Посвящается моему любимому продюсеру, которая в отпуске. Но я надеюсь, что она это прочтет :D
***
Чонгук крепко сжимает руки в кулаки и смотрит на выгибающееся тело Тэхена. Голова задрана, а из-под растянутой горловины футболки виднеются золотистые ключицы. Искрятся от пота, блестят. — Ммм, — стонет Тэ в чужих руках. — Б-больно, Намджун-ши… а-ах! Парень довольно улыбается и сильнее прижимается грудью к спине Тэхена. Его огромные ручищи, по мнению Чонгука — какие-то, сука, неестественно огромные, крепко обхватывают грудь Тэхена. Сжимают и тянут вверх. — Х-хватит, — почти плачет Тэхен, на что Чонгук подскакивает на месте и почти рычит. — Может и правда хватит?! Намджун лишь изгибает вопросительно бровь и одним движением рук переворачивает Тэхена на спину. Тот смущенно хихикает и поправляет задравшуюся футболку. Чонгук рычит внутри, Чонгук рычит и снаружи, потому что иначе то, как он разговаривает, не назвать. — Долго это ещё будет продолжаться?! — Если тебе неудобно или противно на это смотреть, ты можешь выйти, — Намджун подмигивает, сгибая ноги Тэ в коленях и поднимая их к животу. Ким выгибается, простанывая имя парня, а Чона аж кроет от этого низкого голоса. Так он может произносить только его — Чонгука — имя. Он должен так произносить только его имя. Намджун наваливается всем весом, сильнее подгибая и упирая тэхеновы коленки прямо ему в подбородок. Ким вскрикивает и широко распахивает глаза. Вот тут-то Чонгук и не выдерживает, подлетая к старшему и падая перед ним на колени. — Хватит, хен, — шепчет он, убирая яркие пряди со взмокшего лба. Тэхен вымученно улыбается и согласно кивает. — Думаю, д-да… Намджун недовольно цыкает, но, получив в свой адрес звериный взгляд Чонгука, ноги Тэхена все же отпускает. Ну его на хуй этого безумного, покусает ещё. — Вставай, — Чонгук помогает старшему подняться, придерживая под локоть. — Тэхен-ши, если вы будете давать себе слабину, то спину никогда не вылечите. Тэхен виновато смотрит на парня в отражение зеркала и извиняется в легком поклоне, но тут же хватается за поясницу. Намджун разводит руками и пожимает плечами, мол, я же говорил. — В лечебной гимнастике самое главное — это терпение. Через кровь, пот и слезы мы сможем помочь вашим мышцам спины вернуть хоть какое-то подобие… мышц, простите за тавтологию, конечно. — Я понимаю, — Тэхен заправляет выбившуюся из-под резинки серую футболку в спортивки. — Но это второе занятие и пока уж ну очень больно… — Я понимаю, — Намджун вырывает лист из блокнота и подходит к Тэхену. Слишком близко, потому что волосы у Чонгука на загривке встают дыбом. Старший смотрит сверху вниз и лишь хмыкает, хитро улыбаясь. — Вот, это мазь с анестетиком. Поможет первое время пережить острую боль. Остальное мы вылечим только упражнениями и массажем. — Спасибо, — мягко улыбается Тэхен и принимает рецепт из рук вертебролога. — До завтра, — Намджун мягко улыбается и кланяется на прощание.***
— До зявтля, — передразнивает Чонгук парня, выходя из медицинского центра. — Ого, это что такое? — заглядывает в лицо Чонгуку Тэхен и широко улыбается. — Кто-то ревнует? Чонгук фыркает и открывает дверь автомобиля, помогая Тэхену сесть на пассажирское сидение. Не то чтобы он ревновал, ведь спустя почти пять лет отношений это максимально идиотское начинание. Они уже до того прикипели друг к другу, пройдя тонну испытаний, что вот эти все флирты Тэхена Чонгук выучил на зубок. И то, как он своими ресничками пушистыми хлопает перед спонсорами, и то как он покусывает губы, выклянчивая деньги у очередного мецената на свою очередную выставку (да-да, Тэ та еще проблядушка, когда хочет таковой казаться), но никогда Тэхен не переходил грань. Как и сам Чон. Но тут… Чонгук буквально физически испытал исходящую от этого Намджуна опасность. Он, конечно, много всяких вот таких тэхенов повидал на своей врачебной практике, это факт, но самого Тэхена — впервые. А ведь Тэхен особенный! Чонгук может назвать тысячу и одну причину, почему Тэхен особенный! Во-первых, он красивый. Нет, не так, он — АХУЕННО КРАСИВЫЙ. Такие не водились даже в античные времена. Еще у него красивая улыбка. Даже если не видеть всего лица Тэхена, а только его улыбку, то все равно можно сойти с ума. Пальцы старшего — отдельный вид искусства. Он этими пальцами такие чудеса вытворяет, мама дорогая! И вот Чон сейчас совсем не о картинах говорит. Ой, не о картинах. Руки Тэхена, с их выпирающими венками, нужно обязательно внести в Красную книгу или список ЮНЕСКО, потому что эти руки должно охранять государство. А лучше военные! Плечи, талия, спина, упругая задница и подтянутые ножки… Сука, в Тэхене нет ни единого изъяна! И это пиздец бесит. Преимущество Чонгука было в том, что люди до этого на него только смотрели, а этот хмырь его еще и лапает! Он, блять, откровенно его лапает, разве нет? Тогда что это были за стоны старшего, когда Намджун на заднюю часть бедер свои лапищи положил? — Эй, — Тэхен с опаской посматривает на Чонгука, покрытие руля в руках которого внезапно перекрутилось. — С тобой все в порядке? — Да, — цедит Чонгук, но про себя отмечает, что ни хуя-то не в порядке. Нужен план по завоеванию Тэхена. Немедленно! И вот тут-то начинается. Чонгук заезжает за Тэхеном в студию каждый день, каждый день его самостоятельно отвозит к этому Намджуну и обратно. У Намджуна держит ухо востро, прослеживая каждое его движение, взгляд. Он, блять, даже следит за тем как тот дышит. А дышит он пиздец как близко к уху Тэхена, когда в очередной раз прижимается грудью к спине, помогая тому сделать «лодочку». У Чонгука желваки аж ходуном ходят, до такой степени его это бесит. Чон идет дальше — он превращает длительные отношения обратно в букетно-конфетный период, заваливая Тэ цветами, маленькими и большими подарками. Когда младший в очередной раз притащил в дом необъятных размеров мягкую игрушку, Тэхен, вместо того, чтобы рассыпаться в словах благодарности, скрещивает руки на груди и с подозрением смотрит на Чона. — Гукки-я, — тянет Тэхен, сверкая глазами, — а что это все значит? Чонгук выглядывает из-за большой головы медведя и округляет глаза. — Что? — рот смешно вытягивает в форме буквы «о», но Тэхена эта милота совсем не трогает (на самом деле, конечно, трогает!). — «Что»? — зеркалит выражение лица Тэхен и подходит ближе, похлопывая по мягкой игрушке. — Вот эти подарки все твои. Что это такое? — Жест, показывающий мою безграничную любовь к тебе, — без тени сомнений отвечает Чонгук. А игрушку не отпускает, поудобнее перехватывая. Хотя тяжелая сука. Тэхен посматривает на руки Чонгука и едва заметно облизывает пересохшие губы. — Хочешь сказать, что вот и Айфон этот новый, и Макбук, и Лейка*, и кисти дорогие — это все жесты твоей любви? А чего раньше-то не жестикулировал, а? Тэхен подозрительно щурится, а Чонгук глазками бегает из стороны в сторону, потому что смотреть на старшего как-то неловко. Ну, типа, что он себя как ревнивый подросток ведет? Тэхен и так из-за их разницы в возрасте постоянно его подкалывает, а тут так вообще на говно небось изойдется. Потом Чонгук что-то невнятное бурчит себе под нос, а Тэхен просто уходит в комнату с брошенным через плечо: «Понятно». «Че тебе, блять, там понятно?!» — кипит Чонгук, бросая в угол бедного медведя. На утро Тэхен выходит из дома пораньше, заявив, что он дескать и сам доберется до студии. И на массаж сам сходит. Видите ли, он уже нормально себя чувствует. НОРРРРМАЛЬНО! А у Чонгука вот крыша едет окончательно, помахивая ручкой. Да и на хуй бы она сдалась. И Чонгук закрывается в студии звукозаписи, помогая старшему товарищу. Он учится снова и снова, загружает себя работой, старается не думать о том, как Тэхен там извивается весь в руках Намджуна, как он там стонет громко под его весом. Как он легко поворачивается к нему задом и зазывно выгибается «кошечкой», чтобы «мышцы расслабились». Когда в очередной раз Чонгук забывает нажать на кнопку «Запись» и все, что там завывала новая певичка с претензией на звание «Восходящая звезда», он извиняется и выходит в коридор. Усевшись на скамейку и уставившись в потолок, Чонгук обреченно выдыхает, осознавая, какой же он все-таки мудак. Ревновать своего любимого, волновать его по пустякам. И вот он ж наверняка из-за этих подарков беспочвенных напридумывал себе кучу всякого дерьма. «Ой, дураааак», — стонет Чонгук, пряча пальцы в волосах и склоняясь к коленям. — Чего не весел, нос повесил? — Чон поднимает голову на Хосока и грустно улыбается. — Привет, хен, — старший стоит в куртке с сумкой на плече. — Домой? — Домой, — согласно кивает тот. — А ты чего все сидишь? — Да… Наломал дров, а понял это только сейчас. — Ну, как наломал, так и разбирай, — философски заметил Хосок, присаживаясь на скамейку рядом. — Что стряслось-то? — Да Тэхена приревновал и… — … ударил?! — почти взвизгнул Хосок. — Дурак чтоль совсем?! — так же испуганно вскрикнул Чонгук, поворачиваясь всем корпусом к старшему. — Подарки ему дарить начал, знаки внимания там всякие, как раньше, выказывать. До студии возил и встречал. А потом как-то незаметно поругался с ним из-за медведя. — Чего? — выгибает вопросительно бровь Хосок. — Да ерунда, — отмахивается Чонгук и снова роняет локти на колени, становясь хмурнее тучи. Хосок кладет ладонь на затылок младшего и мягко поглаживает по волосам. — Не грусти, Гукки, все наладится. Тэхен не глупый парень, все поймет, если ты с ним поговоришь. — Я пока не готов говорить, хен, — мотает головой Чонгук. — Я все еще слишком зол и на него, и на себя. Мне нужно время, чтобы привести голову и мысли в ней в порядок. Чон-старший задумчиво смотрит на поникшего Чонгука, но лишь похлопывает того по плечу и встает со скамейки. — Что ж… Ну, не перетрудись тогда. — До завтра, хен. Когда последняя строчка оказывается записанной, Минхо выдыхает и, не скрывая недовольства на своем лице, покидает студию. Еще и морду корчит; ни голоса, ни слуха, ни природной красоты не завозили, зато стервозности — хоть самосвалами вывози. Чонгук устало падает на кожаный диван, когда на часах стрелка переваливает глубоко за полночь. «Тэхен, наверно, волнуется», — думает про себя Чон, прослеживая за движением минутной стрелки. Он по-хозяйски раскинул руки на спинке, поудобнее усаживая свой зад в кожаных подушках. «Тэхен…» — думает Чонгук, когда прикрывает глаза. Но в сон не дает погрузиться тихий стук в дверь. Чон хмурится, снова глядя на часы, висящие над дверью: два часа ночи. «Какого…» — Извините? — смущенно спрашивает Тэхен, заглядывая внутрь. — Тэхен? — удивленно спрашивает Чонгук, подаваясь чуть вперед. Но Тэ выставляет руку перед собой. — Сидите-сидите, — Ким заходит внутрь, прикрывая за собой дверь и защелкивая ее на замок. — Это вы продюсер Чон Чонгук? Голос Тэхена звучит так сладко, так нежно, что внутри все сразу же сжимается. Чонгук чуть улыбается и согласно кивает. — Ох, я так долго искал вас, — Тэхен наигранно подносит пальчик к краешку губ и отводит взгляд. — Зачем же? — подыгрывает Чонгук, снова откидываясь на спинку дивана. — Я… Я хотел стать айдолом, Чонгук-ши, — Тэхен медленно, словно кошка, двигается навстречу Чонгуку. — Да что вы говорите? — Чон постукивает пальцем по блестящей черной обивке. — Угу… — стеснительно, чуть покачиваясь из стороны в сторону, кивает Тэ. — И что же вы умеете? — Чонгук хищно облизывается, ловя поблескивающий взгляд на своих губах. Тэхен пойман с поличным. Ким медленно опускается на колени перед Чонгуком и укладывает ладони на оголенные (спасибо моде на рваные джинсы) колени. Он медленно ведет вверх, сжимая большим пальцем внутреннюю сторону бедер. Глаза в глаза, он поедает его своим взглядом. — Есть у меня один непревзойденный талант, — Ким пошло улыбается и прикрывает глаза. Чон кладет ладонь на щеку старшему и нежно гладит губы большим пальцем. — Покажете? — голос срывается на хрип, когда Тэхен обхватывает влажными губами палец на фалангу. Тэхен молча вжикает молнией джинсов и хитро улыбается. Чонгук откидывает голову на спинку дивана, громко выдыхая. — Ох, блять… Головка быстро оказывается во влажном рту Тэхена. Он нежно посасывает член, ловко играясь кончиком языка. Он слегка надавливает на уздечку, и по телу Чона расходится волна удовольствия. Он несдержанно стонет, царапая короткими ногтями обивку. Тэ углубляет минет, заглатывая колом стоящий член глубже, на всю длину. Младший чувствует как он упирается в стенку горла и вибрирует, когда Тэхен протяжно стонет. Он уже расстегнул и свои брюки, высвобождая возбуждение; ведет по стволу в такт отсосу и ускоряет движения шеей. Сосет Тэхен, Чонгук должен признать, отменно. И он наверняка сделал бы все, чтобы это удовольствие никогда не заканчивалось. Ким ведет языком по всей длине ствола, а затем снова погружает головку в рот с пошлым звуком. Он постанывает, подрачивая себе, поглядывает на Чона из-под пушистых ресниц, улыбается. С членом во рту мычит и хмурит свои бровки, когда Чонгук кладет руку на затылок. Он с громким «хлюп» вытаскивает член изо рта и, смаргивая слезинку, тихо спрашивает: — А ты точно продюсер? — Чон широко улыбается и тянет Тэхена на себя. — Можешь даже не сомневаться. Он накрывает его рот горячим поцелуем, слизывая всю влагу до последней. Он целует глубоко, жадно, почти до боли сминая набухшие губы. Ким взбирается с коленями на диван и, обхватив Чонгука за плечи, заглядывает ему в глаза. — Я хочу быть твоей главной звездочкой… — Ахмпф… — рычит Чон, когда Тэхен седлает его. Он садится сразу на всю длину и выгибается. — Х-хочу, быть твоим... ах… — Тэ несдержанно стонет, насаживаясь грубо на член Чонгука. — Главным… солистом. — Айщ… дааа, — Чонгук запускает пальцы в волосы на затылке и силой оттягивает их назад, открывая вид на блестящую от пота шею. Он покрывает кожу рваными поцелуями: яремную венку, шею, кадык, каждый сантиметр блестящего золота. Он грязно мажет языком, когда Тэхен впивается в плечи ногтями. — Хочу… — сбито говорит Тэхен, трахая Чона, словно в последний раз. — Тебя… Чонгук шлепает по оголенной ягодице звонко, а затем сжимает обе половинки и подается бедрами навстречу. Податливое тело над ним зазывно выгибается и дрожит в крепких руках. Такой Тэхен сводит с ума. Такой Тэхен лишает воздуха в легких. Такой Тэхен только его, и никто другой не вправе даже надеяться его увидеть. Чонгук топит зверский рык в поцелуе, почти до крови прокусывая нижнюю губу старшего. Тэ стонет в ответ, пачкая черную рубашку Чона. Он еще пару раз подается вперед, содрогается, испуская всего себя. Он хрипло стонет, когда Чонгук кончает в него и по-блядски пошло улыбается, чмокая в припухшие губы. — Ну так и? — переводя дыхание, спрашивает Тэхен, слезая с Чонгука. — Я стану твоей звездочкой… — он ведет рукой по оголенным ягодицам, — продюсер Чон?