Восемь с половиной лет назад.
Он бежал быстро по влажному после дождя асфальту, прямо по лужам, не старясь их обойти, из-за чего брызги попадали на штанины синих потёртых джинс. Уличные фонари светили не везде, из-за чего в почти час ночи было темно. Ветер ерошил непослушные тёмные волосы. Из-за бега Арсений дышал через рот, жадно вдыхая воздух. Конечности еле слушались его, потому что силы были уже на исходе, но он не останавливался. Знакомый двор, многоэтажка, третий подъезд и вверх по лестнице, потому что лифтам он не доверял. Голова кружилась, дыхание сбивалось снова и снова. Попов упал в его руки, когда нужная дверь открылась после не одного нажатия на звонок. Антон поймал его сразу же, но брюнет был тяжелым, пришлось сесть с ним на немытый пол прямо в коридоре, так и не закрыв входную дверь. Арсения кинуло в дрожь, он уцепился пальцами в его толстовку и прижался как можно ближе, ведь очень сильно боялся, что он мог исчезнуть или что шатена и вовсе не существовало, поэтому и слёзы из его голубых глаз начали выкатываться сами. – Я не хотел, не хотел, – шептал брюнет, зажмурив глаза, – Я не хотел это делать, Антош, правда не хотел… – Что? – спросил Шастун, гладя одной рукой по спине, а другой по щеке, размазывая солёные слёзы большим пальцем. – Не хотел, не хотел, не хотел, – махал головой Арсений. – Что ты сделал? – снова спросил Антон, не убирая рук от него, а обнимая ещё и ногами за туловище. – Будто был не я, понимаешь? – посмотрел в его глаза Попов, – Я не хотел, правда, – голос его становился тише, – Но это сильнее меня… – Что это? – пытался узнать хоть что-то шатен, он уже начинал переживать за***
Наши дни.
Сегодня Серёжа поехал раньше на работу, потому что ему нужно было пробить информацию по последнему делу, что по факту нужно было сделать вчера вечером. Он попал в пробку, которая обычно рассасывалась к тому моменту, когда он ехал этой дорогой. В самой прокуратуре были ещё пустые коридоры и могли встретиться лишь редкие трудоголики. Он поставил свою закорючку в журнале у зевающего дежурного и взял ключик от общего кабинета. Матвиенко нажал на кнопку пуска компьютера, открыл окно для того, чтобы было свежее, и поставил чайник, чтобы выпить растворимый кофе "три в одном", ведь с утра не успел. Через час одиночной работы в кабинет уверенной походкой зашёл Стас, опять хлопнул дверью из-за сквозняка, что устроил Матвиенко. Майор кинул на подоконник свою чёрную бейсболку, вальяжно сел на офисный стул, потом посмотрел на свою кружку с вчерашним недопитым кофе. – Серёж, сделай-ка мне кофе, – проговорил устало Шеминов, после потянулся, чтобы включить свой компьютер. – Серёж, сделай-ка мне кофе, – передразнил старший лейтенант, смотря на свой монитор. – Ты чего это? – удивился Стас, смотря на нервного коллегу. – Ты чего это? – опять повторил Серёжа, специально делая голос противным, а потом, цокнув языком, стал возмущаться, – Действительно, чего это я, – развёл руками он, – Ведь я не стоял в сорокаминутной пробке с утра, и я тут не сижу за компом из прошлого века, который глючит на каждое моё действие, – он опять бросил мышку на стол, – Ведь я всего лишь мелкая сошка, что была создана для того, чтобы делать кофе великому сыщику всех времен, Станиславу Владимировичу, – Стас приподнял одну бровь, – Нет, блять! Открою тебе тайну, Стас, но я не твой подчиненный, у нас тут у всех одна должность, а то, что я младше по званию, для тебя это вообще ничего не значит! – прокричал последние слова он и облокотился об спинку стула. – Я же просто попросил, – тихо пробурчал Шеминов, поднимаясь со своего места, – Ну ладно тебе, – Матвиенко фыркнул в ответ и взгляда не поднял, – Сергуль, – тот не поддался, а Стас подошёл ближе, – Серёжка, – улыбнулся майор, – Серёженька, – по слогам тихо позвал его, – Посмотри на меня, мой хороший. – Вспомнил, – закатил глаза Матвиенко, – Может, уже не твой. За столько времени я вполне мог уже жениться, – всё-таки посмотрел ему в глаза и на улыбку до ушей. – За две недели? – наиграно удивился Стас, положив ладонь на сердце, – Вряд ли кто-то захочет стать твоей женой… – Это ты так извиняешься? – перебил его Серёжа, – Если да, то всё, иди. Извинения не приняты. – Ну прости меня, пожалуйста, что уделяю мало внимания развитию наших отношений и тебе, – сказал уже на полном серьёзе Шеминов, – Но работы непочатый край, сам видишь, то одно убийство, то другое, то подстава какая-нибудь, а сейчас вообще, походу, маньяк на наши головы свалился, – Стас хотел бы добавить что-то ещё, но дверь открылась, и в кабинет зашёл их непосредственный начальник, как всегда, в синей форме прокурора и с прямой спиной. – А где ещё один? – спросил Паша, проходя внутрь комнаты. – Нурлан работает по делу, – ответил Шеминов, что развернулся к нему всем телом. – Что с новым делом? – спросил Добровольский, качая головой в сторону доски, где всё так же висели фото жертвы в разных ракурсах. – Ждём вскрытия, версий пока нет, – ответил Серёжа, выглядывая из-за майора, – Я пробил, ничего подобного в последнее время не было у нас, так что это не серия. – Да, если только это не первая жертва, – пожал плечами Стас. – Сплюнь, – нахмурился Павел, – Только маньяков нам не хватало. А что с делом Давыдова? – Ориентировки разослали пару дней назад, – ответил Шеминов, – Но пока тихо, сегодня пробью дружков да приятелей его, съезжу, опрошу, потом доложу. – Ладно, работайте, – кивнул Добровольский и пошёл к двери, – Держите меня в курсе новостей, – сказал он, перед тем как покинуть кабинет. – На чём мы остановились? – спросил Стас, поворачиваясь к***
День выдался очень жаркий, что для июля не являлось нормой. На голубом небе целый день не было ни одного облачка, из-за чего Нурлану приходилось ходить в солнечных очках, что ему не очень нравилось. А Шеминов спасался от адского солнца бейсболкой. Оба мотались по пыльной столице, работая по разным делам, пока Матвиенко трудился в кабинете, спасаясь от духоты открытым настежь окном. После обеда, которого по факту не было, майор и капитан встретились у входа в прокуратуру на ступеньках крыльца, а уже в коридоре их встретил судмедэксперт. Их троих в общем кабинете встретил Серёжа, что сильно зевал за своим рабочим местом. – Матвиеныч, муха в рот залетит, – сказал Сабуров, кидая свои солнечные очки на стол. Тот цокнул языком и проследил взглядом, как сел на свой офисный стул Стас, а Дима с листами бумаги встал перед белой доской. – Парни, вы не поверите, – поправил свои очки Позов, – Перед тем как задушить жертву, убийца совершил над ней действия насильственно-сексуального характера. – Его изнасиловали? – спросил Шеминов, снимая свой головной убор. – Да, – кивнул Дима, протягивая ему документы, – Там всё написано, – майор перенял несколько листов из его рук и начал изучать. – Получается, наш убийца - гей, – проговорил Нурлан, наливая себе попить воды из графина, – Вот и особенная черта, может, проще найти будет. – Не знаю, не знаю, – помахал головой Шеминов, поднимая взгляд, – Его не тащили в этот подвал, значит, он сам пришёл. – Ага, – опять кивнул Позов, положив руки в карманы серых джинс, – Он был пьян, но не настолько, чтобы не отдавать себе отчёта о происходящем, никаких других веществ в крови не было. – Тут написало, что его душили дважды, – проговорил Стас, смотря на эксперта. – Думаю, в первый раз для того, чтобы тот потерял сознание и не сопротивлялся, когда он его раздевал, – пояснил Дима, смотря на майора, – А во второй раз - чтобы убить. Причём, когда преступник душил его, он уже был в сознании. – Он вообще нормальный? – спросил Серёжа, чуть прокрутившись на своём стуле. – Не думаю, – помахал головой Позов, – Психическое состояния явно не в норме, об этом я тоже написал, – сказав это, судмедэксперт кивнул им и отправился по своим делам. – Ясно, что ничего не ясно, – сказал Матвиенко, когда дверь за Димой закрылась. – Нурик, узнал что-нибудь в институте? – спросил Стас, откладывая документы на стол. – Там ничего, – ответил Сабуров, – Но потом я решил ещё раз съездить на место преступления и погулять рядом. – И? – спросил Шеминов, вставая из-за стола, чтобы поставить чайник. – Буквально через дом есть общежитие РУДН, – ответил Нурлан, – и я вспомнил, что Кирилл сказал своему лучшему другу в клубе, мол, у него что-то наклёвывается. Но я прекрасно помню из своих студенческих лет, что общежитие работает до десяти, и после закрытия чужих не пускают. – Ну, ты, конечно же, поспрашивал у студентов, – предположил Стас, насыпая себе кофе в кружку. – Конечно же, – кивнул капитан, – И выяснил, что все посторонние попадают в общагу по пожарной лестнице. А потом я и девушку нашел, с которой Морозов наш и познакомился. – Отлично, – проговорил майор, наливая кипяток в кружку. – В общем, они собирались поразвлечься у неё, – Нурлан показал пальцами кавычки, – Она зашла через главный вход, а Кирилл должен быть подняться по лестнице, но так и не появился. Расстались они у входа в общагу в одиннадцать десять. – Наш гей-преступник его вёл ещё с клуба, – сказал Шеминов, перед тем как отпить горячий напиток, – А потом каким-то образом заставил пойти за ним. – Это нужно было знать сто процентов, что они с девушкой расстанутся у входа, – проговорил Сабуров, – А если бы они поехали на квартиру? Что-то не сходится. – Он бы подождал, – предположил Стас, ставя кружку на свой стол, – Ему нужен был именно Кирилл, и ему всё равно где и как, убийца ждал, пока студент останется один на улице, чтобы можно было его перехватить. – Ну а как тогда он заставил его пойти за собой? – спросил Нурлан. – Убеждением, – ответил Серёжа, что всё это время внимательно слушал коллег, – Или попросил о помощи. – «Помоги, пожалуйста, там маме моей плохо, надо скорую вызвать, телефон сел»? – предположил Сабуров. – Ага, – кивнул Шеминов, – Любой пойдет, мама же это святое. – А дальше всё просто, – проговорил Матвиенко, вставая со своего места, – Завёл в подвал, первый раз придушил, Морозов вырубился, сделал свои грязные дела, в процессе которых жертва очнулась, потом окончательно задушил, одел, уложил и розочку в руки вложил, которую, скорее всего, носил в кармане. – Отлично, – кивнул Стас, – Как он это сделал, мы выяснили. Осталось понять мотив и поймать его. – Это сложнее, – кивнул Нурлан. Только наступила тишина между ними, как зазвонил рабочий телефон на столе майора. Шеминов закатил глаза и ответил на звонок. – Собирайтесь, – устало произнес Стас, когда положил трубку стационарного телефона, – У нас огнестрел. – Ещё одно дело, – завыл Сабуров, поднимаясь со стула. – Да бля, – простонал Серёжа. Видимо, сегодня он будет ночевать на работе.***
Антон работал администратором в небольшой пиццерии, в которой было тихо и уютно. Работа не пыльная, ему нравилось. График, правда, был не очень. Он работал один день в дневную смену: с восьми до пяти, следующий день в ночную: с пяти вечера до часу ночи, а следующий день был выходным. Так повторялось изо дня в день, умеренным темпом перетекало в недели, следом в месяцы, а потом и годы. Поначалу график был удобен, ведь выходной всегда был или завтра, или послезавтра. Но недавно Арсения выписали, а оставлять его одного шатену не очень хотелось. Сначала Шастун взял отпуск, потом вырвал себе больничный, а после пришлось выйти на работу, так как уже нельзя было тянуть, да и деньги были нужны. Вот и сейчас он собирался на ночную смену. Приготовил днём ужин брюнету, освежился под прохладным душем и начал одеваться. Арсений наблюдал за ним, сидя на диване и попивая горячий чёрный чай с мелиссой. – Покушаешь вечером, не забудь выпить лекарство, – говорил Антон, смотря на брюнета через зеркало шкафа-купе, в ответ тот закивал, – У меня же завтра выходной, проведём время вместе, может, погуляем в парке. Когда ты последний раз бывал на улице? – Точно не помню, – тихо проговорил Арсений. – Не дожидайся меня, как в прошлый раз, – развернулся к нему лицом Шастун, улыбаясь, – Ложись спать. – Тебе неприятно, когда я жду тебя с работы? – спросил Попов, закусывая губу. – Дурачок, – провёл рукой по его челке Антон, – Очень приятно, просто я переживаю за тебя, – он улыбнулся ему так чисто и солнечно, как умел только он один, – Я пошёл, не скучай. – Пока, Антош, – улыбнулся Арсений, поцеловал его на прощание в губы, а потом закрыл за ним входную дверь.***
Пьяная молодёжь двигала своими частями тела на танцполе, ритмично танцуя под известную музыку, что громко гремела на всю небольшую полуподвальную комнату, которая громко называлась клубом. Запах некачественного алкоголя вместе со сладким дымом кальяна свербил где-то в носу. В грязных туалетах творилось не пойми что, кто-то толкал дурь, кто-то кого-то трахал. У барной стойки цепляли светских львиц и дешёвых шлюх, что иногда притворялись первыми. Сюда приходили, чтобы забыться, напиться, накуриться, потрахаться, убежать от проблем, забот и сессии. У стены, рядом со входом в туалеты и служебные помещения, стоял Арсений, сложив руки на груди. Брюнет был хорошо одет в чёрный костюм с расстёгнутым пиджаком и белую рубашку без галстука. А в нагрудном кармане пиджака была маленькая свежая алая роза, что была куплена недавно. Он наблюдал за танцующими из-под ресниц, вернее, сейчас он уже наблюдал только за одним, что сейчас пристраивался к одной рыжеволосой девушке. Когда солнце окончательно спряталось за горизонтом, переставая оставлять за собой яркие следы на небе. Попов вышел на улицу и вдохнул свежий воздух полной грудью, а потом начал тенью следовать за нетрезвой молодёжью. Сегодня ему повезло, потому что русоволосый отхватил пощёчину от девушки на танцполе, выпил ещё раз за столиком со своими друзьями, а потом пошёл, пошатываясь, с одним из друзей, видимо, в сторону дома, при этом запевая последний хит Лободы, обнявшись за плечи. На пустынной дороге мигал жёлтый сигнал светофора, под которым и попрощались друзья, хлопая друг друга по спине при обнимании. Арсений обошёл жилой дом, специально ускоряя шаг, чтобы обогнать парня. – Помогите, пожалуйста, молодой человек, – буквально налетел на него брюнет, – Моей жене стало плохо, нужно вызвать скорую, а у меня телефон разрядился, – протараторил Попов, утягивая при этом его вперёд, – Мы просто с театра возвращались, быстрее, пойдем. – Что? – потерялся в разговоре студент, – Кому плохо? – Моей жене, ей стало трудно дышать, – ответил Арсений, не отступая, – Пойдем, пожалуйста, быстрее, нельзя медлить, только ты можешь помочь. Мгновение, и он последовал за брюнетом, что не переставал говорить о своей жене, которой нужна помощь. Они оказались у старого забора, что ещё не успели убрать после стройки. Русоволосый уже хотел спросить, а где же жена, но не успел, потому что Попов накинул ему на шею шнурок, что был сложен в кармане пиджака. Кислород перестал поступать в лёгкие, поэтому парень перестал брыкаться и потерял сознание. Брюнет уложил его на сухую землю, посмотрел на лицо и чему-то улыбнулся. Начал его раздевать, чтобы вещи остались целые и красивые. Разноцветная футболка аккуратно сложилась рядом. Один кроссовок он просто снял, а из другого вытащил белый шнурок, что мог пригодиться ему позже. Чёрные джинсы отправились к футболке, а потом и серые боксеры. Он гладил рукой по худой шее, спускаясь вниз, к груди, выпирающим рёбрам, впалому животу, а после опустился к безжизненной плоти. Другой рукой Арсений расстегнул собственные чёрные брюки, начал стимулировать свой член, плавно двигая рукой вверх и вниз. На умелые ласки он отреагировал быстро, встал и начал выделять естественную смазку. Перевернув одним движением бессознательное тело на живот, он, плюнув себе на руку, размазал слюну по своему члену, а после, раздвинув ягодицы, надавил на сжатое колечко мышц головкой и насадил парня на свой орган сразу во всю длину. Слишком узко было внутри, так, что даже Попову стало больно. Он начал двигаться сразу быстро, разрывая нежные стенки до крови, что послужило дополнительной смазкой. От боли русоволосый пришёл в сознание, начал кричать и брыкаться. Он надавил на его спину рукой, вдавливая в землю, при этом не останавливаясь. Крики, мат, слёзы, просьбы остановиться, - всё это Арсений пропускал мимо ушей, бешено вколачиваясь в чужое нутро. Он всё никак не мог кончить, из-за этого злился и только сильнее толкался в парня, а потом и вовсе довёл себя до оргазма рукой. Студент, тихо всхлипывая, лежал на животе, до конца не понимая, что произошло. Брюнет достал ранее снятый шнурок и накинул на тонкую шею, накручивая на кулаки концы, лишая его воздуха. Тот перестал дёргаться, и Попов проверил пульс, убедившись, что всё было сделано чисто. Он одел уже не живого обратно в одежду, аккуратно уложил на спину, сложил руки в замок на груди, прикрыл глаза, вложил розу. Нависнув сверху, он около пяти минут смотрел на то, что натворил, а после развернулся и поспешил домой, ведь скоро должен был прийти его любимый с работы.