Хиротсу ждал в коридоре.
Дазай закрыл за собой дверь палаты, шало улыбнулся, будто бы и не было этих четырех лет и, спрятав руки в карманах пальто, первым шагнул к лифту.
— Привет, Рюро.
— Дазай-сан, — вежливо склонил голову тот.
— Как служба под новым началом?
Старик приподнял уголки тонких губ, лукаво сверкнув глазами, и сложил ладони за спиной.
— Накахара-сан хорошо справляется.
— Он способный. — Тихий звон оповестил их о пришедшем лифте, и черные дверцы открылись. Осаму шагнул вперед, обернулся через плечо и вопросительно заломил брови. — Конвоировать не станешь?
— Уверен, вы помните дорогу.
…Значит, теперь камеры наблюдения были и внутри кабин. Махнув бывшей няньке рукой, Дазай щелкнул по кнопке последнего этажа и прислонился спиной к поручню.
За четыре года Башня почти не изменилась. Меньше обслуживающего персонала — больше камер наблюдения. Паранойя передавалась по наследству, вместе с креслом босса, и хотя поводы у Мори, пожалуй, имелись, позаимствованная у предшественника нервозность была тому не к лицу. Дазай мог бы придумать с десяток шуток на эту тему, в конце концов, он очень давно не прощупывал границы терпения Огая, но в сложившихся обстоятельствах излишняя осмотрительность казалась не лишней.
Не то чтобы он хоть когда-нибудь признался в этом вслух.
— Ты пьешь кровь младенцев, купаешься в крови девственниц, гонишь самогон из крови единорогов… — Мори отложил документы в сторону, и Дазай торжествующе улыбнулся. — ...Или и то, и другое сразу?
— Паясничая, ты никого не обманешь. — Мори поднял глаза от бумаг и жестом великой милости указал ему на кресло напротив. — Осаму.
— Мори, — протянул Дазай. Откинул полы плаща и уютно устроился напротив рабочего стола бывшего босса. Закинул ногу на ногу, словно насмешки ради копируя позу Огая, и заносчиво вздернул подбородок. — Можешь сомневаться во мне сколько угодно, а вот оскорблять не смей. Решил погрозить мне пальчиком?
— Твоё воспитание больше не моя забота…
— Я передам привет Фукузаве.
— …И ты отпустил Достоевского.
Взгляд Дазая охладел на несколько градусов.
— Достоевский ушел сам. Он иногда так делает. — Огай растянул губы как будто бы во всезнающей улыбке, и Осаму покачал головой. — Не думай, что в чем-то меня уличил.
— Ни в чем новом.
Для меня.
— Для Достоевского мат в три хода — скучная партия. У тебя ко мне что-то кроме псевдоотцовской заботы или я могу идти?
Часы на письменном столе тикали оглушительно громко, а Мори молчал, будто раздумывая над тем, а стоит ли — угрожать, спрашивать, предупреждать. Он молчал, а Дазай смотрел на худое лицо наставника, думал, что, вероятно, когда-нибудь он будет выглядеть точно так же, за вычетом, разве что, средневекового плаща, и хотел уйти. Подальше от Мори, Башни и всего, что…
Телефон оповестил о входящем сообщении.
Осаму, вовсе не выглядя виноватым, достал сотовый из кармана и открыл окошко почты.
+81-23-111-87-12
завтра в 22 у меня
Невольно дёрнул уголками губ и поднялся с кресла.
— Раз сказать тебе нечего…
— Достоевский ищет Книгу.
Осаму засунул руки в карманы и, пожав плечами, зашагал к двери.
— Как и все.
— В отличие от меня, полученной информацией он воспользуется.
Дазай толкнул дверь и, не оборачиваясь, холодно улыбнулся.
Как бы не хотелось это признавать, но Мори был прав. Возможно, стоило поступить как они с Фукузавой когда-то: разойтись по разным организациям и годами играться друг с другом, лишь бы кто другой не пытался ткнуть палкой, да побольнее.
Возможно.
Почти наверняка стоило.
Телефон в ладони снова негромко пиликнул.
+81-23-111-87-12
и не вздумай притащить Петрюс
— Твои переживания были бы кстати четыре года назад. — Посмотрел за окно, мыслями возвращаясь в тот самый день, за несколько часов до смерти Одасаку, и решительно шагнул вперед. — Не скучай.
Возможно, так и следовало поступить.
Но, видит бог, чёрт, или кто там самый главный — он не хотел.
