Твой новый квами / Your new quantic kami.

      — Якорь мне в зубы!       — Отстой.       — Да черт, — с рыком и несвойственной для него агрессией, молодой человек выбросил ноты в мусорник и, оставив гитару на кровати, вышел из каюты, которая являлась его комнатой. Девушка, что все время сидела рядом, и парень, который своей последней фразой так разозлил гитариста, переглянулись.       Маринетт положила скетчбук рядом с инструментом друга и вышла из каюты за Лукой. В свои двадцать два парень достиг небывалых высот в мире музыки, к которым даже не стремился. Он просто создавал песни вместе со своей группой до того, как она распалась, а затем его вытащили до уровня звёзд.       Нино, которому стоило лишь появиться в поле зрения Куффена, тут же извинился и посмотрел на воду. Лука также, как и раньше, жил на корабле, владельцем которого являлась его мама. Ему доставляло удовольствие то, как медленно покачивается судно на воде.       — Что-то случилось, Лука, да? — вдруг услышал он справа и тут же улыбнулся прекрасной девушке, которая не ушла из его жизни даже после того, как у них ничего не вышло. Из-за света казалось, что распущенные волосы Мари отливают синевой. Васильковые глаза смотрели с сочувствием и грустью, которые теперь никогда не пропадали из них. Лука знал почему, потому решил не затрагивать свои старые раны и перевести разговор в нужное для него русло.       — А у вас, что вчера произошло? — вопросом ответил Куффен и спрятал руку в своих темных волосах, которые уже давно не трогала краска. Новый образ, который возник после распада группы до ужаса нравился многим. Со своим талантом и группой фанатов он даже мог сразиться с легендарным королем рока. — Что это за падение черепашки с высотки башни, м?       Нино засмеялся, пусть и страх, который он испытывал при падении никак нельзя было описать, как веселую эмоцию. Сейчас парни находились на одинаковом уровне. Нино снял очки с кепкой и посмотрел прямо в глаза старого друга, намереваясь что-то сказать, но Мари его опередила.       — Дезире просто опять решил импровизировать, а не дожидаться нас, — собрала руки на груди девушка и посмотрела в сторону. Несколько птиц пролетело мимо корабля, унося за собой и глупые улыбки с лиц друзей. — Почему он никак не поймет, что нужно серьёзнее относиться ко всему этому?       — Мари, он просто хочет помочь, — решил вырваться на помощь парню Ляиф и получил в ответ предостерегающий взгляд подруги.       — Он хочет наткнуться на неприятности.       — Странное у вас сложилось отношение друг к другу в команде, — постарался вновь вникнуть в тему Куффен и Дюпен-Чен непонимающе посмотрела на него. — Папа, мама, тетя-слушайте-только-меня да сын, который пытается угодить всем.       Нино хохотнул, когда Мари недовольно фыркнула:       — В чем-то ты прав.       — Ты прав лишь в том, что Дезире — ребенок, — раздражённо произнесла девушка и сузила глаза. — Он не может за себя постоять и отвечать за то, что делает в костюме Нуара, — стоило ей произнести это, как она тут же поникла. Веселое настроение, которое к ней вернулось после заключения отличной сделки, испарилось.       — Он младше вас двоих всего на два года, — развел руками Куффен, не заметив перемену на лице девушка. — Небольшая разница.       — Будь на его месте другой Нуар, мы бы справились за считанные минуты.       Нино незаметно закатил глаза. Все разговоры, в которых присутствовал Дезире, заканчивались только так. Все сводилось к тому, что Мари всегда ставила старого спасителя города на пьедестал и напоминала, насколько он был хорош и что нынешнему Нуару никогда не стать таким.       — Давайте уйдем от этой темы, — повторила заученную фразу Дюпен-Чен и сделала попытку улыбнуться двум друзьям. Те, в свою очередь, спорить не стали, но и начать разговор никто не смел.       Розовые блики играли на реке, задевая корпус корабля. Жизнь в Париже шла своим чередом и ничто не грозило испортить этот чудесный пейзаж. Ничто, кроме Бражника, разумеется. После взрыва злодей будто обезумел со своей напарницей, Маюрой. Никто больше никого не собирался жалеть, никто не собирался сдаваться и отступать. Брызги донеслись до Мари, и она дернулась, будто от удара, пока два парня все пытались найти что-то за горизонтом.       Все в ее жизни изменилось, включая и друзей. Они остались такими же верными, понимающими и смелыми, со своими недостатками, но родными. Нино был одного роста с Лукой, продолжал носить кепки и, в свободное от работы время, футболки со смешными рисунками. Он мечтал стать диджеем и жизнь связала его с музыкой. Быть звукооператором одной из самых ярких звёзд страны было огромной удачей, учитывая ещё и то, что эта самая звезда была давним другом. Мечта, снять фильм, также не откладывалась в долгий ящик, как и путь Альи вверх по карьерной лестнице известных журналистов. Божья коровка связала этих людей и теперь вряд ли с ними что-то случится.       Жизнь шла своим чередом, но Маринетт просто закрывала на нее глаза, прячась все глубже в свой омут. По ее мнению, этот город никогда не выглядел столь печально, как в эти несколько лет. Огни потеряли былую красоту, Сена перестала одним своим видом натягивать на лицо улыбку от теплых воспоминаний, что с ней связаны, а Эйфелева башня... Она уже давно там была и, кажется, совсем забыла о том, как прекрасен вид оттуда на город. Лишь иногда, когда она проходила по площади Трокадеро и просто не могла не посмотреть на когда-то любимую достопримечательность города, Мари невольно погружалась в старый Париж, где ей было четырнадцать. Тогда она только-только получила сережки, познакомилась с Тикки и стала частью жестокой войны добра и зла, тогда она по-новому посмотрела на этот город и нашла новый источник вдохновения для себя и своих работ, что сейчас постепенно покоряют каждого в этом городе. Тогда ее первый напарник был жив и она могла спокойно от него отмахнуться, не задумываясь о том, что может потерять его. Комок подступил к горлу и у Мари не получалось от него избавиться.       — Ух, мне уже неделю Алья ломает мозг, — вдруг подал голос Ляиф и провел рукой по темным волосам, что он вновь отстриг под "ежика". — "Почему это журналистов не пускают в обычный ресторанчик? Да какое они имеют право не пускать меня? Я, между прочим, не какая-то там Хлоя, я всего добивалась сама! И меня любят! Вот возьму и напишу, чтобы никто туда и думать не смел идти!"       — Это она о чем? — пока Мари возвращалась в реальный мир, Лука взял все в свои руки. Передразнивающий свою девушку Нино выглядел весьма комично, вытягивая губы, пусть это совсем не соответствовало образу Альи.       — Да там какое-то заведение открывается, — просто ответил Ляиф, натягивая кепку обратно. — "Ловец снов", вроде. Слышал, такой же и в Шэньчжэне есть. Алья нарыла, кажется, все о нем, перед тем, как узнала, что ей туда вход воспрещён. Туда одних только больших шишек и приглашают. Хлоя, Джагедд, Ким, я, — на этом он кивнул и нахально улыбнулся. — Пришлось ее успокоить, что возьму свою любимую с собой, по-тихому.       — Вот и я думаю, идти мне или нет, — Дюпен-Чен тут же заметила, как скривилось всегда спокойное лицо парня. Лука опустил голову, всматриваясь в свои ноги. — Никак не ждал, что заинтересую Линоса снова.       Внезапно по телу Мари прошли мурашки. Это имя ей напомнило о чем-то, что давно не хотелось вспоминать, потому она никак не могла восстановить в голове нужную картинку, связанную с тем человеком.       — Линос — это же хозяин того заведения, да? — спросила девушка, надеясь, что сразу вспомнит, кто это. Она и сама слышала про открытие "Ловца", но особо не придавала этому значения, ведь, как уже сказал Нино, туда пригласили на открытие лишь больших шишек. — Это неудивительно, что тебя там могут ждать. Ты же... Звезда?       — Спасибо, что заметила, — выдавил из себя усмешку Лука и резко поднял голову, всматриваясь, на этот раз, на людей, что мирно проходили мимо по суше. — Но пригласил меня он не из-за этого, наверное.       — Ты продал ему душу? Задолжал денег? Кинул когда-то? Почему я только сейчас узнаю, что тебя пригласили? — Нино чуть нахмурился, но было понятно, что все эти вопросы были заданы в шутку.       — Нет, — пожал плечами музыкант и попробовал придать голосу беспечности, но во рту стало так сухо, будто он уже больше недели ничего не пил. — Он просто мой отец, о котором я ничего не слышал с одиннадцати лет.       Тишина. Неловкость. Поджатые губы. Солнце скрылось за горизонтом.       Мари, впервые после начало этого разговора, издала звук. Сдавленный кашель. Даже когда они официально являлись парой в глазах и друзей, и родных, Лука ни разу не упомянул о своем отце.       — Оу, бро, — подал всё-таки голос Ляиф. — Неплохо.       — Джулека в этот день сдает последний экзамен, поэтому ничего, кроме них, ее не интересует, а мама тоже ссылается на ее экзамены. Видите ли, поддержать нужно, — усмехнулся Куффен и снял одну из нескольких резинок, что вечно находились на его руках, подобно браслетам. Он начал растягивать вещь, как и все чувства внутри себя. — Даже не знаю. Прийти и плюнуть в лицо, показав, что все в жизни у меня супер было и без него, или проигнорировать.       Оба друга горько улыбнулись, как и говорящий, и отвели взгляд. Оба понимали, что сейчас тому лучше выговориться. Маринетт почувствовала себя немного неважно. М-да уж, из нее плохая была девушка. Лука всегда был добр с ней, обо всем спрашивал, всегда помогал, потому и стал одним из немногих людей, кто знал, что именно она пряталась за маской героини Парижа, а она... Даже не удосужилась узнать, кто был его отцом.       — Ну, смотри, — вновь решил исправить ситуацию Нино, — ты можешь напиться в дрызг на открытии и испортить ему праздник.       — И это говорит мне мой "продюссер"? — засмеялся Куффен и выронил в реку резинку. — Черт.       — Он говорит тебе прийти туда и спокойно, а главное — тихо, послать его. А лучший друг говорит, чтобы ты плюнул на камеру в него! — вся троица не смогла сдержать смеха, пока Нино не продолжил. — Нет, серьезно. Когда тебе выпадет ещё шанс покрасоваться перед ним, м? Ты звезда? Звезда. Любой бы другой отец гордился бы таким сыном? Гордился! И что тебе ещё надо знать? Только то, что ты можешь оторваться по полной на этом открытии с людьми, с которыми давно не отрывался. Возьмём с собой Мари вместо Джу и твоей мамы и... Ты же не против? — Нино чуть наклонился вперёд, облокачиваясь на перила, чтобы увидеть лицо подруги.       — Нет, — щеки девушки заалели от не слезающей с лица улыбки.       — Вот видишь! Мари, ты, Алья, я и Хло! Да мы взорвем это заведение вместе с отцом, чтобы он там не сделал в юные годы, — вобрал в кавычки из воздуха последние слова Ляиф.       Лука кивнул в знак согласия. Во многом он был прав.

***

      — Месье Агрест, — голос донёсся из темноты, которая медленно, с присутствием болезненных звёздочек, начала исчезать. — Габриэль?       Мужчина полностью открыл глаза и увидел перед собой Натали. Усталый взгляд и темные синяки под ее глазами привели в чувства. Он попробовал подняться, но почувствовал странную усталость во всем теле, от того даже на локти было сложно облокотиться.       — Что произошло? — после того, как он размял шею, звёзды из глаз полностью исчезли.       — После поражения Близнецов ты потерял сознание, — женщина протянула руку, касаясь лба Агреста и убирая с него несколько седых волосков. — Я уже думала вызывать скорую, но Нууру сказал, что это нормально.       Агрест смог подняться на ноги и его тут же подхватила Санкер, проворчав что-то не очень хорошее про фиолетового квами. Тот сказал Габриэлю перед перевоплощением, что в городе появилось нечто очень сильное, и он, сослав все на сильные эмоции, просто послал бабочку за новой жертвой. Наверное, дело всё-таки касалось не этого.       — Где талисман? — на Бражнике осталась лишь рубашка от костюма, на которой не обнаружилось броши.       — Сняла, — слишком злостно ответила Маюра. — Может, он теперь для тебя, как талисман Паона для меня. Кто знает, что может повлечь за собой появление таких злодеев...       — Мне нужно поговорить с Нууру, — перебил Агрест, не собираясь дослушивать помощницу.       И мужчина зашагал обратно к потайному ходу, сбросив с себя руки верного друга. Нужно было узнать, что произошло и чем скорее, тем лучше.       — Хватит!       Полукрик, не вопрос, будто ударил Агреста в спину. Он замер, не думая оборачиваться, и сжал край стола.       — Что ты этим хочешь сказать? — ледяным тоном поинтересовался известный дизайнер, смотря не на Натали, а на портрет жены. Изумрудные глаза той смотрели на обитателей комнаты все также бесстрастно и печально одновременно.       — Чего ты хочешь добиться, Габриэль? — более мягко, но обеспокоенно спрашивала Натали и, убрав длинную челку, которая полностью скрывала все ее заострённые, но не менее прекрасные черты лица, медленно подошла к мужчине, чтобы затем аккуратно положить ладонь на его плечо. Она так долго была с ним, как тень, что никогда не оставляет своего владельца, и никак не могла осмелиться сказать ему то, что всегда грелось в ее душе уже на протяжении долгих восьми лет. Сначала исчезновение жены, потом появление Бражника, а потом... — Я уверена, Адриан бы этого не хотел.       — Что ты можешь знать о том, чего бы он хотел? — в считанные секунды Агрест потерял былое спокойствие. Он оттолкнул ее и смерил надменным взглядом. — Ты никем для него не была.       — Но знала больше, чем ты, — сдвинула брови Натали и сжала кулаки. — Вряд ли он обрадуется, узнав, что его отец умер от того, что переборщил с магией квами, чтобы вернуть его.       — Со мной ничего не случится, — отмахнулся дизайнер. — Я верну сына и все закончится сразу же. Ты сама знаешь, что сейчас самый подходящий способ забрать у них камни. Новый Нуар...       — Он "новый" уже почти пять лет, — умоляюще смотрела на него Натали. — Габриэль, мы просто теряем время. Я готова была идти с тобой до того, что произошло. Я боюсь за тебя, понимаешь?       — Я не просил тебя помогать мне, — кратко ответил Агрест и отвернулся обратно к портрету. Все внутри похолодело, когда он услышал отдаляющие шаги, сопровождаемые громким стуком каблуков, и закрытую дверь.       Габриэль прикрыл глаза и начал медленно сползать на пол, придерживаясь за край стола. Сердце бешено застучало в груди, будто с уходом Натали тоже потеряло уверенность в действиях Агреста, но сознание кричало, что останавливаться было нельзя. Ведь никого, кроме Адриана у него не осталось.