Рецидив преступлений в уголовном праве — совершение лицом нового преступления после осуждения за предыдущее деяние в случае, если судимость не снята и не погашена в установленном законом порядке. Рецидив (от лат. recidere) в медицине — возобновление болезни после кажущегося полного выздоровления (ремиссии).
Светло-серая легковая машина летела по эстакаде, покидая пригород столицы, обгоняя при этом другое авто. За окном мелькали заснеженные поля, деревья, дома. В салоне стояла тишина, потому что он специально не включал радио, чтобы ничего не отвлекало от дороги и от собственных мыслей. Машина свернула на обычную дорогу, не сбавляя высокой скорости. С каждым километром дорога становилась всё хуже, а потом началась лесополоса. Проехав ещё пару километров вдоль леса, машина остановилась у ворот забора, что был сверху покрыт колючей проволокой. Он показал охраннику с автоматом наперевес свой пропуск на въезд, и ему открыли ворота. Машина осталась на небольшой стоянке, что была заполнена всего на половину, а из неё вышел молодой парень, что был шатеном очень высокого роста. Он хлопнул дверцей и, поправляя свою чёлку одной рукой, посмотрел на одноэтажное, белое здание. Он пошёл по аллее к главному входу, слыша, как хрустел снег под тяжёлыми ботинками. Вдоль аллеи на деревянных лавочках сидели люди, разного пола и возраста, но все в одинаковых пижамах и куртках. Кто-то сидел, смотрел вперёд и бормотал себе что-то под нос. Кто-то напряжённо наблюдал, как шатен уверенно шёл к дверям, будто боялся его. Какая-то дама раскачивалась всем телом, обнимая себя руками. Кто-то медленно гулял по этой самой аллее, шарахаясь собственной тени. А за всеми ними наблюдали несколько людей в белом, что были в разных местах ограждённой территории. Он не боялся всего этого, просто привык. Один из таких санитаров придержал ему дверь, а другой отвёл к лечащему врачу. – Даже не верится, что уже восемь лет прошло, – проговорил Леонид Фёдорович, что был старым врачом, но одним из лучших специалистов. Его волосы поседели, кожа стала сухой, зрение и слух были уже не теми, что раньше, но знания и навыки своей профессии он не забыл бы никогда, наверное, поэтому и на пенсию не выходил, – Казалось, ещё вчера его привезли к нам, и вот уже отпускаем домой. Правда, я не думал, что на это уйдет восемь лет, – потёр врач свою шею, что, видимо, побаливала, – Я делал ставки на три-четыре года, но, может, это и к лучшему, что он был тут дольше, – шатен слушал, кивал и добавить ему было нечего, ведь врачам видней, – За ним нужен уход, чтобы напоминать ему, когда пить лекарства. Ты получил уже все нужные препараты? – в ответ был отправлен быстрый кивок, – Следуй инструкциям и не в коем случае не прерывай приём лекарств, – опять кивнул, но слушал всё вскользь, ему уже не терпелось войти в палату, – Заторможенность и лёгкая апатия – это нормально. Вроде, всё сказал, – Леонид Фёдорович поднялся с кресла и подошёл к двери, но резко остановился, – Да, никакого стресса и негативных эмоций, только положительные, – он погрозил пальцем, а потом надавил на ручку и открыл дверь в коридор, – Ну, пойдем уже. Врач, положив руки в карманы белого халата, шёл по коридору уверенно и быстро, а за ним плёлся шатен, кусая губы. Санитар открыл перед ними белую дверь с маленьким окошком, и они зашли внутрь. Он здесь уже был больше раз, чем можно посчитать по пальцам на руках. Белые стены, такая же кровать, что прибита к полу, стул и стол у стены, рядом унитаз и раковина, и всё белое, будто они были в раю, а не в психушке. У окна с решётками стоял уже не молодой парень, что был похудевшим брюнетом, пижама на нём висела. Он смотрел в окно, на ту самую аллею, где сейчас почти все гуляли. – Арсений, – позвал его Леонид Фёдорович, на что он медленно повернул голову к ним. Посмотрел сначала на своего лечащего врача, а потом на шатена за его спиной, – Собирайся, пора домой.***
Четыре месяца спустя.
Лето было уже в самом разгаре. Вокруг всё было зелёным, всё цвело и пахло. Солнце светило круглые сутки прямо в окна общего кабинета, потому что они выходили на солнечную сторону. Приходилось опускать коричневые жалюзи и работать впотьмах. Три одинаковых стола были размещены по комнате так, что сидящие за ними могли видеть лица соседей. Также были шкафы с папками, большой общий сейф, вешалка у двери, и белая доска на колесиках, чтобы писать на ней разноцветным маркерами и крепить магнитами документы. На одной стене висела карта Москвы и ближнего Подмосковья, на другой - портрет многоуважаемого президента страны. В общем, это был классический общий кабинет для одной из следственных групп прокуратуры. Сейчас, под конец рабочего дня, за одним из столов сидел старший лейтенант Матвиенко и строчил очередной отчёт на своём компьютере, что был не очень новым и периодически зависал, чем и бесил парня. За противоположным столом сидел, закинув ноги на него, капитан Сабуров, что был занят более важным делом, чем его коллега. Нурлан подкидывал вверх маленький разноцветный попрыгунчик, что принадлежал его очаровательной дочке, и ловил его той же рукой, что кидал. Третий же стол был пуст, но там стояла кружка с недопитым кофе, лежало открытое дело, и был включен компьютер, что впал в спячку. Майор Шеминов вышел на улицу, чтобы покурить. – Объясните мне кто-нибудь, почему я этим занимаюсь? – простонал в голос Серёжа, когда на экране всё опять затормозило. Он постучал мышкой по столу, а потом и вовсе бросил её, откидываясь на спинку стула, – Блять, как же бесит. – Всё потому что ты - самый младший, – ответил на его вопрос Нурлан, не отрывая взгляда от шарика, чтобы успеть словить его. – По званию, но не по возрасту, – заметил Матвиенко, отпивая своего чёрного чая, что был в смешного виде кружке. Капитан ничего ему не ответил, продолжил заниматься своим делом. Стрелки на настенных часах плавно двигались к шести, что означало скорый конец рабочего дня. В кабинет вернулся Стас, случайно хлопнув дверью, так как в комнате был сквозняк из-за открытого окна. Сев за свой стол, он ввёл пароль на компьютере, чтобы он уже проснулся, после одним глотком допил кофе, чтобы запить привкус сигарет во рту. – Как хорошо день прошел, – проговорил Сабуров, ловя в последний раз свой попрыгунчик, а потом, убирая ноги со стола, сел прямо и начал тянуться. – Тихо, гладко, ничего не произошло сегодня, – кивнул Матвиенко, сохраняя документ, над которым трудился последние пару часов. – Как затишье перед бурей, – тихо подтвердил Шеминов, складывая все файлы в дело, чтобы потом убрать его в сейф. Они втроём начинали собираться по домам. Вечер, видимо, обещал быть свободным, поэтому Стас и Сережа забегут в какой-нибудь бар, чтобы выпить и отдохнуть, а потом завалятся домой к первому, чтобы там уже забыться окончательно и утонуть друг в друге до утра. А Нурлан побежит домой к любимой жене и дочке, чтобы поужинать вместе, потом посмотреть телевизор, уложить ребенка спать и, не торопясь, заняться любовью. Каждый выключил свои железные ящики, каждый прибрался на столе или создал видимость порядка. И, когда секундная стрелка перекатила за шесть на часах, они вместе встали и пошли на выход. Такие вечера выпадали редко, и было лучше не тянуть, сразу же уйти домой, но не сегодня. Когда Матвиенко опустил ладонь на ручку двери, раздался телефонный звонок. Следственная группа тут же обернулась и уставилась на аппарат, что стоял на столе майора. Шеминов молча подошёл к столу и под пристальный взгляд своих коллег поднял трубку. На той стороне провода раздался знакомый голос дежурного, он говорил быстро и по делу. – Накаркали, – сказал Стас, положив трубку на место, – У нас труп. Приятный вечер отменяется, придется работать. Они поехали все на машине старшего по званию, потому что она была большой и удобной. В коридоре выцепили судмедэксперта Позова, которому уже сообщили о новом преступлении, и он не забыл взять свой чудо-чемоданчик. Пробки и светофоры Шеминов объезжал по дворам, потому всего через пятнадцать минут вся группа была на месте. Красный пятиэтажный дом старой постройки, один из подъездов которого был окружён яркой жёлтой лентой и полицейскими местного РУВД. Нурлан и Сережа быстрым движением руки показали свои красные корочки и их всех пропустили в сам дом, в подвал. Следственная группа формы не носила, что разрешалось, ведь они проводили оперативно-розыскные мероприятия, а не на судебном процессе выступали, для этого был прокурор. В подвале дома было темно и сыро, пахло тоже не альпийской свежестью. Их встретили участковый и пара обычных следователей, что занимались кражами, разбоями и семейными побоями. По протоколу они должны были дождаться прокурорских, чтобы передать им дело. Одного из следователей Стас знал, уже пересекались по работе. Быстрое рукопожатие между работниками разных структур, и группу провели к трупу. Молодой русоволосый парень лет двадцати двух лежал на земле ровно. Глаза его были закрыты, ноги лежали вместе и прямо, а руки были сложены на груди, как у покойников в гробу перед захоронением. В самих руках же была вложена алая, ещё до конца нераскрывшаяся роза. – Два часа назад подростки нашли, – отчитался следователь Шеминову, пока Дима надевал резиновые перчатки, – Они сюда часто лазают, покурить там, – майор кивнул, а Позов начал осматривать телесные повреждения, – Он не местный, – кинул взгляд на труп полицейский, – Никто его не знает, жильцы дома ничего не слышали, подозрительного ничего не видели. – Спасибо, Игорь, – кивнул Стас, – Можете идти, ППСников мы ваших чуть позже отпустим, – опять рукопожатия, и группа осталась одна. – Насильственная смерть, – проговорил Дима, проводя пальцем по шее пострадавшего, где была красная полоса, – Около девятнадцати или двадцати часов назад, – рассказывал он, не дожидаясь логичных вопросов от коллег, – Душили, скорее всего, шнурком, – он поднялся и посмотрел на обувь жертвы, – Причем, скорее всего, его, – показал на один кед, где отсутствовал белый шнурок. – Получается, – заговорил Сабуров, – Он его задушил и вот так красиво положил. – Видимо, и розочку специально для этого купил, – проговорил Дима, указывая рукой на цветок в руках жертвы. – Дим, зафотографируй здесь всё, – приказал Шеминов, показывая руками вокруг. – Хорошо, – кивнул эксперт, выпрямляясь, – Я тут ещё полазаю, посмотрю, вдруг что найдется. Ну и ждите отчёт после вскрытия. – Серёг, пробегись по квартирам, – решил Стас. – Нах? – удивился Матвиенко, – Тебе же сказали, что никто ничего не видел и не слышал. – А ты пробегись, – устало проговорил майор. Младший по званию цыкнул и поплёлся наверх. Дима в кармане джинс жертвы нашёл студенческий билет и в раскрытом виде положил документ в прозрачный пакет, а потом протянул майору, – Морозов Кирилл Леонидович, – прочитал вслух Шеминов, – Тысяча девятьсот девяноста седьмого года рождения, четвёртый курс Московского экономического института, – он поднял голову и посмотрел на капитана, – Ты знаешь, что делать, – он протянул Нурлану документ, тот перенял его и тоже отправился наверх. – Стас, – позвал его Дима, на что майор повернулся к нему лицом, – Не хочу тебя расстраивать, но у нас, похоже, маньяк. – Да, я уже понял, Дим, – как-то расстроенно проговорил Шеминов. Конечно, майор был расстроен, а ещё потерян и ни в чём не уверен. Ведь маньяков ловить было куда тяжелей, чем обычных убийц, потому что они думали по-другому.***
Через три часа вся следственная группа уже была в своём кабинете. Они пили растворимый кофе и смотрели на несколько фотографий жертвы, что уже распечатал им Позов, а на доску прикрепил Нурлан. Серёжа сидел и ждал, пока его доширак с курицей заварится. Подумаешь, всего пару часов наблюдал труп молодого парня. Матвиенко просто привык, как и все остальные, работа у них такая была. Не мучили их кошмары по ночам, и не тошнило от вида трупов. Сабуров отправил жене сообщение, что он на работе, чтобы не волновалась лишний раз, а потом стал отбивать попрыгунчик об пол и рассказывать, что узнал. – Вчера вечером Морозов Кирилл в компании трёх своих друзей пошёл в клуб, – говорил капитан, не отвлекаясь от своей игрушки. Стас пил кофе из своей кружки с надписью «Почти Босс», слушал его, облокотившись пятой точкой об стол, перекрестив ноги, – Там группа молодых людей отдыхала, пила и танцевала, потом парни стали себе кого-то цеплять. Последний раз Кирилла видели в пол-одиннадцатого ночи. Он сказал своему лучшему другу Петру, что у него что-то наклевывается. И всё. Когда Морозов ушёл, с кем и куда - никто не знает. – Классно он в клуб сходил, – покачал головой Серёжа, открывая свою быстро завариваемую лапшу. – Враги, недруги? – спросил Шеминов перед тем как сделать глоток своего кофе. – Ничего, – помахал головой Нурлан, – Обычный парень, учился средне, долгов по учёбе не было, в КВН играл, с девочками встречался, – потом, чуть подумав, добавил, – Завтра поеду в институт его, поспрашиваю, может кто что видел или слышал. – Ладно, – кивнул майор, – Серёжа, пробей, не было ли подобных случаев в Москве и Подмосковье. – А можно завтра утром? – с набитым ртом спросил Матвиенко. – Можно, – махнул рукой Стас, – Нурик, езжай домой, да и мы тоже поедем, – он поставил свою кружку на стол и тише, почти шёпотом добавил, – Ему уже не помочь.***
На плите стояло свежеприготовленное рагу из овощей и говядины, рядом чайник, что недавно вскипел. Бордовый закат был виден из окна шестого этажа, что было открыто настежь, так как дома было ужасно жарко. Слабый ветер тихо шевелил прозрачные занавески. За столом сидели двое и спокойно ужинали под тихое бурчание маленького телевизора. Арсений ковырял своей вилкой в тарелке, подносил ко рту маленькие кусочки овощей и слушал, как шатен рядом рассказывал ему обо всём, что происходило у того на работе. Антон рядом больше говорил, чем ел, и ловил взгляды брюнета. – Может быть, посмотрим кино? – спросил Шастун, складывая уже пустые тарелки в раковину, – Какую-нибудь комедию. – Ладно, – кивнул Попов, поднимаясь из-за стола, – Я помою посуду, иди, поищи кино нам, – сказал он, смотря на шатена, улыбаясь уголком губ. – Хорошо, – улыбнулся в ответ Антон, – Не забудь выпить лекарства, – показал рукой на подоконник, где стояли баночки с нужным лекарством. Арсений кивнул, а когда шатен скрылся за дверью, он открыл эту баночку, достал оттуда одну капсулу. Оглядываясь по сторонам, он кинул эту капсулу в открытое окно, а потом со спокойной совестью начал мыть посуду. Кино, которое выбрал Антон, брюнет смотрел поверхностно. Он вроде слушал, о чём говорили киногерои, видел, что происходило на экране, но в суть не вникал. Шастун же напротив, увлекся не на шутку. Следил за действиями с открытым ртом и даже не замечал, как Арсений наблюдал за ним. Попов не просто наблюдал, он любовался. Как шатен приоткрывал свои пухлые губки. Как чуть сводил брови к переносице, а потом разводил. Он любовался долго, а потом не выдержал и положил свою ладонь шатену на шею. Арсений слегка поглаживал загривок и мягкие волосы. – Тебе совсем не интересно? – спросил Антон, повернув в его сторону голову. – Неа, – протянул последнюю гласную Арсений, улыбаясь и все ещё не убирая руку. Когда шатен ответил улыбкой, Попов потянулся к нему и припал к сладким губам. Шастун ответил на поцелуй с той же нежностью, которая переросла в страсть. Брюнет завалил его на диван, подминая под себя, сплетаясь с ним языками и запуская руки под футболку. Антон позволял ему делать всё, что он хотел, потому что безмерно любил его всем своим сердцем. Не любил бы, то отвернулся бы, как все. Не любил бы его, то бросил одного, назвав чудовищем. Не любил бы он его, то не ездил бы каждые три месяца в психушку, что была спрятана далеко за городом. Не любил бы он его, не позволял бы себя целовать и любить почти каждую ночь. Арсений раздел его быстро и ловко. Нежно целовал шею, ключицы и грудь. Никогда не кусал, никогда не делал больно, давал только безграничную нежность. Провёл языком по впалому животу, а потом вобрал розовую голову вставшего члена шатена. Попов никому кроме него такого не делал и не сделает. Насадился на член больше, обвёл языком венки, сосал умело, чтобы услышать, как его любимый стонет, а Антон никогда не стеснялся, всегда стонал в голос. Брюнет развёл его худые ноги шире, провёл пальцами по дырочке, а потом выпустил его член изо рта, тот упал на живот, и припал языком ко входу. Арсений вылизывал бархатные стенки изнутри, а потом добавил пальцы. Растягивал долго и медленно, не торопясь добавлять пальцы. Когда Шастун не выдержал и попросил его уже взять, брюнет наконец-то навис сверху, закинул его ноги к себе на талию и медленно вошёл в него, пока яйца не ударились о ложбинку между ягодиц. Арсений простонал от узости и начал двигаться, так же никуда не торопясь. Медленно раскачиваясь, ловил стоны из его уст, целовал шею и нежное место за ушком. Антон простонал в голос, когда брюнет попал по простате, и царапнул браслетами его спину. Попов ускорился, начал двигаться резче, доводя шатена до хрипов. Опять поцеловал в губы, начал уже бешено вбиваться в него, чтобы Шастун метался под ним, глушил крики подушками. Брюнет почувствовал, что разрядка близка, поэтому обхватил его член и начал надрачивать в такт своим движениям. Не прошло и минуты, как Антон кончил, захлёбываясь в собственном крике и пачкая своим семенем руку партнёра и свой живот. Арсений кончил следом, потому что шатен сжал его внутри. Он завалился сверху, не выходя из него, поцеловал лениво в губы. – Я люблю тебя больше жизни, Антош, – выдохнул в его губы Попов. – Это взаимно, Сюш, – улыбнулся Шастун, обнимая его своими длинными руками.