Спаси меня

Ёнджун вообще не понимает, как дошёл до дома. Ноги гудели и опухли, бок болел при каждом вдохе и выдохе, а рукой было трудно вертеть. Всё ныло и тянуло, и почему он всё так спокойно терпел, неизвестно даже себе. Дома никто не встречает, Ён не обедает и даже толком не обрабатывает хоть как-то раны, а просто переодевается, ужасно запыхавшись и вспотев от усилия, потому что было неудобно и больно. Приводит лицо в порядок под холодной водой, выпивает обезболивающего и проверяет, чтобы нигде не было видно синяков и гематом. Тяжелее всего приходится по скрытию посиневшей скулы и разбитой губы. Если скулу ещё скроет тоналка - тонны тоналки, то губу ничем не спрячешь, придётся придумывать отговорки на кучу вопросов. У него подработка, ему нельзя не прийти. Даже если бы ему сломали ногу, Чхве всё равно бы пошёл и через силу улыбался. Джуну нравится его небольшая работа. Хозяйка цветочного магазина милая и добрая старушка, что живёт одна с кучей собак, пока её дети и внуки где-то там строят свои жизни. Она совсем не огорчена их редкими приездами, хоть иногда и жалуется, приговаривая, какие они непутёвые или с тоской вспоминая о покойном муже. Семья у них шумная и весёлая. Так как Ёнджун давно работает в магазине и хорошо общается с госпожой Чан, она считает его почти что своим внуком, много балуя сладостями, приглашая на чай, прося выгулить собак, и просто уделяет ему столько тепла и заботы, сколько не было за всю его жизнь. По этой причине его звали и зовут на посиделки, когда собираются все родственники. В первый раз это было ужасной неожиданностью, когда старший сын госпожи Чан - Чан Усок, заявился к ним в магазин и спросил тот ли он самый Ёнджун, а после неловкого кивка пригласил к ним в гости, не дожидаясь ответа. Джуну было боязно, потому что он посчитал, что его хотят отчитать, но на удивление, его встретили очень тепло. Все нахваливали его и приговаривали, что госпожа много про него рассказывала, и им не терпелось с ним встретиться. Было много вкусной еды, смешных историй, шебутных детишек, игр на заднем дворе с собаками и детьми и благодарность за то, что он приглядывает за их матерью. Просьба продолжать это делать и даже уважительный поклон, от чего Джун впал в такое смущение, что лепетал бессвязные слова и всё просил поднять головы. Было так хорошо и уютно, что не хотелось уходить. Но он не мог пользоваться чужой добротой, поэтому уход был через силу и натянутую улыбку, с глупыми оправданиями, что уже пора, хотя его просили остаться и если что переночевать тут. Придя домой в холодные и неживые стены без одного мало-мальски приятного воспоминания, Ёнджун проплакал всю ночь. Он стал ценить каждый вечер в чужом доме, что стал, как родной. Каждое наставление и советы госпожи Чан, что давно просила называть его бабушкой. Он совсем не хочет заставлять её переживать, но и не прийти не может. Только вокруг хрупких и душистых цветов Ёнджун чувствует себя удивительно хорошо. После того, что случилось во дворе школы ему не стоит сидеть в четырёх стенах, а то станет хуже. Поэтому он сделает всё возможное, чтобы скрыть своё состояние. Решительно кивает себе в отражение зеркала и выходит из дома без оглядки. До магазина пару кварталов, но за это время небо заволакивает серыми тучами и ветер поднимается с холодной моросью. Свитер тонкий и пробирает до костей, пальцы на лямках рюкзака уже и не чувствуются, Чхве корит себя за невнимательность к прогнозам, ведь бросил же взгляд на курточку так какого черта не взял её? Магазин - полу стеклянный куб с далека и видно, как бабушка пытается быстро занести все цветы внутрь, от чего Джун прибавляет шагу. - Бабушка! - Кричит, махая рукой, а когда подбегает, ловит чёрные круги от боли, пытаясь отдышаться - Я... я помогу, оставьте. - Ох, милок, ты пришёл. - Морщинистой ладошкой прикрывает рот и качает головой. - Как раз вовремя, скоро начнётся что-то страшнее обычного дождя. - Да. Я быстро! Забегает внутрь, кидая рюкзак за прилавок, и тут же мчит к растениям. Сначала пытаясь сделать всё в попыхах, но когда отдышка пропадает, а боль наконец-то сменяется лишь ноющей, глубоко выдыхает и несёт всё более аккуратно. Расставляет по полкам в только ему известной последовательности и, когда заносит последний горшок, за спиной гремит первый гром. Так сильно и страшно, что Джун подпрыгивает с горшком в руках, чуть ли не роняя его и себя на пол. Дождь так и не наступает, но ветер стоит страшный, воздух пропитан запахом влаги, а молния и гром чередуют друг друга без передышки. Ёнджун вздрагивает каждый раз, но упорно пытается доказать себе, что не боится. Протирает листики от пыли, проверяет землю, убирает сухие листья, одним словом - пытается себя чем-то занять, потому что при такой погоде покупателей точно не будет. Хотя к удивлению к ним заходят три клиента, что очень рады открытому цветочному магазинчику в такую погоду. Одни берут букеты на день рождения, другие приходят просто так. - Ёнджун, хватит вертеться туда-сюда, лучше выпей чая, я сегодня испекла твои любимые миндальные печенья, - и улыбается до щёлочек вместо глаз. От улыбки бабушки Чан магазинчик сразу озаряет тепло и свет, будто и нет никакого мрачного купола серых туч за окном. Джун с теплом благодарит и откладывает все предметы, подходя к столику. - Ты сегодня какой-то тихий, может что случилось? - От проницательности бабушки печенье застревает не в том горле, заставляя долго откашливаться, пока на вид слабые руки бьют по спине, так что и выплюнуть органы недолго. - Ох, боже, слепая старуха! Что у тебя с губой, Джунни?! - Бабушка громко восклицает, хватая за щёки, тянет ближе, зорко разглядывая опухшую и треснувшую губу. У Ёнджуна сердце в пятки падает под обеспокоенный и строгий взгляд, мысли в голове путаются, и сложить слова не выходит. Причин в голове ноль по поводу того, что могло с ним случиться не такого шокирующего, как было на самом деле. - Я-я..ну.. - Глаза бегают по помещению, не задерживаясь на чужом лице. - На лестнице споткнулся и поцеловал пару ступенек... Да! Всё так и было! Вот.. - Бабушка щурит глаза, и лицо такое настороженное и недоверчивое; Ён уже вспотел от страха и молит всех богов о помощи, ожидая ответа, как новости о дате его смерти. Но тут лицо проясняется, и бабушка отпускает чужие щёки. - Боже, какой ты неуклюжий. А если бы случилось, что похуже? - Качает недовольно головой. - Будь аккуратней в следующий раз. ''Боже, не уж то ты есть?'' - проносится в голове. Тяжёлый вздох сам вырывается, и тяжесть в груди пропадает. Вроде бы и стыдно злоупотреблять чужой добротой и доверчивостью, а вроде бы и не стоит иногда знать дальше своего носа. - Пей чай, а то остынет, - подталкивает кружку ближе, и Чхве сразу обвивает её замёрзшими пальцами, тихо мурлыча от удовольствия. - Спасибо! Так проходит ещё один час, погода так и не улучшается, будто ожидает, когда все тучи и злыдни соберутся над Сеулом, чтобы ночью задать такое, от чего люди в раз перехотят выходить ночью куда-то пару дней. Ёнджун сидит за прилавком и читает припрятанные в магазинчике книги по садоводству, так увлекаясь, что, когда звякает колокольчик над дверью, резко вздрагивает, поднимая взгляд на позднего посетителя. На пороге стоит высокий юноша в черных джинсах и такой же толстовке, капюшон которой закрывает большую часть лица. Ёнджун настороженно приглядывается, пока не встречается с такими же изучающими медовыми глазами, испуганно передергивая плечами. Парень проходит вглубь помещения, рассматривая всё вокруг, а Джун приковался к месту и проглотил язык. Когда посетитель во второй раз кинул на него взгляд, он проглотил комок в горле и взял себя в руки. - В-вам что-то подсказать? - Прикусывает кончик языка за то, что заикнулся, и натянуто улыбается. Парень выгибает бровь на такие жалкие попытки продавца и подходит к прилавку, сбрасывая капюшон. Джун давится воздухом, когда видит ссадины на довольно детском лице. Левая бровь рассечена, щека красно-фиолетовая от отека и уголок губы видно треснут. - Мне нужны фиолетовые лилии. - Голос звонкий и приятный, от чего Ён непроизвольно приоткрывает рот так и не решив, что делать в первую очередь. Молчание напрягает парня. - Ты меня слушаешь? Долго будешь пялиться? Чхве, от такого неуважения судя по всему, от того, кто младше него, возмущённо хмурит брови, уже готовый огрызнуться, но тут выходит бабушка. - Ох, милок, что у тебя с лицом? - Грустно охает и переводит взгляд на Ёна. - Джунни, почему ты не предложил молодому человеку помощь? От строгости в голосе весь запал поутихает, и Джун виновато опускает плечи, но когда замечает смущение и неловкость наглого пацана, злорадно хихикает про себя. - Я как раз хотел! Просто немного удивился... - Уже тише проговаривает. - Не вижу, чтобы ты уже бежал. Бабуля предлагает парню присесть за столик и говорит, что чай в такую погоду никому не помешает, скрываясь в небольшой комнатке для отдыха. Ёнджун заходит следом, напоследок бросив взгляд через плечо на слишком высокого парня. Возвращается он через пару минут, видя, как посетитель смотрит в окно, где начинает моросить. Чхве садится напротив, демонстративно громко плюхаясь на стул, от чего юноша вздрагивает и поворачивает голову, недовольно смотря в лицо. Ён возвращает ответ скептическим взглядом. Открывает аптечку, доставая вату и спирт, потому что у бабушки только народные средства. - Вы всех так принимаете ? - Подаёт голос парень. - Как? - Недоуменно спрашивает Ён. Юноша закатывает глаза, кивая на аптечку, но Джун всё равно ничего не понимает, получая раздражённый вздох. - Будто мы знакомые. А если бы я был маньяком? - Тогда бы я дал тебе горшком по голове. - Неплохо. Но малоэффективно. - Это ещё почему? - Потому что вдруг я сбежал с какой-нибудь секретной лаборатории? Сверхчеловек. Ёнджун прыскает от смеха, но под недовольный взгляд затихает, тут же тушуясь, и только сейчас понимает, что слишком открыто разговаривает с малознакомым человеком, что для него вообще несвойственно. Сразу накатывает привычное смущение и неловкость. Он мнёт вату и не знает, что сказать, пока бабушка не ставит с грохотом поднос, вырывая Чхве из оцепенения. - Вот чай. Не спросила, какой предпочитаете, старая моя голова, так что сделала травяной. - Приветливо улыбается и кладёт чашку прямо под носом. - Спасибо, госпожа. - Ну что ты, голубчик. Всегда пожалуйста. Джунни, почему ты ещё не помог юноше? - А..? А! Я вот как раз и ... - Смотри мне, - и грозно машет пальцем, тут же уходя. Джун смотрит ей вслед, а когда поворачивается обратно, видит озорной блеск в чужих зрачках. - Не смей смеяться! - Надувает щёки от досады. - И вообще. Как тебя зовут? - Почему я должен говорить тебе своё имя, если ты сам не представился? - Меня Ёнджун...Чхве Ёнджун, - тихо мямлит. - Хм. - Самодовольно усмехается наглец. - Меня Хюнин Кай. - Хю... что? - Хюнин. - Странная фамилия. Ты не местный? - Я вообще не из вашей лиги. Лишь наполовину. - Ого. Так ты... - И тут же осекается, не в силах продолжить. Он и так многое себе позволил, просто надо обработать раны и спровадить наглеца. - Давай уже обработаем твои ссадины. Кай вопросительно смотрит на аптечку в руках. - А разве тебе самому она не нужна? - Что ты... - До Ёна доходит на что намекают, но говорить или что-либо объяснять нет желания. - Нет, не нужна. И вообще, не твоё дело. Здесь клиент ты, и моя обязанность предоставить всё, что имею. Так что хватит глупых вопросов, я должен обработать твои раны. - Хорошо. - Хорошо? Ты так просто соглашаешься? - Ну да. Терять нечего. Джун недоверчиво косится в расслабленное лицо и обмакивает вату спиртом. - Будет адски печь. - Я не маленький. ''Ну-ну, тут и мужики бы поревели'', -проносится в голове. Ён переваливается через столик к склонённому лицу и аккуратно дотрагивается до брови, тут же слыша глухое шипение, победно ухмыляясь и нажимая сильнее. На чужой скуле желваки ходят ходуном от того, как стискивает зубы Кай. Обработав бровь, Джун решает смилостивиться над ним, и на уголок губы уже дует, чтобы облегчить боль. Щеку Кай пусть как-то сам дома льдом и мазью обработает. Пока Чхве дует, Хюнин странно замирает, от чего Ён поднимает взгляд и тоже замирает. Он только сейчас понял, что они слишком близко друг к другу, поэтому, как ошпаренный отлетает. Уши начинают гореть, и он интенсивно ищет пластыри. Находя, кидает на стол. - Вот, сам заклеишь, - и смущенный взгляд в сторону уводит. - Ты серьёзно? - А что не так? - И заинтересовано, с опаской, поворачивается, замечая выгнутую бровь и пластыри в руках. Пластыри с милыми котятами и блёстками. - Что есть, то и бери! - Не хватало ещё, чтобы кто-то осуждал его любовь к милым вещам. Кай демонстративно кладёт пластыри в карман, одним глотком выпивает остывший чай и встаёт. Ён удивлённо хлопает глазами. - Эй, ты куда? - На него смотрят, как на дебила. - Домой, куда ещё. - Но ты ведь пришёл что-то купить. - Это будет твоим должком. Я приду в следующий раз. Бывай. И выходит в непроглядную тьму из мороси и ветра, даже не оборачиваясь. Джун пытается переварить только что пролетевшие полчаса и ничего не понимает. Из транса выводит бабушкин голос. - О, юноша уже ушёл? - Ён стопорится с ответом, но потом быстро всё складывает обратно в аптечку и кивает. - Ты всё сделал правильно? - Как лучший ученик мед института. - Говорит он, хитро улыбаясь, на что бабушка задорно смеётся и треплет по загривку. Джун последний раз смотрит на дверь и бредёт в комнату.

***

- Почему я должен заниматься скучной бумажной волокитой? - Наверное, потому что ты вице-президент? - Аргх, и кто меня им сделал? - Ты сам. Бомгю торчит в школе уже два часа и жалеет, когда послушал Субина с его радостным ''Давай, это будет весело!''. Весело было в начале, потом лишь мрак кучи обязанностей. Как его вообще взяли на эту должность до сих пор загадка. Он ведь не соответствует школьному дресс коду, имеет славу хулигана и бабника за спиной и часто спит в медпункте. Возможно, тут дело рук Субина, но тот крепкий орешек, ничего не говорит. - Почему нам не помогает Тэ? - Бом лениво раскачивается на стуле, вертя карандаш в руке. Ему порядком всё надоело, даже делать вид, что что-то делалось. - Потому что у него дела в музыкальном кружке. - Сам Бин не отрывает глаз от кипы бумаг, что-то постоянно подписывая, сверяя и раскладывая. - Если у него постоянно дела, то почему он наш бухгалтер? - Время тупых вопросов от Чхве Бомгю. - Боже, дружище, ты спрашиваешь меня об этом в четвёртый раз. Может уже начнёшь помогать? - Я и так помог, чем смог. - Чхве падает лбом на стол, громко вздыхая на безрадостную судьбу. - Прекрати меня мучи-и-ить. У меня голова кипит. - А мне так превосходно, что жил бы здесь?! - Бин хлопает стопкой тетрадей по столу, привлекая внимание. - Если бы ты напрягся хоть чуть-чуть, мы бы уже были дома! - Эй! - Резко выпрямляется. - Ты сам меня уговорил пойти в студсовет! Мол, классно, интересно, рекомендую. Знал же, что я не создан для этого дерьма, если оно меня не интересует, чего теперь жалуешься? Субин разочарованно стонет, массируя виски. У него самого мешки, как кратеры; пиджак помялся и валяется на спинке стула, в глазах буквы рябят и бегают, хочется прийти домой и умереть. - Я думал, ты изменишься. Надеялся. - Стоило тогда свечи ставить. - Только если тебе в задницу. Бомгю показывает язык, отворачиваясь, и натыкается на настенные часы. Стрелка движется со скоростью света, уже почти шесть вечера, на шкаф возле окна падают оранжевые блики. Бин - занудная задница, как всегда прав. Приходится снова начать вчитываться в бесполезные бумажки и надеяться, что это поможет. На большее он не способен. Проходит ещё час, когда они наконец-то освобождаются, растекаясь по стулу и столу. Это всё чертов ад, и почему этим должны заниматься школьники, а не администрация? Эксплуатация детского труда, не иначе. У Бомгю голова точно чугун - встань, и сразу притянет к земле. Каждый такой раз он зарекается больше не верить чужим авантюрам и классным идеям. До добра они не доводят. Они синхронно встают, и в глазах Бина читается вопрос, будут ли они убирать стол от бумаг. Бомгю кидает на него убийственный взгляд, мысленно обещая в этих бумагах похоронить. Су соглашается, и они решительно выходят, закрывая кабинет, по пути отдавая ключи вахтёру. На улице ветер ударяет в лицо, пронося перед глазами розовые лепестки сакуры, на горизонте нежные мазки заката. Говорить нет сил, и идти в тишине не так уж плохо. Живут конечно они в разных частях города, поэтому через пару кварталов прощаются. Субин успевает крикнуть в чужую спину не опаздывать, пока та не скрывается за поворотом. Чхве еле домой приползает, благо, живёт недалеко. Живёт он уже как год один. Сестра и брат возвращаться не собираются, а мать после долгих криков и ссор всё таки оставила его в этом городе жить одному, пока сама уехала на новое предложение в Америку. Видятся они по скайпу раз в две недели, и спасибо. Больше говорить ни с кем не хочется. Его сделали врагом номер один. После той истории сестра кричала, что это его вина, брат же был на стороне Бомгю, хотя потом выбрал нейтралитет, потому что всё держалось на волоске. Мать изменилась и её отношение тоже. Отец так и не появился, да и насрать. На всех них. Ему и одному хорошо. Просто отлично. Он заходит в комнату, переодеваясь, и плетётся на кухню делать чай и разогревать еду. Повар от бога - это про Бомгю. Кушает он в гостиной, смотря новое шоу про айдолов и щенков. Мило, неинтересно, но странно гипнотизирует. Убивает время, то что нужно. Встаёт убрать посуду и сделать новую порцию чая, как кто-то звонит в дверь. Бомгю тяжело вздыхает, потому что знает, кого увидит. Плетётся в прихожую, и за эти пару минут надоедливый гость не отпускает звонок, давя на нервы. Доходит до двери Бом в ярости, распахивая её. - Прекрати, черт возьми! - Шевели булками тогда быстрее. - У собеседника скучающие лицо и демонстративный взгляд на ногти а-ля ''расскажи что-то интересней, а то я уже состарился''. - Почему я должен спешить, если не звал тебя?! - Где же твоё гостеприимство? Этот мелкий засранец доведёт Бома до белой горячки. Кай невыносим. Они знакомы всего год, и то по случайности. Тот любитель влезть в драку, и на очередной такой ситуёвине его застаёт сам Чхве. Думает парню нужна помощь, разгоняет тупых обмудков и помогает, приводя к себе, чтобы обработать раны и послушать душещипательную историю, спровадив потом, казалось, навсегда. Но не тут то было. Мало того, что ему не говорят спасибо, так ещё предъявляют претензию, вальяжно раскидывают длинные конечности на чужом диване, ничего не рассказывают и съедают всю еду, так же уходя без спасибо и пока. Бомгю от этого в шоке полном. Ещё больше, когда на следующий день встречает наглую морду в собственной школе, хотя до этого точно таких не наблюдал. Субин тогда шепчет, что это переведённый новичок, и всё встаёт на места. По крайней мере в плане драк. Младший прилепляется, как банный лист, и как бы Чхве его не прогонял, тот исправно приходил по вечерам к нему, ничего не говоря. Бом потом привыкает к чужой компании и кричит только для галочки. Спасает бесстрашную задницу из передряг, которым конца и края нет, знакомит с Субином и Тэ, а потом Кай приходит даже в студ совет ради того, чтобы сидеть и мешать. Только через полгода знакомства Бомгю узнаёт, что Кай прилетает учиться в родную страну матери, живя с бабушкой и дедушкой, а сами родители категорически отказываются прилетать, прикрываясь работой. Это бьёт по младшему и ему ужасно грустно. Скучает за домом двадцать четыре на семь, но держится, чтобы доказать, что он не маленький и обидные слова ''не сможешь, не справишься'' забрали. Новая страна выбивает из колеи, а завести знакомства не выходит. Кай своенравный и наглый, не знает границ, отстаивая своё до конца. Таких тут не любят, сразу в штыки и "враг народа". Бомгю не то, чтобы проникается до слёз и ''боже, бедный мальчик, давайте ему поможем'', но видит в Хюнине себя. Напуганного, но упрямо это скрывающего ребёнка, что кричал ''я уже взрослый!'', а теперь готов забрать свои слова назад, потому что страшно и одиноко без близких, пока те где-то там. Поэтому забирает под своё крыло. Отвешивает подзатыльники за резкие слова, что произнесены сгоряча, за импульсивность, за новые драки. Помогает привыкнуть к новым правилам и традициям. Пускает ночевать по выходным. Зовёт гулять вчетвером. На удивление, Субину и Тэхёну очень нравится Кай. Тот, как ёжик, всё скрывается за иголками на любую ласку, но, привыкнув и доверившись, открывается с новой стороны. Он весёлый и крикливый, со странным дельфиньим смехом, глаза до сих пор горят от любого нового и неизведанного, куча вопросов, а иногда... Иногда такие мысли и слова, будто перед ними сидит старик на грани ухода на покой. И это такой контраст, что впору надо было подобрать котёнка, а не щенка. - Так ты впустишь или будем перед соседями орать? - Тц, заходи. - Кай проходит мимо, как Чхве замечает свежие синяки на лице. - Ты что снова подрался?! Сколько раз тебе.. - Ой всё-всё прекрати. Это не я виноват, честно. Кай быстро снимает обувь, пробегаясь до кухни, и наливает себе чай в кружку Бома. У того глаза на лоб лезут, и сколько бы Хюнин не наглел, выводя из себя, привыкнуть к этому сложно. Закаляться, кажется, следует годами, если не десятилетиями. - Ты мне постоянно это говоришь, а потом оказывается, что всему виной твой длинный язык. - Скрещивает руки и приваливается к косяку двери. - Тебя не было пару дней. Что случилось? Я ведь просил хотя бы отвечать на смс. В ответ молчат, что настораживает. Кай и тишина? Вещи несовместимые. Младший просит еды, скрываясь в гостиной. Бом иногда чувствует себя матерью-одиночкой, что не справляется с воспитанием сына. Но хорошо, что на самом деле справляется. Помаленьку тоже считается. Приходится разогреть еду и чужому рту. Заходя в гостиную видит, как младший забрался на диван с ногами, снова грызёт ногти и завороженно смотрит дискавери. Есть вещи, что не меняются. В голове зарождается пафосная мысль с грохотом поставить тарелку перед чужим носом, что Бом и делает. Кай дёргается и поднимает взгляд, показывает язык (и у кого только научился?), кивком головы благодарит и начинает есть. Они сидят так полчаса; один доел, другой ждёт ответов. - Так... Ты расскажешь? - Что именно? - Где ты пропадал? На него кидают долгий взгляд и снова отворачиваются. Ну то, что слоны интересней надоедливых вопросов Бомгю это ясно. А вот не ясно, что такого могло произойти, что и сказать тяжело? - Бабушке стало плохо, её положили в больницу. - И затихает. Новость бьёт Чхве под дых. - Я всё время сидел с ней. Врачи сказали, что всему виной возраст. Проблемы неизбежны. Я звонил родителям, а те лишь... Отмахнулись делами. Зная, как Кай сблизился с бабушкой и дедушкой, получая достаточно любви, чем дома, трудно представить, как он себя чувствует. Они стали для него как родители. А отношение тех к проблемам сына и собственных родителей вообще непонятно. И очень злит, но Бом не вправе что-либо говорить. - Почему не отвечал на смс? - Был занят и... Не хотел скидывать свои проблемы. - О-о-ох, боже, Кай, ты как всегда. Мы друзья, и, тем более, я несу за тебя ответственность перед твоей бабушкой, ты должен мне сообщать о таком. - Прости... - Хюн еле выдавливает из себя непривычное слово и кусает губы, смотря в пол. - В любом случае, ночуешь у меня. - Поднимается и вспоминает, где у них лежит аптечка. - И нам стоит обработать твои раны. - Не нужно. - Это ещё почему? - Потому что мне уже обработали. - От такого заявления Бомгю зависает, шестерёнки больше не крутятся у него в голове неисправностью. Глупый вопрос ''кто'' слетает быстрее, чем формулируется в голове. - Я хотел купить на завтра бабушке цветы и наткнулся на единственный работающий цветочный магазин. Там была приятная старушка и странный парень. Они мне помогли. Бабушка угостила чаем, а парень обработал раны и.. Он, - начинает рыться в карманах и достаёт розовые помятые пластыри с рыжими котятами, - дал пластыри. Бомгю выпадает в осадок от такого поворота. Как можно представить человека, что работает в цветочном и носит девчачьи пластыри из времён детского сада. Ещё больше странно, что Кай так легко дался в руки, да ещё и рассказал об этом. В обычном случае это незначительная деталь и в задницу её. - А... Где цветы? - Я подумал, что можно купить и в следующий раз, поэтому сказал, что за ним должок. - Вот как... - Бомгю говорит крайне неуверенно с лицом, будто Хюнин умалишённый и ему надо его отвлечь, чтобы позвонить копам. - Прекрати. Что такого странного я сказал? - Наверное, всё.. - И жмёт плечами. - Забей. - Кай закатывает глаза и переключает канал, как и своё внимание. Они потом долго сидят и спорят, забывая про недавний рассказ. Ложатся поздно спать, предчувствуя гигантское желание не вставать и нагоняи от Бина за опоздание. Перед тем, как уснуть в голове Бомгю проносится, что это за странный магазин и парень, что помог младшему, но усталость сильнее, поэтому вырубает сразу.