Рецидив

      – Начать следует так, – проговорил Стас, устраиваясь на своём стуле, – Жила была семья: мама, папа и дочь…       – Ты хочешь сказать, что история нашего маньяка начинается с этого? – перебил его Серёжа.       – Да, не перебивай больше, – ответил Шеминов. Они сейчас все трое сидели у себя после закрытия дела, и Стас поведывал им всю историю с самого начала, – Так вот, жила обычная семья в Омске.       Всё было нормально: муж не пил, на работу ходил. Пока жена не влюбилась в молодого парня. Она подала на развод, мол, разлюбила. Муж ушёл, оставив им квартиру. Через год родился мальчик, и назвали его Арсением. Любовник, ссылаясь на то, что надо квартиру побольше, заставил её продать квартиру и отдать ему деньги. Так жена и сделала, а потом любовник пропал. Осталось она одна с двумя детьми на руках. Муж, так как её любил, да и девочка старшая была его, простил непутевую жену и даже усыновил Арсения. Так он и обрёл фамилию отца, но тот уделял ему мало внимания.       Шли годы, мальчик рос и не получал родительской любви. Потому что для мужа он был плодом неверности, а жена при нём не могла уделять ему внимания. Арсений рос, видел, как любили и баловали его сестренку Леру, и делал выводы. Когда ему было тринадцать, родители попали в аварию. Мать скончалось на месте, а отец через сутки в реанимации. Лере было девятнадцать, и она оформила над ним опекунство. Сестра его любила по-настоящему, заменила ему мать. Гладила по головке, зелёнкой мазала коленки. А потом, когда Арсению было семнадцать, она влюбилась в не очень хорошего парня. Что там между ними произошло - информация отсутствует. Скорее всего, тот парень её изнасиловал. Попов увидел, как она плачет, и решил отомстить за самого близкого человека.       А вот что было дальше я узнал от первоисточника и его лечащего врача. Арсений назначил парню встречу на пустоши ночью. Тот был куда взрослее, и была драка, в которой он сильно пострадал. Попов смог его повалить на землю и, схватив первое попавшееся под руку, то есть шнурок, стал его душить. И задушил. Испугавшись того что сделал, он убежал домой, где обнаружил труп своей сестры. Лера вскрыла вены в ванной. Арсений сказал, что это он был виноват в её смерти. Он считал, что, если бы остался дома, смог бы предотвратить это, поддержав сестру. Труп нашли, но зацепок не было. Дело по сей день висело, как глухарь.       Арсения определили в интернат. Там он закрылся в себе и ни с кем не контактировал, но при этом прилежно учился. В восемнадцать лет он уехал из Омска в Москву потому, что там было слишком много плохих воспоминаний. Он поступил в институт и держался, как мог. Попову везде мерещился насильник сестры, в каждом рыжеволосым парне он видел угрозу. Он держался долго. А потом, в двадцать три года, убил опять тем же шнурком, что все эти годы хранил. Вижу вопрос в глазах: почему такая поза? Ответ прост: так хоронили его сестру.       Дальше произошло то, о чём говорил Серёжа. Арсений влюбился в первокурсника по имени Антон Шастун. Мания убивать осталась, но больше не беспокоил образ обидчика сестры. Прикол в том, что Попов не мог этого не делать. Один раз убив, почувствовав это, он уже не мог остановиться. Он знал, что этого делать нельзя, убийство людей противозаконно. Но запретный плод слаще. Через месяц после второго эпизода Арсений убил снова, но теперь высокого шатена он изнасиловал перед удушьем. Двух зайцев разом. Он утолял жажду убивать и свои порывы влюбленности. Попов боялся быть отверженным. Он дружил со своей любовью, гулял, помогал по учёбе, а потом насиловал и убивал парней, что на него были похожи.       Если бы Арсений знал, что его чувства были взаимны, возможно, всего бы этого не было. Но об этом он узнал буквально за два дня до ареста. После экспертизы Попова признали невменяемым и поместили в психбольницу. Антон любил его сильно, поэтому навещал целых восемь лет, каждые три месяца. От него отвернулись родители, друзья, все. Но Шастун верил, что будет счастлив. И вот Арсения выписали, он его забрал к себе. Первый месяц Попов исправно пил все препараты, но после обнаружил один изъян. Правильно Серёж, – показал на открывшего рот Матвиенко пальцем Стас и продолжил, – У него из-за них не вставал. Долго мучился, принимал решение, всё взвешивал. Думал, сможет сдерживать, но, как мы видим, не смог. Поначалу Арсений это подавлял в себе, тем более рядом был любимый. Но жажда смерти в руках была сильнее. Результат - пять трупов. Сейчас его опять определили туда же, но теперь вряд ли выпустят. Вот и вся история Арсения Попова, – закончил Шеминов, глотнул кофе, чтобы промочить пересохшее горло.       – Больше всего в этой истории жалко Антона, – тихо сказал Серёжа.       – Такого у нас раньше не было, – добавил Нурлан, шумно выдохнув.       – Не знаю, как вы, парни, – проговорил Стас, – Я это дело на всю жизнь запомнил.

***

      Косой ливень бил прямо в окно с решётками. Тёмные тучи ходили по нему, бились друг об друга, из-за чего сверкала молния, а потом уже гремел гром. В кабинете врача было темно, и только настольная лампа освещала его. Антон сидел на неудобном стуле и смотрел на свои руки в браслетах. Леонид Фёдорович смотрел на него с жалостью, но ничего поделать не мог.       – Я не могу тебя пустить, – тихо говорил он, – Да и нет смысла, Арсений сейчас больше напоминает овоща, чем живого человека.       – Мне очень надо, – шептал Шастун, поднимая на него взгляд.       – Антон, тебе нет смысла сюда приходить, – объяснял врач, складывая руки на стол, – Его признали опасным для общества, Арсений отсюда никогда не выйдет больше, даже если опять будет ремиссия.       – Пожалуйста, – просил Антон, кусая нижнюю губу.       – Хорошо, – кивнул Леонид Фёдорович, – Но это будет только один единственный раз, – показал указательным пальцем на него, – Тебе нужно жить дальше.       Шастун часто закивал головой и умолчал, что без него уже не сможет. Санитар повёл его в ту же палату, где на прикрученной к полу кровати лежал брюнет в серой пижаме. Арсений смотрел в потолок, плавно вдыхая и выдыхая. Кисти рук его были привязаны к металлическим бортикам кровати, чтобы не смог навредить себе, когда начнётся очередной приступ психоза. Их оставили одних. Антон взял стул, что стоял у стены, и сел рядом с ним.       – Сюш, – тихо позвал он брюнета, но Попов и ухом не повёл, – Арсюш, – вторая попытка тоже не увенчалась успехом, и тогда он провёл рукой по его волосам. Арсений тут же повернул голову в его сторону и посмотрел так глубоко, – Меня больше к тебе не пустят, – прошептал Антон, прикусывая всю ту же нижнюю губу.       – Прости меня, – одними губами произнёс Попов.       – Я уже простил, Сюш, – ответил шатен, глотая ком, что подкатил к горлу, – Я пришёл попрощаться с тобой, – слёзы сами начали наворачиваться на глаза, – Я больше не приду к тебе, но это не значит, что я тебя не люблю больше, – первая маленькая слезинка покатилась вниз. Брюнет повёл рукой, чтобы убрать её, но не смог, – Я тебя очень сильно люблю, – проговорил по словам Антон, начиная плакать сильнее.       – Я тебя люблю, – опять произнёс лишь губами Арсений.       Шастун наклонился к нему и поцеловал прямо в губы. Отдал всю свою безмерную любовь через этот поцелуй, всю свою нежность и заботу к нему. Он знал, что это последний их поцелуй, и от этого было только больней. Попов ответил слабо, прикрывая глаза. Антон хотел продлить этот момент до конца своей жизни, потому что не хотел выходить в этот мир без него. Без Арсения его мир потерял краски. Без Арсения ему не нужно было абсолютно ничего. За эти почти пять месяцев вместе он так много приобрёл, а сейчас потерял. И шатен не винил в этом Арсения, только себя. Не доглядел.       Он остановился, провёл ладонью по щеке с небритой щетиной. Теперь у Антона не было даже его.       Арсений останется в его сердце навечно, но в жизни уже не будет никогда. Никогда больше не поцелует утром. Никогда больше не обнимет сзади. Никогда больше не будет мешать смотреть кино. Никогда больше не будет помогать готовить. Теперь Антон будет всегда и везде один.       – Прощай, – выдохнул Шастун, когда за ним пришли.       Он медленно вышел из белого здания, попадая прямо под ливень. Сейчас ему было всё равно, что он мог промокнуть насквозь, а потом заболеть. Антон смотрел на пустынную аллею и думал о том, что дальше. А что дальше? Как теперь ему жить без него? А стоит ли жить?