Он чувствует жжение на коже. Сильное покалывание, словно раскалённые иглы впиваются в бедро. Снова. Он совсем не удивлён.
Это происходит с завидным постоянством. Практически каждую ночь он чувствует это гадкое гниение собственного тела.
Раскрывается, откинув одеяло в сторону, и приспускает пижамные штаны. Чернила расползаются по коже, прожигая её до самых костей. Сжимает простынь до побелевших костяшек и тяжело дышит.
Хочется кричать до хрипоты, пока горло не начнёт драть, пока голос не пропадёт. Но он не может. Просто не имеет права на слабость.
Ненавистные чёрные буквы отпечатываются на внутренней стороне век. Он видит их каждый раз, когда закрывает глаза. Бесчисленное количество имён.
Эмили. Вероника. Марлин. Кэти.
Все его руки покрыты именами. Есть парочка на лопатках и спине. Они расползаются по его телу, словно метастазы. Разносят смерть по венам. Он уже чувствует её кислое дыхание у себя на затылке.
Сердце ноет.
Такое чувство, что он делает это специально. Знает, что Ремус не спит, знает, что он всё чувствует. Он знает. Точно.
Проявление меток это больно, но имя на его коже приносит ещё больше боли.
Казалось, только вчера Ремус рассказал Сириусу правду. Он долго подбирал слова и выражения. Люпин сам был не до конца уверен, но три раза подряд — это ведь не совпадение, верно? Как только Блэк переспал со своей первой девушкой — Кэти Миллиган с Пуффендуя — Ремус узнал об этом самым первым.
И только когда на следующее утро Сириус залетел в их комнату с криками о том, что он больше не девственник, рассказывая о девушке по имени Кэти, Ремус понял весь масштаб катастрофы.
Потом были Эмма и Анна. Сёстры-близнецы. Сириус пустился в отрыв, а Ремусу оставалось только ждать, когда наступит подходящий момент. Он так не наступал.
Лишь через три недели Ремус набрался смелости и признался Сириусу в своих догадках.
Он ожидал крика, игнорирования, даже мечтал о взгляде полном любви и головокружительном поцелуе.
Но он не был готов к заливистому смеху и обвинениям в сумасшествии.
Ремус краснел и заикался, смотря в смеющиеся глаза некогда лучшего друга.
Они доверяли друг другу. Всегда доверяли. До последнего. Все тайны, секреты, постыдные истории и влюблённости. В их маленьком мирке не было места осуждению, лжи и предательству.
Поэтому Ремус оказался не в состоянии выдержать то, что случилось несколько дней спустя.
Когда он направлялся на нумерологию, проходя мимо стайки девушек у кабинета, Ремус услышал своё имя, произнесённое таким тоном, словно он прокажённый. Девушки разговаривали о нём и о том, как он якобы сошёл с ума от безответной любви к Сириусу, поэтому придумал историю про соулмейтов. Мол, он магией нанёс себе метки лишь бы залезть Сириусу в штаны.
На него словно вылили ушат холодной воды.
Ремус чувствовал себя униженным, грязным. Липкие взгляды девушек прожигали его спину, он ощущал это. Захотелось смыть с себя это чувство дешёвого парфюма на коже.
Люпин помнит, как вечером того же дня он стоял под горячим душем, натираясь так сильно, что его кожа приняла красный оттенок. Особое внимание он уделял предплечьям, на которых красовались имена, навсегда впечатанные в его кожу, въевшиеся в его тело, словно паразиты. Он чувствовал, как горло дерёт, а в носу свербит. Жгучие слёзы потоком хлынули из его глаз, обжигая щёки.
В тот момент в его голове было практически пусто. Настойчивым гулом билась всего одна мысль: «Хуже уже точно не будет».
На следующее утро он понял, насколько заблуждался.
Слова Сириуса о том, что он не «мерзкий гомик», всё ещё звучали у Ремуса в голове. Блэк тогда поймал его, выходящего из гостиной, за рукав и сказал держаться подальше.
«Куда уж дальше-то», — думал Ремус, выходя из замка и направляясь к Запретному лесу. Просто прогулка, чтобы освежить мысли. Он не собирается вредить себе. Сириус того не стоит.
~~~
— Ты же понимаешь, что он так не думает? Он не серьёзно. — Настойчиво, но мягко говорил Джеймс, заглядывая Люпину в глаза. Неизвестно, что именно он хотел там увидеть, но, видимо, он этого не нашёл, судя по его опустившимся плечам и разочарованному взгляду.
— Всё выглядит иначе, знаешь ли, — он иронично ухмыльнулся, стараясь скрыть боль, отразившуюся на лице. Ему хотелось быть рассудительным, но остатки самообладания утекали сквозь пальцы. Ремус был на грани истерики.
— Просто… просто дай ему время, он передумает. — Джеймс положил ладонь на плечо Ремуса и мягко сжал. — Он ещё не готов, ему тяжело…
— А мне — нет? — Тон его голоса стал немного истеричным. — Разве я это заслужил?
— Нет, конечно, нет. Пойми, я на твоей стороне. — Поттер склонил голову набок и попытался ободряюще улыбнуться. Вышло кисло. — Знаю, Сириус может быть мудаком, но давай начистоту, кто бы ни был? Это шокирующе — узнать, что твой лучший друг является твоим соулмейтом. К тому же, ты парень.
— Хватит его защищать, Поттер, — да, возможно, он вёл себя немного по-идиотски, но никто не мог его в этом винить. Люпин имел все права быть злым.
Конечно, Ремус понимал, что Сириусу нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Только вот это никак не оправдывает его мудацкое поведение. Да и Ремусу никто этого времени на раздумья не давал. И не важно, что он и до появления имён был влюблён в Блэка. Сути дела это не меняет.
Возможно, ему и правда нужно было подождать.
Хотя, всё заметно осложнится, если окажется, что Сириус до мозга костей натурал и не собирается менять вектор, только ради Ремуса. Кто он вообще такой, верно? Всего лишь соулмейт.
~~~
С того разговора с Джеймсом прошло два месяца, а Сириус всё ещё всячески избегал Люпина. Он пересел от него на трансфигурации. Стал есть за другой стороной стола, предварительно удостоверяясь, что их разделяет Питер, чтобы не сидеть прямо напротив Ремуса.
Люпин был терпеливым, но не настолько. Поэтому когда он рискнул снова заговорить с Сириусом, Ремус был послан куда подальше. Блэк в очередной раз упомянул что-то про ориентацию, но Люпин старался не слушать, что именно.
И вот сейчас он лежит за задёрнутым пологом, чувствуя жжение на бедре.
Ремус смотрит на имя и его сердце разрывается на кусочки.
Он вспоминает, как Сириус говорил о своей стопроцентной натуральности, о том, что он ни за какие галлеоны не свяжет себя с парнем. Каким злым и яростным было его лицо, когда он говорил о «гомиках».
Но, судя по всему, не так уж он и любит девушек, раз решился на эксперимент.
Вероятно, Ремус должен быть счастлив, да? Почему же тогда он чувствует себя таким разбитым, преданным. Выходит, Сириус делал всё это не из-за неприязни к геям, а из-за неприязни к Ремусу лично. Так получается?
Ведь сейчас он занимается сексом с каким-то Майлзом.
Ремус должен был быть его первым. Ремус, а не этот парень.
Иронично.
А ведь говорил, что натурал.
