I can't let you go

— Не отдаляйся. Звучит как мольба для Алека, а для Джейса мольба и есть. Эрондейл может отказаться от многих вещей и людей в этой жизни. Он в этом уверен, несмотря на свой небольшой эгоизм, ведь если человек уходит, то его нужно отпустить. Он совершенно точно смог бы отпустить Клэри. Может пострадал бы немного, месяц, два, но отпустил и смирился бы. Но когда дело касается Алека, Джейс готов назвать себя самым большим эгоистом в мире и ужасным собственником, потому что его Эрондейл отпустить не сможет. И не только потому, что прикован к нему нитью связи парабатай похлеще любых цепей. Джейс измученно улыбается, слушает как Алек говорит о парабатайстве, о том, что куда бы он ни пошёл, Джейс всегда пойдёт за ним, и, о Ангел, как же он прав. Только вот отпускать Алека куда-то всё равно не хочется, как бы близко не находилось это «где-то». Джейс з а в и с и м от Алека. Когда парабатай заканчивает говорить и чуть наклоняется, чтобы обнять брата, Джейс чувствует, что еле сдерживается, чтобы не вцепиться в чужой свитер, притянуть к себе, уткнуться в плечо и долго-долго повторять, что Алек е г о, что он его н и к у д а не отпустит. Но ради самого же Алека приходится унять неожиданный приступ ревности, натянуть счастливую улыбку на лицо и нежно погладить брата по спине. Джейс умеет отпускать людей. *** Когда вещи Алека медленно, но верно начинают исчезать из комнаты, в которую у Джейса всегда был свободный вход, Эрондейл заболевает. Изабель делает предположение, что это на нервной почве, после Совы и прочего, и спрашивает Джейса не хочет ли он отдохнуть недельку-другую. Но Джейс не может отдыхать. Н е х о ч е т. Он твёрдо стоит на своём, уверяя, что от обычной простуды не умрёт. «Простуда» другого мнения. Через неделю охотнику становится хуже. Хриплый кашель, температура под сорок, от любой еды воротит, а с утра даже с постели встать сил нет. Изабель готова обругать его всеми цензурными и нецензурными словами, которые знает, но вместо этого сестра суетится вокруг него, постоянно обновляет иратце и заставляет принимать кое-какие лекарства примитивных на всякий случай. Лучше не становится. Джейс не до конца понимает как Алек узнаёт о его состоянии: связь парабатай услужила или же сестрица, но он абсолютно точно не против, когда брат появляется на пороге его комнаты. — Как ты? — Лайтвуд садится на край кровати. Он серый и хмурый как грозовая туча, что вот-вот разразится бурей. — Живой, — хрипит Джейс, измученно улыбаясь. — Хотя, подозреваю, то количество лекарств, что Изабель в меня вливает, убьёт меня гораздо раньше болезни. — Не смешно, — Алек становится ещё мрачнее, поджимает губы в тонкую полоску и о чём-то усердно думает, уставившись себе в ноги. Вскоре взгляд его проясняется, теплеет, наполняется… Сожалением? — Не стоило тебя оставлять после всего. — Да брось, не так уж всё плохо, — Джейс снова пытается улыбнуться, находит руку парабатая и ободряюще её сжимает. — Эй, нанеси мне иратце. Может поможет. — Хорошо, — Алек по привычке хлопает себя по карманам, но стило в них не оказывается. Видимо, забыл у Магнуса. К счастью, ему не нужно подсказки, чтобы узнать где Джейс хранит запасные. — А вы с Изабель уже пробовали? — Да. Не помогло. Но ты же мой парабатай, ты всегда рисуешь лучшие иратце. Хуже точно не будет. Алек мысленно соглашается, к тому же, иратце, нарисованные на нём Джейсом действительно всегда помогали лучше и это было очередной причиной любить их связь парабатай. Алек чувствует как горит кожа Джейса под его пальцами и это наводит на мысль, что иратце действительно мало чем поможет, это не какая-то обычная простуда. Однако Лайтвуд всё равно выводит руну на плече брата. Джейсу не становится лучше ни через день, ни через два и Алек просит Магнуса помочь. Тот не задаёт лишних вопросов, наведывается к Джейсу вместе с Алеком, осматривает его со всех сторон в течение получаса и приходит к выводу, что это действительно не обычная болезнь и рунами тут не отделаешься, но как поставить охотника на ноги он знает. Алек ночует в институте всю следующую неделю, иногда засыпает прямо в кресле в комнате Джейса и почти ни на шаг не отходит от парабатая. Джейс думает, что эта болезнь не такая уж плохая штука, раз помогла вернуть ему Алека. Однако понимание того, что скоро это всё закончится и Лайтвуд вернётся обратно к Магнусу даёт поддых. Джейс вспоминает от чего пытался отвлечься, находя себе кучу работы и ему снова хочется взывать. Алек здесь, рядом, так почему это не может продолжаться и дальше? Джейс знает ответ, но отпустить Алека по-прежнему не может. *** — Эй, Алек, — Джейс тихо тормошит брата за плечо. Тот опять заснул в кресле, хоть Изабель и сказала, что дальше сможет приглядеть за братом сама и пусть он не мучается. Алек протирает глаза кулаками и пытается сфокусировать зрение. — Джейс? Что такое? Тебе ещё нельзя вставать, — возмущается он, заметив, что Джейс мало того, что поднялся, так ещё и стоит босиком на холодном полу. — Не могу больше смотреть как ты мучаешься, — Эрондейл берёт ещё не до конца проснувшегося Алека за руки и, пользуясь его дезориентацией, тянет за собой на кровать. — Иди сюда. Они ложатся лицом друг к другу и слишком долго, больше, чем положено парабатаям смотрят друг другу в глаз. Губы Джейса подрагивают, он хочет улыбнуться, но боится, что даже это едва заметное движение разрушит их тихую идиллию. Прядь светлых волос спадает ему на лицо и неприятно щекочет нос. Джейс пытается сдуть её и, когда у него не получается, Алек неожиданно улыбается уголком губ, протягивает руку, осторожно убирает волосы с чужого лица, нечаяно касаясь скулы. У Джейса от этого сердце пускается в галоп, пока его парабатай осознаёт что сделал и нещадно краснеет. З а б ы л с я. — Прости, что приходится возиться со мной, — вдруг произносит Эрондейл. — Прекрати, мы же парабатай, братья, — Алек спрашивает сам себя что происходит, вспоминая как Джейс говорил те же слова ему, после демона в лофте Магнуса, а Лайтвуд просто стоял, не в силах ответить. Всё могло закончиться ещё тогда, если бы у него хватило сил. — Знаешь, я тут подумал… Может стоит пока повременить с переездом. А-то стоило уйти на пару дней и тут уже всё полетело к чертям. — Ты лучший, — говорит Джейс вслух, совсем не пытаясь сдержаться. «Я люблю тебя,» — шепчет Джейс одними губами и Алек это в и д и т… И, кажется, забывает как дышать. Забывает где они находятся, почему лежат друг напротив друга, забывает все события предыдущих дней, свои планы на ближайшее будущее, он помнит только одно: перед ним Джейс. И у него хватило сил сказать то, о чём Алек промолчал. Мысли путаются и Лайтвуд не находит ничего лучше, чем молча сгрести парабатая в охапку, прижать к себе и с дрожью вдохнуть запах любимого джейсовского шампуня. Джейсу хочется плакать и улыбаться одновременно. Он отчаянно цепляется за чужой тёмный свитер, неловко переплетает их ноги и утыкается Лайтвуду в изгиб шеи. Алек т а к близко. И Джейс его точно н и к у д а не отпустит. Джейс умеет отпускать людей. Но не Алека