Дети Индиго

В глубине извилистых коридоров подвала раздался громкий звук. Вдалеке что-то шумело, словно тугая струя воды пробила трубу. Нос и глотку затянуло острыми запахами йода, бензальдегида и сильного антисептика, которым по старинке дезинфицировали медучреждения. Шаг, другой, поворот. Загиб кишки коридора не продолжился — закончился маленьким помещением без дверей. Арсений подозревал, что источник шума уже близко, но не думал встретиться с кем-то глаза в глаза. Поверх низкого поддона длинного металлического стола на него уставился внимательный взгляд. — Так это ты шуршишь тут по коридорам? Мужчина стянул маску вниз и сбавил напор воды, теперь бьющий тугой струей о металлическое дно, не разбрызгиваясь. Выглядел мужчина отчего-то располагающим. Наверное, так было из-за улыбчивого прищура зеленых глаз поверх маски. — Заблудились… офицер? Из-за поднятой боковины, Арсений перепутал секционный анатомический стол с мойкой. И раз посмотрев туда, уже не смог отвести взгляд. От вида содержимого, мелкими ошметками стекающего в слив, Арсения замутило. «Я все это время дышал, — оказалось сложно подобрать определение, — … этим?» Слив подавился особо крупным куском плоти, а затем булькнул и мягко заглотил его, всасывая застоявшуюся мутную воду. — Я по поводу дела Макарова, — пояснил Арсений. Шланг поставили на бортик носиком вверх. Мужчина обогнул стол, попутно сбросив перчатки в желтый пакет с яркой маркировкой «отходы класса Б», а затем протянул Арсению руку. — Посмотрим. Забрать папку с документами из ослабевшей хватки не составило труда. Видно, этот мужчина не первый день в своей профессии — он догадался отвести Арсения к другому, чистому столу, закрыв своей спиной вид на остальную часть помещения. — … Арсений Сергеевич, этот случай, что вас интересует, законченный? — он выдержал паузу, — Давай начнем диалог, приятель, иначе у нас с тобой ничего не получится. Вдруг, словно отвлекая внимание, мужчина одернул халат и показал бейджик: — Я Игорь. — Да, послушай-те. Та вещь в его легких, от которой он умер… Игорь поправил: — Он скончался от пневмоторакса. Легкое пробило ребрами. Это парный орган, соглашусь, потеря функции одного легкого в этом случае не смертельна. Но его слишком поздно доставили в больницу, да и от удара разорвало туберкулому во втором легком. Я такое не вскрываю. — Т а к о е. Что еще можно ожидать от судмедэксперта? Точно не медицинской этики. По Игорю сразу видно — он мужик прямой, как палка. — Я был в отпуске, его вскрывал наш местный хирург. Причиной смерти указал разрыв легкого осколками ребра. Он на всякий случай взял материал на биопсию, т.к при вскрытии поврежденного легкого обнаружил разорванную туберкулому. Но туберкулезная палочка, знаешь… она плохо высеивается на питательной среде. Игорь чувствовал, что Арсений что-то от него хочет, но осторожничает, подбирает слова. — Я работаю на периферии, Арсений Сергеевич, — он сделал паузу. — Легкое Макара было поражено инфекцией, с подозрением на туберкулез. — Неужели ты не делал повторное вскрытие? — Ага! Вскрывать трупак с подозрением разрыва туберкуломы… Когда у меня из защиты только что ссаная икона. Арсений вдруг поморщился от этих слов, но Игорь не понял почему. — А ведь это ваша работа, — напомнил Арсений. Игорь нахмурился и взглянул на Арсения уже без былой улыбки. На мгновение тот побоялся, что переступил черту, поэтому неосознанно прикинул в какой они с Игорем весовой категории относительно друг друга. Да... Этот мужик покрепче будет. — Чужую беду я руками разведу, да, Арсений? Арсений потер виски. Надо остаться. — Напомни мне, Игорь, почему все-таки у него подозрение на туберкулез? — Разорванная туберкулома находилась до противного в правильном месте — верхнем сегменте правого легкого. Игорь неосознанно провел ладонью по своей груди и продолжил: — Чтобы ты понимал, это достаточно хитрая и хищная инфекция. Она протекает по типу рака, и у нее нет симптомов, люди чувствуют себя хорошо. Так туберкулез еще и имеет привычку прятаться за клиникой других заболеваний. В его речи слышалось несвойственное сожаление для описания рядового случая. — Этот трюк - шейпшифтинг, она чаще проделывает с пневмонией. Так и ловим. Вернее, ловят в больнице. Я только констатирую внезапные и насильственные смерти. И всех без исключения детей. Он стал загибать пальцы. — Вы с Макаровым были знакомы? — Макар был славным мужиком. Нетипичным для туберкулеза: крупный, спортом занимался, у него не было причин для депрессии. Контакта с инфекцией не было. — Он кашлял? — … Да. Игорь покрутил в руках папку с документами и подкинул ее Арсению в руки, бросив: — А не должен был. Прежде, чем Арсений зацепился за эти слова, Игорь пощелкал пальцами, словно что-то припоминая: — Знаешь, мелкодисперсные частицы в мокроте это такой бред. Но они были и… словно прорастали из питательной среды. Такого типа клеток еще не встречал. Разве что в ботанике. — Типа симбиоза? Инфекции с чем-то? Арсения оборвали странным, недобрым взглядом. — Не разгоняй эту тему. — Мне нужно все, что только сохранилось от Макарова. Игорь замер, плечи его напряглись, а затем он рассмеялся. Арсений не знал, но этой просьбой снял с себя подозрения в чужих глазах. — Можешь подняться в лабораторию. Высевать микобактерии туберкулеза, знаешь, это дело не одного дня, даже не одного месяца. Улыбаясь, Игорь становился очень располагающим, так что невозможно было не улыбнуться в ответ. — Возможно, именно сейчас в лаборатории высевают последнюю колонию, там и есть что п о щ у п а т ь — фигурально выражаясь, конечно. Арсения хлопнули в плечо. Крепко. Он все-таки засмеялся в ответ и поторопился уносить отсюда ноги, но остановил себя. — Последнее, Игорь. Когда ты говоришь о Макаре, ты ведь имеешь в виду Илью Макарова? — Ну, да. — Хорошо. Еще тогда, в баре, профессиональное чутье подсказало Арсению обратить пристальное внимание на лопоухого щуплого парня. Нужно было дожать Антона. Арсений никогда не изменять своим принципам — любая случайность должна быть изучена. Обстоятельства не позволили закрыть дело. Уже в глубине коридора Арсений обернулся на возобновившийся шум воды, перебивающий музыку. Не Арсению отчитывать судмедэксперта за любовь к The Hatters, ведь каждый дрочит, как он хочет. Однако, ощущение складывалось тошнотворное, если представить, что прослушивая песни Игорь вернулся к анатомическому столу. Страшно за такого человека.