Первая Ложь

На улицах Централа уже царствовала ночь, а главный военный штаб все еще не спит. Ближе к двум часам на некоторых этажах здания начинали гаснуть яркие огни, но один слабый огонек желтого света так и продолжал работать, чтобы не привлекать лишнее внимание. Сумрачные тени ночи обрамляли помещение так, что придавало ему еще более устрашающий вид. Это был кабинет фюрера. Там проходит важное собрание. Только вот не собрание высших чинов армии и государственных алхимиков, а с точностью, да наоборот. В помещении собрались те, кого совсем недавно занесли в списки самых опасных личностей Аместриса. То бишь, гомункулов. С одной стороны существ, так похожих на людей, а с другой стороны — совершенно на них не похожих. Глава страны сидел в кресле, слегка покачиваясь взад — вперед, и с незаметной для других издевкой наблюдая за тремя другими гомункулами, которые никак не могли усесться и постоянно бродили по кабинету в поисках сидения. Как же удачно начался ремонт в его кабинете на днях, что несколько рабочих уже успели вынести пару кресел из помещения! Наконец, Ласт не выдержала и все-таки присела на край рабочего стола фюрера. Мужчина только усмехнулся. От этой экстравагантной женщины всегда можно ожидать что-то подобное. А вот Глоттани и Энви никак не могли успокоится, в особенности последний. Бросив на Ласт короткий и рассерженный взгляд, гомункул скрестил ноги в позе лотоса и плюхнулся на ковер. Бедному Обжорству ничего лучшего не пришло в голову, как прижаться к дверному косяку и с мольбой в глазах уставиться на Похоть. — А когда можно будет перекусить? Ни сколько не обратив внимания на толстяка, длинноволосая красотка выпрямилась, готовая слушать Бредли. — Как вы, уже наверное понимаете, Лай уже найдена, — сохраняя невозмутимость, неторопливо начал мужчина. — К величайшему сожалению, не нашими силами! Напряженная тишина повисла в помещении. Первым не выдержал Энви. — Какого хера?! — зло скривился тот, который давно уже был на пределе и теперь выплескивал свой яд на собравшихся. — И дайте догадаться, кто этот счастливчик, который нашел ее?! Неужели Грид? — Только сегодня до меня дошла информация о том, что Лай и Грид уже пятый день находятся в изоляторе для особо опасных преступников. Их отправил туда полковник Мустанг, — пропустив мимо ушей ругательства Зависти, Кинг Бредли продолжил. — Кто бы мог подумать, что даже этот прозорливый мальчишка уже успел запутаться у нас под ногами! — Интересно, какая же птичка напела тебе такие сведения? — растягивая слова, загадочно произнесла Похоть. — Ты не поверишь, но тут уже несколько ночей подряд бродит Прайд, — его единственный глаз прищурился. — Видимо, прокрался в охраняемую зону и все разведал. — Ах он засранец! Как он мог так быстро вернуться из Бриггса? — встряхнув лохматой шевелюрой, Энви змеиным взглядом начал сверлить фюрера. — В отличии от некоторых, Гордыня не слоняется без дела! Как только он понял, что там и духа Лай нет, хотя полностью прочесал всю территорию Севера, он сразу же вернулся в Централ! — А как ты объяснил твоей жене о Селиме? — хором спросили у него Ласт и Энви. — А вот это уже не ваше дело, дорогие мои! — фирменной улыбкой наградил обоих мужчина, желая прекратить поток лишних вопросов. — Сейчас речь вообще не об этом! — А о чем же? — буркнул Зависть. Его все еще волновал тот факт, что победителем в этой игре стал Жадность, а не он. — Глупый Энви! Логично догадаться, что вопрос в том, как нам без лишних глаз освободить Грида и Лай, — разговаривая так, как с малым ребенком, ответила Похоть. — Так ведь? — Все верно, Ласт! — снова улыбнулся Бредли. — Только как это все провернуть? У меня даже идей нет… Вот поэтому я и позвал вас! Может вы что-нибудь придумаете? — Зачем так сильно заморачиваться? — за плотно закрытыми дверьми раздался тонкий голосок, что поначалу напугал всех гомункулов. — Все же просто! Глоттани даже подпрыгнул от неожиданности и отлетел к противоположной стене. Ласт просто слезла со стола и осторожно подняла руку, в случае, если придется использовать когти. Энви вскочил, как ошпаренный, растопырив ноги и руки в разные стороны. Кинг Бредли тоже сначала хотел подняться со своего места, а потом он догадался, кто мог пожаловать к ним в столь поздний час. И тотчас на лице фюрера заиграла довольная улыбка. — Ну что ты, Прайд? Зачем пугать остальных? Зайди же, — присев в кресло, мужчина ехидно наблюдал за облегчением других гомункулов. Двери распахнулись и в просторный кабинет зашел мальчик, наивно хлопая глазами, с интересом поочередно рассматривая каждого. Расс заметил в руке мальчишки плюшевого медведя, которого он подарил Селиму на последний его день рождения. — Ты даже его притащил? — Почему нет? Мне он нравится! Так тем более, он нам понадобится, — несмотря на вполне миловидную внешность и детскую игрушку в руках, каждый гомункул знал, какая тварь скрывается за этой ребяческой оболочкой. — Чтоб ты провалился, Прайд! Только тебя еще не хватало! — немного успокоившись, съязвил Зависть, присаживаясь снова на ковер. — Неужто ты испугался, Энви? — на лице Селима не было ни грамма улыбки, но каждый чувствовал, что тени каждой своей клеточкой молчаливо смеются над гомункулом. — Давайте уже займемся делом! — закатив глаза к потолку, проговорила Ласт, предотвращая новую стычку. Женщина недовольно постукивала каблуками. — Время-то идет, а мы просто лясы точим! — Согласен, — ответил Расс. — Так что ты хочешь предложить, Гордыня? Тяжелая тишина нависла над всеми. Медленно, но верно, по обоим стенам поползли вверх множество теней. Они то ненавязчиво смеялись, то недовольно шипели. — Как насчет него? — мальчишка выставил вперед своего медведя. Все это могло показаться детской нелепой шуткой, но каменное лицо Селима и целый ряд зубастых теней наглядно показывали всем серьезность его намерений. — Это игрушка с сюрпризом.

***

Какой уже день пошел? Пятый? Шестой? Лай не считала. Не могла и не хотела. Для нее время тянулась, как резина. С каждой секундой, проведенной в этом пустом и темном помещении, гомункулу стало казаться, что тут он провел добрую половину своей жизни. С одной стороны, ей было уже до лампочки, где ее держат и что с ней творится. Сбежит или отдаться течению судьбы. А с другой стороны… Лай чувствовала, что потихоньку сходит с ума. Она уже успела измерить шагами свое убежище, успела нацарапать на стенках какие-то каракули и надписи, иногда она отжималась от стены и висела верх ногами на толстых трубах, которые проходили по потолку. Единственным источником света служил неизвестное ей решетчатое отверстие над головой. Порою, девушка лежала на неудобной кушетке для сна и гадала, возможен ли побег или нет. Но тогда она с остервенением гнала эту мысль прочь от себя. По многим причинам. Во-первых, снять решетку — дело провальное, не говоря уже о наглухо запечатанной двери. Лай уже пробовала. И ногтями, и со всей силы, и даже двумя клинками, которые она успела прихватить с собой из дома старого алхимика. И почему она не воспользовалась ими ранее? Только потому, что забыла, что они находились у нее за спиной? Или знала, во что превратиться это холодное оружие в ее руках? Возможно и так… Девушка частенько вспоминала, как пользовалась ими в развлекательных целях. Когда ее приемный отец учил ее метать ножи. Она слабо улыбнулась. Плакать не могла. Возможно, слез уже нет… Во-вторых, ей не хотелось бежать, потому что считала, что обманет тех братьев снова. От воспоминаний того дня, девушке становилось отвратно. Гомункул не хотел опять делать что-то из ряда вон выходящее. Несмотря на то, что черное «я» не до конца завладело разумом и телом, Лай пыталась мыслить в совершенно другом русле. Но как говорится, невозможно быть тем, кем не являешься! А сама Лай пыталась все время доказать обратное… Ей претили мысли о своем настоящем предназначении. Почему она должна быть монстром, на чьей совести (и на совести ли?) столько невинных жизней? Что же делать? Иногда к ней заходил тот самый полковник, что-то спрашивал, в особенности про других гомункулах и про Отца. Временами заходили и братья Элрики. Но в отличии от Роя Мустанга, те приходили справиться о ее состоянии. Подолгу сидели рядом и расспрашивали девушку обо всем. Та им охотно отвечала. Лай замечала, что несмотря на жаркий интерес со стороны мальчишек, некая печаль светилась в глазах Эдварда и скользила в голосе Альфонса. И от этого осознания становилось только хуже… Судя по шуму снаружи, девушка поняла, что наступило утро. Вечером и ночью, конвоиры обычно не копошатся. Лай встала и потянулась, разминая затёкшие мышцы. — Доброе утро, сестренка! — внезапно послышалось откуда-то сбоку. Взглянув на стенку, гомункул обнаружил в ней совсем крохотное отверстие. Даже не отверстие, а трещину. Зато шум и голос оттуда были слышны прекрасно. Ложь закатила глаза. Только этого ей не хватало! Все эти дни, она совершенно не знала, что было с Гридом. Посадили в такую же камеру, что и ее или же Мустанг задумал на него совсем иные планы. Неизвестно… За все эти дни Лай сполна наслаждалась обществом тишины и покоя, пока не наступило это утро. И как назло, Жадность все это время жил у нее под боком! — И тебе не хворать, — фыркнула та, отодвигаясь от злополучной стены. — Что тебе надо? Голос гомункула стал наигранно расстроенным. Аж противно стало! — Ну зачем же так грубо? Я же просто поздоровался! — А я просто отвечаю, — пожала плечами девушка. — Что, надоело сидеть в одиночестве? — Если честно, то — да, — Лай чувствовала, как Грид усмехается. — Так еще тут плохо кормят! И спать в принципе негде! Ложь со смехом упала на пол. Держась за живот, она поражалась наивности «брата». — Что смешного?! — рыкнул Жадность. С другой стороны стены послышалось лязганье углеродных когтей по бетону. — Ничего удивительного! Слышать такие слова от тебя! Какими же гомункулы все-таки бывают избалованными! — Ложь уже не могла сдержать интонацию издевательства. Насколько это приносит ей удовольствие! Помимо жуткого скрежета, девушка краем уха слышала досадный рык монстра. Если бы не изолятор, то мужчина уже давно смог бы порвать девушку в клочья. Прошло по меньшей мере около полутора часа. Оба гомункула уже успели присмиреть. Теперь недавняя забава Лай не казалась ей такой уж приятной, напоминала какое-то нелепое ребячество. За стенкой, Грид тоже присмирел, лишь иногда девушка чувствовала его громкие шаги по темному помещению. День сменялся вечером. Гомон снаружи затих, изредка звучали постукивание офицерских сапог по полу. За весь день к ней никто не наведывался. Что радовало и одновременно разочаровывало ее. Так хотелось покоя и так хотелось общения (Жадность в счет не берем)! От скуки, гомункул стал практиковать различные трюки со своими клинками. То бросал их наверх, то в стену (особенно в ту, за который находился Грид), то вертел их в руках. Бывало, что когда лезвие ножа вновь ударялось о стену, то на другой стороне был слышен отборный мат от самой «щедрости». Когда Лай в очередной раз бросила один из клинков наверх, где находилась та самая решетка, острие оружия зацепилось за что-то и не падало обратно. Легко потянув за рукоятку, она поняла, что клинок зацепился ни за что иное, как что-то мягкое и пушистое. «Ну не кошка же там?» — недоуменно приподняла бровь девушка. Это мысль напугала ее. Животных она любила до безумия и любое убийство или страдание братьев наших меньших вызывало у гомункула такой взрыв эмоций, что никакой на свете вулкан не выплескивает столько лавы, как она. С трудом вынув нечто с ножом, находящееся за решеткой, Лай с удивлением обнаружила, что это нечто оказалось обычным плюшевым медведем. «Откуда здесь игрушка?» Медведь оказался новеньким, словно только что его взяли с прилавка. Однако… Обшарпав игрушку со всех сторон, она нашла на спине медведя огромный шов, неаккуратно зашитый некачественными нитками. Вытащив из игрушки клинок, нитки в миг порвались и на холодный пол с громким звоном упали два сложенных напильника. Напильники? Она, конечно, хотела сбежать, но не думала, что кто-нибудь этому может поспособствовать. Девушка долго не могла понять, как этот медведь оказался в изоляторе и кто мог подбросить его. Что-то это не напоминает, чтобы кто-нибудь из военных, тем более государственных алхимиков оставил такую посылку. Скорее всего… Озарение пришло тогда, когда за знакомой стеной послышалась возня Грида. — Может хватит уже шуметь?! Я спать вообще-то пытаюсь! Дьявольский блеск в глазах и довольная улыбка заискрились на бледном лице Лай. Темная сущность вновь взяла верх над телом. — Жадность, а ты бы хотел сбежать отсюда? Гул по ту сторону затих, и гомункул чувствовал, как мужчина напрягся и насторожился, прислушиваясь. — Конечно! Но я пробовал много раз! Эти стены даже мне не поддаются! — прозвучал глухой удар кулаком о бетон. — Но… Что ты имеешь в виду? — Да так… Нам предоставился шанс сбежать!