Декабрь девяносто девятого

Смешанная
R
Завершён
148
автор
Размер:
29 страниц, 11 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
148 Нравится 41 Отзывы 16 В сборник Скачать

3 декабря

Настройки текста
— …И этот глупец, Пуаре, предлагает нам мягкий корсет! — Габриэль поправила серый полушубок и полупрезрительно вздёрнула острый носик. — Только представь себе, Ален, как все эти раздобревшие матроны в Сен-Клу будут кутаться в мантии, пряча от фотографов лоснящийся на солнце… — Габи, милая, злословие нынче напоказ выставлять не стоит, — с полуулыбкой на губах перебил кузину Лерой. — В конце-то концов, что подумает о нас Альбус. Габриэль повернулась на каблуках и с вызовом заломила бровь. — Действительно, Альбус, что в таком случае предписывает английский этикет? — Поцеловать мадам руку и сделать комплимент её мантии, что так удачно прикрывает лоснящуюся на солнце раздобревшую талию, — невозмутимо отозвался Альбус и перевернул страницу «Вестника Парижа». Местный премьер пригрозил ему со снимка пальцем, прежде чем свалиться за рамку колдографии, и Дамблдор, не глядя, потянулся за чашкой чая. Габриэль вздёрнула острый подбородок и тихонько фыркнула. — Вы невыносимый лицемер, Альбус, — протянула она. — Вообрази, Ален: однажды он сделает комплимент моему платью, а про себя подумает, что я похожа на перепёлку. — И даже в этом случае вы не заподозрите меня во лжи, — легко отыгрался Дамблдор и, не вставая, изобразил полупоклон. Лерой, переглянувшись с Альбусом, спрятал улыбку за тонким фарфором, и, дабы сгладить колкость, подался вперёд. — Что нового слышно на Бомарше? Дюпон смерила Дамблдора напоследок прохладным взглядом и, демонстративно взмахнув ладонью, изящно присела в самое близкое к камину кресло. — Старая карга Ришар, ты должен её помнить, не теряет надежды прикрыть ателье матушки. Собирает подписи: пыли на подоле пока больше… Серебряная ложка негромко звякнула о фарфор, и Дамблдор, отвлёкшись от возмущённого щебетания Габриэль, глянул в окно. Зима в Париже началась с острой россыпи ледяного дождя. Словно специально измельчённая крошка не переставала с ночи до позднего вечера, чтобы в итоге растаять на брусчатке за считанные минуты. Наутро молочно-белый туман расстелился от земли на добрых три фута вверх, ближе к полудню холодной влагой осел на витринах магазинов, а ночью превратился в тонкую ледяную корку на окнах жилых домов. Пернелла всё утро сетовала на запотевшие стёкла и засорившийся камин, и когда Альбус решил проблему и с тем, и с другим, скормила ему на завтрак ещё одну бриошь со сливками. Промозглый холод прогнал с улиц большую часть вечерних гуляк, и первые два дня декабря Альбус провёл в городе, наслаждаясь уютным теплом опустевших кафе и толстым алхимическим фолиантом. Автор ему до сего момента был неизвестен, и хотя почти всё из написанного он уже знал, продираться сквозь путанные формулировки валлонского диалекта пришлось ему по душе. Кроме того, Дамблдор не мог избавиться от ощущения, будто небольшая передышка была нужна и Николасу тоже. Несмотря на то, что Фламель заверил его в своём исключительном довольстве и действительно с большим энтузиазмом включался в любой предложенный Альбусом эксперимент, выдерживать такой темп работы к концу третьего месяца стало трудно. С начала сентября до конца первой недели ноября Дамблдор переработал почти три галлона драконьей крови и описал шесть способ её применения. Глаза не переставали слезиться от едких испарений, а мешок с непоправимо испорченными резиновыми перчатками приходилось расширять четвёртый раз подряд. Когда внезапно — и необъяснимо — расплавился третий стандартный котёл, Пернелла взяла дело в свои руки и выгнала их из лаборатории взашей. Впервые за трое суток выйдя на улицу и вдохнув полной грудью, Дамблдор на выдохе прошептал «резорбция» и пулей спустился обратно вниз. Так что пара выходных оказалась как нельзя кстати. Убив на хрупкие от времени страницы два вечера, сегодняшний день Альбус планировал провести в библиотеке, но за завтраком Фламели вспомнили о вот-вот прибывающих к ним дальних родственниках, и Дамблдор, ведомый не столько любопытством, сколько правилами хорошего тона, остался. Скупо улыбнулся в ответ на безобидную попытку Пернеллы поработать свахой и теперь ловил себя на том, что компанией, пожалуй, действительно доволен. — Альбус, а как вы относитесь к охоте? — К процессу равнодушен, но отец был хорошим охотником, — рассеянно отозвался Дамблдор и отложил газету в сторону. — А мать прекрасно готовила, так что в целом — положительно. Габриэль в очередной раз сошла с лица, и Ален громко расхохотался. Спохватился, наткнувшись на вопросительный взгляд Альбуса, и поспешил пояснить: — Не обращайте внимания, Альбус, Габи прониклась новым модным веянием и теперь крайне беспокоится о посмертии каждой съеденной ею индюшки и пущенной на её шубу норки… — Ещё слово, мой милый, и я серьёзно рассмотрю кандидатуру Альбуса на Рождественский бал, — перебила его Габриэль, но чуть приподнятые уголки губ говорили скорее о смехе, чем о злости. — Бал? — переспросил Дамблдор. — О, вы не знаете? — воодушевилась Дюпон. — Министерство устраивает вот уже почти сотню лет подряд. Николаса и Пернеллу приглашают регулярно, но с тех самых пор, как нам с Аленом исполнилось четырнадцать, они отпускают нас. — Нужно попросить Пернеллу, чтобы она похлопотала о приглашении для вас, Альбус, — предложил Ален, отставляя на столик пустую чашку. — Мероприятие не сказать что б очень весёлое, но на него стекается много известных магов. — Не стоит, — поспешно отказался Дамблдор. — Мне и без того неловко… — Оставьте! — вдруг воскликнула Габриэль. — Им почти по шестьсот лет — они смертельно скучают. Мне даже кажется порой, что Николас приглашает нас, лишь бы мы сотворили какую-нибудь глупость и желательно у них на глазах. — Габи права, — успокоил его Ален. — Пока вы здесь, Альбус, ничуть не стесняйтесь брать всё, что вам предлагают: иногда, довольно часто, Фламели получают от этого куда больше удовольствия, чем вы. Габриэль и Ален со знанием дела переглянулись, и Дамблдор, сдаваясь, кивнул. Допил чай, и стоило чашке легко опуститься на поверхность стола, Дюпон хлопнула в ладоши и вновь встала. — Присоединитесь к нам на прогулке, Альбус? — беззастенчиво спросила она. — Уверена, есть ещё масса стереотипов про британских джентльменов, которые вы наверняка захотите подтвердить. — Габи, — с наигранным укором протянул Ален, но зеленоглазая чертовка лишь круче выгнула брови. Дамблдор негромко рассмеялся, с некоторым изумлением отмечая показавшийся из небытия азарт, и, поднявшись, галантно протянул француженке ладонь. — Как тут отказаться. Воздух тем днём показался ему суше обычного, а глинтвейн в кафе недалеко от дома — дешевле. Оказалось, что владелец обманывал его на пять сиклей. О том, что писем не было вот уже тринадцать дней, Альбус не вспомнил ни разу.

* * *

Все те три месяца, что Альбус жил у Фламелей, Пернелла готовила много и с воистину маниакальным удовольствием, пытаясь, должно быть, откормить нового ученика мужа до размера фермерских свиней. Альбус так думал, но, когда они вернулись с прогулки, оказалось, что до сего момента она держала себя в руках: их ждал едва ли не трещащий от обилия еды и вина стол, а хозяйка не принимала отказов. К третьей смене блюд Дамблдор всерьёз пожалел об отсутствии дома хоть какого-нибудь животного, которому можно было бы скармливать сочные кусочки говядины, или, как минимум, — домовиков, убирающих со стола посуду сразу, как только содержимое тарелок наскучивало обедающим. Но ни прожорливых фамильяров, ни домовиков у Фламелей не было — наевшись вдоволь, Альбус благодарно кивнул Алену за вновь наполненный бокал и, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, вызвался помочь Пернелле убрать со стола. Отлевитировав грязную посуду на кухню, Дамблдор принёс два блюда с пирожными, и к тому моменту, как все вновь уселись по своим местам, атмосфера за столом потеряла последний и без того скромный намёк на формальность. — Так вы у дяди на год, Альбус? — спросил Лерой, закинув ногу на ногу и пригубив вино. — Пока не закончу работу, — поправил Дамблдор. — К моему превеликому сожалению, — вмешался Николас. — Альбус справляется значительно быстрее, чем я рассчитывал. Не теряю надежды заинтересовать его чем-нибудь ещё, как только он закончит с драконьей кровью. — Николас, в вашей лаборатории можно провести вечность, и всё равно останутся неизученные образцы, однако я не оставляю планов вернуться в Хогвартс, — улыбнулся Дамблдор. — И сдался вам этот Хогвартс! — возмутилась Габриэль. — В Шармбатоне преподают алхимию вместо зельеварения. Здесь у вас больше перспектив, не правда ли, Ален? — Не буду ввязываться в извечный спор, — вежливо открестился тот, — но, Альбус, мне кажется, у вас бы получилось: вы прекрасно говорите. — Не стану поддерживать извечный спор, но я из тех студентов, что не знает школы лучше. — Дамблдор пожал плечами и как бы в знак капитуляции развёл руками. — Год преподавания у нас был бы хорошей строчкой в твоём резюме, милый, — вмешалась Пернелла, и лукавая улыбка на её губах не предвещала ничего хорошего. — Конечно, если дело только в Хогвартсе, и домой тебя тянет вовсе не таинственная незнакомка. — Таинственная незнакомка? — чуть более звонким от выпитого голосом переспросила Габриэль. Дамблдор вперил скорбный взгляд в Николаса, но тот лишь качнул головой, мол, «терпи», и Альбусу ничего не оставалось, кроме как отдать себя на растерзание двум почувствовавшим кровь акулам. — Мы с Николя получаем массу писем, — не пощадила его Пернелла. — Но не часто увидишь среди почтовых птиц ворона. — Экстравагантная незнакомка, — хитро улыбнулся Лерой, и Дамблдор, до сего момента искренне надеявшийся обойтись без лжи, поспешил возразить: — Вовсе нет. На самом деле всё куда прозаичней: мне пишет юрист. Я старший в семье, и несмотря на отъезд, вынужден заниматься домом. — Для пущей убедительности утомлённо потёр ладонью глаза и невесело улыбнулся. — Признаться, не подумал поинтересоваться, почему именно ворон, так что, боюсь, тут ваше любопытство утолить не смогу. — Мерлин, Альбус! — воскликнула Пернелла. — Почему ты ничего не сказал? Ты с каждым письмом всё мрачнее! Что-то случилось? Мысленно порадовавшись восхитительному простодушию женщины, Дамблдор отрицательно мотнул головой: — Ничего такого, с чем я не мог бы справиться, Пернелла, уверяю вас. Обыкновенные бумажные проволочки — едва ли кого-нибудь может порадовать необходимость контролировать бюджет. Фламель нахмурилась, словно не до конца убедившись в его искренности, и недовольно поджала губы. По глазам видно было, что расспросы ей продолжить хочется, но историю семьи Дамблдоров она в общих чертах знала — пытать его и дальше при племянниках означало рисковать сделать ситуацию крайне неловкой, а атмосферу — гнетущей. Справившись с собой (или сделав вид, что справилась: Альбус так до конца и не понял, когда Фламели были искренними, а когда говорили по давно отработанным схемам), Пернелла пригрозила пальцем, как маленькому ребёнку, и пододвинула ближе блюдо с пирожными. — Ну смотри мне. — Убедилась в том, что предложенную сладость он заметил, и переключила своё неуёмное внимание на племянников. — Габриэль, Ален, а как ваши каникулы в Испании? — Тётушка, вы даже не представляете, — с готовностью отозвалась та, и Дамблдор с облегчением выдохнул. Почти залпом осушил бокал и с сожалением покосился на пустую бутылку. — Альбус, не составишь мне компанию до погреба? — вдруг попросил Николас. — Лестница там, увы, для меня довольно крута. — Да, разумеется, — подорвался Дамблдор. — Николя, и захвати одно полусухое — мочи нет пить эту вашу кислятину, — попросила их вдогонку Пернелла, и Николас, не поворачиваясь, махнул рукой. Пропустил вперёд Альбуса, стоило им дойти до двери, и тот, спустившись первым, сначала зажёг все свечи, не потрудившись хотя бы вытащить палочку, и только потом подал наставнику руку. Погреб у Фламелей был в два раза больше столовой, и четверть вин, Альбус был уверен, пить было уже попросту нельзя. Однако несмотря на пыль и совершенный беспорядок, коллекция впечатляла. Видно было, что пополнялась она быстрее, чем Фламели успевали пить и дарить, да оно и не удивительно: сами они откупоривали бутылки только к столу, а дарили лишь близким, коих, на удивление, было не так уж и много. Так что выбрать было из чего, и спустись Дамблдор сюда один, наружу вылез бы не скоро. — Альбус, третий шкаф, самый верхний ряд, второе справа, — проинструктировал Николас. — Чудесный урожай восемьдесят пятого, тебе понравится. — Значит, Пернелле мы точно не угодим, — усмехнулся он. — О, моей ненаглядной вот ту бутылочку с третьего ряда. Едва ли она осилит больше одного бокала, но эту давно стоило открыть. Альбус послушно достал обе и по очереди обтёр полотенцем. — И прости её, — без особенной паузы продолжил Фламель. — У меня давно не было учеников, которые жили бы у нас дольше месяца: ты для неё как сын, которого у нас никогда не было. — Не за что извиняться, я сам разжёг интерес, — покачал головой Альбус. — Не стоило отмалчиваться. Николас с благодарностью кивнул и задумчиво стёр с перил пыль. — Не сосчитать, сколько раз я планировал ее убийство, но иногда она делится со мной рецептом очередного рагу, а я вдруг понимаю, в какой пропорции смешивать кровь и пепел. — Дамблдор негромко рассмеялся, и Фламель скупо улыбнулся в ответ. — Но как бы то ни было, едва ли она понимала тогда, что в действительности означает бессмертие вместе. Однако сколько бы мы ни ссорились, против мира она всегда стояла со мной рядом. Альбус отвёл взгляд, словно заранее почувствовал, что вот сейчас сам Николас прыгнет на больную мозоль, приготовился повторить на скорую руку сочинённую ложь, но услышал вовсе не то, что ожидал: — И я уверен, раз ты говоришь, что сможешь справиться сам, то, безусловно, справишься. Но не могу не спросить ещё раз: в июне ты отказался от приглашения из-за смерти матери и нездоровья сестры. В августе ты написал снова, вскользь упомянув, что твоя сестра умерла. — Фламель склонил голову и попытался заглянуть ему в глаза. — Это не моё дело, но… Альбус, едва ли таинственные незнакомки, как, впрочем, и государственные юристы предпочитают диких воронов; а письма юристов навряд ли настолько плохи, чтобы сжигать их, не отвечая. — Дамблдор почувствовал, как заалели щёки и прикрыл глаза. — У тебя точно всё хорошо? Иногда Альбусу очень хотелось знать ответ на этот вопрос. Иногда ему казалось, что он его знает, и хотелось ответить вслух. Геллерт писал, будто точно знал, в какой именно момент Альбус почти позволяет себе былое отпустить. Отправлял паршивую птаху, та каждый чёртов раз намеревалась откусить ему полпальца и едва не выклёвывала глаз, завидев, как очередной пергамент полетел в камин. Одни письма Альбус уничтожал сразу, другие читал до зубовного скрежета, третьи малодушно клал в ящик до утра и лишь потом — поджигал их в сухой раковине. Геллерт звучал, с одной стороны, как будто бы отчаянно, с другой — абсолютно как всегда, и вот эта обыденность выводила Дамблдора из себя. Словно не он аппарировал прямо из гостиной, едва завидев труп его сестры. Словно не он днём ранее раздвигал под ним ноги, не он выстанывал его имя, не он выцарапывал их имена на фундаменте их общего будущего. Будто и не было ничего: он зазевавшийся прохожий, заставший семейную ссору и сбежавший, едва свершилась катастрофа. Геллерт писал. Аберфорт, напротив, не писал ему вовсе, а высланные деньги вернул обратно той же совой. Всё было вовсе не хорошо. — Ладно, — кивнул Николас. — Храни свои тайны, но не забывай, что мы рады помочь. Но он мог с этим справиться. Больше о плохом в тот вечер не говорили. И писем, к счастью, не было уже тринадцать дней.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.