Синара - и смех, и грех.

— ЧАК!!! — завопила я, узнав знакомую долговязую фигуру, среди толпы слизеринцев. Он раздраженно обернулся, смерив меня злым взглядом сочных зеленых глаз. Вы знали, что оказывается можно раздраженно оборачиваться? Нет? Так и я не знала! Я, забросив себе рюкзак на плечо, через две минуты добежала до вставшего, как столб слизеринца. И это в прямом смысле, если что! Ему бы еще на лоб прибить объявление «ВЫСОКОМЕРИЕ! СДАЮ НЕ ДОРОГО!», и тому подобные объявления. Подло хихикнув от такой мыслишки, и поправив съехавшую лямку рюкзака с разноцветными гусеницами, деловито объявила: — У меня к тебе дело срочной важности! — ДА. ТЫ. ЧЁ? — ехидно спросила эта падла черноволосая. — Это не связано случаем с подарком на мамино правление? — А он быстро всё просёк! Не зря его на Слизерине держат. — Слушай, ты так быстро скосил мой отработанный перед зеркалом получасовой диалог, где всё заканчивается просьбами и мольбами. Ну, так что? — в надежде уставилась я на него. «Только без выпендрежа, только без выпендрежа! Прошу!» — повторяла я про себя как мантру, но Чарльзу было плевать на все надежды, кроме своих. — Ээээ… Дайка подумать. НЕТ! — с довольной лыбой на высокомерном лице припечатал он. Кто-то среди недалеко, стоявшей кучки слизеринцев захихикал. Какая-то брюнетистая девушка. Я на нее кинула мрачный взгляд, она поперхнулась. И теперь самодовольная улыбочка скрасила мой оскал. — Ну, Чарльз! Ты же самый умный и классный братец, что тебе стоит поделиться со мной подарком? — умоляющим тоном сказала я, поспешно идя за Чаком, который явно хотел от меня отделаться. Вдруг он остановился, и злорадно на меня глядя, с улыбкой истиной змеи, сказал: — Скажи это. — Что? — старательно косила я под дурочку. Даже удивленно хлопнула глазами. Я не знаю о чем он. Я вообще не при чем. Правда-правда. — Син, перестань притворяться, ты отлично знаешь о чем я, — протянул он все с такой же улыбочкой. — Не буду! — взмахнув бурно руками, возмущенно воскликнула я. На нас начали оборачиваться студенты. Но нам было совершенно до лампочки. — Давай-давай. Мне же надо потешить своё эго хоть чем-нибудь, а то право на вручение моего офигенного подарка одному — ты у меня хочешь выклянчить. А так хоть что-то, — издевательски чуть ли не пропел он. — Да пошел ты, козлина аристократичная, — прошипела я. Зеленые глаза покрылись холодной коркой льда, и он усмехнувшись сказал: — Ну как знаешь. — И повернулся, чтобы уйти. Я не выдержав крикнула: — Стой! — Я больная дура. — О, Великий и Великодушный господин Чарльз Вивьен Блэк, я раба твоя Синара Джейн милостиво прошу, чтобы Вы Неподражаемый и Исключительный во всем мой повелитель великодушно дали разрешение, чтобы я убогая, могла примазаться к вашему дару, который вы собираетесь вручить нашей глубоко любимой и уважаемой матушке. О, Свет моей души! Звезда моего сердца, что гори… — Достаточно. Я доволен, — улыбнулся Чак, обнажая две милые ямочки на щеках, которые оставляли всех обезоруженными. — Давай показывай, ради чего я так унижалась! — мрачно прошипела я. — Ох, кажется я совсем забыл тебя предупредить. На этот раз моего подарка нет, — саркастично протянул он. Вы почувствовали запах гари? Нет? Так он скоро будет! Я сделаю шашлык из этой спесивой свиньи! Но тут Чарльз задорно расхохотался, и отсмеявшись сказал: — Расслабься! Есть у меня подарок, я же не ты! — и снова хихикнув добавил: — Но мне понравилось твоё выражение лица. Хочется почаще его наблюдать. — Ненавижу твоё чувство юмора, — процедила сквозь зубы я. — Какая жалость, что мне плевать, — хмыкнула эта скотобаза. — Пошли отойдем чуть подальше. У меня в рюкзаке он. Мы спустились чуть подальше к подоконникам, где никого не было. Чак воровато оглядевшись, расстегнул молнию рюкзака и вытащил огромный, обтянутый черной кожей футляр. Открыв его, я не сдержавшись восторженно ахнула. Да, мои унижения того стоили! На голубой шелковой подкладке лежал потрясающей работы ювелирный набор из платины и розовых бриллиантов. Небольшие аккуратные сережки каплевидной формы сверкали в лучах заходящего солнца, тонкий изящно выполненный браслет, который был в виде витиеватых платиновых кружев — уже притягивал взгляд, но колье — было вообще выше всяких похвал! Оно было выполнено в таком же стиле, что и браслет, но только посередине свисал крупный розовый бриллиант каплевидной формы, который по идее должен идеально ложится между ложбинкой. И все бриллианты были идеально ярко-розовые! Я протянула руку, чтобы коснуться, но почувствовала едва ощутимую силу, которая исходила от него. — Ну как? — довольно ухмыльнулся Чак. — У тебя есть вкус к ювелирным изделиям, — призналась я. — О цене даже спрашивать боюсь. Колье зачарованно, да? — Да, — согласно кивнул Чак, убирая обратно футляр в рюкзак. — И хорошо, что боишься, потому что этому набору — более трёхсот пятидесяти лет. Я купил его, когда мы с тобой были в этому году во Франции. В этих редких розовых бриллиантах таится магия величия и силы. Его еще носила Екатерина де Медичи. А зачаровал его сам Нострадамус! К нему еще прилагалась диадема, но к сожалению она была потеряна почти два века назад. — Так, я на свой День Рождения хочу в подарок от тебя тоже что-то ювелирное, а не чек на пятьдесят тысяч долларов, в красивом футляре, — заявила я. — Посмотрим, что ты подаришь на мою днюху. Потому что этот набор стоит — семь миллионов. — Сколько? — голос у меня просто пропал. Семь миллионов… Семь чертовых миллионов!!! — Если и дарить что-то, то качественное, изысканное, шикарное и дорогое. А не брелок с надписью: «Я — буду твоим солнцем». Такой подарок позорит не только дарителя, но и получающего. Да, и от «солнышка» можно получить солнечный удар. Плюс подарок должен показывать истинные чувства к горячо любимому человеку. — Подарок должен идти от души! — заявила я глубокомысленно. Чарльз расхохотался: — Ну да! Оставь эти отмазки для неудачников, которые так любят часто это повторять. Типа: «Главное не подарок, а внимание». — Знаешь, твой снобизм в конце дня — особенно невыносим, — прошипела я. — Только почему-то ты примазываешься к моему «снобистскому» подарку, а не к подарку кузины Эйлин, которая без ума от пряжи и дарит только что-нибудь сделанное из пряжи. Зато ее подарок «от души». Не хочешь перейти на более светлую сторону добра? — Нет, спасибо, — хмыкнула я. — Крестный у тебя вчера уже был? — Да, нас заберут в восемь. Как раз успеем до начала Бала Чёрной Крови. — С нами, кстати, и Лекси последует, — весело объявила я. — Хочешь познакомить с мамой её? — заломил иронично смоляную бровь Чак. — Кстати, ты никуда не отходи от неё. Она наших обычаев не знает, а черных магов, которые охотятся за девственной девушкой при дворе матери — полно, — серьезно сказал он. — Да я знаю, — раздраженно ответила я. Так говорит будто я не в курсе, что за личности у нас имеются. — Тем более, я собираюсь крестного попросить её сопровождать. Ты же все-таки меня будешь сопровождать. — Не думаю, что Брендан согласится. Да и мистер Рейд тоже совершенно не белый и пушистый. — Но у него хотя бы есть совесть, чем у тех же Бакли, Фоули, Моран и Риган, — вздохнула я. — Лекси не в курсе, что Магическая Ирландия — это двор чёрных магов, изгоев волшебного мира и неизвестной породы магических разумных существ, — сухо констатировал Чак. Блин, его бы проницательность и… мне бы пригодилась. — Нет, — согласно кивнула я. — Ладно мне надо идти. До скорой встречи, — махнула я и быстро побежала в сторону библиотеки. Надо было захватить кое-какие книги по нумерологии и ЗОТИ. — Син! Подожди! — крикнул чертовски знакомый голос. Не оборачиваясь, я пошла быстрее. — Да, стой же ты! — потеряв терпение Фред схватил меня за руку, разворачивая к себе. — Ой, это ты? Я не слышала, — снова включаю дуру я. На лице Фреда тут же поселилось выражение вечного скептицизма. — Давай поговорим, а? — засунув руки в карманы сказал он. — Я слушаю, — деловито сказала я, перехватывая покрепче лямки рюкзака. И… молчание! Тупо стоял и смотрел на меня! Я закатив глаза сказала: — Не слышала более красочной речи, за всю свою жи… — И тут меня бесцеремонно притянули к себе! Я даже пикнуть не успела, как губы рыжего требовательно захватили в плен мои. На мгновение я растерялась, поэтому даже не сопротивлялась первые две минуты. А потом ко мне вернулась способность думать. Я замычав оттолкнула от себя его. — ТЫ ОХРЕНЕЛ?! — вопль оскорбленной чести и гордости прогремел на весь замок. — Син, я пытаюсь за тобой ухаживать, — зло процедил сквозь зубы Фред, снова пытаясь посягнуть на мое личное пространство. — Ухаживать?! — аж поперхнулась я от возмущения. — Да, из тебя ухажер, как из меня повар! Для непонятливых поясню — никакой! И с каких пор откровенные домогательства стали называться «ухаживанием»? Или это завуалированный сленг насильников? — О, да, я была чертовски зла, возмущена и самое страшное… смущена. Мой первый поцелуй и… дракону под хвост! Вот почему у меня вечно все не так?! Кто-то очень зло задышал, не сводя с меня сердитых голубых глаз. Я ответила таким же взглядом. И наши гляделки продолжались, если бы не чей-то писклявый голосок: — Мисс Джейн, можно вас? Я посмотрела на блондинистого первокурсника с Пуффендуя, который смущенно что-то прятал за спиной. Присев на корточки, я ласково улыбнувшись спросила: — Чего тебе, Стиви? — Вы такая классная и смешная и… вот возьмите, это вам, — страшно краснея сказал пацан, протягивая мне коробку с шоколадными яйцами и… букет редьки, которая светилась опасным зеленым. — Я хотел сделать цветы, но у меня получилась только редька, но она говорят очень полезная и… — Спасибо, — растроганно прошептала я. — А со сладостями ты ничего не делал? — уточнила так на всякий случай. — Нет! Мне родители прислали две коробки, и я хотел одной поделиться с вами. Вы были такая грустная на обеде, — торопливо сказал мальчик. — Огромное спасибо. А редька мне очень нравится. Мне еще никто не дарил даже цветов, а такой уникальной радиоактивной редьки и подавно, — сказала я и поцеловав мальчика в щеку встала с корточек. Не скрывая ехидства я обернулась к ошарашенному Фреду: — Вот, как ухаживают истинные джентльмены! Учись, салага. А в ухаживания, как раз и входят всякие милые ништячки, а не пытаться перекрыть носом мне кислород! А Стиви явно мной интересуется раз дарит подарки, что-то я не увижу с твоей стороны «интереса», кроме попыток зажимания меня у стены, — гордо сказала я, переняв большую часть слов у Чака про подарки. Но и Стиви явно решил показать мастер-класс по пикапу. — Давайте мне ваш рюкзак, такая красавица, как вы не должны таскать тяжести, — галантно произнес Стиви. Я чуть не заплакала от умиления, и послушно стянула рюкзак со своих плеч. И мы гордо обошли, стоявшего как пальма шока, Фреда. — Истинный мужчина, — весело объявила я, потрепав мальчишку по волосам. — Будь я младше хоть на четыре года, то влюбилась бы без памяти в тебя. — А вы подождите мисс, когда я вырасту! И тогда вы тяжелее палочки ничего и не поднимите! — клятвенно пообещал Стиви. — Ну, так я подожду! — расхохоталась я.

***

Когда я вернулась из библиотеки, то уже вечерело. А это означает, что надо собрать необходимые вещи на три дня. — Лекси, ты готова? — сразу спросила я, врываясь в нашу комнату. Скинув свои книги на ближайший стол, я посмотрела на сидевшую Лекси. На лице отразился испуг и шок. — Что с тобой? — обеспокоенно спросила я, садясь рядом на кровать. — Мне соседка прислала письмо, что отец сегодня попал в больницу. — И? — спросила я в немом испуге. — Он жив, но… его кости раздроблены! Словно по нему проехался трактор. И главное никаких следов побоев не было. Но почти все его кости, как желе! Только шейные и головные в норме. То есть жизненно важные. Не понимаю, что за человек это мог сделать? — Боюсь это был и не человек, — вздохнула я, и рассказала наш вчерашний разговор с крестным. Темные глаза Лекси гневно вспыхнули. — Я тебя просила не лезть в мои отношения с отцом! — Я и не лезла. Я сказала крестному, чтобы он не лез, — виновато сказала я. Но в душе я понимала, что могла убедить его, просто не хотела. — Но тогда почему? — опустошено просипела она. Вдруг на свечке, стоявшей у нас на столе резко вспыхнуло красное пламя, которое начало стремительно расти в геометрической прогрессии, приобретая знакомые очертания фигуры. Лекси в шоке уставилась на огненное представление. Я усмехнувшись, сказала: — Вот сейчас и спросишь. Тем временем пламя начало исчезать, и крестный, собственной сволочной персоной предстал перед нами. На этот раз на нем был красный камзол обшитый золотом, который был расстегнут показывая вид на белоснежную шелковую рубашку и висевшую платиновую цепочку на шее. Из черных ботфортов торчал какой-то темно-синий острый клинок, который он тут же засунул глубже, скрывая полностью от нас. — Какого чёрта вы до сих пор не собраны? — зло прошипел он, сверкая фиолетовыми глазами. Лекси еще в большом шоке уставилась на него, но только теперь с истинным восхищением. Да, он был красив до умопомрачения. И отлично это знал. Он чуть наклонил темную голову и стал оценивающе оглядывать изумленную Лекси. Она поняв, что не только она рассматривает его, но и он, то еще больше смутилась. — Это вы избили моего отца? — когда прошел первый шок, сухо спросила она. — Какое скупое и неблагодарное слово «избили», скорее всего проучил и опустил его эволюционную планку до нужного состояния, — усмехнулся он. — А вообще я хотел просто избить до полусмерти негодяя, но он совершенно неверно отвечал на мои вопросы, — ласково, с большой дозой язвительности ответил он. — К-какие вопросы? — широко распахнула глаза она. Брендан недобро усмехнувшись щелкнул пальцами, и мы на две минуту оказались в каком-то убогом жилище, где воняло каким-то пойлом и сигаретами. Везде валялись какие-то окурки, пустые бутылки, коробки от пиццы и какие-то лохмотья. И здесь Лекси жила? Я с сочувствием посмотрела на Лекси, та только сжала губы в одну тонкую полосочку. Но вот при свете настольной лампы мы увидели, склоняющегося крестного к худощавому и заросшему мужчине, который отплевывался своей кровью. Тот в шоке взирал на улыбающегося холодной улыбкой Брендана. — Так почему ты хотел свою дочь сделать проституткой? — обманчиво нежный вопрос. — Потому что шлюха должна сразу заниматься делом, которое ей предназначено с рождения, — прохрипел мужик. На лице Лекси отразилась страшная боль. Крупная слеза покатилась по щеке. Бывший наемник понимающе улыбнулся и все с такой же доброй интонацией сказал: — А ты у нас из тех, кто требует, чтобы все люди были на своем месте, да? — Д-да, — не сводя глаз с него, заикаясь сказал он. — Как мииило, — протянул крестный со змеиной улыбочкой на полных губах. — Но… — многозначительная пауза, — ответ неверный, — взмах черной стальной булавы, оглушительный треск ломаемых костей на левой ноге и душераздирающий крик, полный боли. — Раз ты у нас любитель, чтобы все были на своем месте, то не думаю, что такому мерзкому червю, особо нужны кости. Ты же в курсе, что черви только ползают? — снова добрая улыбочка. — Не надо! Прошу! Нет! — закричал мужик, рыдая. — Так бы и кричала твоя дочь, если бы не сбежала от тебя, — мило улыбнулся Брендан. — А насильники не отличаются особой жалостью. И я тоже не отличаюсь особой сострадательностью… да и не особой тоже, — снова взмах… и тут Лекси не выдержав закричала: — Я не хочу больше ничего видеть! Всё! Через секунду мы уже были у нас в комнате. — Вопросы есть еще? — Нет, — прошептала Лекси, мелко подрагивая. — Хорошо. — А как так получилось, что у него не было никаких следов побоев? — с интересом спросила я. — Я кожные покровы залечил и связки, а кости оставил раздробленными. Теперь он действительно червяк, — хихикнул он. Я не смогла сдержать улыбки. У крестного чертовски злое чувство юмора, но оно было восхитительным! — Я за Чаком, и чтобы, когда я вернулся вы были готовы. — Как скажешь, — согласно кивнула я. И вскоре его уже с нами не было. — Он такой страшный, — тихо сказала Лекси, собирая свои немногочисленные вещи в старый рюкзак. — Ничего такого. Просто у него есть… свой стиль, — хмыкнула я тоже собирая свои вещи в большую вещевую сумку. — Я одновременно боюсь его, но и… испытываю благодарность, — честно сказала она. — Ради меня никто не делал такого. И это странно. — Только не влюбляйся в него, — предупредила я сразу. — Крестный конечно мужчина интересный, но баб у него столько, что картин в Лувре… Да, характер паршивый и разница в возрасте шестнадцать лет. — Я не дура, Син, — хмуро сказала она. — Знаю, что до его планки мне как до Австралии на велосипеде. Но любоваться-то никто не запрещает? — Это можно, — разрешила я, застегивая молнию на сумке. — Ну, что! Нас ждет Бал Черной Крови!