной любовью, друга. — Стиви, не тяни. Ты хочешь вернуться? Так вообще можно? — Я много думал, Бак, — прошептал Стив, потупив взгляд. — Если уйду туда и останусь там, создам новую ветку реальности. Один я буду там, второй — заморожен. Вмешаться будет нельзя. Но я устал вмешиваться, черт возьми… Вот только не знаю, смогу ли спать спокойно, зная, что там творят с тобой. Я хочу туда… — Ты хочешь к ней, — понимающе улыбнулся Баки. — Но не хочу терять тебя! — запальчиво прошептал Стив. — Я не знаю, как выбрать. Что выбрать. Я люблю вас обоих. Ты мне самый родной человек. Она… наверное, я никогда не смогу забыть её. Бак, если бы я все-таки решил остаться там и у меня все получилось, ты бы пошел со мной? — с надежной спросил Роджерс. — Мы бы вытащили тебя из лап ГИДРЫ, придумали бы что-нибудь… — Стив. То, что я прошел там, сделало меня… мной, понимаешь? Да, это все было ужасно, но тогда я бы не существовал. Нынешний. Это боль. Но это еще и опыт. Навыки. Силы. Я собрал себя по кускам. Да, я точно не смогу спокойно спать по ночам, но ничего этого уже не исправишь. И если мне нужно пережить это во всех параллельных вселенных… пусть так. Не вмешивайся. Я разрешаю, благословляю… чего ты еще хочешь? — Если он уйдет… Баки не хочет думать, как будет справляться со своими демонами один. Но кто он такой, чтобы Стив отказался от личного счастья? — Тебя, Бак. По соседству с женой, такой же красоткой, как и ты. Чтоб дружили семьями, — Стив тоже пожимает Баки плечо и выглядит умоляющим: — Мы же обещали друг другу быть вместе до последней черты, верно? Есть значение, где именно мы там будем? — Ты предлагаешь свалить в прошлое, где меня не будут искать все спецслужбы мира, где я снова смогу увидеть маму и сестер, где, надеюсь, не придется брать в руки оружие, а по соседству снова семейство Роджерс? Ты еще спрашиваешь? — Баки смеется, но все же еще не знает, сможет ли до старости смотреть, как его Стиви счастлив с другой? Внутренний голос противно шепчет: «Еще в тридцатых ты боялся, что он умрет. Еще недавно ты сам чуть его не убил, а потом рассыпался в пепел. Стив что тогда, что сейчас был и остается натуралом. Просто иметь шанс быть рядом — уже ваш гребаный хэппи-энд!» — Стиви, да и кто будет присматривать за тобой? В старом Бруклине полно помоек, в которых ты снова окопаешься в борьбе за справедливость. И если ты хочешь жить скрытно, придется иногда и по роже получить! — Оптимистично, — улыбнулся Роджерс, и Барнс понял, что в мыслях он уже на родных помойках обороняется крышками от мусорных баков. — Это значит да? — А что мне остается, сопляк? Осколок 2 Баки, скрывая улыбку, наблюдает за щенячьим восторгом Сэма, которому презентовали щит и повысили в звании. Тот неверяще смотрит на Стива, потом на самого Зимнего Солдата, а Баки разглядывает кольцо на пальце Роджерса, и радость у него вперемешку с горечью. Довольный жизнью Роджерс — это знак, что их бредовая идея удалась, но кольцо… Баки все еще не был уверен, что сможет сидеть и смотреть, как человек, которого он любит, принадлежит другому человеку. — Эй, Бак! — окликает его Роджерс, и тот несмело подходит. — Ну? — Я не имею права раскрывать всех карт, но одно скажу: Баки, если вернешься, все не сразу будет гладко, но в итоге ни один из нас не пожалеет об этом решении. — Как твоя женушка? — Самая лучшая, Бак. Всегда была такой, да я не сразу разглядел… — Ну, Картер всегда была знойной штучкой. И, мне кажется, несмотря на былые проблемы со зрением, ты все разглядел, как нельзя лучше. — Баки, пообещай, что прыгнешь. Потому что если ты этого не сделаешь, многое изменится. Не в лучшую сторону, — тихо просит Стив. — Для тебя или для нас? — Я не могу знать, какую жизнь ты проживешь здесь. Может, она будет лучше. — Но не твоя. — Но не моя. — Я счастлив там? — Да, черт возьми! — улыбается Стив, и на миг Баки кажется, что смотрит на него не только с дружеской привязанностью, но и с любовью. — В сумке костюм и браслет для прыжка, я написал координаты и адрес. Я буду ждать тебя. Тот, прошлый я безумно ждет тебя, Джеймс Бьюкенен Барнс. Ты обещаешь? — Нечестно, Стиви. Никогда не могу отказать тебе… — улыбается Баки. Он все уже решил. Стив уходит, а ночью Джеймс делает все так, как написано в оставленной Роджерсом инструкции. В сумке одежда, деньги, ключ и адрес. Осколок 3 Он прыгает. И оказывается в небольшой светлой квартире с уютной спальней, кухней и просторной гостиной. Квартира обставлена куда лучше их старой клетушки, а на столе Баки находит записку: «Баки, если ты в будущем решился прыгнуть, то я сейчас очень рад! Я прыгнул в 1946-й год, меня теперь зовут Роджер Стивенс. Пэгги я сказал, что выжил, опустив детали, и убедил ее скрыть мою личность. Мы не хотим, чтобы меня заперли в лаборатории, и она мне помогла немного с документами. Пришлось отрастить кошмарные усы и красить волосы хной в рыжий (умрешь со смеху, как увидишь), но в целом все хорошо. Я работаю в пожарной части, Пэгги занята бумажной работой, но Говард вот-вот предложит ей место в Щ.И.Т. У нас есть дочка, Молли, надеюсь, в феврале появится сын. Сейчас 1951-й год. Прости, мне понадобилось время, чтобы наладить здесь жизнь и сделать тебе документы, не мог же я выдернуть тебя в неизвестность после всего. Тебя теперь зовут Джеймс Джордж Морган (взял девичью фамилию твоей мамы, ты не возражаешь)? Я виделся с твоими, они в порядке, но безумно скучают по тебе. Мой адрес на обороте листа, живу совсем рядом, приходи, как только сможешь! Я безумно скучаю, приятель. Все хорошо, но для полного счастья мне нужен мой друг! Квартира принадлежит мне (живу в доме Пэгги, но когда подвернулся хороший вариант, не устоял), аренду ты мне не должен. Если вдруг захочется адреналина, в мою пожарную часть идет набор! И еще: нам нужна легенда начет тебя. Скажем правду, ок? Зола ставил на тебе опыты, ты смог пережить падение, потерял память, тебя спасли русские, сделали крутой протез и пытались создать из тебя оружие, но ты сбежал. И нашел меня? Скажем, увидел случайно на улице, вспомнил, проследил и решил постучать в дверь? Черт, это такая чушь… но мы прорвемся. Я обещаю, что здесь будет лучше, Бак. Жду тебя!» Баки еще раз перечитал письмо, улыбаясь. Стив снова почти пять лет провел без него. Стоит поспешить. Он переоделся, натянул перчатку на металлическую руку и вышел на улицу. В нос ударили запахи, в уши — звуки, в глаза — картинки куда более яркие, чем в будущем. Это место было домом, чертов сопляк не ошибся. Он прошагал меньше квартала, когда прямо перед ним возник уютный домик, утопающий в осеннем многоцветье. — Вот где этот придурок свил семейное гнездышко, — усмехнулся Барнс и постучал. Открыла Пэгги Картер. Потрясающе красивая и потрясающе беременная. Гостеприимная улыбка сползла с ее лица, когда перед ней возник не то призрак, не то двойник давно погибшего товарища по оружию. — Вам кого? — глухо прошептала она, а на крыльцо выскочила девочка лет трех с ярко-голубыми глазами и светлыми косичками. Баки пропал, глядя на миниатюрную копию своего Стива и подумал: «Роджерс же не обидится, если этого ангела я буду любить чуть больше, чем его самого?» Теперь он понимал: да, стоило. Он потом еще не раз в этом убедится. — Мама, а кто пришел? — Молли, а папа дома? — улыбнулся Баки впервые по-настоящему искренне, так, как улыбался сержант Барнс до войны. — Я его друг, мы очень давно не виделись. — А откуда вы знаете, кто мой папа? — прищурилась Молли совсем как Стив когда-то в детстве. — Это не сложно, принцесса. Ты его копия! — А ты — мой принц, если я принцесса? — Боюсь, для этого я староват, малышка. — Что происходит? — прошипела пришедшая в себя Пэгги, а на крыльцо выполз Стив, перепачканный в краске. — Баки! — проревел он, бросаясь к Барнсу и крепко обнимая. — Как? Откуда ты? Как? — Стив… черт, это, и правда, ты? — пробормотал Баки. — Все старые газеты пестрят вестью, что ты погиб. Я когда тебя на улице увидел, думал, совсем спятил… — Джеймс? — Пэгги немного побледнела. — Вы сорвались с огромной высоты… это невозможно. — Я тоже так думал, — прошептал Баки и медленно снял перчатку. Ему сегодня предстоит применить все свои актерские навыки, чтобы убедительно донести все до Пэгги. — Только попробуй заржать, — прошипел он Стиву на ухо, начиная рассказывать свою историю. И не то, чтобы много врал. — А ты робот? — прошептала Молли, прокравшаяся в комнату. — Дядя Говард про таких рассказывал. Баки грозно направил на нее металлическую руку и угрожающе проговорил: — Защекочу! И скоро вовсю хохотал вместе с Молли, когда та пыталась увернуться от холодных пальцев, боясь щекотки. — У него четверо младших. С детьми так ладит, никакой няни не надо, — Стив был безумно рад, а Пэгги лишь сверлила Джеймса взглядом: — Как-то все слишком гладко. У него есть документы, есть жилье. Давай, я попрошу Говарда проверить его, Стив? Может, это не Баки? Может, он опасен? — Не накручивай себя, родная. Мне плевать, что именно произошло. Но мой друг, мой брат, жив и вернулся домой. Это все, что сейчас важно. А тебе нельзя волноваться, хорошо? Лишь позже Баки, да и Стив поймут, что все не так хорошо, как казалось сначала. Осколок 4 — Стив, вот почему из всех возможностей тебе надо было выбрать именно эту работу? — отчитывал Роджерса Баки, обрабатывая свежий ожог.— Сидел бы, рисовал, как все нормальные люди. — На себя намекаете, господин переводчик? Шагнув в прошлое, Баки неожиданно нашел себя, как переводчика художественной литературы в крупном издательстве. Сказалось и знание языков, вдолбленное в ГИДРЕ, и то образование, которое он успел получить до войны, и тайная любовь к книгам. Кроме того, работа была мечтой — на дому, тихая, спокойная… и давала возможность проводить время с детьми Стива. Баки и не заметил, как их стало двое. Красавица Молли, которой было почти семь, и малыш Джеймс Сэмюэль, который был в два раза младше и в два раза непоседливее сестры. И иногда Баки казалось, что если бы не сыворотка суперсолдата, он бы за этими двумя не успевал. Было им в кого. Пэгги, когда Щ.И.Т. заработал на полную катушку, почти не бывала дома, да и Стив вечно лез на своих пожарах грудью на амбразуру. В итоге Молли и Джим по праву считали Баки одним из своих родителей. — Бак, там ребенок был. Чуть старше Джима. Да на мне это все зарастет, моргнуть не успеешь, ты же знаешь! — ныл в ответ Стив. — Почему мне кажется, что моя жена не Пэгги, а ты, а? Сидишь с детьми, варишь обеды, воспитываешь детей и читаешь мне нотации… — Супружеский долг выполнять не буду, даже не проси! — рассмеялся Баки, а вот Стив как-то приуныл. — Мы ее почти не видим, Бак. Я уже и забыл про этот «супружеский долг». Она работает, геройствует, спасает мир, но им, — он кивнул на спящих в своих постелях детей, — нужна мать. А мне — моя жена. Мы начали ссориться. Я пытаюсь убедить ее взять небольшой тайм-аут, но она ни в какую. Карьера, карьера, карьера… нет, я понимаю ее. Она всегда такой была. Но Джимми уже почти о ней не говорит, о тебе только. Молли злится. Я злюсь. И, черт возьми, жалею, что не ты моя жена, — заканчивает Стив, пробуя первую ложку супа на ужин. — Ты и раньше умудрялся приготовить шедевр из того, что у нас было. Но если дать тебе нормальные продукты… как ты это делаешь? У меня не получается. У нее… тоже. «Я и забыл, когда она для нас готовила», — хочет сказать Стив. «Потому что люблю вас, идиот. Тебя люблю!» — хочет сказать Баки, но только подливает Стиву добавки и сочувственно пожимает плечами: — Вы вместе уже… сколько? Почти восемь лет? Может, кризис отношений какой? Своди ее на свидание, устрой романтический ужин. Детей можешь ко мне привести, ты же знаешь. — Бак, мне уже стыдно. У тебя словно нет своей жизни. И ты живешь моей. Когда ты сам был на свидании в последний раз? Без моих детей? — виновато начинает спорить Роджерс. «Ты же не зовешь!» — Стив, ты же знаешь. Я могу проснуться ночью и начать «воевать», не до конца понимая, где я. Ночуй в моей постели ты или другой суперсолдат, это было бы не так опасно, но обычная девушка… не убью, так испугаю вусмерть. Это не для меня, — отмахивается Баки в который раз. — А дети? Я же вижу, как ты нянчишь Молли и Джима. Ты стал бы потрясающим отцом… — наверное, в сотый раз повторил Стив, и Баки не выдержал: — Стив, я не могу! — Чего не можешь? — После экспериментов ГИДРЫ я стерилен. У меня не будет своих детей, Стив. И если ты позволишь мне любить твоих и заменять им иногда их гуляющую черте где мамашу, я буду рад. Закрыли тему! Он отходит к окну, за которым уже темно и обнимает себя за плечи: — Поздно уже. Пойду домой, Стив. — Бак… — Роджерс встает рядом, а через мгновение прижимается сзади и обвивает руками:  — Прости меня! Ну что же ты сразу не сказал, не одернул меня… я ведь столько лет тебя с этим достаю. Я же не знал. Обещаю, что больше не буду… Баки, ты только скажи честно: ты жалеешь, что пошел за мной сюда? У меня есть то, о чем я мечтал… — У меня тоже, Стив. Ты уже давно стал мне семьей. В том мире у меня ничего не было. Здесь тоже есть не все, чего бы мне хотелось. Но есть куда больше, чем то, на что я надеялся. Я не жалею. Правда, — Баки осторожно отстраняется, потому что эта близость одновременно желанная и невыносимая. — Я пойду. Осколок 5 Когда стучат в дверь, Баки выныривает из произведения «Властелин Колец», которое начал переводить на французский по заказу своего издательства. Вынырнул на самом интересном месте, где Фродо был ранен моргульским клинком, и поспешил открыть дверь. Может, у соседей что случилось? У двери стояла заплаканная Молли. — Малышка? — Дядя Баки! — девочка кидается к нему, Барнс присаживается и крепко обнимает рыдающего ребенка. — Родная, что случилось? Где папа? Ты одна пришла? — Баки беспокоился. На часах было почти одиннадцать вечера, за окном — темень, кто-то снова побил фонари, и семилетняя Молли шла сюда без присмотра? — Я твоим родителям головы поотрываю и научу тебя ими в регби играть. — Я с тобой жить буду, дядя Баки! — всхлипнула Молли. — Солнышко, что случилось, а? — устало спросил он снова, хотя уже почти знал ответ. — Мама и папа опять ругаются. Мама не ночевала вчера дома, сказала, что была на работе, а дядя Говард сказал папе, что ее там не было. Они ссорятся почти каждый вечер. Мама готовит совсем невкусно. Папа постоянно грустный. А ты хороший. И много сказок знаешь. Я с тобой буду жить! — решила девочка. — Пойдем на кухню, — решил Баки. Все равно Стив, когда обнаружит пропажу дочери, в первую очередь прибежит к нему. Так и вышло. Спустя десять минут и одну чашку чая с печеньем к нему снова колотили в дверь. — Баки, Молли пропала! — выпалил Стив, а за его спиной стояла заплаканная Пэгги. Баки от всей души влепил Стиву по лицу, а потом подошел и отвесил легкую пощечину Маргарет Картер: — Это за то, что довели ребенка. Которая в одиннадцать, мать его, ночи пришла ко мне, одна, по темной аллее, зареванная, с желанием остаться здесь. И она останется. И сейчас мы идем к вам, я забираю Джима, а вы выясняете отношения наедине и не портите психику детям! Я понятно объясняю? — Ты похитил мою дочь… — прошипела Пэгги, все еще неверяще касаясь щеки. — Я звоню в полицию. — Хоть президенту! — выпалил Баки. — Я приведу Джима, — прошептал Стив, слизывая кровь с губы, — прости, Бак. Ты прав. Но больше не поднимай на нее руку, иначе я ударю в ответ. Это я виноват. — Ой ли… — ухмыляется Баки. Стив спускается с лестницы, а Картер остается. — Я не стану за это извиняться, — говорит Баки, имея ввиду пощечину. — Я не знаю, из какой задницы ты вылез, Баки Барнс, но я не позволю тебе рушить мою семью! — приглушенно говорит Маргарет. — Что, прости? — Я работаю, Джеймс. Много. На благо этой страны. И другие женщины тоже. Вот только у их мужей нет лучшего друга, который сидит с их детьми, кормит их вкусными обедами и вытирает сопли по любому поводу. Ты лезешь в нашу семью, ты занимаешься нашими детьми, вместо того, чтобы завести уже своих, ты настраиваешь Стива против меня! И детей тоже. «Дядя Баки лучше готовит!», «Дядя Баки рассказывает сказки!», «Дядя Баки играл с нами в Братство кольца!»… Дядя Баки, дядя Баки, дядя Баки… — Так, может, сама займешься уже своей семьей, чтобы этого не приходилось делать мне? Стив и сам умеет готовить, играть с детьми и читать им сказки. И, извиняюсь, удовлетворить себя может правой рукой, Пэгги. Но ребятам нужна мама, а Стиву — жена, которая всех их любит и заботится. Я его друг, я люблю этих мальцов, как своих, и, черт побери, буду о них заботиться, как делал это половину своей гребаной жизни, вот только тобой не смогу стать - ни матерью, ни женой, сама же знаешь. Но пока ты занимаешься делами, страной, Щ.И.Т.ом, у тебя нет на это ни сил, ни времени, ни желания. Ты не можешь совмещать, а им не хватает тебя. А ты этого словно не видишь. Я не рушу твою семью, Маргарет. Ты это делаешь сама, — если сначала Баки кричал, то теперь говорил почти шепотом. — Ты смотришь на него так, как смотрела я. Всегда подозревала, что между вами что-то нечисто! — выплевывает Пэгги, и Стив, несущий на руках спящего Джимми, слышит. И видит, как смотрит на нее Баки. Не обвиняющее или возмущенно, скорее, грустно: — А почему в прошедшем времени, Картер? Любовная лодка разбилась о Щ.И.Т.? Я не буду сейчас ничего говорить или оправдываться. Его дважды при мне соборовали. Я имею право смотреть на него так, как хочу. Разберитесь уже. В конечном счете, больше всего пострадают они, — Баки кивнул на дремавшего в руках Стива Джимми. Тот аккуратно передал сына Барнсу, а затем обратился к Пэгги: — Мы попробуем спасти нашу семью, или тебе приятнее ссориться с Баки? Он ведь помогает, Пэгги. А эти оплеухи, уж прости, мы заслужили. Вдруг с Молли бы что-то случилось? Слава Богу, что она к Баки пошла, а не к кому-то еще, кто живет дальше. Идем. Но, прежде чем уйти, Стив обернулся и посмотрел на друга долгим взглядом, словно пытаясь определить, правду ли сказала Пэгги. Правда ли, в глазах Баки не только дружба, а что-то большее? Семья Роджерсов мирится, и ненадолго в ней воцаряется покой. Осколок 6 Стив предлагает Баки посидеть в кофейне недалеко от его издательства, и Барнс соглашается. День отличный, Молли в школе, Пэгги забрала с собой Джимми на прогулку, стараясь больше внимания уделять детям, а Роджерса отпустили пораньше с работы, попросив подменить на ночном дежурстве через пару дней. Баки сидит на скамейке перед кофейней, и на миг ему кажется, что он слышит знакомый голос. — Мама, мам! Ну, мама! Можно мне мороженного? — Джимми дергает Пэгги за подол скромной юбки в то время, как за талию ее обнимает мужчина. И это не Стив. — Джимми, подожди секунду! — отмахивается Пэгги, а ее спутник успевает в этот момент быстро прижаться к ее губам. Что за черт? Нет, Баки понимал, что в семье его друга не все гладко, но чтобы так? — Что ты делаешь? — Пэгги заозиралась по сторонам. — Нас же увидят… Но Баки в этот миг на них больше не смотрел. Он смотрел, как предоставленный сам себе Джимми бежит к дороге, по которой туда-сюда на приличной скорости снуют автомобили. Барнс в ту же секунду подорвался с места, подбегая к дороге с нечеловеческой скоростью и хватая Джима, уже выскочившего на проезжую часть, отводя ребенка от удара, но только сам не успел увернуться. Удар непривычно сильный, он тяжело валится на асфальт, понимая, что травма пришлась на левый бок и живот, и теперь ощущение, словно все внутренности перемешались в кашу. Потерял хватку, запаниковал, не собрал тело в привычный монолит… Черт, что же так больно-то так? И привкус крови во рту чересчур тошнотворный… — Баки! — услышал он крик Стива, сюда же бежала Пэгги, крича на плачущего от испуга Джимми, который во все глаза смотрел, как у дяди Баки на светлой рубашке расцветает кровавое пятно. — Бак! — Стив упал на колени рядом с ним. — Баки, что случилось? Ты бросился под машину? Джимми, Пэгг, вы откуда тут? Вызовите скорую кто-нибудь! — но сердобольные прохожие и без того кинулись искать телефон. — Стив, я отвернулась на секунду, а Джимми побежал к дороге. Он хотел мороженного, что продается на той стороне. Я не знаю, как твой друг тут оказался, но он спас его. Он спас нашего сына, — прошептала Пэгги и разрыдалась. — Отвернулась на секунду? Пэгги, ты же знаешь, какой он у нас. Ты же должна была за ним следить, — так же тихо отвечает шокированный Стив. — Если бы Баки тут не было… Господи. Бак, как ты? — Не знаю, Стиви, — Барнс чувствует себя на удивление паршиво. Расслабился, отвык от подобных приключений, не сгруппировался, вот и травмировался. И с нынешним уровнем медицины большой вопрос, соберут ли его кишки правильно. И не смог молчать. — Может, я сдохну сегодня, поэтому скажу. Я давно видел, что у вас что-то не так. То есть, ты ее любишь, а она… она была тут с мужчиной, Стив. И он ее поцело… — Баки закашлялся и отключился. — Поцеловал? Мужчина? И, целуясь при собственном сыне, ты допустила, что его чуть не сбила машина? Поговорим дома, Маргарет. А если с ним что-то случится, я за себя не ручаюсь, — тихо проговорил Стив, впервые за всю жизнь называя жену полным именем. — Да где эта чертова скорая?! И машина приехала. Баки погрузили внутрь, Стив забрал сына с собой, чтобы его тоже осмотрели, и поехал с Барнсом в больницу, а Пэгги смотрела на расползшееся по асфальту пятно крови и не понимала, как докатилась до такого. Она же любила Стива. Любила их детей. Любила свою семью. Когда же все полетело под откос?! — Маргарет, — подошедший Соуза взял ее за руку, — что произошло? Кто эти мужчины? — Мой муж и его друг. Наверное, мой бывший муж и его лучший друг, который в него влюблен. Мне давно стоило написать на него заявление в чертов отдел нравов. Но сегодня… он спас моего сына и, наверное, окончательно разрушил мою семью. Ненавижу. Ненавижу его!