Сборник разнофандомных однострочников

Хоук лениво скользит взглядом по телу Фенриса, сверху вниз, не пропуская ни дюйма в своем созерцании. Если Фенрис глядит на нее украдкой, опасаясь быть застигнутым, то Хоук не отворачивается, сознавая свою власть над ним. Узкие янтарные глаза искушают: Ты уверен, что не хочешь этого? Ты знаешь, от чего отказываешься. Фенрис знает. Он помнит ночь после убийства Адрианы, когда он сам пришел к Хоук, ища выхода переполнявшим его эмоциям. Он помнит как сладко погружаться одновременно взглядом в золотое море ее глаз, которые она никогда не отводит, глядя на него и плотью внутрь ее жаркой плоти. Так сладко, что он не может сдержать судорожного вздоха в начале и хриплого крика в конце, после разрядки, столь мощной, что ломается какая-то внутренняя перегородка в его мозгу и на него обрушивается поток воспоминаний, которые он не желает принять. Нет! Только не сейчас! Он боится повторения. Он жаждет его. Фенрис дергается всякий раз, когда Хоук улыбается другому мужчине. Она знает это и бесстыдно флиртует, каждый раз после этого обращая на него лукавый взгляд: Ты позволяешь мне так делать? Заставишь меня прекратить? Он подавляет рычание и желание прижать к ближайшей стенке, овладеть на глазах у всех, доказывая свое право на нее, то, что она принадлежит лишь ему. Сдерживает себя. Снова быть на привязи? В этот раз у нее? Стоит ему придти один раз, он не сможет уйти. Он станет ее рабом в большей степени, чем был для Данариуса – рабом добровольным, пойдет за ней куда угодно, сделает что угодно. Лишь страх такой зависимости останавливает его. Хоук не торопит. Она знает, что однажды Фенрис не выдержит, ведь привязь уже существует, возникнув той ночью. Печать плоти. Он вернется, когда у него не останется ничего, за что можно держаться. Старые связи, старые враги, бывший хозяин, когда все исчезнет, у него будет только она. Госпожа Хоук.