Отрезанная ветвь

      Над Ба Синг Се заходило вечернее солнце, окрашивая сотни тысяч крыш великого города розовым и оранжевым цветом. В это время многие богатые горожане специально занимали места на стенах Верхнего кольца, чтобы наблюдать за преобразившимся городом. А те, кому посчастливилось наблюдать с городской стены высотою в четверть ли (сто метров) за заходящим солнцем, в один голос утверждали, что они увидели самый красивый закат в их жизни. Люди возвращались к себе домой после тяжелого дня, надеясь отдохнуть и провести время с семьей. Причем не важно, где они живут, в Нижнем, Среднем или Верхнем кольце. Мысли большинства горожан были одинаковы.       Впрочем, у одного неугомонного принца мысли были вовсе не о красивом закате или горячей похлебке, ждущей его дома. Сейчас, сидя на облюбованной им крыше в Нижнем кольце и разжевывая во рту тростинку, Чан размышлял о свалившихся на его семью бедах. Каких-то полгода назад он и представить не мог, что подобное возможно, а поди же ты!       Через неделю после пробуждения ото сна, вызванного встречей с местным духом-хранителем, в Хира’а пришли дурные вести. Его младшего брата, принца Зуко, изгнали из земель Народа Огня. Кроме официальной версии, согласно которой принц обвинялся в вопиющем неуважении к Хозяину Огня, появилось множество относительно реальных и откровенно бредовых слухов. Кто-то говорил, что Зуко, по наущению некоторых вельмож, пытался поднять столичный гарнизон на восстание, однако солдаты сами поймали его и сдали Хозяину Огня. Некоторые рассказывали о том, что четырнадцатилетнего принца поймали за попыткой изнасилования, что на взгляд Чана было чушью. Но больше всего была распространена иная версия событий. Дескать Хозяин Огня Озай лично покалечил принца на Агни Кай и изгнал его. В это ни Чан, ни Урса не поверили. Или не захотели поверить. Но в то же время они прекрасно понимали, что именно этот слух, который все больше и больше распространялся среди подданных, может быть правдой. Ведь в последнее время изменения в Озае проявлялись все больше и больше. Умный и осторожный интриган и неплохой семьянин превращался в милитариста-психопата, желающего лишь одного — полного подчинения мира ЕГО воле.       Конец их сомнениям положило письмо принца Айро, который достаточно подробно изложил случившееся во дворце. Зуко, во время заседания военного совета, чересчур эмоционально выразил неодобрение плану ведения боевых действий генерала Буджинга, фаворита отца, тем самым проявив неуважение к самому Хозяину Огня. Единственным выходом из ситуации был Агни Кай, где генерал мог бы отстоять свою «поруганную» честь. И это стало для Озая замечательным поводом избавиться от негодного наследника. Ведь на фоне умного, даже в чем-то мудрого Чана и сильной покорительницы Азулы, Зуко мог похвастаться лишь навыками находить общий язык с самыми разными людьми, что тоже важно, но, на взгляд Озая, совершенно недостаточно для статуса кронпринца. Зуко был неплохим покорителем, но ему было далеко не только до отца, но и до сестры. А излишняя эмоциональность и порывистость делали из него легкую мишень для разных манипуляторов, обитающих в серпентарии, называющимся двором Хозяина Огня.       В конечном итоге Зуко отказался сражаться с собственным отцом, который вышел вместо генерала Буджинга. Озай в отместку за это оставил на лице сына глубокий и уродливый ожог, а на следующий день подписал указ о его изгнании с территории Народа Огня. Но хуже всего было то, что условием возвращения принца из изгнания была поимка Аватара, пропавшего около ста лет назад. Таким образом, кроме позора, Зуко получил еще и заведомо невыполнимое задание. Урса порывалась броситься к младшему сыну, но Чану удалось ее остановить. Он пообещал ей, что они вместе отправятся к Зуко и попытаются помочь. Правда, Чан слабо представлял, чем он сможет помочь брату. Встреча состоялась в Западном Храме Воздуха. Куда в первую очередь направились Зуко и дядя Айро, решивший сопровождать племянника и следить, чтобы тот не натворил глупостей.       Западный Храм Воздуха произвел на Чана, да и на Урсу, сильное впечатление. Десятки пагод, построенные под отвесной скалой, словно свисали вверх крышами над ущельем. Считалось, что этому храму досталось больше всех во время геноцида Воздушных Кочевников. Имея перед глазами пример Восточного Храма, который очень неплохо сохранился, Чан был вполне согласен с этой точкой зрения. Чан Мин вместе с Урсой довольно быстро добрались до Храма. С собой никого не взяли, а домашним было сказано, что они отправились в паломничество к храму Аватара Року.       Встреча должна была состояться на большой площадке, где находился источник с ключевой водой. Наступил вечер, когда Чан и Урса добрались до Храма. Знаком того, что они прибыли, был особый световой сигнал, который Чан должен был дать, приблизившись к ущелью. Получив ответ, они спустились в Храм. Их встречал Айро. Он не знал о роли Урсы в смерти Азулона, из-за чего встретил ее весьма приветливо, хотя и догадывался, что ее побег с этим как-то связан. Племянника же Айро чуть ли ни задушил в объятиях. — Чан! Малыш! Как же я рад тебя видеть! Как ты вырос! Настоящий принц! — воскликнул Айро, до хруста костей обнимая своего старшего племянника, которого не видел больше двух лет. — Дядя… Задушишь же. Я тоже рад тебя видеть, — прохрипел Чан. Айро, видимо, осознав, что еще немного, и Чан задохнется от любви, отпустил его и широко улыбнулся. Урса уже поприветствовала его и направилась к своему младшему сыну. Айро же подхватил Чана под локоть и отвел к перилам площадки. — Ох, Чан Мин. Как я рад, что ты исчез из дворца после смерти Азулона, — сказал Айро, оперевшись о перила, вмиг потеряв всю свою веселость и словно еще больше постарев. — То, во что превратился двор после отъезда леди Урсы, кроме как сборищем помойных крыс и назвать нельзя. — Неужто все так плохо? — спросил Чан. — Хуже, племянник. Гораздо хуже. Нет, я и сам не без греха, но всегда были границы, за которые никто не переступал. Но теперь… Эх! — вздохнул Айро, рубанув рукой воздух. Чан напрягся. Уж кого-кого, а своего дядю Чан знал как облупленного. Он не стал бы затевать этот разговор просто так. Меж тем, Айро продолжил. — Вокруг Озая собираются самые кровожадные и жестокие из наших дворян. И ладно, если это были бы пустобрехи и подхалимы, так нет. Как назло, что генерал Буджинг, что капитан Джао, что другие на редкость талантливые и умные люди. При этом они все законченные сволочи, — Айро опустил голову и глубоко дышал. — Дядя, идет война. Не удивительно, что отец приблизил к себе именно этих дворян. Еще во дворце я слышал, что Чжао — лучший ученик генерала Джонг Джонга. А Буджинг, хоть и порядочная сволочь, талантливый генерал. И… — Чан хотел привести ещё один аргумент, но насмешливый и, одновременно, грустный взгляд дяди остановил его. — Чан, неужто ты настолько наивен? Неужели не понимаешь, что такие, как они, могут превратить эту проклятую войну в резню? Что они не остановятся просто завоеванием, а устроят геноцид? — спросил Айро, и Чан Мин уловил в его голосе сильнейшую горечь и разочарование. — А с каких это пор, кронпринц Айро, носящий прозвище Дракон Запада, генерал и главнокомандующий действующей армией, стал рассуждать о войне, как о резне? — спросил Чан, стараясь понять, к чему клонит дядя. Айро как-то странно посмотрел на него, вздохнул и опустил голову. Чан молчал, пытаясь понять, какую игру затеял Айро. Почему-то версию о том, что старый человек просто решил выговориться, он отбросил сразу. Слишком уж хорошо он знал сгорбившегося рядом с ним старика. — Озай изменился, Чан. Не знаю, как, но теперь он уже не тот интриган, который привык решать проблемы чужими руками. Он ведь никогда не был выдающимся покорителем, а теперь, словно кто-то влил в него драконье пламя. От его покорения просто дух захватывает, — сказал Айро. — Хочешь сказать, что отец стал сильнее? — внутри Чана все похолодело. — Не просто сильнее, племянник. Когда ты стоишь рядом с ним, его аура словно давит тебя, как огромный валун, сброшенный магом земли. Ты чувствуешь себя рядом с ним словно мелкая букашка, напротив огромного человека. Но хуже всего то, что ты хочешь ему подчиняться. Хочешь чувствовать на себе эту удавку, чтобы она сдавливала тебе горло, — для пущего эффекта Айро скрючил руку у своего горла, словно она и была той самой невидимой удавкой. — Ты рассказываешь страшные вещи, дядя, — сказал Чан, уставившись вдаль. Действительно, отец сильно изменился. Интересно, как такое случилось? — Я так понимаю, что Зуко в полной мере подпал под это влияние? — Да, Чан. Увы. Верность твоего брата к Озаю непоколебима. Он всегда был самым слабым среди вас и очень быстро попал под влияние твоего отца. Азула продержалась дольше, но и она не выдержала. Теперь они оба верны ему беспрекословно. — С Зуко все и так понятно. На него разве что мама сможет повлиять, но Азула… расскажи все, — тихо, но твердо потребовал у Айро Чан Мин. — В течение полугода Озай вызывал к себе Азулу для бесед за закрытыми дверями. Я не знаю, о чем они говорили. Но каждый раз она выходила оттуда совершенно разбитой. И с каждым днем она все больше и больше отдалялась от меня и Зуко, — Айро остановился и вздохнул. — Она стала оскорблять его, причем не только наедине, но еще и прилюдно. Да и сам Зуко не оставался в долгу. В конце концов они окончательно разругались. Теперь не проходит и дня, чтобы кто-то из них не оскорбил другого. — А сама Азула? Какая она сейчас? — спросил Чан, предполагая, что ничего хорошего не услышит. — Она стала… черствой. Со всеми общается подчеркнуто официально. Намеки на эмоции появляются лишь тогда, когда она общается с Мэй и Тай Ли. Ты же помнишь их? — Айро дождался кивка и продолжил: — Только с Зуко она опускается до прямых оскорблений.       В тот день Чан узнал очень много нового. И все узнанное ему не понравилось. При дворе старались не вспоминать о нем. Словно его никогда не было. В первое время за честь Чана боролись Азула, Зуко, Айро и некоторые придворные. Но время шло. Азула и Зуко пали под влияние Озая, а его сторонники при дворе в основном были изгнаны. Тем не менее, Зуко продолжал то и дело вспоминать о Чане, Азула же полностью приняла сторону отца. С чем были связаны эти изменения, Чан Мину приходилось лишь гадать. Тогда же он узнал, что почту Зуко и Азулы постоянно перехватывали, из-за чего он не получал их писем. А потом они, не получая ответов, просто перестали писать.       Вечером того же дня, Чан увидел своего младшего брата. Увы, мало что осталось от доброго смазливого паренька, кем был Зуко еще каких-то два года назад. Огромный ожог на всю левую сторону лица, прикрытый повязкой, навсегда изуродовал лицо одного из самых красивых членов династии. Да, Озай знал, куда бить. Единственное, чем Зуко гордился и вовсю пользовался, была его внешность. А теперь… теперь Чан видел перед собой побитого жизнью подростка, полного решимости доказать всему миру, что он достоин звания наследника драконьего трона. Поимка Аватара очень быстро стала его идеей фикс (опять непонятное слово), и даже мама не смогла остудить его пыл. Впрочем, встреча с ним и с матерью действительно немного успокоила Зуко. Сам Чан готов был отправиться вместе с младшим братом в это, в общем-то, безнадежное путешествие, но тут взвился сам Зуко, объявив, что он сам должен поймать Аватара и что дяди вполне достаточно. Дядя тоже выступил против, только объяснил это более прагматическим соображением. Дескать, два принца на одном корабле слишком удобная мишень для всяких политических авантюристов.       Несколько дней они вчетвером беседовали, обсуждая планы на будущее. Чан поделился с ними идеей обосноваться в Ба Синг Се, где его ждали деньги, заработанные за год службы у Бейфонгов. Урса возвращалась в Хира’а, а Айро и Зуко собирались направиться к Южному Храму Воздуха. Мало ли, может Аватар прячется там?       На четвертый день, они расстались. Айро и Зуко отплыли на юга, а Чан проводил Урсу до Хира’а. Погостив там еще несколько дней, старший принц направился на восток, в Царство Земли. На сей раз путь оказался гораздо опаснее. Ведь война шла полным ходом и Чану стоило больших усилий не попадаться военным, что Народа Огня, что Царства Земли. Ему пришлось преодолеть огромный путь из Ю Дао, куда он приплыл из метрополии. И с каждым днем он видел все больше и больше подтверждений тому, о чем говорил Айро. На своем пути он встречал лишь два типа деревень: сожженные дотла или обедневшие от постоянных грабежей. Достать еду в деревнях становилось все труднее и труднее. Охота и рыбалка оставались его единственным источником пропитания. Когда он добрался до озера Западный брат, выяснилось, что переправа теперь не действует и единственным способом более-менее безопасно добраться в Ба Синг Се является Змеиный перевал, ряд скал, отделяющий Западного Брата от Восточного. Не без труда, вместе с колонной беженцев, Чану удалось перейти этот перевал и добраться до Ба Синг Се. Документы на Мина из Ю Дао, служителя торгового дома семьи Бейфонг, были подлинны, поэтому его без проблем впустили в город.       И теперь Чан, сидя на крыше, наблюдал за закатом и размышлял о превратностях судьбы. Скажете, а почему Чан сидит на крыше? Не подозрительно ли это? Нет. Многие так делают. Особенно молодежь. Здесь, в великом городе Ба Синг Се, он находился уже девятый месяц. Вопрос с деньгами хоть и с проволочками, но был решен. Как-никак в его руках была весьма грозная бумага от Лао Бейфонга, так что работники и управляющий банка быстро сделались шелковыми, хотя вначале и пытались прокатить его с деньгами. В его распоряжении были немалые средства, а жизнь в Нижнем Кольце была как тяжелой, так и дешевой. Он снимал небольшую комнатку у вдовы Лао Фу и платил десять серебряных монет в месяц. Смехотворные цены для Верхнего и Среднего, но весьма серьезные для Нижнего Кольца. Старая Фу и рада стребовать больше, вот только ее клиенты в основном беженцы, а у этого народа денег не водится. Вот и Чан старательно косил, пускай и под обеспеченного, но беженца. Тратил мало, искал работу, налаживал связи, стараясь не нарваться на Дай Ли.       Вот еще одна головная боль. Дай Ли, местная тайная полиция (опять непонятный термин). Мутные личности в темно-зеленых плащах. Весьма опасные бойцы и не только. За три месяца своего пребывания в великом городе, Чан наслышался немало интересного об этих цепных псах Царя Земли. Многое было откровенной ложью и фантазиями неграмотных горожан. Но кое-что сильно обеспокоило его. Некоторые из тех, кто выходил из застенок Дай Ли, переставали быть похожими на себя. Словно, им промывали мозги.       Одним вечером, устроив ревизию в своих записях, Чан нашел ответ. Покорение разума. В архиве Восточного Храма было немного информации об этом. Только то, что такой вид покорения есть, и что он собою представляет. И все. Мастера покорения разума проживали как раз в Северном Храме, единственном, что не был отделен от континента водой. Возможно, именно там Дай Ли и обнаружили технику покорения разума. Только в отличие от Воздушных кочевников, что применяли магию разума для лечения, эти решили приспособить ее под свои нужды.       Когда солнце уже скрылось за горизонтом, Чан поднялся со своего места и медленно спустился с крыши по стеблю какого-то растения. Мог бы и просто спрыгнуть, да вот только внимание привлекать не хотелось. Все-таки не каждый день люди спрыгивают с крыш трехэтажных домов.       Новые способности стали проявляться постепенно. В начале это было лишь смутное чувство чего-то нового. Затем, Чан стал замечать, что тело стало гораздо легче усиливаться с помощью ци. И наконец, несколько стычек с солдатами Армии Земли по дороге в город полностью раскрыли его способности. От этого Чан не стал природным обладателем способностей к энергии ци, таким как Тай Ли. Он все еще был гораздо слабее покорителей и в бою с той же Тай Ли мог бы выиграть только за счёт физического превосходства. Но теперь его шансы выжить стали гораздо выше. Но главным приобретением стало то, что теперь он распознавал ложь. Он не понимал как, но теперь, стоило ему захотеть, и Чан узнавал, говорит ли собеседник правду или же лжет. Очень ему помогло это в банке, когда управляющий хотел всучить ему поддельную справку, где была обозначена лишь половина от той суммы, которую он имел.       Спустившись с крыши, Чан неторопливо побрел по улочкам Нижнего Кольца. Краем глаза он заметил, что из-за угла вышла неприметная тень и направилась за ним. Не знай о ней сам принц, он бы никогда ее не заметил. Наконец, тень подошла достаточно близко, чтобы разглядеть ее. У этого человека было ничем не примечательное лицо с зелеными глазами. Тонкие свисающие усы, небольшая бородка, залысина. Таких в Ба Синг Се были сотни тысяч. Вот только руки он держал в своих широких халатах, а в них, насколько знал Чан, были метательные ножи. И в который раз юный принц поблагодарил Агни, что этот человек на его стороне.       Они встретились при довольно банальных обстоятельствах. Полгода назад Чан по своему обыкновению, решил зайти в трактир, чтобы собрать свежие сплетни. Мало ли, может какому-нибудь богатею понадобится верный клинок? Правда, Чан предпочитал чайные, но почему-то именно в тот день он зашел в трактир. Достоинством этого места была неплохая кухня и довольно смазливые трактирщицы. Когда ему принесли бутылку легкого байцзе, принц стал свидетелем весьма интересной сцены. Агент Дай Ли в отставке, судя по поношенному, без знаков различия, темно-зеленому халату, сцапался с каким-то здоровяком, что был членом одной из местных банд. Сути «беседы» Чан тогда не понял, но она переросла в скандал, а позже и в драку всех против всех. Вообще, такие драки были отнюдь не редкостью. Пару раз и Чан участвовал в них для разрядки. Поломать кости и набить синяков можно было запросто, но до убийств никто не опускался. Однако в этот раз агента решили убить. На него набросилось сразу пятеро головорезов. Без оружия, но с явным намерением убить. Что бы ни дернуло его помочь этому отставнику, но вместе они довольно легко раскидали нападавших. После чего, не сказав ни слова, разошлись.       Следующая встреча случилась через неделю. Чан возвращался из очередной прогулки по одному из рынков и услышал женский крик в одной из многочисленных подворотен. Трое отморозков с недвусмысленной целью приближались к зажатой в тупике миловидной девушке. Чан подавил в себе мимолетное желание пройти мимо и бросился со всей прытью на насильников. Все-таки ему было 16, и рос он, среди прочих, и на книгах о благородных героях. Он с легкостью справился с ними и проводил девушку до дома, где и встретил давешнего отставного Дай Ли.       И вот теперь этот бывший Дай Ли, один из немногих агентов-непокорителей, негласно охранял Чан Мина за то, что тот спас его и его дочь. Несколько раз Чан пытался отделаться от него, один раз они даже подрались, но Чу, так его звали, все равно продолжал безмолвной тенью следовать за ним. — Ты снова здесь, юный господин? — спросил Чу с ехидцей в голосе, когда Чан зашел в подворотню, чтобы поговорить со своим охранником. — Сколько раз я просил тебя, Чу, не называть меня господином? Какой я тебе господин? — привычно огрызнулся Чан, понимая, что этого индивида ему ни за что не переупрямить. — Ты даже не представляешь, насколько ты «господин», уважаемый Мин, — Чу особо подчеркнул слово господин, улыбаясь во все свои оставшиеся 18 зубов. Где он посеял остальные, оставалось только гадать. — Ну и насколько? — спросил Чан, только чтобы спросить, ибо ответ он сам прекрасно знал. — Не знай я, что ты из «очень» благородных, я бы это понял, — сказал Чу и ушел.       Странно складывались их отношения. Агенту хватило всего одной встречи, чтобы понять, что его спаситель явно дворянин, и дворянин необычный. Правда, он так и не понял, что Чан из Народа Огня, или сделал вид, что не понял. Почти каждый день они встречались в разных подворотнях и коротко переговаривались. Это были либо взаимные пикировки, либо краткие рассказы о жизни. Так Чан узнал, что Чу уволился из Дай Ли за выслугу лет. Из оговорок принц понял, что Чу был полевым агентом, в задачу которого входила слежка за всяким криминальным сбродом высокого ранга. Вот из-за этого его и невзлюбил местный криминал и пытался всячески напакостить. В открытую никто не рисковал напасть на агента Дай Ли, пусть и бывшего. За убитых товарищей тайная полиция мстила беспощадно. Но заколоть в трактирной драке или навредить единственной дочери они были вполне способны. Полгода Чу пребывал не у дел, а теперь, вот, нашел себе занятие, сопровождать Чана во время его вечерних прогулок. Причем днем и по утрам Чан еще ни разу его не видел. Денег он не брал, ему вполне хватало пенсии, выплачиваемой Дай Ли. Сам Чу на прямые вопросы отшучивался. Дескать ему приятно вспомнить угробленную молодость. Пару раз он попытался выяснить у Чу с помощью наводящих вопросов, не подослан ли он. Но нет. Чу и в прям было нечем заняться. Само чувство опасности и риска были для него наградой. Он ловил кайф от каждой секунды слежки за Чан Мином.       Во время встреч, Чан рассказывал свою выдуманную биографию и о своей службе у Бейфонгов. Пару раз он ловил на себе странные взгляды Чу, полные сомнения. Он как бы говорил: «Ага, ага, ври дальше. Ты такой же вольный мечник, как я страусовая лошадь». И вновь принц благодарил Агни за то, что Дай Ли до него нет никакого дела. Таких обнищавших дворян в Ба Синг Се было немало, а если за каждым следить, то кто будет ловить инакомыслящих.       Кто бы что ни говорил, но ехидный Чу, который был самой натуральной язвой, очень нравился Мину, и он был не против иметь у себя за спиной поддержку. Тем более, что он решил заняться собственным делом.       В городе было немало ремесленников, которые остались не у дел из-за того, что не имели денег на инструменты. Чан решил помогать таким людям, за определенный процент прибыли. Сейчас он имел десяток прикормленных ремесленников: кожевников, обувщиков, кузнецов. Был даже один мастер заварки чая, который открыл на деньги Чана весьма неплохую чайную.       Но не все было так просто. Несколько раз его протеже грабили, причем, как потом выяснилось, целенаправленно обирали именно его ремесленников, о чем ему рассказал ушлый Чу, ставший его глазами и ушами. И юный принц пришел к выводу, что надо бы собрать отряд крепких воинов, что защитят этих людей и его потенциальную прибыль. Такая практика была весьма распространена среди местных дворян и богатых торговцев. Ведь как и в любом месте, местная стража отнюдь не отличалась честностью. Нет, службу свою они несли неплохо, ведь Нижнее Кольцо, несмотря на то, что проживала там беднота, не было опасным местом. Там было немало парков, где отдыхали люди, и в которых никто бы не рискнул устраивать разбой, да и уличный грабеж был пускай и распространенным, но все же не столь частым явлением. Но иногда местная стража была на удивление слепа. Вот и стал Чан набирать людей в отряд охраны.       Отбирал в основном отставных солдат и крепких молодых парней среди беженцев. Предлагал хорошую плату серебром и награду за каждого убитого или пойманного вора золотом. Очень скоро в его распоряжении оказался неплохой такой отряд в пятьдесят голов. Отставные солдаты, да и он сам, активно обучали остальных обращению с оружием и рукопашной. Среди рекрутов было несколько стрелков. Им Чан выдал сделанные одним ремесленником, по его чертежам, малые арбалеты. Стрелки очень быстро поняли преимущества небольших арбалетов, которые можно спрятать под плащом. И вот, после пары кровавых стычек его отряда и грабителей, грабежи прекратились. Теперь места, где трудились ремесленники-протеже, патрулировали крепкие ребята, и ни одна банда не рисковала до них дотронуться.       Чан под неусыпным контролем Чу добрался до дома старой Фу, где снимал комнату. Перед сном он решил просмотреть отчеты управляющего. Как и большинство своих людей, Чан нашел самого настоящего самородка в самом надежном месте — в кабаке. Выяснилось, что Цзинь Цзян, так звали управляющего, пил уже вторую неделю не просыхая, потому что его, такого честного, белого и пушистого, уволили из ростовщической конторы. А все из-за того, что он, о ужас, вопреки приказу бесчестного главного ростовщика, посмел продлить время выплаты взятых в рост денег одного бедного ремесленника, вынужденного кормить семерых детей. Чан покивал на эту историю, подошел к трактирщику и поведал ему оную. Трактирщик даже заплакал... от смеха. На самом деле Цзяня уволили за пьянство. Причем очень долго закрывали глаза на его привычку выпивать на рабочем месте, ведь он и впрямь был непревзойденным финансистом. Но однажды из-за его недосмотра главный ростовщик потерял несколько очень важных бумаг, что и переполнило чашу терпения начальства. Чан долго думал, брать ли этого пьянчугу на службу или искать другого. В конце концов он сделал выбор и не прогадал. Хоть и был Цзянь пьяницей, но финансовые отчеты для налоговой службы столицы всегда держал в идеальном состоянии. Ни один чиновник, каким бы мелочным он ни был, не смог бы найти хоть что-то предосудительное. Вот и теперь Чан просматривал бумаги и хвалил себя за правильный выбор.       Солнце уже скрылось за горизонтом, на улице была тьма, а в одном из многочисленных домов Нижнего Кольца великого города за столом сидел молодой принц-изгнанник и читал бумаги с цифрами. Читал и не понимал, потому что думал он совершенно о другом. Принц был молод и горяч, душа требовала действий, но его сердце обливалось кровью. Сколько продлится раскол в семье? Неужели отец не понимает, что лишь в единстве сила? Лишь объединившись, королевский дом Народа Огня сможет покорить мир? Чан Мин не знал ответов.       С момента, когда он осознал себя, прошло одиннадцать лет. Даже отрывочная память прошлой жизни давала ему редкую возможность посмотреть на ситуацию под другим углом. Пускай он не покоритель. Пускай он более не наследник трона. Но он принц. И если он не получит свое по наследству, то он создаст свое сам. Богатея, собирая людей под рукой, налаживая связи, Чан, как и любой ребенок, годами представлял, как им будут гордиться родители, в его случае дядя и отец. Ведь торговец такой же шпион, как и дипломат. И многие этого не осознают, что делает его намного опаснее. Торговцу открыты если не все, то большинство дверей в мире, ибо в его руках есть золото. А тот, кто не только торгует, но и созидает, вовсе может стать непобедимым. Он планировал оплести Царство Земли сетью осведомителей и торговыми точками, которые сообщали бы ему обо всем, что творится у них в окрестностях. А Генеральный Штаб смог бы на основе этих данных завоевать все Царство, объединив весь мир под единым правлением. Да, раньше он этого желал. Желал, чтобы им гордились. Желал, чтобы весь мир склонился перед драконьим троном. Страстно желал. Но не теперь.       Чан родился принцем, человеком, обязанным по праву рождения править и управлять другими. Возможно, отправляя его, тринадцатилетнего мальчишку, в изгнание, Озай планировал сломать его, выбить из него уверенность в том, что он рожден править или вовсе желал, чтобы Чан сгинул на чужбине. Такие мысли все чаще приходили ему в голову. Он не понимал логики отца и не желал признавать его правоту. Династия должна быть едина. А теперь, они все разбросаны по миру и занимаются чем угодно, но не службой своей родине.       Он видел, чем оборачивается война для всех. Смерть, разруха, голод. И понимал, что она слишком затянулась. Но ничего не мог поделать с этим. Чан Мину лишь оставалось все больше укореняться в великом городе и попытаться помочь своей стране и семье чем сможет.       Молодой принц-изгнанник встал из-за стола, потушил свечи и лег спать. День был хлопотен и он, сильно уставший, быстро заснул. Последней мыслью перед сном, стало: «Я сделаю это!».