Дети подземелий

      Тишина. Невозможно представить, насколько сильно она способна испугать человека, пока не останешься с ней наедине. Только что гремел бой: взрывы гранат и автоматные очереди вокруг чуть не оглушили Айзека. Но внезапно всё стихло. Ни криков раненых, ни шагов, ни даже собственного сердца он не слышал больше. Новобранец стоял посреди трупов тех, кто минуту назад составлял его взвод. Лишь одна мысль крутилась в голове: «Жив ли я ещё?». Страх, который не передать словами, буквально парализовал всё тело, и разум вместе с ним. Едва слышный щелчок где-то за спиной отозвался острой болью под левой лопаткой, и парень провалился во тьму.       Айзек проснулся. Прошло уже лет пять, но этот сон до сих пор время от времени тревожил его по ночам. Первый бой для юного легионера сложился неудачно, однако всё же лучше, чем для товарищей, ведь ему одному посчастливилось выжить в той засаде.       Отогнав порядком надоевшее воспоминание, сержант СО — Службы Охраны — Айзек Кроули встал со своего водяного матраса и не спеша стал приводить себя в порядок. До будильника оставалось 37 минут, но парень знал, что сегодня, как минимум до обеда, он уснуть уже не сможет. Нужно было найти себе занятие на те пол часа, что внезапно появились в его отработанном графике. Айзек оглянулся, осматривая свою скромную обитель. Бетонная коробка два на три метра с низким потолком носила гордое имя «квартира» только потому, что представляла собой далеко не худшее жильё в Городе.       Каждый кубометр жилого пространства горожанам приходилось отвоёвывать у земли, окружающей их со всех сторон, при помощи коротких ржавых лопат и тупых кирок. Это был адский труд, и некоторые предпочитали умереть, нежели попасть на земляные работы. Однако таких было меньшинство, поэтому Город постепенно расширялся за счёт пота и крови бедняков с жилого уровня Е. Айзек сам был выходцем из секции Е9 и, как только подрос и немного окреп, пошёл работать землекопом. Заботливая Администрация выдавала им маленькую буханку чёрствого хлеба и немного овощей каждый день. Но даже такой скудный рацион был гораздо лучше голодной смерти, которая для маленького Айзека была вполне реальной угрозой. Сколько ни старался, он никак не мог вспомнить своих родителей или ещё кого-нибудь, кто заботился бы о нём в детстве. В памяти всплывали только бесконечные помойки, где он отчаянно искал хоть что-нибудь съедобное.       Теперь, оглядывая своё прошлое, Кроули казался сам себе неслыханно богатым: собственное жильё на уровне Г, регулярное питание, мясо в рационе и немного денег в кармане. С другой стороны, многие необходимые вещи и услуги, например, элементарное мыло и медицинскую помощь, он получал бесплатно за службу в СО. Простые горожане среднего достатка вынуждены экономить на гигиене и копить на приём у врача. А ведь парень пока живёт один. Администрация содержит только тех, кто на неё работает. Жён и детей приходится кормить на чисто символическое жалованье, которого едва хватает даже на маленькую семью. О покупке мебели и придании жилищу какого-либо уюта речи не идёт. За последние два года Айзек смог приобрести только тумбочку для личных вещей, старый, потрёпанный временем шкаф для одежды и лишь одну более — менее ценную и приятную сердцу вещь — водяной матрас. До этого спать приходилось на плаще, постеленном на бетонный пол.       По сути все его богатства лишь подводили его к черте бедности. Многие остались далеко позади, но полноценной такую жизнь назвать язык не поворачивался. По долгу службы сержант Кроули однажды побывал на уровне Б и видел, как там живут. Простой горожанин никак не мог бы туда попасть: закон не позволяет никому подняться даже на уровень выше своего без специального пропуска. А их Администрация выдаёт крайне неохотно.       Недаром уровень Б в народе прозвали «Богатым». Его населяют сливки общества: чиновники, штабные офицеры и преуспевающие предприниматели всех мастей. Там Айзек впервые увидел много того, чего даже представить себе не мог. Например, толстого человека, причём далеко не одного. Сытая жизнь, да ещё и без физического труда, сделала многих жителей Б похожими на свиней. Но поросят специально откармливают для того, чтобы они потом послужили пищей людям. А богачи просто жрут, сколько хотят, и пользы для общества никакой не приносят. Особенно отвратительными Айзеку показались свиньи в военной форме — генералы. Каждый из этих мерзавцев съедает больше, чем троим легионерам выдают на обед. И они считают себя вправе отправлять бойцов Легиона на смерть, тогда как сами с трудом отрывают задницы от стульев. И дети их отъедаются и наглеют с малых лет. Изнеженные, капризные, они привыкли жить на всём готовом. Какой-то мальчик на весь ресторан возмущался, что не будет есть мясо, потому что оно невкусное. Само словосочетание «невкусное мясо» не укладывалось у парня в голове.       С тех пор Айзек серьёзно задумался об устройстве Города и несправедливости его общества. Простые горожане зарабатывают на жизнь тяжёлым трудом, а приближённые к Администрации получают за свою «службу» столько денег, что обедают в ресторанах каждый день и вообще могут позволить себе всё, что захотят. Одна генеральская жена хвасталась тем, что кольцо на её руке стоит целое состояние. Какая-то совершенно бесполезная штуковина из жёлтого металла с красным полупрозрачным камнем оценивалась в невероятную сумму. На эти деньги можно было бы досыта накормить весь уровень Е, тысячи голодающих, но там, наверху, едва ли было хотя бы известно о проблемах жителей городского дна.       Все эти вопиющие классовые различия объясняли непроницаемость уровней, утверждённую законом. Отчаявшиеся от голода люди разорвали бы всех этих жирных изнеженных богачей, если бы могли до них добраться. Но между уровнями существует лишь несколько переходов, каждый из которых защищает целый гарнизон, размещённый в оборонительных укреплениях, рассчитанных специально для отражения атак снизу. А на тот случай, если взбунтуется Легион, уровень Б охраняет отдельное подразделение, Первая Когорта, куда отбирают только самых лучших и самых преданных. Они могут похвастаться отличным питанием и на порядок большим жалованием. Очевидно, что они будут до последнего защищать богачей, которые так щедры к ним.       Сама конструкция Города, равно как и действующие в нём законы, делают любое восстание безнадёжным предприятием. Разделены между собой не только уровни, но и секции. Переходы между ними также охраняются. В крайнем случае, любая секция, начиная с уровня В, может быть обрушена целиком: все несущие опоры предусмотрительно заминированы. Но, несмотря на всё это, люди не прекращают бороться. Каждый месяц, иногда даже по несколько раз, рабочий класс на уровне Д или нищие на уровне Е пытаются достучаться до Администрации. Они устраивают забастовки, саботируют производство и протестуют всеми возможными способами. Ответ властей всегда один и тот же — карательный отряд СО. Обычно электрошоковые дубинки и слезоточивый газ быстро возвращают население к покорности. Участников подобных демонстраций, равно как и любых других преступников, приговаривают к исправительным работам. Большинство землекопов не добровольцы, а заключённые.       Однако на днях произошёл случай, не вписывающийся в эту стройную картину. Очередная попытка восстания, на этот раз в секции Е5, была оперативно подавлена. Всех участников ожидало стандартное наказание, как вдруг в дело вмешался сам глава Администрации Города Август ван Дэйк и приказал определить зачинщика, чтобы публично его казнить. Раньше подобное не практиковалось и причины нововведения оставались загадкой. Ходили разные слухи, но в итоге все сошлись на том, что это просто прихоть бессменного правителя. К тому же зачинщицей оказалась молодая девушка, что так же было необычно. Ей надо было обладать выдающимся лидерством, чтобы возглавить толпу отчаянных голодранцев.       Айзек поймал себя на мысли, что он, ветеран Легиона, побаивается вслух критиковать Администрацию и возмущается только про себя, в то время как нищая девица с городского дна осмелилась бросить вызов власть имущим. Его всегда восхищали сильные духом люди, и это был как раз тот случай. А за себя ему вдруг стало стыдно. Парень решил хотя бы посмотреть на эту отважную бунтарку, пока её не посадили на электрический стул. Сегодня он как раз дежурит в карауле, охраняющем тюрьму, где её держат.       За размышлениями полчаса пролетели незаметно. Сержант Кроули надел форму и направился на службу. ***       Время в одиночной камере тянулось невыносимо долго. Ещё хуже было ожидание. Ожидание казни, назначенной на сегодня.       Сигнализация издала тихий писк, решётчатая дверь камеры отворилась. На пороге стоял охранник. Молодой блондин крепкого телосложения обвел взглядом помещение в поисках заключённой и слегка замялся, встретившись с ней взглядом, словно обдумывал что-то и никак не мог прийти к окончательному решению.       Девушка, мятежница, главная тема всех новостных эфиров, сидевшая в дальнем углу, подняла на него свой холодный взгляд ярко карих глаз. Она напоминала дикого зверя, практически сливаясь с темнотой камеры. Чёрные, цвета угля, волосы были безобразно собраны в высокий хвост, длинная челка так же небрежно спадала на глаза. Одета она была как типичный представитель низшего слоя населения, а именно в изношенную мятую кофту, великоватую ей размера на два, и темные, местами подранные штаны. Все это время девушка терпеливо ждала назначенного часа, не предпринимая попыток выбраться. У нее была одна идея, которая ждала своего осуществления. Стоило только дождаться момента, от которого зависело многое. Она была нужна своим людям, всем тем, кто пошел за ней и оставался рядом до конца. До самого конца.       Но в следующий момент ожидаемый ход событий был нарушен. Вместо того, чтобы заковать её в наручники, охранник подал руку и сказал: «Пойдём скорее».       — Что? — с удивлением и нескрываемым недоверием спросила девушка. Она решила, что просто ослышалась. В последнее время мысли о побеге все чаще посещали ее голову, но о таком вот повороте она не могла и мечтать. Не может быть все так просто. Не может.       — Тихо. Мы сваливаем отсюда. Я тебе помогу — попытался кратко объясниться он. Времени на разговоры не было, и она должна это понимать, но сидит, как вкопанная, вместо того, чтобы использовать возможность. Любая другая давно бы кинулась прочь.       — Могу ли я верить тебе? — задала новый вопрос пленница, поднимаясь на ноги и выходя на свет. Невысокого роста, худощавая и с темными пятнами под глазами. Определенно не лучшего вида дамочка.       — А у тебя есть варианты?! — Охранник начинал нервничать, что было очевидно по выражению его лица. Они в невыгодном положении. В любой момент их могут поймать. Так чего она ждет? — Ещё пара минут и ребята докурят, поймут, что к чему, и конец нам с тобой. Держи руки за спиной, будто в наручниках. Тут всюду камеры, нам нельзя выдать себя.       Охранник с облегчением заметил, что пленница наконец созрела для того, чтобы покинуть свою камеру. Убрав руки за спину, она торопливо подошла к нему, смотря все с тем же недоверием, и, по-видимому, продумывая план «б» на случай обмана.       Они вышли из камеры. Как полагается конвоиру, парень вёл её рядом с собой, придерживая за плечо. Шёл он быстро, не давая заключенной вертеться. В основном помещении блока Д, где содержали девушку, не было больше ни единого охранника. Все они сидели в комнате охраны, курили и дружно над чем-то смеялись. Никто даже не заметил, как коллега увёл девушку из блока.       В коридоре она постоянно притормаживала, словно сомневаясь, и с былым недоверием прожигала парня взглядом. Последний же не обращал на это никакого внимания, подталкивая ее, чтобы шла быстрее, и считал буквально каждую секунду. В какой-то момент она и вовсе встала как вкопанная, на что-то отвлеклась, тогда конвоир силой потянул её за собой и тихо зашипел ругательства.       Посреди коридора между блоками он остановился, открыл потайную дверь в стене и зашёл туда, затянув девушку и закрыв за собой.       — И куда это ведет? — скептически спросила она, с еще большим недоверием глядя на парня.       — В старый законсервированный тоннель. А дальше, — парень запнулся, осознав, что точно не знает. Он вообще сомневался, что им удастся сбежать. — А чёрт его знает куда дальше.       Вдруг из-за угла показалась голова рабочего. Он удивлённым взглядом смерил увиденное, прекрасно понял, кто стоит перед ним, и сначала не поверил своим глазам. Охранник мгновенно бросился в его сторону. Случайный свидетель успел только вынуть рацию из кармана, как тут же получил удар шоковой дубинкой по голове.       — Зачем ты мне помогаешь? — Девушке, похоже, вообще было незнакомо вежливое обращение. Мало того, что не поблагодарила, так ещё обращалась к охраннику совсем по-свойски и таким тоном, будто он ей полжизни что-то должен. Она подошла поближе и посмотрела на горе рабочего, совершенно без эмоций, как будто он так и лежал тут, или был не живым существом вовсе.       — Всё потом, мы ещё не выбрались, — отмахнулся парень. Постоянные вопросы не то что раздражали, откровенно злили. Как и ее тон. Он и предположить не мог, что вместо благодарности его будут доставать вопросами. Хотя, с одной стороны, ее недоверие можно понять, однако, было бы гораздо лучше, если бы сейчас она молчала.       — Держи его фонарь, свети сюда.       Протянув девушке ручной фонарик и указав на старый ржавый люк в полу, охранник направился к нему.       Явно недовольная отсутствием ответов, девушка обреченно вздохнула и стала светить фонариком на люк, холодно глядя на своего спасителя. А спасителя ли? Она по-прежнему не верит ему, да и на это не было причин. То, что он завел ее невесть куда, ещё ни о чём не говорит. Подвохов могло быть сколько угодно, но, в то же время, к чему был бы весь этот цирк? Вряд ли кто-то еще, кроме правительства, точил на нее зуб.       Тишину старого тоннеля, как и ход мыслей девушки, нарушил пронзительный визг охранной сигнализации. Это стало доказательством того, что с ней не шутят, но также дало ей повод для волнения. Если их найдут, то просто расстреляют на месте, а умирать не хотелось. Не сейчас.       Парень вывернул регулятор на рукояти своей шоковой дубинки до упора и воткнул её в электрический распределительный щит в стене. Цепь замкнуло, щит с яркой вспышкой выбросил в воздух сноп искр и загорелся. Тусклое освещение тоннеля отключилось, сигнализация умолкла. В кромешной тьме оставался только один источник света — фонарик. Парень поднял с пола лом и с его помощью вскрыл люк.       — Давай фонарик, лезь вниз. Я полезу следом.       — А нас там не «накроют»? — сунув фонарик парню, спросила девушка, хотя ответа получить уже не надеялась. Просто ей хотелось быть уверенной.       — В этом тоннеле несколько лет никого не было. Лезь быстрее, иначе нас «накроют» прямо тут, — снова зашипел парень и подтолкнул девушку к люку.       — Ладно, ладно, — в тон ему зашипела девушка, тряхнула головой, откидывая прочь все ненужные мысли, и быстро нырнула в люк.       Внизу было так темно, что даже свет фонарика помогал мало. Ступеньки находить приходилось на ощупь. Охранник встал наверху лестницы и вернул люк в исходное положение. Затем он спустился и осветил фонариком пространство вокруг. Беглецы стояли в широком и длинном цилиндрическом тоннеле, который простирался вперёд и вниз на неизвестное расстояние.       — Пойдём быстрее, надо уйти как можно дальше от города.       Охранник взял девушку за руку и повёл за собой вглубь тоннеля. Та, в свою очередь, без какого-либо сопротивления пошла следом. На этот раз молча. Правда, прожигающий взгляд все сказал за нее, и парень только тяжело вздохнул. Знакомство не задалось.       — По пути можешь задавать все свои вопросы. Только негромко, не создавай шум, — мягко произнес он, глянув через плечо на спутницу, которая даже, казалось, встрепенулась, получив возможность говорить и осознание того, что на её вопросы наконец-то ответят.       — Дальше от города, это куда? — не заставив себя долго ждать, тихо спросила она.       — Туда, где нас не найдут.       Это было логично, но, если она ожидала услышать конкретное место, то увы, об этом ещё никто не думал.       — Ты знаешь, сколько тут разных тоннелей? Неизвестно куда они нас заведут.       — А зачем помог мне?       — Это всё жажда справедливости. Я на службе всяких моральных уродов навидался, считай, три года в СО прослужил. Всех отправляли на земляные работы, даже убийц и насильников. И никаких казней. А тут ты, молодая совсем, якобы «попыталась подорвать общественные устои». Видимо, хорошо подорвала, раз они ради тебя одной сделали исключение. А я, — охранник сделал паузу, подбирая слова. — А я не хочу в этом участвовать. Администрация называет наше общество свободным, но ни черта мы не свободны, а это значит — нахер такое общество!       Говорил он быстро и тихо, а потому все раздавалось шуршащим эхом и перемешивалось со звуком шагов. Разобрать было трудно, так что мятежница некоторое время молчала, воспринимая услышанное и обдумывая смысл того, что ей сказали.       — Интересно. Этого услышать я точно не ожидала, — тихо рассмеялась девушка, прикрыв рот рукой. Что именно её развеселило, осталось не ясным. Возможно то, что кто-то настолько был охвачен её идеей, что, рискуя собственной шкурой пришел за ней, или же, что говорил это человек, представляющий правоохранительные органы этого, как сам назвал его «ни черта не свободного общества».       — Да, смешно. Справедливость нынче такая редкость, что вызывает смех. Да я и сам от себя не ожидал. Ещё вчера и в мыслях ничего подобного не было, а тут взял и побег организовал. — Парень усмехнулся, но как-то невесело.       — Так забавно, — с насмешкой в голосе сказала она. Её спасителю ещё повезло, что в темноте ему не было видно того лица, с которым она это говорила, уже сам тон достаточно сильно раздражал. — Уже раскаиваешься из-за сделанного?       — Раскаиваюсь? Я? — Он не понимал, что злит его больше. То, что она не желает верить в его слова, или то, что даже сейчас, когда он её спас, она имеет наглость издеваться. — Если только в том, что служил этому прогнившему режиму целых 5 лет. Да и рабочего жаль, ни за что мужик пострадал.       Воцарилось молчание. Вопросы кончились, так что завести разговор вновь было не просто. Беглянку это не сильно и смущало, хотя, даже на нее тишина давила. В камере стояла такая же, и от этого было противно. Тишину разрезал, будто острым ножом, голос спутника, и девушка вздрогнула.       — Меня, кстати, Айзек зовут, — как-то озадаченно произнес он. — А ты, Шэрон, расскажи мне, что же такого ты натворила.       — Тебе моё имя известно, — сказала Шэрон, но ответ дала не сразу. Она тщательно продумывала его, стараясь сгладить все углы своей истории. На самом деле касаться ее не хотелось, а также она была уверена, что он и сам всё знает. Но к чему тогда вопрос? Желал услышать то, что именно она скажет?       — Надоело голодать, — наконец выдала она. — И как псине жаться везде в поисках теплого угла. Решила, что раз власти так ограждают нас, значит, стоит попробовать с этим что-то делать. Я всегда горластая была, парой речей собрала ребят. Мы решили начать с публичных забастовок. Только на второй раз нас всех переловили.       Как парень и ожидал, бунтарка не сказала правды. Даже крупицы. Девушка, на самом деле, вынашивала план по свержению нынешней власти. И, что примечательно, добилась в этом деле серьёзных успехов. Однако её все-таки смогли изловить, а на все детали её заговора повесили бирку о неразглашении. Историю переделали до неузнаваемости, и только власти знали правду, а потому Айзек таким поступком практически одел себе петлю на шею. И прекрасно это осознавал. На фоне всего этого, неправда Шэрон показалась ему смешной. Однако, он удержал себя от смеха, и лишь саркастично произнес:       — И только то? На тебя такое досье пришло, будто ты террористка и затеяла революцию.       Шэр только хмыкнула в ответ. Какой смысл в вопросах, если он видел досье и в самом деле всё знает? Она не понимала, да и думать на эту тему хотелось меньше всего.       — Досье, значит… — тихий, шипящий голос девушки свидетельствовал о её отношении к этому разговору, хотя, как она думала, у неё получится ответить более-менее «нормально». — Ладно, приврать не получилось.       Она замолчала, тихо усмехнувшись. Разговор снова зашел в тупик, а молчание напрягало.       — Ты лучше расскажи мне, что ты умеешь готовить, — выбрал другую тему Айзек. Это и в самом деле волновало его, потому что, как говорится: «Война войной, обед по расписанию». В этот раз Шэрон не медлила с ответом и, похоже, вопрос действительно позабавил ее.       — Помимо уличных интриг? — девушка усмехнулась. — Городское дно требует высоких навыков выживания. Я могу что угодно сделать, только скажи.       — Мало сказать. Здесь тебе не Город, еду ещё поискать придётся. Так что готовься, ибо есть мы будем что придётся, где придётся и когда придётся. И это если нам повезёт.       Шэр изо всех сил старалась не смеяться. Если уж он видел досье на неё, то там точно должны были упомянуть, откуда выбралась сия дама. А родом она была из самых низших слоев населения, живущих в нищете на самом нижнем уровне — Е. Из тех, до кого не было и не будет дела никому. Именно это и послужило главной причиной, по которой девушка пошла на столь опасные для жизни и общества шаги. Жизнь там — словно проклятье. Ты можешь просто сгинуть возле какой-то свалки, а выбраться на уровень выше — не можешь. Тяжело быть тем, кого боятся, словно чумного зверя. А жить всё равно хотелось, пусть даже и в таких условиях. И приходилось из кожи вон лезть, чтобы не замёрзнуть ночью за углом. О нормальной еде и одежде речи и не шло. Голодали месяцами, перебивая голод водой, а то и просто крыс ловили.       Подобные мысли навевали тоску, и сейчас Шэрон ощутила себя виноватой. Виноватой за то, что не смогла довести начатое дело до конца и оставила своих людей там, в Городе.       — Мне не привыкать, — ответила Шэр вполне спокойно, пусть её и одолевали неприятные мысли. — В том месте, в котором я жила, порой месяцами еды не видели, а ты мне тут…       Очередной смешок с ее стороны вызвал улыбку у парня. Она, наверное, думает, что после выживания на городском дне ей сам чёрт не брат. Когда-то Айзек тоже так думал, а потом ему прострелили лёгкое из арбалета, и от былой уверенности не осталось и следа. Больше года он провёл в тоннелях под Городом, выполняя патрулирования и другие военные операции в составе Легиона. Не раз, будучи тогда ещё рядовым легионером, Кроули оказывался на краю гибели. А его спутнице только предстоит познакомиться со здешними опасностями, главная из которых — беспримерная ненависть местного населения ко всем без исключения горожанам. Мысль о том, что Шэрон может погибнуть, да ещё и по его вине, больно уколола Айзека, и он тут же отогнал её прочь.       Парень шёл впереди и вглядывался во тьму тоннеля, слегка рассеиваемую светом фонарика. В десяти метрах перед ними показался человеческий силуэт. Ведущий погасил фонарь, остановился, шепнул девушке: «Тихо», и начал медленно и бесшумно красться к фигуре.       Шэр послушно смолкла и присела на корточки. В тоннеле было не так уж и темно. Откуда-то издалека разливался тусклый ровный свет, благодаря чему удалось полностью разглядеть картину. Посреди тоннеля из какого-то ржавого хлама была сооружена виселица. На ней висел труп. Подвесили тело низко, на уровне пола, отчего казалось, будто фигура стоит. Несмотря на предполагаемую необитаемость этих мест, труп был свежим. Айзек остановился в двух шагах и принялся его рассматривать.       Девушка встала на ноги и попятилась назад. Она не испугалась трупа. Просто всю былую уверенность, что ей хотят помочь, как ветром сдуло. Она не знала, было ли это изначально каким-то дурацким планом, но инстинкт самосохранения вопил о том, что ей лучше бы по-тихому смыться отсюда. И хотя, логически, Айзек уж точно мало имел к этому отношения, девушка, будучи весьма осторожной, решила послушать внутренний голос. Шэрон старалась ступать тихо, чтобы ее было не слышно, и тут же вздрогнула, стоило только упереться спиной в стену.       Айзек тихо бурчал себе под нос, но его голос был отчётливо слышен из-за отсутствия каких-либо ещё звуков. Ситуация его серьёзно озадачила.       — И кто же тебя сюда повесил? Нет, не может быть. Этот драный тоннель законсервирован весь на километр вперёд. Был законсервирован. 3 года назад. А теперь, видимо, нет. Чёрт возьми! — Выругался он сквозь зубы, обернулся и увидел манёвры Шэрон. Поведение девушки его удивило. — Ты чего, жмуров боишься?       — Нет, — быстро и недовольно ответила Шэрон. — Просто с тобой дальше не пойду.       «Что бы он там для виду не бормотал, явно сюда вывел не просто так. Понятия не имею зачем, но не просто так, — убеждала себя девушка, забыв напрочь про логику и здравый смысл. — Глупо так вот просто верить охраннику.»       Девушка прибавила шагу, и, резко обернувшись, пошла вдоль стены в обратном направлении.       — А куда пойдёшь? — Парень не смог сдержать усмешки. Глупость девушки в данной ситуации забавляла, а рассмеяться в голос ему не позволяла ситуация. — Этот тоннель прямой, как кишка. С той стороны только тюрьма. Тебе в любом случае в эту сторону, ну, или на стул. Электрический.       Девушка остановилась. Обернувшись, она стала сверлить взглядом Айзека, пытаясь понять, врут ей или нет, и стоит ли с ним идти. На стул как-то не особо хотелось, а потому вариантов было мало. Только вот…       — Отлично! Давай постоим, подождём, пока охрана догадается, куда мы делись, и спустится сюда. Нам надо бежать и прятаться, а она думает чего-то, — язвил Айзек, яростно жестикулируя руками. Он явно выходил из себя. Шэр лишь становилась всё более угрюмой, недовольная тем, что ее критикуют.       Пока парень пытался заставить свою спутницу подумать головой, её взгляд успел сместиться на человека, что был позади него, и теперь волновал её куда больше. Одет он был откровенно странно, в какие-то драные лохмотья, которые даже на фоне одежды Шэр являли поистине убогое зрелище. Этот человек крался к Айзеку сзади, держа в руке нечто, напоминающее топор.