25 декабря
14 августа 2019 г., 20:58
Монмартр казался городом внутри города.
От базилики Сакре-Кёр до Мулен Ружа и оперы Гарнье, от музея Гревен до бульвара Де Марешо — древнеримский холм будто превратился в холст двух десятков поспоривших между собой художников. В сквере Леон ожившие статуи устроили рыцарский поединок, у Стены любви полыхал холодным пламенем огромный фонтан, в сквере Д'Анвер призрачный хор пел мудрёно переведённую на французский «I Saw Three Ships». На фоне полыхающего фейерверками неба играли в догонялки разодетые в пёстрые платья феи, десятки торговых палаток предлагали то горячий шоколад, то грог, то Vin chaud — с лимонным маслом вместо апельсина, прованским розмарином вместо гвоздики и миндалём вместо корицы на обычный глинтвейн он похож, конечно, не был, но пёстро разодетый продавец решил дважды об этом напомнить.
От угла улиц Сен-Венсан и Бекерель до площади Тертра шла колонна музыкантов, и после парочки-другой бесстыжих фейри, красивых, но жутких суккуб, устрашающих банши и приземистых клураканов Альбус не сильно удивился спорящим о размере сегодняшней выручки красным колпакам.
Мало кто доставал волшебные палочки, но магия и так текла рекой. Дикая, необузданная, словно с мощёных улочек Парижа они все вдруг провалились на ярморочную площадь Камелота. Не помни Альбус о Статуте, он бы и забыл, что этот праздник — только для них. По ту сторону завесы магглы праздновали своё Рождество, и не было у них ни парящих в небе драконов, ни магических дуэлей, ни оживших скульптур. Соседствующие, но такие разные миры — Альбус отстранился от подкравшегося к нему инкуба и благодарно кивнул Алену: тот держал между пальцев сразу три картонных стаканчика с грогом и взглядом показывал на свободную скамейку прямо напротив южного фасада Сакре-Кёр.
— В этом году Делакуры превзошли сами себя, — с тонкой улыбкой произнесла Габриэль и двумя ладошками обняла стаканчик.
— Делакуры?
— Арно и Ланс, — Дюпон кивнула на светопреставление на белом фасаде базилики. — Их отец в ужасе, но им, кажется, нравится театр.
— Кто угодно предпочтёт театр бухгалтерскому делу, — пожал плечами Лерой.
— То есть мы собираемся игнорировать тот факт, что их мать вейла?
Дамблдор улыбнулся, заприметив у сцены двух белокурых близнецов, и расслабленно прислонился спиной к нагретому магией дереву. Должно быть, испытываемый им восторг отразился у него на лице, потому как Габриэль вдруг обернулась через плечо и легко ударила его по коленке:
— Неужто у Парижа-таки получилось впечатлить скупого на похвалу британца?
— Это всё грог и несколько красавиц-фейри, — поддел он, встретившись взглядом с Лероем.
— Мерлин, Дамблдор, перестань же быть таким засранцем!..
Альбус рассмеялся и, коснувшись указательным пальцем стакана, нагрел остывший напиток. Из стаканчика снова повалил пар, и он бы вовсе не обратил на это внимания (ему без палочки давались и куда более сложные бытовые заклятия), но Ален и Габриэль отчего-то замолчали. Дамблдор поднял на них недоумевающий взгляд и прежде, чем он смог озвучить вопрос, Дюпон втиснулась между ним и Аленом на скамейке и беззлобно фыркнула.
— Не знай я тебя, Альбус, решила бы, что это дешёвое кокетство, но подумать только!.. Ты действительно не видишь в беспалочковой магии ничего удивительного.
Дамблдор обвёл ладонью царящее вокруг представление и заломил бровь.
— И тебя удивляет моё пустяковое колдовство?
Габриэль притёрлась к наверняка тёплому Алену и с вызовом спросила:
— Останешься?
Звонкий детский голос возле палатки со сладостями просил о лакричной палочке, и Дамблдор воспользовался поводом отвести взгляд. На невесть откуда взявшемся катке (Альбус был уверен, что там и фонтана-то не было) толпилась ребятня в пёстрых коньках, сердобольные родители гудели вокруг, а между заскучавших прохожих то и дело мелькали крохотные искрящиеся вспышки. Два фонарных столба у аллеи пытались разнять завязавшуюся драку, статуя архангела Михаила катала на плечах сразу нескольких восторженных ребят, а каменные горгульи гоняли особенно нахальных пикси.
…Жалею лишь о том, что не увижу твоего выражения лица в Рождество на Монмартре. Обязательно сходи: такой должна быть магия.
Альбус мотнул головой.
— В конце концов я тебе наскучу, — сказал он наконец.
— Что? Ален…
— Не сразу, — перебил её Дамблдор и, скользнув глазами по замершему Лерою, продолжил: — Но обязательно. И как только это произойдёт, никто из нас и посмотреть друг на друга без горечи не сможет, а это, милая, самое ужасное, что может случиться с тем, что вы подарили мне за этот месяц.
Габриэль тревожно нахмурилась и попыталась поймать взгляд названного кузена, но не преуспела. Извернулась ловко и, должно быть, разглядев наконец в чёрных глазах вязкую ревность, растерянно замолчала.
Момент прозрения был чудесен. Альбус дёрнул уголком губ в лукавой усмешке и почти обрадовался досаде на лице обыкновенно невозмутимого Лероя.
— Ну вот и кто тебя просил? — отмахнувшись от уставившейся на него Габриэль, спросил Ален.
— Я за счастливые концы, — в знак капитуляции поднял ладони Дамблдор. — И ты тоже там был, так что…
Кто-то грубо дёрнул его за рукав, и стаканчик с грогом упал на кристально-белый снег.
— Баран британский!
Альбус недоумённо уставился на такого же белого, как снег, джарви и, изумлённо хохотнув, неуверенно поздоровался:
— Привет?..
— Остолоп!
Ален за спиной изумлённо рассмеялся. Несколько случайных прохожих любопытно обернулись на хамский визг и теперь тыкали в сквернословящего зверька пальцами.
— Бестолочь венценосная! — не унимался очевидно польщённый вниманием зверь.
— Да сколько ж можно, Мерлин всемогущий… — попыталась вмешаться Габриэль, но:
— Дура!
Лерой рассмеялся в голос, и вот когда джарви уже готов был разразиться новой порцией отборных ругательств, Дамблдор решил с этим балаганом кончать.
— Слушай, — примирительно заговорил он, потянувшись за палочкой, — за тем поворотом есть чудесная лавка…
— Выродок щенячий, — вдруг как будто бы даже гордо изрёк джарви, и Альбус окончательно растерялся, стоило тому протянуть ему… Конверт.
Джарви с чувством выполненного долга обозвал его соплежуем и гордо скрылся где-то между кустов. Разочарованные окончанием представления зрители стали понемногу расходиться, а Альбус смотрел на конверт и думал о том, что он самый обыкновенный: без марок, имён и адресов. Без восковой печати, словно передали его только что. Бумага наощупь даже влажной не была, не успела отсыреть и как будто бы даже…
Только поднеся конверт к носу, Дамблдор понял, что натворил, и обернулся на застывших Габриэль и Алена.
— Это из сувенирного магазина на углу Мон-Сени, — подсказала Дюпон.
— Что?
— Открытка, — кивнула она на содержимое конверта. — Это, если я не ошибаюсь, Сен Дени…
Альбус онемевшими пальцами вытащил прямоугольник из плотного картона.
— Да, я права, тот, что в скверике Сюзанн Бюиссон.
Габриэль говорила что-то ещё, но вот Ален качнул головой, призывая её к молчанию, и Альбус, благодарно кивнув, поднялся со скамейки.
Отошёл немного в сторону и, оглядевшись по сторонам, перевернул открытку.
Это Сен Дени. Много лет назад пришёл на территорию Парижа с проповедью христианской веры. В то время здесь ещё было языческое поселение, и народу, как ты понимаешь, идеи христианских проповедников не понравились. Его обезглавили вместе с двумя сподвижниками, и после казни он, как говорят, шёл со своей головой в руках с несколько миль. С тех пор его только так и изображают — людской страх необычайно долог.
Но ты панику не поднимай: пока ты читаешь, я, вероятно, уже на полпути прочь из этой канавы.
И с Рождеством, Ал.
Монмартр куда чудесней, чем мне запомнилось.
Г.
— Авторитетное хамло, — со знанием дела добавил вновь вылезший из кустов джарви и тут же испарился.
Вместе с открыткой.
Альбус не сдержал глухого, горького смешка и, расправив плечи, обернулся. Ален и Габриэль тихонько о чём-то спорили. Исполинский архангел Михаил грозил пальцем резвившимся горгульям, а возмущённый нарушением общественного порядка фонарь тряс за ногу особенно громкого балагура.
В следующем году Геллерт не напишет ни одного письма. Альбус, в общем-то, совсем не будет ждать: у Горация Слагхорна окажется удивительный талант требовать чуть больше внимания, чем он того заслуживает. Аберфорт так и не скажет ни слова, сам Дамблдор так и не продаст дом, ну а сейчас…
Ну а сейчас Альбус просто вернулся к ожидающим его ненастоящим племянниками Николаса и в очередной раз подумал, что Париж всё же чудесный город.
— Когда мы будем старыми дряхлыми стариками, — нарушила уютную тишину Габриэль и не слишком уверенно взяла Алена за руку. — Ты расскажешь нам о своём экстравагантном юристе.
Так легко Альбус не смеялся ни разу за пять прошедших месяцев.
Всё было… Пожалуй, что даже хорошо.