Forbidden relationship

Эва сидела в окружении своих подруг в столовой в следующий понедельник с самым лучшим настроением, которое у неё когда-либо вообще было. Девушка смеётся, шутит и постоянно поглядывает на свой телефон, а стоит ему засветиться, как тут же отвечает на очередное сообщение. Наверное, это одна из немногих вещей, которые так сильно раздражали Теодора этим утром. На уроке биологии она не выпускала устройство из рук, пару раз даже краснела, стоило ей пробежать по тексту в сообщении. Клейн привык к тому, что только он мог так смущать её, это было только его законным правом. Теперь же ему остается лишь смотреть на происходящее и думать о том, что неплохо было бы всё вернуть назад. Друзья давно перестали с ним разговаривать на эту тему, потому что поняли, что просто так Тео не отпустит её. Он будет страдать, убиваться и винить во всём себя одного, но каким-то волшебным образом добьётся её прощения. Всегда добивался, и этот случай не должен стать исключением. Всякий раз, стоило ему увидеть её в одиночестве, появляется желание подойти, всё выяснить и опуститься на колени, моля о прощении. Теодор не может её отпустить. Не хочет. — Я видел Эву в субботу, — слова Давида как-то вскользь просачиваются до его ушей. Тео выпрямляется, потому что до этого его поза на стуле оставляла желать лучшего. Переводит глаза на своего друга, на лице которого нет и тени улыбки. Значит, не шутит. — Она была с каким-то парнем в парке у озера, — начал говорить Давид, а друзья ненадолго умолкли, чтобы услышать больше. Клейн перевёл глаза на Мун именно в тот момент, когда она глупо улыбалась от очередного сообщения. На щеках появились знакомые ямочки, а на душе стало противно и мерзко. Всё как будто погрузилось в купол, где не было слышно ровным счётом ничего. Впервые за последнее время Клейну захотелось кричать. Кричать так, чтобы сорвать голос и потом охрипнуть. Оглушить себя самого и других, чтобы стало легче. Дыши, Тео, дыши. Вдох. Всё, что могло лежать на столе парней, полетело в разные стороны. Тетради и книги приземлились у ног второкурсниц, а портфели, телефоны и всё остальное около стола Ингрид и Сары. Все удивленно уставились на него. Выдох. Схватившись ладонями за края стола, Тео напрягся всего на мгновение и перевернул его. Глухой удар дерева о поверхность пола эхом разнёсся по помещению столовой, в которой наступила тишина. Девушки задержали дыхание, смотря на то, как парень выплёскивает свои эмоции. Вдох. Его рюкзак и телефон уже находятся в руках, а сам Тео быстрыми шагами направляется к выходу. Удивлённые взгляды уставлены прямо в его спину, но Клейна это заботит, наверное, меньше всего. Сейчас единственное, чего он хочет, это полного одиночества, нерушимого и постоянного. Выдох. Голоса вновь разносятся со всех сторон. Школьники бурно обсуждают происходящее, а кто-то даже твердит, что такое было и раньше даже не один раз. В общем, вокруг одного стола собралась целая компания, а в её центре сидел какой-то парень, о существовании которого даже никто и не подозревал, и рассказывал о том, как лично, своими собственными глазами видел, как Тео громил всё в раздевалке после уроков на прошлой неделе. Все слушали его затаив дыхание, пока друзья Теодора собирали свои вещи с пола и тихо матерились, обнаружив разбитые телефоны где-то под столом. — Что за чёрт? — Кристина выглянула из-за спин своих подруг, чтобы, как и все, посмотреть в спину уходящему Клейну. — Что на него нашло? Все девушки в столовой что-то шептали, то и дело смотря на Эву, пока та даже и бровью не повела. Она вообще, можно сказать, ничего не замечала, смотря только на экран своего телефона. Её давно перестало интересовать что-то, что не касалось её самой или её нового друга. — Не знаю, — задумчиво произнесла Вильде, переводя серые глаза на Эву, — вы так и не разговаривали с ним? Мун подняла голову, ловя на себе взгляды подруг. Каждая из них, отчасти, была уверена, что всё-таки причина срыва Теодора кроется в Эве. Вильде же была в этом целиком и полностью убеждена. — Нет, — ответила девушка, откладывая телефон подальше от себя, — нам с ним не о чем разговаривать. Даже при большом желании я не стала бы этого делать, потому что не вижу в этом большого смысла. Между нами всё закончилось, — подытоживает девушка, ловя себя на мысли, что ей всё же грустно. Это, безусловно, были её лучшие отношения. Она всё ещё не может отвыкнуть от того, что теперь будет просыпаться по утрам одна. В ладонях зудит, потому что она привыкла держать его руку в своей. А щёки пылают, стоит ей вспомнить ВСЁ, что у них было. К счастью, от подобных мыслей её неплохо отвлекает Шистад. Он будто чувствует, когда Мун грустит. Каждый раз его сообщения приходят в самый нужный момент. Как сейчас. — Может, вы просто поторопились в своих выводах? — не унималась Хелеруд. Она, видимо, считала, что именно ей стоит помирить их. Блондинка принципиально настаивала, когда Эвы не было рядом, что она поторопилась и теперь, конечно, жалеет и хочет вернуть Тео назад. — Тема закрыта, — грубо ответила рыжая, откидываясь на спинку стула, смотря на подругу, — я не хочу разговаривать о нём, Вильде. Пойми это, наконец. Над столом повисла тишина. Её разбавляли лишь голоса учеников на фоне и отборные маты от третьекурсников. — Я просто хочу помочь, — обиженно пробурчала блондинка, — но ты, конечно, помощи не ждешь… Эва пропускала её дальнейшую речь мимо ушей. Её больше интересовало общение с Крисом, нежели наставления от Хелеруд. Слушать причитания подруги о том, как важно сейчас Эве взять себя в руки и помириться с Теодором раздражали нехуже Ингрид и Сары. Порой Мун казалось, что Вильде чем-то на них похожа. Кристофер Шистад: «Чем займешься вечером?» И правда, чем она займется? Отправит пару бокалов в свой желудок и будет лежать в ванне с пеной, как те девушки из драматического кино? Или, может, посмотрит фильм, который так давно хотела увидеть? Но всё это казалось скучным. Мун на секунду задумалась о том, что у Криса могут быть какие-то предложения для неё, но потом откинула эту мысль. Она вспомнила, что сегодняшний день — для него один из важных, потому что будет какая-то спецоперация. В подробности брюнет не вдавался, потому что по долгу службы он должен сохранить это в тайне. Эва Мун: «Надо подготовиться к контрольной по биологии» «А что?» Кристофер Шистад: «Если хочешь, то я с радостью могу тебе помочь. Я неплохо её знаю». Эва Мун: «Очень мило с твоей стороны». «Разве у вас не будет какой-то сверхсекретной спецоперции, после которой тебе дадут орден и звание Героя? » Кристофер Шистад: «Она уже прошла этой ночью». «Расскажу вечером, когда заеду». — Так значит ты будешь занята, — прошептала Нура, заглянув в телефон к подруге. Остальные девушки давно уже занялись своими делами: Кристина старательно переписывала конспект по праву, Сана что-то высматривала в окне, а Вильде красила губы блеском. Их с Сатре разговора никто не слышит. — Немного, — улыбнувшись уголками губ, ответила Мун. Она всякий раз готова была сгореть от стыда перед подругой. Но блондинка отступила от своих признаков: она и сама теперь пропадала из поля зрения подруг, не говоря, с кем именно была. — Надеюсь, что ты сможешь подготовиться к биологии, — Нура подмигнула подруге, пока та мысленно ударила себя ладонью по лбу. — Нура, — удивленно вскинув брови, воскликнула Эва, — немедленно прекрати смущать меня! Сатре рассмеялась, толкнув рыжую в плечо. Та лишь сложила руки на груди и выжидающе уставилась на блондинку. — Это не моя обязанность, — пожала плечами Нура. Эва предостерегающе взглянула на Сатре, и та сразу же умолкла. Вильде перевела взгляд со своего зеркальца на них, ожидая продолжения беседы, но те и слова не проронили. Блондинка захлопнула пудру и отправила её в свою сумку так же, как и блеск, а затем облокатилась на стол локтями. — И о чём вы шептались? — спросила Хелеруд, смотря то на Нуру, то на Эву. — Ни о чем, — буркнула рыжеволосая, вставая со своего места, — Нура, нам пора на испанский. Блондинка без слов поднялась следом за ней, а когда девушки попрощались со всеми остальными, а именно с Саной и Крис, вылетели из столовой, как пробки. — Мы ещё никогда не были так близки к разоблачению, — рассмеялась Нура, останавливаясь у своего шкафчика, — они когда-нибудь всё узнают, Эва. — Вот тогда и поговорим, — отмахнулась Мун, — это то, что должно остаться в тайне.