Reptile

На следующее утро я очнулся, лежа на диване. Кое-как разомкнул глаза, стараясь сфокусироваться, чтобы различать хоть что-то помимо цветовых мазков, являвшихся, на деле, предметами быта. Пару раз потер веки кончиками пальцев, изучил все искорки и звездочки в кромешной темноте прикрытых век, а после резко взглянул на открытое окно на другом конце комнаты; яркий солнечный свет резанул по глазам, и левый тут же противно защипал, напоминая о себе. Я простонал, запрокинул голову назад, на диванную спинку, обрамленную серыми подушками. — А ну! — послышалось откуда-то сбоку. Артем неожиданно появился возле меня, аккуратно приподнял за подбородок и внимательно принялся рассматривать вчерашнее недоразумение. — Ну, уже намного лучше… — неуверенно произнес Шатохин и выдавил из себя что-то, похожее на ободряющую улыбку. Я закатил глаза и скривил губы в противной усмешке. — Нет, краснота спала, вроде даже не загноилось ничего… — он сощурился, — ну, бля, я не медик, но чисто визуально… Дальше я особо не вслушивался. Было что-то безнадежное в этих словах, отдаленно напоминавших оправдания. Мы оба прекрасно понимали, что лучше быть не может: это не пройдет ни за ночь, ни за век. Что положительные прогнозы в этой ситуации немного неуместны. Но собеседник все равно умудрялся сохранять самообладание, супил тонкие брови, точно раздумывал. И, казалось, не впервые, поскольку под его глазами залегли контрастные тени — явно не выспался минувшей ночью — и побледнело фактурное лицо. Артем стискивал зубы — желваки игриво перемещались на неширокой челюсти… зелено-бордовый синяк красовался под его правым глазом. Я прервал, как только заметил гематому, бессмысленные рассуждения, слегка поворачивая голову друга и вглядываясь в причиненный мной изъян. Тёма напрягся и попытался ненавязчиво остановить меня, повел плечом. — Да всё в порядке. — проворчал хозяин квартиры, встряхнул головой, и волосы мгновенно легли на раздраженную кожу, погружая высокий лоб в кобальтовую тень. Я же виновато сдвинул брови, касаясь костлявых плеч дрожащими ладонями. — Чувак, я не хотел. Серьезно! — начал оправдываться, за что получил отрезвляющий шлепок по плечу, а после: — Да прекрати. Раньше надо было думать. — он вздохнул, — Но не обо мне сейчас так-то! — нервно усмехнулся, — эм… ты чувствуешь что-нибудь? — повел рукой. Я рвано пожал плечами, стараясь прислушаться к себе. Но ничего, кроме взволнованного биения не менее взволнованного сердца, не ощутил. Нахмурился. — А что я должен почувствовать? — Шатохин встрепенулся на это заявление. — А я ебу? Кто из нас тут Рептилия-то, а? Поднял вчера на уши весь дом! — я замолчал, до боли прикусывая нижнюю губу. — Я не знаю, может, у тебя выросла чешуя? Я шустро осмотрел свои оголенные предплечья, ладони, фаланги пальцев, а после отрицательно мотнул головой. — Хм… ты хочешь сожрать меня? — он обвел себя вальяжным движением руки. — Я бы в принципе сейчас пожрал, — я пожал плечами, на что получил недовольный взгляд Артема исподлобья. Он цокнул пухлыми губами. — Понятно. — извернулся и выудил свой золотистый ноутбук с кофейного столика. Сложил ноги в позе лотоса, пододвигаясь ближе и включая его. Я в недоумении покосился на товарища, — будем гуглить. — Ага. Лекарство ‘от себя’! Отличная затея! — выплюнул мой раздраженный развязной язык. Шатохин в сотый раз зыркнул на меня с укором. — Не строй из себя долбоёба… — пробурчал, шустро передвигая длинные пальцы на маленьких клавишах клавиатуры. Я язвительно вскинул брови и развел руками в стороны, но Артем меня заткнул небрежным взмахом свободной руки. — Всё, нашел. Он ловким движением навел курсор на первую картинку, слегка помедлил, когда я наклонился ближе, чтобы лучше разглядеть. Я коснулся невесомо тачпада, увеличил изображение на экране, слегка подавшись вперед. Браузер тут же выдал предупреждение, что увиденное — шок контент, и попросил подтвердить, что нам уже исполнилось 18. Артем гортанно хмыкнул, кликая по нужному месту, я же неосознанно прикоснулся к губам. То, что я мог различить за пиксельной защитой, уже не внушало мне доверия. Как и вся сложившаяся ситуация. Я тогда еще не ощущал всей серьезности, да и в принципе пока что не принял факт своей заразы. Хотя глаз и продолжал покалывать местами. Перед нами начали проноситься фотографии людей. Их держали связанными, они были запечатлены в заглушенных криках. Кто-то еще своем не успел трансформироваться, но уже вышагивал к смертному одру, кто-то уже окончательно перестал напоминать человека. Ребра у этих существ, уже не людей, выпирали из-под кожи в неестественных местах, сами они изгибались до самого пола атрофированными костями. Глаза же ничего не выражали, только пустоту и нотки голодной ярости. Было жутко, я уже откинулся обратно в плен подушек, завороженно изучая все детали шокирующих снимков. Пару раз попались материалы из медицинских дел: рентгены, анализы, зубы и глаза вблизи без приукрашиваний. Особенно глаза. Точно змеиные, дикие, неживые и отупевшие. Я в очередной раз потер верхнее веко левого глаза. Не было сомнений, что это ждало и меня, если бы не расстреляли в ближайшем будущем в самой завязке психологического романа о жизни. Я взглянул на своего друга, чье лицо сморщилось от увиденных гадостей. — Может, все-таки, сдашь меня? — я собрался с мыслями, и эта фраза мне далась с огромным трудом. Тяжело говорить о смерти, когда она касается тебя. — Погоди… — Шатохин не оторвался от экрана, закрывая вложения к запросу и, непосредственно, уже переходя по нужной ссылке в Википедию. Я старался особо не вглядываться в огромное количество печатных букв. На смену раздражению пришло абстрактное отрицание и тошнота. Засосало под ложечкой от желания сказать, мол, Тёма, прекрати меня обременять… Но это было бессмысленно: он имел на это право. Рептилия разумная (лат.Reptilo sapiens) — вымирающий вид рода Рептайло (Reptilo) в отряде рептилоидов. Возник в начале верхнего палеолита, около 40 тысяч лет назад, но сейчас его ареал с трудом охватывает несколько территорий Евразии. От остальных современных рептилоидов, помимо ряда анатомических особенностей, отличается относительно высоким уровнем развития материальной и нематериальной культуры (включая изготовление и использование орудий труда), способностью к членораздельной речи и крайне развитому абстрактному мышлению в ранние года своей жизни. Рептилия как биологический вид является предметом исследования физической рептилологии. И на сегодняшний день не осталось ни одной стороны или свойства рептилии как особи, индивида или члена популяции, которые бы не были охвачены специальными научными исследованиями. 

Анатомическое строение рептилии аналогично анатомии других рептилоидов. Наиболее явными внешними различиями являются соотношения размеров костей скелета, объём головного мозга и кожа, покрытая редкой чешуей. На верхних конечностях по пять длинных гибких пальцев, один из которых несколько отстоит от остальных, а на нижних — пять коротких пальцев, помогающих балансировать при ходьбе. Между пальцами присутствуют полупрозрачные перепонки, на фалангах — присоски, позволяющие прикрепляться к разной поверхности. Помимо ходьбы, рептилии также способны к бегу, но, в отличие от большинства рептилоидов, способность к брахиации развита слабо. Тем не менее, рептилии — не единственные современные животные, способные к прямохождению. Главным примером является Человек разумный, от которого рептилию нельзя отличить до стадии созревания. 

Стадия созревания начинается после окончания стадии роста в пределах от 18 до 28 лет, когда человеческая форма тела рептилии заканчивает свой рост и начинают происходить трансформации: отвердевание кожи, видоизменение зрачка с круглого на вертикальный, щелевидный, развитие «третьего глаза» и клыков с нейропаралитическим ядом, заостренные уши и тому подобное. Наиболее существенным изменением является психологическое — рептилии полностью теряют способность к абстрактному мышлению, сознанию и членораздельной речи, переходят на животный инстинкт. Наиболее предпочитаемой едой для рептилий становится Человек, поэтому после стадии созревания этот вид наиболее опасен для людей. Истребляется человеком еще в стадии роста.

 Рептилия разумная обладает крайне развитым мозгом. У рептилии хорошо развиты области, отвечающие за равновесие и координацию движений, что и позволяет им ходить на двух ногах. Обонятельные области развиты намного лучше, чем у людей. С другой стороны, рептилия, как и все рептилоиды, обладает тепловой чувствительностью. — Черт, я не разбираюсь во всей этой научной хуйне, — я тяжело выдохнул, провел пятерней по коротким волосам, запрокинув голову к натяжному потолку; Артем захлопнул крышку ноутбука и поднялся на ноги. — Да там ничего не надо понимать, — положил устройство на край дивана, — погнали купим тебе очки хорошие? — предложил, обходя диван, чтобы взглянуть в мое уставшее лицо. Я, успевший к этому моменту закрыть глаза, повел бровью, прислушиваясь к монотонному голосу. — Нахуй? — я нахмурился. — А ты хотел окончательно замкнуться в себе? Дома сидеть? Тебе ж еще альбом писать, бро! — он встряхнул меня за плечи, — хуй тебе! Не слышал, что свежий воздух иммунитет укрепляет? — Это не смешно, Артем… — я выпрямился, косо, но с едва заметным любопытством рассматривая экспрессивного приятеля. — Я не смеюсь, Егор. — передразнил меня Шатохин. — все, вставай. Пан или пропал! Я тяжело вздохнул, отрешенно отвечая на выжидающий взор своего собеседника. — Какой же ты идиот... — Кто бы говорил! — подметил Тёма, хватая меня за рукав и утаскивая в сторону коридора. Наши похождения начались именно с того момента. Слова Артема были настолько энергичные и вдохновляющие, что я, не осознавая, ввязался в глупейшую авантюру. Он перед нашей поездкой всучил мне какие-то пластмассовые солнечные очки с чуть смазанной позолотой на оправе. Я никогда не имел тенденции расхаживать по улицам в темных очках при любой погоде, ибо это напоминало, в какой-то мере, глупое позерство. Но тогда это показалось не самой ужасной идеей. Если человек не приглядится — ни за что не заметит щелевидный зрачок, как клеймо, поставленное коварной и беспощадной судьбой. Шатохин мне втирал, что нужно ценить момент, пока я могу это делать. Я, конечно, толком ничего не отвечал, но безмолвно соглашался. Все же страх и глубочайшее расстройство не давали мне возможности к непринужденным разговорам. Мы поймали такси и направились в ближайший торговый центр. Тогда был выходной, и внутри как будто бы собрались все москвичи, и именно в холле подле центрального входа, через который мы попали вовнутрь. Артем швырнул окурок в серебристую урну и ловко проскочил промеж снующих туш. Я же опустил глаза к полу. Привычный гул шумного торгового центра, почему-то, в тот момент был просто невыносим. Я вспоминал игривые слова Шатохина, что, поскольку времени немного, то нужно вытворять ‘мясо’, всякую хуйню, простыми словами. Мне для этого достаточно было, чтобы свалились эти дешманские очки с курносого носа, поэтому я их поддерживал одной рукой. Когда я прорвался в менее людный карман, Артем уже стоял с какими-то ребятами. Те возбужденно здоровались с ним, искали в рюкзаке бумажку, чтобы тот расписался. Я встал чуть поодаль, чтобы не мешать примитивному фотосету. Все же, тогда я был не особо известен, и вряд ли бы они обрадовались моему присутствию в кадре. Шатохин улыбался. — Подержи! — парень протянул свои серебристые темные очки с зеленоватыми стеклами второму мальчугану. Тот судорожно выхватил их, едва не уронил. Владелец в тот момент высказал ему все матерные слова, которые только существуют. «Наверняка, дорогие.» — догадался я, скрещивая руки на груди. Пацан засунул аксессуар в карман свободных штанцев и принялся фотографировать. Позже — встал на место своего компаньона. Артем приобнял поклонника за плечо, уж больно широко улыбаясь в камеру, когда прогремела вспышка. — Ахуенно… — вымолвили парни в унисон. Вбросили слова благодарности и, даже не распрощавшись, радостно ускакали восвояси. Тёма проводил их хитрым и задумчивым взглядом, оторвался лишь тогда, когда я встал к нему по правый бок. Взглянул снизу вверх, изучая мой вопросительный вид, а после, воровато озираясь по сторонам, встал спиной к основному коридору и достал из рукава черного лонгслива треклятые фанатские очки. Я тут же округлил глаза, обнаружив себя в откровенном ахуе. — Когда ты успел… — я приоткрыл рот, удивленно усмехаясь. Шатохин же прыснул, подмигнул мне и втиснул украденное в мои руки. Я на автомате схватил, продолжая находиться в неком смятении. После же Тёма разразился в диком, но приглушенном хохоте, а я, осознавая весь юмор ситуации, сначала вымолвил что-то оскорбительное, а после тоже рассмеялся. Мы, стараясь не привлекать к себе внимание, двинулись в сторону другого, не центрального выхода. Щерились и, то и дело, хихикали, признавая, что хуйню творить мы можем просто мастерски. Особенно Артем. — Пиздато, наверное, когда у тебя очки, как у самого Тэйпа! — пошутил приятель, когда мы стояли на парковке, ждали такси и лениво докуривали самокрутки. Я усмехнулся без горечи, не до конца вдупляя, что вообще произошло. Вечером же, наконец-то у себя в квартире, я усмехнулся вполне уже осознанно, когда, проведя по волосам в привычном жесте, обнаружил целый клочок каштановых локонов на своей ладони.