Дионисус

Вот уже третьи сутки вместо заслуженного отдыха в отпуске Чонгук таскает сраные строительные материалы. Туда-сюда, с первого на третий по лестнице, потому что грузовой сломался, а в пассажирский лифт эти все карнизы и плинтусы просто не влезают. Да, Чонгук пытался, честно, но вместо результата — парочка сломанных пластмассок и ноющий Тэхен. В целом, Чон не против делать ремонт, ведь уют в доме — это залог и отличной семейной жизни. А уют создается в положенной атмосфере куда приятнее. Но пока ничего кроме раздраженности и усталости в мышцах Чонгук не испытывает: ни тебе готовящего у плиты в одном фартучке Тэхена, ни тебе завтраков в постель, ни тебе секса в душевой. — Пока не поставишь кабинку, никакого секса в душе, — фыркнул как-то Тэхен. Но, в целом, он прав. Стоять в ванной и балансировать между кафельным полом и стеной — это такое себе удовольствие, нужно признаться. И вот теперь сидит себе Чонгук на полу в их будущей новой спальне и собирает злосчастную кровать. Двуспальную, большую — прямо вот такую, какую хотел себе Тэхен. Почему он решил переезжать именно летом? В чем, блять, прикол? Сорокоградусная жара, высокая влажность, непродуваемая квартира и отсутствие кондиционера. Чонгук уже ненавидит эту дорогую мебель и тэхеново: «Давай собирать сами, это же так романтично». Романтика закончилась в тот момент, когда одной из деревяшек кухонного гарнитура ему прищемило палец. Теперь Чонгук «романтизирует» в душной комнате один. Чон утирает скатывающийся градом пот со лба и, взглянув на сидящего рядом Тэхена, устало стонет: — Ну ты хоть вентилятор принеси, а? Тэхен отрицательно мотает своей светлой головушкой. — Зачем тратиться на вентилятор, если нам скоро привезут кондей? — Нам привезут его через неделю, Тэхен! — взмолился Чонгук, откладывая отвертку. — Я уже заебался все это собирать в такой духоте. И вот Тэхену жалко младшего. Честно, ему искренне жаль работающего парня в такую жару, но вот внутренний эстет и любитель прекрасного в нем неистово ликует и просто не позволяет хоть что-то предпринять для облегчения участи Чона. На самом деле, кондиционер должны были привезти еще позавчера, но Тэхен шустро подсуетился и попросил доставить его позже. Аргументацию уж и не помнит, да и не важна она, когда ему открывается такой вид… Чуть тронутая солнцем кожа, блестящая от пота, переливающиеся мышцы спины и рук, когда Чонгук тягает тяжести. Он напряженно дышит, когда поднимает каркас большой кровати, а Тэхен нервно сглатывает. Брови сдвинуты к переносице, щеки надуты, а вены почти по всему телу вздулись до пугающих размеров. Напряглись абсолютно все мышцы, превращая Чонгука в скульптуру атлета, прямо как те, какие они видели в Греции. Ни дать, ни взять — просто создан для арены или постамента на Парфеноне. Его руки, что толкают тяжелую конструкцию, напрягаются, а по предплечьям катится озорная капелька пота. Тэхен в очередной раз громко хрустит яблоком, прикусывая его, а мысленно — кусая Чонгука за крепкие бедра. Да, Тэхен предполагал, что Чонгук будет делать ремонт без футболки, но вот на шорты он и не надеялся. Не то чтобы Тэхен своего парня голым не видел, просто Чонгук за физическим трудом — это что-то просто невообразимое. От него такого серьезного и сильного просто нахуй крышу сносит. — Поможешь? — спрашивает напряжно Чонгук, протягивая руку. — Дай отвертку, блядь. Чон ругается, а в штанах Тэхена словно каменоломня — тяжело и крепко, хватай кирку и ломай. Но лучше, конечно не кирку, и не ломать. Ким жадно облизывает нижнюю губу и протягивает отвертку младшему. Тот ее резко выхватывает из рук и зыркает подозрительно, а Тэхен палится: разглядывает взмокшего и такого озлобленного Чонгука, провожает взглядом каждое движение рук, пальцев, следит за мышцами, за тем, как те перекатываются, когда Чон подпирает удобнее тяжелую махину и с усердием вкручивает очередной винтик. И вот в кровати плюс один болт, а у Тэхена, кажется, отвалились вообще все крепления, потому что… он, кажется ебанулся.

***

— Хен! — истошно вопит в трубку Тэхен, за что получает порцию отборного мата. — Ты че, блядь, орешь-то как потерпевший? — ворчит сонно Юнги. — Я, кажется, совсем кукушкой поехал! — не унимается Тэ. — О! — искренне восклицает Мин и кричит уже куда-то в сторону. — Тэхен наконец-то сообразил, что ебанутый. В стороне доносится еле слышный смех Хосока. Ким, конечно, сейчас готов разозлиться на подъебы старшего, но вот рассказать о своей проблеме — куда важнее. — Хен… Я кажется, — Тэ озирается по сторонам и уже шепчет в трубку, чуть прикрывая рот ладошкой. — Я… Я кажется извращенец. На том конце слышится кашель. — Не такой как ты, конечно, хен, но у меня впервые возникло желание подсматривать за Чонгуком. — За хуя? — резонно задает вопрос Юнги. — Ну… Он тут делает ремонт, даже в мое отсутствие. А он, знаешь, такой… Я прямо вижу, как он, пока я не вижу, пальцы свои сквозь влажные волосы пропускает… — … мечты у тебя влажные, — перебивает его старший. — Запиши видео и дрочи потихоньку. — Не хочу видео! — возмущается громко Тэ, но тут же затихает, когда мимо полупустой кухни проходит Чонгук с закатанными рукавами футболки. — Блять… — Окно открой! — кричит Чонгук, выглядывая из ванной. На что Тэхен лишь кивает и поплотнее закрывает окошко. Ему и самому уже жарко, что сил нет. Кажется, вся его одежда начинает вонять еще на этапе, когда он ее надевает. Даже не так — достаточно зайти в их квартиру, и будет ощущение, что зашел в сауну. Ну или в хамам, на худой конец. — Так в чем проблема? — вздыхает Юнги. — Где найти скрытую камеру?

***

Сколько бы хен не угарал над ним, сколько бы не издевался, а он все равно из них четверых друзей самый извращуга. Он все еще не рассказывает откуда у него опыт в бандаже, не озвучивает количество анальных пробок в своей коллекции. Видимо, даже Хосок не знает, потому что старший начинает активно ругаться, махать руками и переводить разговор в другое русло, стоит только заговорить кому-то про «пробки», «растягиваться» и прочий их гейский треп. Камеру Тэхен устанавливает даже не одну, и не две. Он, словно в передаче про разоблачение измен в супружеских парах, рассовал их по всем углам квартиры: одну напротив кровати, прямо посередине над телеком; одну в уголочке кухни, где будет собираться диванный гарнитур; одну в ванной, потому что кабинку Чонгук еще не собрал; парочку рассовал по комнатам, где еще предположительно будут вестись работы. И вот, вроде бы, ничего такого не сделал, а возбуждение само собой накатывало приятными волнами. — Гукки, — обуваясь в легкие сандали, прокричал из коридора Тэхен. — Я пойду это… прогуляюсь. — Чего?! — вылетел взмыленный Чон из ванной, а у Тэхена аж в пятки сердце ускакало. — Какой нахрен «прогуляюсь»?! Я че один должен это все собирать? И вообще, где кондей? — Ам. Да там, что-то фигня какая-то, — мямлит Тэхен и бочком-бочком продвигается к входной двери. — Ну это, ты звони, если что. Сделал ручкой и выбежал в коридор. Пока он бежал на первый этаж, вслед летели не самые приятные комплименты в адрес старшего, но все это стоило того. Тэхен определенно уверен, что да.

***

Старая квартирка Тэхена пустует уже не один год. Сначала они перебрались к Чонгуку, потом уже перебрались в свое отдельное гнездышко. И кто бы мог подумать, что спустя столько лет эти стены, что видели ни одну постыдную позу Тэхена и Чонгука, что видели минетов столько, сколько здоровому человеку и не снилось, примут своего бывшего хозяина, чтобы посмотреть на новые непотребства. Здесь были и буйные ссоры, и не менее горячие примирения. Все было в их жизни, но то, что планирует делать Тэхен сейчас — стены эти видят впервые. Трясущимися руками Тэхен уложил перед собой ноутбук на крохотный столик, сел перед ним, сложив ноги в позе лотоса, нажал на кнопку «Включить» и замер. Конечно, пялиться на иконку приложения достаточно интересно и увлекательно, но куда более увлекательное занятие его ждало там, по ту сторону камер, что устремили свои зоркие глазницы прямо на Чон Чонгука. «Ух, сука», — ругается Тэхен и дважды кликает по значку на рабочем столе. Пока прогружается программа, с Тэхена уже семь потов сошло, потому что: жарко от июльского пекла, душно из-за закрытых окон, неимоверно горячо где-то в паху, потому что одна только мысль о взмыленном Чонгуке приводит в какое-то болезненное состояние возбуждения. Тэ подключается к камерам ровно в тот момент, когда Чонгук в очередной раз ругается на конструкторов из Икеи, шипит что-то вроде: «Я ваш Лиллонген в Офьердене Стеканил!», а затем запускает деталь в угол комнаты. Та падает, на везение Тэхена, куда-то перед камерой, и Чонгуку приходится наклониться, чтобы ее поднять; Тэхен непроизвольно облизывается и прожимает кнопку «Приблизить» несколько раз. Рельефные мышцы спины влажные от пота, бедра, словно каменное изваяние, напрягаются при каждом движении: наклон, присяд, встал на колени, изгиб и тянется словно кошка под комод. Ким жадно облизывается, почти вплотную прижимаясь носом к экрану ноутбука. Красотой своего парня Тэхен не устанет восхищаться никогда: ни через десять, ни через пятнадцать лет. Как вообще можно взять и перестать пускать слюни на это атлетическое телосложение? Крепкие предплечья, широкая спина с развитой мускулатурой, подтянутый торс, упругие мышцы груди и живота. Ноги — это вообще отдельный фетиш Тэхена, потому что-то, как он иногда напрягает берцовые мышцы, то волей-неволей возникают мысли об удушении этими самыми крепкими бедрами. Да так, чтобы надолго или навсегда. Чонгук поднял что-то с пола и, развернувшись на коленях, повернулся лицом к камере. Он приподнял вверх что-то и пристально рассматривал, подставляя под лучи солнца непонятную детальку. Тэхену видно то, как Чонгук хмурится, отводит взгляд, покусывает щеку изнутри, затем бросает задумчивый взгляд куда-то мимо и, улыбнувшись, пропускает пальцы через влажные вьющиеся волосы. Он знал, что смотреть на младшего будет увлекательно, но не думал, что так же возбуждающе одновременно. Тэхен шумно сглатывает и медленно запускает руку под резинку штанов. Дрочил ли когда-либо он на Чонгука? Бесчисленное количество раз: и при нем, и без него. Передернуть для Тэхена — это что-то такое, что просто дает физическую разрядку при накопившемся стрессе, либо является частью их ахуенной прелюдии. Но сейчас вот как-то все совсем иначе. На него не смотрит Чонгук, из стресса у него только пять непринятых от менеджера по установке кондиционеров и… (Тэхен медленно ахуевает, переводя взгляд на окошко с другой камерой) облизывающийся Чонгук. Он как-то весьма незаметно для Тэхена перебрался в ванную, где из утвари имеется только стиральная машинка, установленная вчера Чонгуком же, да большое зеркало в пол возле ванной. Большое такое, с яркими лампочками по краям; рядом с одной из таких Тэхен и установил камеру и сейчас, кажется, жалеет о принятом решении. Чонгук, словно любовавшийся самим собой, медленно оглаживал контуры рельефов на животе. Кожа, целованная лучами солнца, блестела от пота; дорожки мурашек тянулись от груди и ниже — к паху, — заставляя Тэхена мелко подрагивать от возбуждения. Чуть грубые, местами погрызанные от нервов, пальцы скользят медленно вниз, а глаза, в которых черти костры жгут, устремлены прямиком на отражение. Чонгук смотрит, изучает, склоняет набок голову и скользит кончиком языка по нижней губе. А Тэхен скользит сухой ладонью по члену. Шаг назад, и Чонгук упирается бедрами в стиральную машинку, что перед зеркалом. Он окидывает себя взглядом с ног до головы и, откинув голову назад, шумно выдыхает. Тэ лишь случайно уловил это глубокое и низкое «Ах» и тут же увеличил громкость на ноутбуке до максимума. Шум спортивных шорт, хлопающая о тело широкая резинка, звук кожи о кожу. Чонгук медленно запускает руку в шорты и крепко сжимает челюсти. — Бля… — собирая слюну на ладони, выдыхает Тэхен. А Чонгук все ласкает себя, дышит прерывисто, заставляя грудь подниматься вверх и вниз. А у старшего сердце галопом по Европам, а в глазах — туман непроглядный, черные пятна и только острые черты чонгукова лица выделяются во всем этом пиздеце. Чон приспускает шорты до колен и, оставшись с возбужденным членом в руке, одним резким движением запрыгивает на стиралку. Широко раздвигает ноги, продолжая медленно дрочить, собирает большим пальцем смазку с покрасневшей головки и водит медленно по всему стволу. Медленно, чуть выкручивая по часовой стрелке, оттягивая кожу и громко выдыхая. Дрочить Тэхен умел всегда. Не то чтобы он любил это делать без своего парня, но иногда, как уже упоминалось, делать это приходилось. И, как казалось парню, тело свое он знал досконально. Ан-нет; дрожащее, выгибающееся перед монитором ноутбука, оно выдавало все новые и новые ощущения. Наблюдать за Чонгуком — ахуенно, терзать свой член, глядя за таким же подрачивающим парнем — ахуенно вдвойне. И Тэхен ускоряет темп, выдыхая сладкое и такое любимое имя. — Да… Гукки-я, да… — выдох смешивается с чавкающими звуками, что в пустой квартире звучат еще ярче, громче, пошлее. — Да… Тэхена трясет и Тэхену жарко. Солоноватые капельки падают с кончиков светлой челки, а мышцы ног, что держат разведенные колени широко-широко, начинают ныть. Член, который Тэхен ласкает уже грубее, пульсирует в руке, зазывно подрагивает и сочась. — Ах… — доносится из динамиков, и Тэхен слушает тот звук, что сопровождает чонгуково наслаждение. — Мфпх… ах. Голос Чонгука глубокий, с легкой хрипотцой проникает куда-то глубоко под кожу, затрагивает душу, играет на натянутых струнах, что вот-вот и лопнут. Его чуть задыхающееся «Тэхен-а» заставляет Тэхена вынырнуть из неги наслаждения и удовольствия, вновь посмотреть на экран монитора. Брови младшего сдвинуты к переносице, все мышцы тела напряжены, а ноги, что упираются пятками в крышку стиральной машины, пошло раздвинуты в стороны; мышцы внутренней стороны бедра натянуты до такой степени, что кажется о них можно порезаться. А о просящий, почти молящий о прикосновении, взгляд можно разбиться вдребезги. Черные омуты с легкой поволокой похоти смотрят прямо… на Тэхена. Губы раскрываются в сладостной ухмылке, а из груди вырывается громкое «Да!». Ким тяжело дышит, напрочь игнорирует белые пятна на черной клавиатуре ноутбука (хен, прости, я вымою) и смотрит. Прямо в лицо этого пиздецки красивого мужчины, что медленно размазывает по животу свое семя и хитро улыбается, сдувает непослушные локоны челки с глаз. Игнорирует вибрирующий рядом телефон, игнорирует духоту и приторный запах секса в и без того душной квартире. Пока в трясущейся от возбуждения руке обмякает член, Чонгук спрыгивает со стиральной машинки и медленно подходит к камере. Смотрит с прищуром своим блядским и этой широкой кроличьей улыбкой. А у Тэхена в руке снова твердо.  — Блядь… — шепчет Тэхен. — Эй, хен, — осипшим голосом зовет его Чонгук, заглядывая в камеру. — Если кондиционер не установят сегодня же, то трахаться с тобой мы будем только так. И подмигивает. Сука, смотрит через этот кудрявый свой локон и подмигивает. Тэхен не то чтобы сильно против, но вот ощутить такого наглого Чонгука в себе прямо сейчас хочется нестерпимо. — Алло?! — отвечает он на уже сотую попытку неизвестного номера. — Алло, добрый день, — щебечет девушка на том конце. — Вы оставляли заявку о переносе прихода мастера по установке, подт… — Нет! — перебивает ее Тэхен. — Пожалуйста, установите его прямо сейчас! Сегодня!

***

— Ты как о камере узнал? — смеется Хосок, подставляя лицо холодному воздуху от кондиционера. — Пф, — дергает плечом Чонгук, собирая остатки строительного мусора в коридоре. — Я хена знаю как облупленного. То, что он облизывался на меня за работой, я заметил еще где-то на первый день. Окончательно утвердился тогда, когда пришел ко мне Юнги-хен с просьбой одолжить старенький ноут и установить там некоторый софт. Хосок смотрит на Чонгука широко раскрытыми глазами и просто не верит тупости этих двоих. — Серьезно? — почти даже не смешно, потому что страшно… а вдруг глупость эта заразна? — На все сто, — широко улыбается Чонгук, отряхивая руки. — Тэхен подсматривал за мной с моего же ноута, с мною же установленного софта. — Ахуеть… — только и находится что ответить Хосок, почесывая затылок. — Я надеюсь, что это был план Юнги. — А я надеюсь, что хен теперь купит мне новый ноут, потому что его застывшие белковые массы я заебался вычищать между клавиш. — Блять, фу, Чонгук! — кривится Хосок, а младший только и знай себе заливается со смеху.