Привкус леденцов

Сложно, когда ты — счастливая и беззаботная дурочка, а у твоих, на первый взгляд, весёлых и довольных жизнью подруг в жизни и семьях та ещё каша, которую никак не расхлебать. Усаги вздыхает, закидывает в рот мятный леденец и бросает взгляд на мобильник. Ами в очередной раз нагрузила себя работой. Куча статей в школьном журнале, конкурсы, олимпиады. Дополнительные занятия, основная учеба. «Сон, здоровое питание и время на хоть какой-нибудь отдых», — бурчит Усаги, на что подруга только вздыхает и улыбается ободряюще. Цукино знает цену этой улыбки. Знает, что кроме сухого «Молодец, Мизуно!» подруга ничего больше не получит. Знает, что все статьи свои она сдает с небольшим опозданием в два-три дня, и помогает передать редактору последние материалы, что Ами не сдала в срок из-за простуды, слыша в ответ лишь: «Как с ней сложно». Усаги больно и обидно за подругу, но что она может? Только обнять, зарываясь руками в волосы, поглаживая по спине, и успокаивать незамысловатым: — Ты молодец, Ами-тян. Все они просто не понимают, какое ты сокровище. Ты у меня самая лучшая. Ами улыбается устало и не спорит, отвечая на объятия, и предлагает ещё леденцов. У Рей проблемы с отцом. Он раз за разом приезжает в храм, пытается создать видимость прекрасной и любящей семьи. Хочет забрать дочь, чтобы репутацию уготовить себе получше. — Поедем со мной, Рей, ты ни в чем не будешь нуждаться, найдешь себе привлекательного и богатого мужчину… Тьфу ты! — возмущается позже Хино, открывая бутылку сакэ. Усаги такое не поощряет, но понимает, что подругу не переубедить. Потому что сама однажды зашла к Рей не в то время, когда отец её ещё был в храме. — Неблагодарная пигалица! На кой черт твоя мать вообще родила тебя! Поэтому позволяет пить сакэ и плакать на своем плече, когда уже совсем невмоготу. У Минако тоже проблемы в доме, но о них знает только Артемис. Да и то, может ли кот поведать подругам о беспокойстве напарницы, если она просит едва не угрозами? Уса боится. Потому что Мина улыбается только, никогда грусти не показывает. А ведь Цукино позвонила ей как-то, а Айно на звонок ответила случайно, не заметив даже. И Усаги рыдания глушила, пока на подругу очередной поток грязи вылился, да как она плакала после. — Все хорошо, Уса-тян? Может, конфетку? — беспокоилась Мина на следующее утро, за щёки опухшие пощипывала. А Цукино больно до слез, потому что блондинка с бантом на голове улыбается ярко и не говорит ничего. У Макото, кроме них, вообще никого нет. Разве что растения на подоконнике маленькой кухоньки да коллеги на миллионе подработок. Потому что тетушка отказалась брать над ней опекунство и только деньги на образование высылает. Мако сильной кажется, доброй является, но в руках Усаги ломается. Лежит на её коленях, слезами юбку школьную заливает и извиняется. …За слабость свою, за то, что Усаги только эту слабость показывает, за пятна соленые на юбке, за то, что леденцы в вазочке только мятные остались… Усаги сама позволяет себе несколько слезинок, прижимает к себе, миллион обещаний шепчет. И корит себя за то, что слов подобрать не может, что только «все хорошо будет, я рядом», только объятия. Она сама навзрыд рыдает, прижимаясь к Мамору после очередного его ранения, и не выдерживает больше. — Хватит! — кричит. Чиба вздрагивает, потому что в голосе его принцессы боль ничем не прикрытая. — Хватит калечить себя ради моей безопасности! Подумаешь, парой царапин обойдусь! О себе хоть раз подумай, не заставляй меня волноваться больше, чем это нужно! Это эгоистично, Усаги знает. Но не может. Не умеет по-другому. — Я устала… От вашего несчастия устала, Мамору… — С чего ты взяла, что мы несчастны, глупенькая? — У девочек так много проблем… Они плачут так много… И ведь не говорят почти, из-за чего. Артемис если бы на мой звонок тогда не ответил, я бы не узнала о Мине совсем… И ты тоже, Мамо-тян… У самого небось опять завал работы… И не говоришь ничего… — Знаешь, почему не говорим? Уса головой качает, прижимаясь ближе. Вкус мятных леденцов на языке осел. Противно уже. — Потому что ты, родная, нас всех от этого спасаешь. — Не понимаю. — Твоя улыбка, ты знала? И смех, и болтовня ни о чём. Это все здорово так отвлекает от всего, что происходит вокруг. От проблем, что наваливаются. Ты светишься изнутри, Усако. И твой свет даёт надежду на то, что все будет хорошо. И силы для того, чтобы это хорошо действительно наступило. Девушка молчит. Смотрит на парня удивлённо, неверяще. И все ещё не может понять, как?.. — Ты — наше маленькое солнышко, Усако. Того, что ты освещаешь нам этот мир — вполне достаточно. — Даже если так… Пообещай мне, — шепчет Цукино тихо-тихо, — Пообещай, что, когда будет совсем сложно, ты расскажешь мне. Пожалуйста. — Хей, я тебя знаю. Опять будешь копить это в себе, принимая, как своё. — Именно. Но я прошу. Мамору вздыхает и оставляет лёгкий поцелуй на лбу девушки. Не отступится же. — Обещаю, родная. Мятные леденцы в его доме скоро заканчиваются.