Наш младший брат

Колин никогда не понимал, как Коннору так просто удаётся заводить друзей. Брат никогда не смущался незнакомцев и мог легко подойти к толпе детей, чтобы попроситься к ним поиграть. Однажды, столкнувшись на улице с Маркусом, помогающим отцу взобраться на инвалидной коляске по пандусу, Коннор не смог пройти мимо. Мальчики разговорились, и в скором времени Андерсону уже не требовалось проявлять своё очарование, чтобы найти с кем играть. Маркус сам его со всеми познакомил, а друзей у приёмного сына знаменитого художника было очень много. Коннор без задней мысли взял Колина с собой, когда Манфред позвал всю многочисленную компанию кататься на велосипедах. Если бы он знал, чем всё кончится, то никогда не стал бы этого делать. Колин всегда был слишком прямолинейным. В их маленькой семье это никого уже не удивляло, но рубить с плеча в присутствии сверстников оказалось плохой идеей. Сначала Колин поругался с Норт. Она не хотела, чтобы к ним присоединялись новенькие, и Колин признался, что её мнение никого не волнует. Джош тоже обиделся, когда Колин спросил у Коннора, как они вообще терпят этого зануду. Третьим он поругался с Саймоном. Колин признал, что погорячился, но было поздно. Не стоило спрашивать, почему у Саймона такие потёртые и старые кроссовки, раз его лучший друг — самый богатый мальчик в школе. Манфред ведь мог одолжить ему одну из своих пар обуви. Голубые глаза Саймона наполнились слезами, и он сразу же рассказал об этом Маркусу. Перед Коннором поставили ультиматум: либо Колин уходит сейчас же, либо близнецы уходят вдвоём и больше не возвращаются. Колин сильно удивился, заметив, что брат размышляет. Он потянул его за руку. — Давай уйдём отсюда! Они мне не нравятся. Мы и вдвоём найдём, чем заняться. Правда, Коннор? Коннор посмотрел на брата, с которым всё равно увидится дома, а затем на ребят, с которыми очень хотел подружиться. Мальчик освободил свою руку и запрыгнул на велосипед, оставляя близнеца одного на пустынной улице. Колин не мог сдвинуться с места, смотря ему вслед. Не мог поверить. Душащая обида сдавила горло, но он не заплакал. Он впервые узнал, каково на вкус предательство. И это его родной брат? Обида быстро переросла в злобу. В карих глазах навсегда что-то исчезло, и появилось новое: жёсткое и холодное. Вечером Коннор вернулся домой, но брата не обнаружил. Только Колина. Коннор, как ни пытался, не смог вернуть его расположение. Получив от него по лицу в первый раз, причём из-за самого обычного вопроса, расплакался. А во второй — решил больше не подходить. Колин не скрывал того, как зол на брата, обзывая или сталкивая его с дороги. Коннор пытался держаться от него подальше, пока брат не успокоится, но это было очень сложно делать, когда приходилось жить в одной комнате. Мальчик перестал реагировать на болезненные тычки в бок. Был готов к подножке, поэтому больше не расшибал колени, распластавшись на полу школьного коридора. Проверял стулья на наличие клея, прежде чем садиться. Колину всего казалось мало. Как-то он дождался, когда Коннор выйдет из комнаты, и разорвал на клочки только что выполненную домашнюю работу брата. Реакция превзошла все ожидания. Старший брат, образец спокойствия и дружелюбия, сам на него набросился. Они должны были убить друг друга, не меньше, но детектив оказался дома и растащил близнецов в разные стороны. Он пытался выяснить, что произошло, но оба спихивали вину друг на друга. Колин за то, что брат его бросил, а Коннор за то, что тот издевается над ним. У Хэнка не было ни времени, ни желания выяснять, кто прав, а кто виноват. Он заставил близнецов извиниться друг перед другом, но ничего не добился. Они только разревелись. Коннор собрал все свои вещи и перетащил их в бывшую кладовку, оборудовав её под себя. Кровать теперь занимала половину его новой «комнаты». Хэнк собрался возвращать всё на место, но мальчик начал умолять, и, видя эту истерику, пришлось уступить. Пусть лучше так, чем близнецы переубивают друг друга за закрытой дверью в общей комнате. Теперь Коннор мог запереться и не ждать от Колина нападения со спины. Естественно, ничего не спасало от громкого стука в дверь посреди ночи, когда брату вдруг не спалось, и он приходил побесить близнеца. Или от воды, которую Колин осторожно вливал через воронку под дверь, и та растекалась по полу. Коннор просыпался и тут же ступал в ледяную лужу. Чтобы выйти из комнаты, приходилось идти по воде, дрожа от омерзения и холода. Тапочки оказывались насквозь мокрыми, и толку от них не было. Коннор старался не обсуждать ситуацию в доме с друзьями. Он всё ещё старший из близнецов. Жаловаться им или просить их о помощи показалось ему просто унизительным. К тому же, это они в каком-то смысле стали причиной раздора. Отец посоветовал игнорировать брата, чтобы тому наскучило заниматься своей «ерундой». Был также вариант попросить у Колина прощения за то, что бросил его тогда одного, но Коннор об этом даже слышать не хотел. Только Колин виноват в том, что с ним никто не хочет общаться! Коннор не будет сидеть и страдать из-за него в одиночестве. И он ничего такого не сделал, чтобы Колин так его ненавидел и делал с ним все эти ужасные вещи. Колин это начал. Пусть он и извиняется. Теперь это война. Хэнк только устало вздохнул, надеясь, что всё само собой разрешится, и близнецы рано или поздно помирятся. Как можно жить в одном доме, одинаково выглядеть и при этом продолжать друг друга ненавидеть? Всего лишь детская ссора. Со временем Коннор научился сдерживать эмоции. Не вздрогнул даже, когда в тарелке с хлопьями вдруг всплыло что-то пугающее и явно бывшее живым. Стараясь контролировать выражение полного безразличия на лице, Коннор вынул это ложкой и выкинул на стол рядом. Через брезгливость он продолжил есть. Жевать было сложно, зная, что там плавало, но Коннор не собирался сдаваться. Пусть Колин видит, что ему всё равно на его шутки. Колин долго молчал, но, когда отец вышел из комнаты, быстро пригнулся к брату. — Я сначала думал плюнуть тебе туда, но ты же всё равно этого бы не заметил. В чём тогда смысл, если об этом буду знать только я? Колин был уверен, что Коннор «проглотит» и это. Он совсем не ждал того, что брат наденет тарелку на его голову. Ещё до того, как Хэнк прибежал на шум, близнецы вцепились друг другу в волосы и снесли кухонный стол, оказываясь на полу. Детектив пытался разнять их, но, когда порезал ногу об один из осколков, быстро передумал, начиная лупить обоих. Пятилетний Ричард недолго наблюдал за происходящим. Поняв, что завтрак отменяется, мальчик сел на пол перед телевизором, продолжая смотреть мультфильмы. Пока близнецы были детьми, их ещё можно было контролировать. Хватало один или два раза ударить, чтобы они начинали реветь или стыдиться своего поведения. А если наорать в придачу, то и вовсе становились шёлковыми. Хэнк догадывался, в какой ад превратится его жизнь, когда у близнецов начнётся пубертатный период, и не ошибся. Попасть в ванну стало просто невозможно, а на требование открыть дверь в комнату приходилось ждать по несколько минут, пока подросток не впускал его внутрь с заметной паникой в глазах. Хэнк постарался как взрослый человек обсудить с сыновьями, что происходит с их организмами, чтобы никто не заделал ему внуков до наступления совершеннолетия. По отдельности, конечно, так как единственной комнатой, где близнецы могли находиться одновременно, являлась кухня, а обсуждать это за едой было не самой лучшей идеей. Коннор не знал, куда прятать глаза, и пытался срастись с обстановкой в комнате. До него дошло с первого раза, что простынь он будет стирать сам, если промахнётся, а когда ему понадобятся презервативы, то он может смело обращаться к отцу. Коннор промычал что-то согласное, и Хэнк, наконец, оставил его в покое, позволяя сгореть от стыда в одиночестве. С Колином разговор прошёл проще, потому что тот забыл спрятать салфетки, оставив их на тумбочке рядом с кроватью. Карие глаза испуганно расширились, когда он вспомнил об этом, но быстро смирился, что метаться поздно. Уши начали гореть, когда Хэнк довольно похлопал сына по плечу, радуясь, что хоть это подросток понял. Колин знал не только об этом. Всё, что его интересовало, он уже давно нашёл в интернете. Колин всё чаще стал замечать за собой, как сильно его раздражают окружающие. Тело стремительно менялось. Помимо постоянного возбуждения, преследовало чувство дикой злости. Коннор стал умнее и теперь был либо с отцом, либо вообще уходил к друзьям, так что агрессию приходилось выплёскивать на любого, кто попадётся под руку. К Хэнку регулярно стали поступать звонки от директора. Грубое высказывание в сторону преподавателя. Конфликт с одноклассниками. Драки в коридорах. Однажды Колина настолько выбесил смеющийся из-за слова «многочлен» Нейтан, что он просто столкнул его вместе со стулом посреди урока. Чтение нравоучений не помогало. Сын — это не задержанный в камере. Бить его уже казалось чем-то неправильным. Подросток вытянулся, и черты его лица стали острее, забирая последнюю надежду Хэнка на то, что сыновья хоть немного будут на него похожи. Наказание в виде запрета выходить из дома тоже не подействовало, так как у Колина не было друзей, и ему не с кем было ходить гулять. Хэнк отказался от услуг школьного психолога, меньше всего желая, чтобы их семью ставили на учёт или считали, что он не справляется с сыновьями самостоятельно. О том, чтобы построить новые отношения и привести в дом женщину, теперь даже речи не стояло. Лейтенант нашёл выход проще, поставив близнецов перед фактом: проблемы в школе — никаких карманных денег. Чем старше становились сыновья, тем больше им хотелось какой-нибудь ерунды в виде компьютерных игр, новых наушников или кроссовок «как в том фильме», так что, к удивлению Хэнка, угроза принесла свои плоды. Коннор и так вёл себя превосходно, и Колин не собирался допустить того, чтобы все деньги достались ему. Приходилось выпускать пар старым проверенным способом. К сожалению, в шестнадцать лет удивить себя чем-нибудь эдаким было уже не так просто. Это раньше гормоны бушевали и требовали выхода наружу, а теперь порно с каждым разом доставляло всё меньше удовольствия. Колин выучил сюжеты эротических фильмов так хорошо, что мог бы сам отснять один и заработать порно-Оскар. Колин чувствовал себя полным параноиком, но продолжал задёргивать занавески и делал самый низкий уровень громкости в наушниках, прежде чем забраться на кровать с ноутбуком на животе. Комната была полностью в его распоряжении, поэтому он просто запирался в ней после школы. Даже со страхом того, что отцу он вдруг может срочно понадобиться. К концу дня футболка оказывалась насквозь мокрой и никакие салфетки уже не спасали. Иначе сбросить напряжение было невозможно. Колин заметил, что некоторые видео его вообще перестают возбуждать. Например, где участвуют две девушки. Он действовал скорее механически, просто потому что люди на экране занимались сексом. Это заставило задуматься. Колин тем же вечером решил перепроверить свою догадку. Подросток чувствовал, как за ним начало следить всё ФБР Америки, когда вбивал в поиск «гей-порно». Дожили. Интернет-провайдер удивится. До сих пор желания смотреть гейское порно не возникало. Андерсону стыдно было признаться в том, что даже не хотелось проверять, как на это отреагирует тело. Сейчас же, когда обычный секс не способен ничем впечатлить, уже плевать, что будет. Глаза забегали по появившимся превью. Подросток посмотрел на тела актёров и на себя. Самооценка и без того была ниже плинтуса из-за невозможности набрать хотя бы ещё пару килограммов, а теперь Андерсон окончательно убедился, что умрёт девственником. Колин решил выбрать первое попавшееся видео, просто чтобы уже закончить с этим дурацким экспериментом. Фильм начался, и подросток удивлённо вскинул брови. Смуглый актёр с зелёными глазами удивительным образом напомнил Маркуса. — Надеюсь, что ты снизу, мудила, — со злостью выплюнул парень. Манфред, в отличие от него, в свои шестнадцать уже был похож на мужчину: высокий, крепкий и широкоплечий. Как будто мало того, что девки вешались на него из-за разноцветных глаз. Колин его так и не простил, а Маркус и вовсе смотрел будто сквозь парня, когда они пересекались в школе. Теперь он просто обязан досмотреть этот ролик до конца. «Маркус» работал в кофейне и то и дело бросал заинтересованные взгляды на странного парня у окна. Волосы, как назло, у незнакомца были светлыми. — А вот и наш нытик. Откуда только у тебя деньги на кафе? Ты же нищий, Саймон, — Колин понял, что гей-порно пока что поднимает у него только настроение. «Саймон» неторопливо пил свой кофе у окна и не уходил до самого закрытия. Так происходило несколько дней. Однажды «Маркус» не выдержал и подошёл к блондину, спросив, почему тот сидит здесь, будто ждёт кого-то. «Саймон» томно посмотрел в ответ: «Я ждал тебя, красавчик». — Боже, как банально, — закатил глаза подросток, искушённый сюжетами получше. Колин не ожидал резкой смены кадров, чтобы двое мужчин сразу оказывались в туалете в неприглядной позе. Карие глаза расширились. Для первого гейского порно это было слишком резкое «введение в курс дела». «Маркус» явно не щадил блондина. «Саймон» громко стонал. Его джинсы спустились до самых щиколоток, и мужчина безнадёжно пытался расставить ноги шире, но «Маркус» не давал ему даже выдохнуть, удерживая за шею. Кровь прильнула туда, куда требовалось, и Колин закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это просто естественная реакция организма. Его это не возбуждает. Просто это очень пошло. В наушниках раздавались стоны и шлепки, подогревая фантазию. Колин не стал открывать глаза. На слух это было даже лучше. Дыхание сбилось. Кажется, «Маркус» стал шептать «Саймону», как тот хорош и что он кончит внутрь, не в силах остановиться вовремя. Колин представил это, резко выдыхая и запуская руку в штаны. Уже без разницы: гейское порно или нет, главное закончить. А «Саймон» хорош. Очень реалистично стонал и просил сильнее. Колин представил, как бы кричал настоящий Саймон. К шестнадцати годам Ламберт стал даже немного симпатичным. Не нажалуйся он на него в детстве, они могли бы оказаться в одном из школьных туалетов. Саймон ведь чересчур доверчивый. А ещё худой. Колин понял, что ход мыслей пошёл не туда, но было поздно. Звуки из наушников и собственное воображение сделали своё дело. Саймон бы вырывался и кричал, а Колин продолжал бы удерживать его голову, прижатой к изрисованной непотребствами стене туалета в одной из кабинок. Блондин пытался бы соскочить, но слишком хрупкий и невысокий — у него бы просто не получилось. Слёзы полились бы по его щекам, когда он почувствовал бы, как кто-то без согласия начинает двигаться внутри его собственного тела. Колин бы не выпускал его, пока не закончил. Вряд ли он продержался бы долго, нарочно кончая в чужое тело. Саймон сразу бросился бы бежать, натягивая спавшие штаны, несмотря на боль и мерзкое чувство в мышцах. Он кинулся бы к Манфреду, рассказав, что Андерсон только что отымел его во время школьной перемены. Колин вошёл бы в кабинет следом, усмехнувшись шокированным друзьям брата и направляясь к своей парте. Да, он это сделал. И сделает ещё раз, если захочет. Колин смело развернулся бы к Маркусу, его тупым дружкам и Коннору… Колин понял, что кончил, подавшись вперёд всем телом и уронив ноутбук. С губ сорвался громкий вздох, но он сдержался, чтобы не застонать. Возбуждение спало, дав наконец возможность здраво рассуждать. Он представил себе, что насилует Саймона. Что в принципе насилует парня. И ему это нравилось. Это было лучшим из всего, о чём он когда-либо фантазировал. Подчинять кого-то, причинять боль. Испуганный одноклассник, болезненные толчки и страх быть раскрытым. А также почти физическое наслаждение от шока Коннора. Колин осознал, что одного раза за ночь ему будет недостаточно. На следующий день в школе он просто не мог смотреть на Саймона. Преследовало дурацкое чувство, будто тот всё сразу поймёт, как только встретится с ним взглядом. Как назло на физкультуре их поставили в пару, чтобы отбивать волейбольные удары. Саймон не вовремя решил зарыть топор войны и был очень дружелюбным и милым. Колин почувствовал, как отреагировало тело, когда блондин в очередной раз ему улыбнулся. Андерсон со всей силы запустил мяч в его лицо. Саймон рухнул на пол, и это отвлекло на время тренера и одноклассников. Колин бросился бежать в раздевалку, чтобы никто не заметил его стояк. Коннор, пытающийся вместе с остальными выяснить, что произошло, расстроенно покачал головой. Колин никогда не изменится. Маркус помог Саймону подняться на ноги. «Он придурок, Саймон. Просто теперь мы будем держаться от него подальше», — пообещал Манферд и убедился, что нос блондина не сломан. Колин дал себе слово никогда больше не представлять Саймона. Зато обнаружил себя на страницах с очень жёстким гейским порно. Кажется, это то, чего не хватало всё это время. Спасибо Саймону, хоть какая-то от этого нытика была польза. Просматривая их, даже сидеть было сложно. Хотелось двигаться и очень быстро. Колин этим и занимался, осознавая, что кровать движется вместе с ним. Чтобы не стонать, приходилось зажимать себе рот свободной рукой. Даже это иногда не спасало. В глазах темнело, и ноги дрожали. Как бы он хотел поскорее испытать это. Сделать с кем-нибудь. Его не должны возбуждать жестокость и насилие, но именно это с ним происходило. Это неправильно: желать причинять кому-то боль, но Колин понял, что уже давно делает это. Слёзы брата, которых он уже давно не видел, прежде приносили очень странные, но приятные чувства… Колин замедлил темп на руке, задумываясь, а что представляет себе брат, когда занимается этим. Пусть он и строит из себя пай-мальчика, но Колин в жизни не поверит, что брат не занимается этим в своём чулане. Наверное, накрывается с головой одеялом, стыдясь того, что делает, и выключает свет. Брат не смотрит порно, для него это слишком грязно. Ему и не нужно ничего смотреть. Он настолько самовлюблённый урод, что просто тащится от того, что трогает себя. Колин с недовольством вспомнил, что они близнецы. А значит, Коннор должен держать член точно так же в ладони. Они ведь оба правши. Колин зажмурился, заставляя себя об этом не думать, но проклятый образ Коннора, делающего это с собой, уже появился перед глазами. Подросток задумался, точно ли он хочет представлять себе это, когда процесс самостоятельно запустился. Наверное, Коннор должен ласкать всего себя. Колин подтянул верх футболку и погладил себя по груди. Странно, но это не принесло ровным счётом ничего. Нет, его должен касаться кто-то другой, чтобы прикосновения обжигали и дарили удовольствие. Колин закрыл глаза. Если партнёра нет, то должна справиться фантазия. Руки Коннора были связаны над изголовьем кровати. В его чулане был выключен свет, отчего испуганные глаза казались ещё больше. Мышцы у него подрагивали. Он пытался освободить руки, и на коже уже появились синяки. В карих глазах застыли слёзы, и брат морщился, когда кто-то касался его, пытаясь думать о чём угодно, только бы не давать своему насильнику понять, что ему нравится то, что с ним делают. Коннор бы продолжал изображать из себя правильного мальчика, даже когда рука на его члене стала бы двигаться так быстро, что бёдра подростка приподнимались бы с каждым толчком вверх. Тело уже давно его предало, а разум ещё нет. Пальцы на ногах поджимались от каждого прикосновения большого пальца к головке. Колин убрал руку с члена, наслаждаясь тем, как брат удивлённо распахивает глаза. Продолжения не будет. Сейчас Коннор поймёт это. — Можешь начинать умолять, Коннор. Близнец с ненавистью посмотрел в ответ. — Ты ведь такой гордый. Я хочу увидеть это. Давай. Попроси так, чтобы я сам захотел это делать, — Колин погладил бедро брата, поддразнивая, и тот втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы. — Хотя, знаешь… Если ты грязно ругнёшься, Коннор, твои шансы даже повысятся. Обещаю сразу отсосать. Коннор откинулся головой на подушку, одновременно желая продолжения и при этом собираясь до конца отыгрывать незаинтересованность в происходящем. — Быстро развяжи меня. — Не совсем то, что я хотел услышать. Я верю, у тебя получится, — Колин запустил руку под него, и Коннор явно был против этого. Брат испуганно сжался, не пропуская палец внутрь, но тело начало дрожать от подступающего удовольствия. — Скажи что-нибудь грязное. Попроси о том, что хочешь. Что мне с тобой сделать? — Не надо… — Скажи это! Коннор уже ничего не понимал, пытаясь получить удовольствие от пальца между ног, и Колин сдался. Сам схватился за член, и близнец едва не задохнулся, приходя к разрядке. Спинка кровати жалобно треснула. Колин кончил, застонав в ладонь. Очень быстро и сильно. На связанного брата. Нет, это уже было слишком. Колин попытался подняться, но тело слишком расслабилось, и он свалился на пол. — Боже, — выдохнул Колин, чувствуя, как начинает гореть лицо. Он уткнулся носом в ковёр. Это же Коннор. Отвратительный, ненавистный, высокомерный Коннор. — Пошёл ты нахер, Коннор! Колин надеялся, что брат не слышал этого, будучи в другом конце коридора. Нужно срочно найти себе парня. Переспать с кем-нибудь, наконец, иначе он совсем с катушек слетит. Может, скоро захочет подрочить связанному отцу или Ричарду. Колин поморщился. Не стоило об этом думать. Теперь член неделю ещё не встанет. Хотя, кого он обманывает? К сожалению, в двадцать первом веке геи всё ещё не писали о своей ориентации у себя на лбу. А Саймона Колин уже не рассматривал, хотя готов был поставить все деньги из заначки, что блондинчик неспроста ходит всюду за Манфредом. Колин приуныл, осознавая, что у него нет ни одной идеи, где бы он мог познакомиться с будущим парнем. Идти в гей-бар? Несовершеннолетний. В интернете? Хэнк обсуждал слишком много трупов в присутствии сыновей, чтобы убедить их в том, что в этом мире достаточно больных психопатов. Кто угодно может скрываться под фейковой страницей в соцсетях, и подросток не собирался так рисковать. Колин задумался над тем, что старший брат явно лишится девственности раньше, и отчего-то эта мысль дико разозлила. Коннор постоянно окружён толпой из девчонок. Кто-нибудь точно ему даст. Как же он достал со своей улыбкой и надменным взглядом. Кажется, вслед старшему брату разве что уборщицы не смотрели, когда он проходил мимо. Пора подпортить его имидж. Колин пришёл в столовую раньше Коннора, приготовившись запустить на шикарный костюм близнеца всё содержимое своего подноса. Вот это будет шоу. Коннор точно не сможет промолчать, и, когда он набросится на Колина на глазах всей школы, друзья увидят его настоящее лицо. Коннор всегда сидел за столом вместе с Манфредом и компанией, а они уже были здесь, поэтому траекторию движения брата предположить было несложно. Коннор сделал заказ, забрал поднос и застрял на полдороги, разговорившись с кем-то из знакомых. Первые пять минут Колин выдержал, но Коннор постоянно смеялся и улыбался незнакомому парню, так что ожидание в засаде быстро выбесило. Колин решил, что подойдёт сам. Так будет даже лучше: бросить поднос прямо в его лицо, пока друг Коннора стоит рядом. Иначе этого придурка год придётся ждать, пока он наговорится. Колин успел сделать всего несколько шагов, когда какая-то девчонка врезалась прямо в него, опрокидывая оба подноса на его футболку. Ближайшие к ним люди обернулись. Содержимое двух стаканов с соком потекло вниз по светлым штанам. — Смотрите! — воскликнула Норт. — Андерсон надул в штаны! Теперь даже те, кто ничего не видел, посмотрели на замершего Колина. Кто-то рассмеялся, не понимая, что это была шутка, и веселье прошло волной по столовой. На него указывали со всех сторон. За столом Манфреда зааплодировали и засвистели. Коннор тоже усмехнулся, любуясь тем, каким жалким становится лицо близнеца. Колин вмиг вылетел из столовой. Он не проведёт в этом месте ни минутой больше. Плевать на уроки. От этого позора теперь вечность не отмыться. Проклятый Коннор! Это всё из-за него. А как этот ублюдок улыбался. Они с друзьями теперь целый день будут это обсуждать и веселиться. — Ненавижу! Я всех вас ненавижу, — прошептал Колин, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. Парень уже готов был вызвать такси, потому что школьный автобус приедет ещё не скоро, но телефон оказался мокрым. Он брезгливо отряхивал его, когда кто-то взял его за плечо. Мысль, что это Коннор, заставила подростка тут же развернуться. Колин нахмурился, не сразу узнавая ту самую девчонку. Азиатка смутилась от его злобного лица. — Ты, это, — она указала на штаны, — прости, что ли. Я тебя не заметила. — Что? Глаза слишком узкие? Сложно по сторонам смотреть? — Ладно. Ты меня раскусил. Я засмотрелась на то, какой ты красавчик. Когда Колин удивлённо замер, не уверенный, не показалось ли ему это, она прыснула. — Боже. Ты правда купился? Да. Глаза у меня узкие. Ты офигеть какой наблюдательный, широкоглазый! Она ушла, но Колин продолжал смотреть ей вслед. Кто она вообще нахрен такая? И это всё? Никаких соплей, истерик. «Фу, как ты можешь так говорить, сраный расист?!» Совсем ничего? Колин вернулся в столовую, и люди начали шептаться. Даже Коннор заинтересованно ждал, что будет, уверенный, что брат уже сбежал домой. Колин коснулся плеча девчонки, ожидающей свой новый заказ. — Самое главное у тебя заметить получилось, — Колин надеялся, что она не пошлёт его, пока все пялятся на них. Девушка отвернулась, но промолчала. Колин рискнул, протягивая ей руку. — Колин Андерсон. Не самое лучшее знакомство в моей жизни, но раз у тебя такой хороший вкус, я решил, что ты достойна моего внимания. — Вау, как торжественно! А я, между прочим, знаю, кто ты. Сложно близнецов не заметить, хоть вы и ходите за километры друг от друга, — она указала на свои глаза. — А ведь у меня такое преимущество было, да? — Колин подумал было, что она ненормальная, когда девушка неожиданно хлопнула его по ладони, крепко сжимая её в ответ. — Тина Чэнь. Наверное, только он мог найти своего первого и единственного лучшего друга таким образом. Ещё и в шестнадцать лет. Тина училась в параллельном классе и оказалась во многом на него похожей. Чэнь не унижала людей, указывая им на их недостатки, но иногда маска вежливости, натянутая обществом и воспитанием, спадала с её лица. Тина могла ответить резко или грубо, но тут же исправлялась. Они не договаривались быть друзьями. Это произошло само собой. Андерсон не упускал случая сказать, что думает о девушках без задницы, а она — что все дрыщи в мире имеют шансов больше, чем у него, лишиться девственности до окончания школы. Тина никогда не говорила того, что думает о Конноре, но именно она, даже не желая этого, придумала новый отличный способ разозлить его. Колин, постоянно проводящий время либо с подругой, либо за порно, успел позабыть, что собирался отомстить близнецу за ту ухмылку в столовой. Тина пристыдила Колина за то, что он одевается в первый попавшийся хлам в секонд-хенде, пока Коннор меняет свои образы каждый день. Она объяснила, как важен внешний вид, когда ты подросток, и что Колин выглядит по сравнению со своим близнецом просто серым пятном. Такого сравнения Колин вытерпеть не мог. Они обошли все торговые центры, и Тина открыла в себе навыки стилиста и психолога, убеждая угловатого друга, что он не выглядит как полный придурок, и ему очень идут костюмы и галстуки. Колин ей не поверил, но вернулся домой с кучей пакетов. Прощай, заначка. Еда не полезла в рот Коннора, когда брат спустился в брюках и рубашке. Так как поздней осенью было прохладно, они с Тиной дополнили образ тёплым синим жилетом. Хэнк присвистнул, разглядывая подростка. — Кто ты и куда дел труп моего сына? — Нравится? — покрутился на месте Колин. — Мне кажется, синий — это мой цвет. — Уверен, мне очень понравится цена всего этого добра. Откуда у тебя деньги? Ты что, банк ограбил? — Стал меньше есть в столовой, — выразительно посмотрел на брата Колин, и Коннор нахмурился. — Я решил сменить образ. Теперь я буду одеваться только так. Колин понял, что подруга попала в самую точку. Теперь ему вслед стали бросать заинтересованные взгляды те же люди, что смеялись над ним в столовой. Норт могла только взмахивать ресницами, когда «второй Коннор» впервые показался в дверях класса в новом образе. Колин откровенно наслаждался вниманием к своей персоне. Столько лет одиночества, оказывается, так легко было исправить. И сложный характер уже никого не отпугивал. Андерсон игриво переговаривался с девушками, путающими его с Коннором и, когда те осознавали, что ошиблись, они долго сомневались, идти ли им искать настоящего Коннора. Из-за того, что Тина была постоянно рядом с Андерсоном, у первых его поклонниц она стала плотно ассоциироваться с их главной соперницей. Чэнь поначалу не обращала внимания на прожигающие спину взгляды, но даже её терпение лопнуло, когда ей в шкафчик стали подбрасывать записки с угрозами. Вот после этого она стала слать к чёрту всякую девушку, пытающуюся подойти к другу, или просто вскидывала руку со средним пальцем, если кто-то издалека строил Андерсону глазки. Раз все уверены, что она его девушка, значит, она будет вести себя соответствующе. Колин веселился от души, поддерживая её боевой запал. Теперь он был уверен, что имеет все шансы лишиться девственности раньше Коннора. Если бы не одна проблема. Коннор — натурал. Ему проще. Вокруг него куча желающих девушек. Ладно, половина из них сразу отсеивается, потому что у них есть голова на плечах, и они не станут спать с парнями, не повстречавшись с ними как минимум полгода или год. А с оставшимся процентом Коннор попросту не общается. Единственный раз правильность брата не бесила, а полностью устраивала Колина. Коннор не решится сделать это с первой попавшейся согласной девушкой. Нет. Такой, как Коннор, будет за ней месяцами ухаживать, дрожать от страха, прежде чем взять её за руку, и кончать в штаны, если она случайно заденет ладонью его коленку. Коннор решил игнорировать даже полное копирование себя. Не смотрел в сторону брата, когда тот прохаживался павлином по столовой. Игнорировал все вопросы друзей и их издёвки в сторону Колина. Ему уже давно стало некомфортно в их обществе. С тех пор, как все повзрослели, все очень изменились. Они стали считаться самыми популярными ребятами в школе. Все мечтали с ними подружиться и присоединиться к ним. Андерсону не нужна была эта популярность, и он не знал, что с ней делать. Манфред никого не впускал в сложившуюся группу, но это не мешало ему закатывать самые громкие вечеринки в городе, на которых обязательно приходилось присутствовать. Коннор заметил, что Маркус и Норт стали задерживать друг на друге взгляд, а Саймон становился всё более грустным и раздражительным с каждым днём. С Джошем Андерсон никогда толком не общался. Коннор, конечно, любил учёбу, но Джош, будучи сыном двух преподавателей, любил её намного больше, и из-за этого было невозможно не чувствовать себя глупым в его обществе. На одном из мероприятий, где Коннор помогал украшать зал, он столкнулся с Кэрой, очень милой и скромной девушкой. Для Андерсона не было никаких проблем пригласить её в кафе, где они ели мороженое и, кажется, разговаривали обо всём на свете. Коннор был рад, что наконец-то нашёл нового друга, которому было всё равно на его «популярность». Кэре он был интересен как человек, а не как лучший друг Манфреда. Счастье продлилось ровно до того момента, как он проводил Кэру до дома, и та очень странно на него посмотрела, будто ждала чего-то. Щёки вспыхнули, когда до подростка дошло, что она надеялась на поцелуй. Кэра расстроенно зашла в дом, и подростку захотелось провалиться сквозь землю. Он не думал о ней, как о девушке. Кэра — потрясающая, добрая, общительная, очень любит животных и детей. Она обожает готовить и умеет ухаживать за собой. Но они ведь друзья. Коннор начинал чувствовать себя всё более неуверенно в её обществе, а взгляд Кэры становился всё больше похож на взгляд Саймона. Девушка ещё надеялась, что стеснительный парень просто не решается ей признаться, поэтому продолжала писать, подсаживаться в библиотеке и отправлять смешные картинки в соцсетях. А по ночам представляла, какой бы красивой они могли быть парой. Коннор высокий, у него потрясающие глаза и улыбка. Он ведёт себя как настоящий джентльмен, у него отличный вкус в одежде, и она готова растаять от одного звука его голоса. Кэра расплакалась прямо посреди игрового поля, когда увидела Коннора и Норт, обнимающихся за трибунами. Сколько бы Андерсон не писал подруге, та ему не отвечала. А в школе избегала, стоило ему начать к ней подходить. Вскоре Кэра и вовсе переехала вместе с семьёй в другую страну, так ни разу и не обмолвившись с ним словом. Коннор так и не понял, что произошло. Оказалось, что Норт и Маркус втайне от друзей начали встречаться, и на одной из вечеринок произошло то, чего девушка совершенно не планировала. Когда возникло подозрение на беременность, Норт поняла, что ей совершенно не с кем это обсудить. Коннор никогда не видел, чтобы она плакала. Подросток просто не мог её не обнять. Она не знала, чего боится больше: реакции родителей или самого Маркуса. А также того, как изменится её жизнь, если беременность подтвердится. Коннору льстило, что из всех своих друзей она выбрала его и доверила свою тайну. Норт в принципе никому не доверяла, поэтому он просто обязан был ей помочь. Они купили в аптеке тесты на беременность, несколько бутылок воды, и Коннор сидел в соседней кабинке женского туалета, дожидаясь результата. Норт рассмеялась от счастья, когда три теста подряд дали отрицательный результат. Они так и не рассказали об этом Маркусу, а Коннор как бы невзначай поднял с другом тему о незапланированной беременности у подростков. Манфред заметно напрягся, но виду не подал, даже не догадываясь, что Коннор был в курсе всего, что уже произошло между ним и Норт. Девушка рассказала всё. Лучших подруг у Норт не было, и Коннора стало напрягать, что он так удачно вписался на эту роль. Подросток с сожалением понял, что впервые завидует лучшему другу. Теперь у Маркуса есть Норт. Они любят друг друга, а собственное сердце до сих пор ни разу не дрогнуло. Будто его вовсе нет. Он знал, что любит отца и друзей. И на этом всё. Коннор знакомился с девушками чуть ли не каждую неделю, но теперь не был уверен: он действительно интересен как личность, или им просто хочется присоединиться к компании популярных ребят? Коннор закрывался в себе сразу же, как замечал, что девушки, с которыми он общался, начинали влюблённо на него смотреть. Зачем давать им ложную надежду. Сердце молчало, а ему очень хотелось его услышать. Наверное, ещё не время. Скоро он её встретит. Нужно просто подождать. Коннор решил отвлечься на что-нибудь, чтобы не думать о том, что с ним что-то не так. Они с Миллером, спокойным и лёгким на подъём парнем, стали ходить на бейсбол. С тех пор, как Ричард стал заниматься этим спортом, кому-то нужно было отвозить его домой после вечерних тренировок. Колин открестился, чуть не спросив: «Кто вообще такой Ричард?», поэтому Хэнк вручил ключи от машины Коннору. Подросток думал, что это наказание за что-то, пока не выучил правила игры, и она не начала ему нравиться. Миллер был не против торчать на трибуне вместе с Коннором, громко поддерживая невысокого, полного мальчика, постоянно поправляющего тесные для него штаны. Крис был согласен вообще на любую движуху, только бы не заниматься работой по дому. — Давай, Ричард! — закричал он, будто это был его младший брат. — Сделай это! — Давай, жирдяй! Коннор нахмурился, пытаясь найти глазами тех, кто это крикнул. На нижних рядах сидели будущие выпускники. Непонятно, что они вообще тут забыли. Видимо, занятия отменили, и они решили повеселиться. Коннор был уверен, что в их банки с колой перелит совершенно другой напиток. Ричард встал на позицию, замахиваясь битой. — Смотри! У меня еда! — вновь закричал кто-то из парней с нижних рядов. — Обещаю, если продуешь, я даже оставлю тебе кусочек! Мне кажется, ты ради еды на всё готов. — Смотри, не нагибайся сильно, а то штаны треснут! — Давай, жирная задница! Ричард крепче сжал биту в руках, игнорируя их. Подростки рассмеялись, размахивая пакетами с едой. — Придурки. Не обращай на них внимания, — пробормотал Миллер, но Коннор и не знал, как реагировать. Он должен заступиться за Ричарда, но это противоречит его образу. Он ведь не какой-то невоспитанный идиот, который набросится на веселящихся подростков. Он не будет отвечать агрессией на агрессию. И он не Колин. Коннор почувствовал, как вспыхнули щёки. Или он просто боится защищать брата, потому что знает, что выпускников много, они сильнее, и он точно от них получит, если попытается вмешаться. Даже вдвоём с Миллером у них мало шансов. Коннор сжался на трибуне, стараясь стать как можно меньше. — Жирдяй, мы верим в тебя! — Да, мы самые главные твои фанаты! — Я набью тату с твоим именем на груди! Последний выкрик развеселил даже родителей, дожидающихся своих чад после тренировки. Ричард отбил летящий в его сторону мяч, и подростки разочарованно простонали ругательства. Раздосадованные тем, что Андерсон не пропустил удара, они не заметили, что он пошёл в их сторону. Тренер тоже не успел добежать, долго наблюдая за летящим мячом. Тринадцатилетний Андерсон замахнулся битой, и один из парней упал на землю. Остальные подростки чуть не навернулись с трибуны, бросаясь врассыпную. Ричард продолжал наносить удар за ударом по отключившемуся парню, когда тренер схватил мальчика, пытаясь его остановить. Андерсон стал вырываться, и они свалились вдвоём на землю. Ричарду запретили играть в бейсбол. Обещали, что пожизненно. Впервые за всё время семейный совет был собран не потому, что Коннор и Колин пытались убить друг друга. Хэнк понятия не имел, что делать. С одной стороны, надо отругать сына за вспыльчивость, а с другой — похвалить за смелость. Но этот скандал ещё долго будет у всех на слуху, и одним школьным собранием дело не ограничится. Детектив пришёл к компромиссу: Ричард уже наказан, потому что больше не сможет играть, а если хоть кто-нибудь посмеет что-то вякнуть в его сторону — Хэнк обмотает биту сына колючей проволокой, и мальчик будет ходить с ней в школу каждый день. Ричард впервые на памяти Коннора так широко улыбнулся. Обычно младший брат не проявлял никаких эмоций. Мальчик научился быть невидимкой и держать всё в себе, чтобы ему не досталось от двух взбалмошных братьев или от вечно бьющего их отца. Не успел Коннор обрадоваться тому, что ему наконец-то не надо возить младшего брата на тренировки, как в дом вломился тренер по американскому футболу. Такого настойчивого преподавателя Хэнк ещё не видел, но Ричард заинтересовался, так что решение было принято очень быстро. Теперь им с Миллером пришлось выучивать правила этой дурацкой игры. Игроки новой команды боялись приближаться к Ричарду, и он долгое время держался от них особняком, привыкая к громоздкой и очень тяжёлой форме. Заметив, как неумело Андерсон завязывает шнурки на экипировке, самые смелые ребята решились подойти и объяснить ему. С тех пор Коннору приходилось подгонять брата переодеваться быстрее, ибо тот по полчаса задерживался в раздевалке, болтая с новыми друзьями. Колин, который никак не участвовал в общественной жизни младшего брата, практически не контактировал с ним дома. Они иногда пересекались в ванной, и старший брат выкидывал младшего, даже если тот чистил зубы. — Вали отсюда, мелкий! Коннор удивился, когда нашёл Ричарда, чистящим зубы на кухне. — Ты что здесь делаешь? — Этот урод меня выгнал. Ричард сплюнул пасту в раковину, понимая, что рядом нет зеркал, поэтому просто протёр лицо ладонью. Коннор снова не стал ничего делать, решив, что это его не касается. Меньше всего он хотел сейчас сталкиваться с Колином и портить себе настроение на целый день. Только вот в ванную он теперь тоже не сможет попасть. — Дай сюда! — Коннор отобрал щётку, пока подросток не опустил её под воду. На ней ещё осталась паста. Ричард нахмурился, не понимая, что происходит. — Что? Мы опаздываем! Иди, одевайся, или я поеду в школу без тебя! Коннор слишком привык к выходкам Колина и брезгливым давно не был. Андерсон засунул щётку в рот, и шокированный Ричард быстро побежал в свою комнату. Коннор включил фронтальную камеру телефона, чтобы случайно не испачкаться. С тех пор, как Хэнк негласно передал машину Коннору, потому что сам ездил на служебной, они с Ричардом приезжали и уезжали из школы вдвоём. Колин засиживался у двери дома, дожидаясь вечно опаздывающей Тины. Ей даже не нужно было сигналить, чтобы Андерсон понял, что подруга где-то рядом. Эта колымага, которую она называла машиной, крутила колёса на последнем издыхании, постоянно трясясь и выдавая странные пары едкого дыма. Девушке было стабильно плевать. Она копила деньги на более важные вещи, чем хвастовство перед ровесниками крутой тачкой. В изящном костюме Колин без какого-либо стеснения садился в машину к подруге, и они, веселясь под музыку, ехали в школу. У Коннора всегда были лучшие отметки. Одноклассники просили его помочь или просто списать, и он никому не отказывал. Колин принял эту игру и стал торчать за учебниками в перерывах между порнухой. Иногда даже объединял усилия, но оценки повысил. Лицо Коннора говорило само за себя, когда Колина вывели перед доской, объявив, что его доклад был одним из самых лучших. Подросток гордо вскинул лицо, сразу находя взгляд брата. Поняв, что Коннор смотрит на него, Колин усмехнулся. Наивные одноклассники решили, что теперь Колин будет помогать им с учёбой, и вообще парень пошёл по пути исправления, но очень быстро поняли, как ошибались. Колин готов был помогать только Тине, но той было плевать на свои отметки. Она не тратила на учёбу свои нервы. Девушка разве что на потолок не лезла, как хотела закончить школу, а её заставляли решать глупые задачки про количество воды в бассейне. Она не раз говорила, на каком месте вертела эту математику, и Колин рискнул представить себе это. Забрался в горячую ванну, чтобы обстановка была непривычной для него, и стал представлять подругу. Тина была очень стройной, но природа не обделила её женскими изгибами. Колин сконцентрировался на плоском животе, уже решив, что процесс пошёл, если бы не понял, что что-то не так. Это был не женственный живот, хотя тело и было очень хрупким. Колин представил, как сел позади обладателя такого тонкого и тугого тела, касаясь под водой всего, что позволял тихо постанывающий от удовольствия парень. Он даже шею самостоятельно подставлял, а покрасневшее от жара плечо было покрыто многочисленными родинками. Коннор. Колин свалился под воду и тут же закашлялся, выныривая обратно. Отпало всё желание продолжать процесс. Он ни разу не думал о брате с той ночи. Колин быстро вышел из ванной и, когда увидел объект своей ненависти в коридоре, то не удержался и со всей силы пихнул его в спину. Коннор ухватился за стену и только потому не свалился с ног. Старший брат бросил ему вслед взгляд полный отвращения, но не произнёс ни слова. Осталось ещё немного. Скоро они закончат школу и разъедутся. Будут видеться только по праздникам. Коннор никому не признавался, что завёл календарь, в котором отсчитывал дни до отъезда из дома. Колин желал этого не меньше. Он метил в город побольше, где никто и понятия не будет иметь, что у него есть брат-близнец. В один из выходных дней Колин в отвратительнейшем настроении спустился на кухню. Он совершенно не выспался, но Тине срочно нужен был какой-то коллекционный комикс, и в магазине будет толпа таких же остервенелых гиков как она. Поэтому нужно занять очередь пораньше. Колина никогда ничего подобного не интересовало, но девушка обещала, что там будет порнуха, поэтому Андерсон купился. Колин ненавидел кофе, но решил приготовить его, чтобы хоть немного взбодриться. По телевизору заиграла раздражающая реклама, которая теперь вопьётся в мозг и будет крутиться в нём сутки. Сзади кто-то прошёл, и, так как вариантов было немного, Колин почувствовал, как вскипает злость. Только Коннор может встать в такую рань в выходной день. — Тронешь кофе, и я вылью его на твою голову! — Я не пью кофе. Колин моргнул, не узнавая голос. Ричард согнулся пополам, заходясь в сильном кашле. — Эй, — неуверенно начал Колин, заметив, какой бледный подросток. — Ты тут подыхать не собрался? — Я не очень себя чувствую, — признался младший брат, доставая пакет с апельсиновым соком. — Но тебе-то всё равно насрать, верно? Ричард пошёл на второй этаж, и Колин запоздало понял, что пялится на зад своего младшего брата. Отличный, крепкий зад. Мелкий плотно ассоциировался с вечно ревущим, срущим и раздражающим младенцем на руках отца. Ненавидя Коннора и соревнуясь с ним за первенство, Колин только сейчас пришёл к мысли, что их ведь действительно трое. Он пропустил момент, когда вдруг достал из корзины с чистым бельём футболку отца, а потом понял, что ни черта подобного. Ричарда. Догадка подтвердилась, когда он увидел брата в этой же футболке перед ноутбуком в своей комнате. Дверь мелкий, оказывается, никогда не закрывал. Хэнк давно подозревал, что что-то не так. Не может его младший сын с такой-то генетикой быть невысоким и страдать лишним весом. Ладно, детектив запустил себя с возрастом, но в молодости он был статным и крепким парнем. Даже близнецы вымахали прилично, так что Хэнк потащил Ричарда к знакомому врачу, пытаясь выяснить, что не так. Приговор оказался не таким уж страшным: запоздавшее половое созревание. Детективу посоветовали расслабиться, продолжать хорошо кормить подростка, поощрять его занятия спортом и позволить матушке природе сделать своё дело, когда наступит её время. Детектив не знал, радоваться или материться, когда это время наступило. Ричард раздался в плечах, но покупка новых футболок в копейку не влетала. А вот то, что он из штанов вырастал за месяц, Хэнка напрягало. Он уже обрадовался, что подросток угомонился, достигнув роста братьев, но не тут-то было. Благо, Ричард рос адекватным парнем и не щеголял в дорогостоящих костюмах. Когда Ричард наконец достиг рубежа в метр девяносто, Хэнк закатил шуточную вечеринку, уверяя своих друзей, что вот он — его настоящий сын. Такой же хладнокровный, сильный, и за всё время ни разу его не бесил, что очень важно. Близнецы постарались не высовываться, пока все не разошлись, а вот Ричард чувствовал себя очень комфортно в обществе взрослых мужчин. Они активно подливали подростку алкоголь, и Хэнк только смеялся над этим. На следующее утро у Ричарда так болела голова, что он проснулся ни свет ни заря и промучился до тех пор, пока не пошёл умываться. Подросток не запомнил, сколько он так проторчал, засунув голову под ледяную воду, когда дверь открылась. Коннор встал в дверях, дожидаясь, когда брат закончит. Ричард выпрямился, закрывая воду, и подошёл к нему. Вода стекала с волос вниз по футболке. Коннор напрягся, пытаясь понять, что нужно младшему брату. Ричард нахмурился в ответ. Они стояли так с минуту, пока у младшего брата не закончилось терпение. — У меня что-то на лице? — Нет. — Так может ты с дороги отойдёшь? О боже. Коннор сам не понял, почему вспыхнули щёки. Он тут же отошёл в сторону, не зная, куда прятать взгляд. Ричард покачал головой. Он знал, что Колин полный идиот, но Коннор всегда казался ему поумнее. Ричард вышел из ванной и тут же врезался в Колина. Вспомни дерьмо. Подросток толкнул его в грудь. — Смотри, куда прёшь, мелкий! Колин впечатался в стену. Ему потребовалось время, чтобы понять, что он услышал. — Да ты охренел?! Ричард вскинул вверх средний палец, ни разу не обернувшись на братьев. Коннор воспользовался смятением близнеца и быстро запер дверь в ванную. Грудная клетка ещё долго болела, и Колин каждый раз, когда тёр её, вспоминал об этом случае. Он решил впервые в жизни сходить на одну из игр младшего брата. Просто чтобы узнать, как мелкий толстый подросток вырос в это чудовище. Колин прокрался на заднюю трибуну, чтобы случайно не пересечься с Коннором. Парень, в которого врезался младший Андерсон, явно пожалел, что стал заниматься американским футболом. Звук раздался такой, как будто ему вышибло мозги одним ударом. Он свалился на землю и долго не поднимался, пытаясь прийти в себя. Ричард склонился над противником, протягивая ему руку. — Ты живой? — Да, — пробормотал парень, неуверенно хватаясь за чужую ладонь. — Ненадолго. Парень рухнул назад, когда Ричард резко выдернул ладонь из своей руки. Угроза подействовала. С таким отрывом они давно не побеждали. Больше всех радовались чирлидерши. Ричард попытался дойти до раздевалки, но они окружили его со всех сторон. Раньше девушки над ним только смеялись, не воспринимали всерьёз или называли своим лучшим другом, что бывало намного чаще. Подросток чувствовал себя полным идиотом, когда они сами начинали кокетничать с ним. Он невпопад отвечал на их вопросы, иногда просто многозначительно мычал в ответ, а они совершенно не обращали на это внимания. Те, кто западал на парней из футбольной команды, и не ждали, что будут встречаться с гениями. От таких ударов по голове у любого мозги набекрень будут. Ричард давно забил бы на учёбу, если бы не волшебная рука отца. Она стимулировала неконтролируемое желание делать домашнее задание, идти в магазин за покупками или убираться дома. На Колина никакие угрозы не действовали, а Коннор постоянно был занят учёбой или гулял с друзьями. Ричард смирился, что всеми делами по дому будет заниматься он один. Поначалу это дико бесило, хотелось взять Колина за шкирку и ткнуть лицом в брошенный на пол фантик или кинуть в лицо Коннору его оставленную на кухонном столе зарядку от телефона, но, с другой стороны, скоро близнецы съедут нахрен, и Ричард с отцом останутся вдвоём. Нужно привыкать быть самостоятельным, и только это заставляло парня успокоиться. Ричард чувствовал себя слоном в посудной лавке, сидя на уроке и упираясь коленями в письменный стол. Тем, кто сидел сзади него, тоже не повезло, но вслух никто не высказывался. О сложном характере Андерсона они знали не понаслышке. — У меня мозг сейчас взорвётся, — прошептал Ричард сидящему рядом другу. — Я тоже нихера в матане не понимаю, — признался Рид. — Бесит уже это дерьмо! — Это физика. — Блядь! Гэвин не был умным. Или уравновешенным, приятным и вежливым, зато был честным. Ричарду этого было достаточно. Андерсона никак не трогали истерики Рида или его взбалмошный характер, а Гэвин нуждался в телохранителе, иначе точно не доживёт до конца обучения. Гэвин никогда не притворялся. Если он был зол на друга, то слал его нахер. Если хотел общения — заваливался к нему домой. Не было никакой недосказанности. Не надо было ничего додумывать за другого. Оба парня совершенно не понимали намёков и только в обществе друг друга могли становиться самими собой. Коннор не раз заставал Гэвина у них дома. Голос у парня был очень громкий, и из открытой комнаты постоянно доносился его смех. Если Рид сталкивался с кем-то из близнецов, то презрительно смотрел в ответ, но молчал. Коннор догадывался, что Ричард рассказал лучшему другу о своём «нелёгком детстве». Конечно, сейчас уже ситуацию тяжело исправить, но Коннор решил попытаться. Ричарда в очередной раз довёз до дома кто-то из команды, и подросток сразу же рухнул на свою кровать. Она в последнее время подозрительно скрипела, и парень подозревал, что если он хорошо на ней подпрыгнет, то кровать рухнет вместе с ним на первый этаж. — Привет! Ричард не сразу понял, кто из близнецов стоит в дверях его комнаты. Брат улыбнулся, и только тогда подросток признал в нём Коннора. — Ты не занят? — Я только пришёл. — Да, я видел. Я готовлюсь к экзамену. Ты не мог бы почитать мне вопросы? Запоминать информацию вперемешку будет эффективнее. Ричард зажмурился, понимая, что отдохнуть не получится. Коннор всегда провожал и встречал его с тренировок, покупал что-нибудь вкусное, когда отец не позволял, и подарки на день рождения делал, в отличие от Колина. Поэтому подросток заставил себя подняться с кровати. Коннор постарался скрыть свою радость. У него появилась возможность узнать брата получше, пока они будут готовиться. Ричард чуть не приобрёл клаустрофобию, впервые входя в импровизированную «комнату». Один Коннор тут отлично помещался, но вдвоём развернуться было проблематично. Ричард сменил одну кровать на другую, оценивая, что она намного крепче его собственной. Подросток вытянулся во весь рост, наслаждаясь тем, как после тренировки расслабляются все мышцы. Ричард обнаружил под головой стопку листов с билетами и нахмурился, осознавая, что проклятая физика преследует его даже дома. Коннор против воли скользнул взглядом по вытянувшемуся телу, пока подросток вчитывался в вопросы. Ричард занимал собой всю кровать. — Готов начать? — Что? — моргнул Коннор, не сразу понимая смысл сказанного. — Оу. Да. Вопросы! Коннор сел на стул, стараясь не смотреть на ладони брата, которыми тот держал стопку бумаг. Странно, оказывается, руки бывают красивыми. Коннор мотнул головой, прогоняя это наваждение. Он только сейчас заметил, что у брата такая же своеобразная прядь, выбивающаяся из причёски, как у них с Колином. Он в принципе очень похож на них, если бы не цвет глаз. Такие яркие. Взгляд у Ричарда совершенно другой. Сосредоточенный и холодный. — Коннор? — Да? — Ты отвечать собираешься? Коннор не слышал вопроса. А всё, что выучил, благополучно стёрлось из кратковременной памяти, когда брат лёг на кровать. — Прости. Я, видимо, переоценил свои возможности. Мне нужно ещё время подготовиться. Ричард передал Коннору бумаги и неуверенно потёр ладони о штаны. Наверное, нужно как-то поддержать брата. Только вот Ричард понятия не имел, как это делается. — Ты обращайся, если закончишь. В смысле, когда закончишь, — заметив взгляд брата, он продолжил. — И готовься получше. Папа не потянет платный колледж. — Да. Я знаю. Спасибо, Ричард. Коннор позволил себе провести взглядом по спине Ричарда и немного ниже, когда тот выходил из комнаты. Ему потребовалось время осознать, что он только что сделал. Коннор не запомнил, сколько просидел так с билетами в руках, не думая совершенно ни о чём. Сердце. Прямо как после случая в ванной сердце билось учащённо. Коннор отбросил в сторону билеты. Нет. Это просто вскипели мозги. От физики у кого угодно крыша поедет. Он не разглядывал младшего брата. Даже думать об этом было страшно. Лучше быть физически неполноценным и не чувствовать совсем ничего, чем чувствовать это к Ричарду. Коннор заметил, что начал промахиваться мимо рта, когда они всей семьёй сидели за столом на кухне. У Ричарда была дурацкая привычка пялиться в телевизор во время еды. Ещё и периферийное зрение напрочь отсутствовало, и он в упор не замечал, что брат не может отвести от него взгляда. Коннор понял, что сидит с вилкой у рта уже несколько минут, рассматривая чужие ключицы, только когда Колин подозрительно уставился на него.