НИКname

Господи, скажи мне на милость, почему люди такие придурки? Эти. И вообще все. Все люди на свете. Нормальных ведь просто не бывает. Спасибо, что и я не исключение. Каким бы я чувствовал себя отщепенцем, да ведь? Я надеваю ботинки, куртку на голое тело, и так, и в спортивках, отправляюсь ловить своих ночных бабочек трухлявым марлевым сачком. Идут. Как в коридоре больницы. Ирина, задрав голову к потолку, он, таращась в пол. Я нажимаю кнопку сигналки, и в темноте этот звук разносится, как команда – стоять. На него действует, и он поворачивается. Ирина же не обращает никакого внимания. Ни на что. – Садись в машину, – говорю я. – Да неужели ты решился меня подвезти? – На что я решился, не твое сраное дело. Садись в машину. Ирине я не предлагаю, а просто ее туда заталкиваю – она валится на заднее сидение, и этот неласковый полет вызывает у нее бурю восторга. – Где она живет? – спрашиваю я его, делающего вид, что сейчас будут сны. Он не отвечает. Я притягиваю его к себе, сгребая ворот футболки в кулак. – Отпусти меня, – заявляет он безапелляционно, так что хочется приложить его о панель. – Где. Она. Живет. – Отпусти меня. Ладно, как скажешь. – У библиотеки. И наш веселый фургончик едет с гастролью для каждого светофора. Впервые на арене: Неполный Идиот, Полная Идиотка и Дятел. У библиотеки я его бужу. – Куда дальше? – Вон тот дом. – Какой подъезд. – Не знаю. Он присматривается, считает. – Третий. – Квартира? – Пятьдесят восьмая. – Отведи ее. – Еще чего! Ее мамаша меня на куски порежет. – Веди ее домой! – Да хуй тебе. Не могу поверить, что бывает на свете такая тупость. Ее мать – мне, сдающему ей Ирину: – Мразь, подонок, растлитель, щас ментов на тебя вызову. Господи, спаси всех нас и помилуй. Возвращаюсь к – пустой – машине. Вот гад. Ну что за гад? А ты-то сам кто? Еще жду чего-то. Чего? Что он вылезет из кустов, как рояль? В кармане щелкает телефон. – Ты живой? – А ты? – Напишу тебе из дома. Я отъезжаю. Потом приходит еще сообщение: – Я дома. Спи крепко. Да говно вопрос.