350 лет спустя

Следующим утром, миновав несколько пустынных улочек, Жоффрей де Пейрак вошел в холл Отеля де Пари. Он поздоровался со служащими на ресепшене, заказал двойной эспрессо в номер и уже собирался подняться к себе, как столкнулся у лифта с Ортанс Фалло в спортивных штанах и футболке. — Доброе утро, — сказал Жоффрей. — А ты ранняя пташка! — Судя по всему, как и ты, — ответила Ортанс, многозначительным взглядом окинув его фигуру. Она не упустила из виду, что Пейрак одет так же, как вчера, и явно не ночевал в номере. При этом он не был настроен на светскую беседу. Жоффрей без промедления шагнул в лифт, двери которого закрылись прежде, чем Ортанс успела добавить что-либо еще. Недовольно поджав губы, она отправилась на пробежку. В номере Жоффрей первым делом заглянул в спальню и, убедившись, что Анжелика еще спит, принял прохладный душ. Затем тщательно побрился, переоделся и устроился с чашкой кофе на диване в гостиной таким образом, чтобы беспрепятственно любоваться молодой красивой женой. Анжелика лежала на животе, обняв руками подушку. Одеяло лишь слегка прикрывало ее, поэтому Жоффрей мог с интересом исследовать изгибы ее спины, изящных плеч и точеных щиколоток. Их вид казался ему необычайно притягательным. Его так и подмывало подойти, прижать ее к себе и разбудить нежными поцелуями. Пытаясь побороть искушение, Жоффрей с силой сжал чашку так, что фарфор едва не треснул, но уже в следующий миг он, даже не успев осознать как, очутился в спальне. Ноги сами привели его туда. Он обошел кровать и присел в изголовье, затем аккуратно отвел пряди золотых волос с ее лба и невероятно удивился тому, что на лице Анжелики застыла маска страдания. Под глазами залегли темные круги, словно она не спала всю ночь, а веки выглядели припухшими от слез. Жоффрей отстранился и растерянно уставился на жену. Она плакала? Почему? Признаться честно, она уже не раз озадачивала его и заставляла задуматься о том, действительно ли он настолько хорошо разбирается в женщинах, как считал ранее. До встречи с ней у него никогда не возникало подобных сомнений. Из-за вынужденного бездействия в юности у него было достаточно времени и возможностей, чтобы досконально изучить женскую природу. В его распоряжении была огромная семейная библиотека, собранная предыдущими поколениями, на полках которой стояли, среди прочих, Овидий и Шаплен , Фрейд и Юнг, и многие другие авторы, писавшие о любви и психологии человеческих взаимоотношений. Он читал их труды скорее ради развлечения, но, кто знает, возможно, именно эти знания отчасти помогли ему с таким успехом добиваться женского расположения. Он без особых усилий, едва ли не с первого взгляда, разгадывал сущность каждой и с удовольствием исполнял нехитрые желания. Но всерьез не увлекался. Он был щедр и искренен, и никогда не обещал того, чего не мог дать. Он любил секс, этот очаровательный и приятный поединок, который приносит наслаждение телам и не оставляет угрызений совести. С легкостью начиная новые отношения, он с такой же легкостью прекращал их, когда страсть уходила. Но Анжелика… Ему никак не удавалось ее понять. Она постоянно сбивала его с толку! Начать хотя бы с того, что еще в «Монтелу» он ожидал увидеть на ее месте кого угодно, но уж точно не такую красавицу. У него в голове не укладывалась сама мысль, как девушка с подобной внешностью может добровольно прозябать на отцовской конюшне в деревенской глуши. Еще одним откровением стала ее личная жизнь. Точнее ее полное отсутствие, на что намекали и Молин, и её сестра. Но как возможно, чтобы у молодой привлекательной женщины никого не было? Конечно, он им не поверил. А ее яростное стремление к независимости, когда они подписывали договор, лишь подтвердило его сомнения. После того выпада в мэрии он полагал, что в скором времени в Тулузе объявится ее ухажер, но каково же было его удивление, когда он убедился, что у нее действительно нет любовника! Больше того, она даже не пыталась завязать знакомство или пофлиртовать с кем-то из мужчин в ее новом окружении. А ведь среди них было немало тех, кто бросал на нее заинтересованные взгляды и был не прочь поразвлечься, стоило ей только поманить. Она равнодушно встречала их намеки, тогда как у него в груди разгоралось странное чувство, весьма похожее на ревность. А ее умение по щелчку пальцев превращаться из обычной девочки в джинсах и свитере в потрясающую светскую даму и вовсе казалось ему магией. Когда они вместе приходили на очередное мероприятие, он замечал, как придирчиво ее оценивают окружающие, и гордился тем, как быстро Анжелика вписалась в их общество и ничем не уступала остальным женщинам. Он беззастенчиво и с явным удовольствием пользовался своим положением мужа напоказ. Ему хотелось узнать ее получше и сделать их отношения менее формальными, но он не был уверен, как она к этому отнесётся, и первое время решался оказывать ей знаки внимания только на людях. Но в конце концов, сам не заметил, как стал заложником этого бесхитростного ритуала. В какой-то момент он понял, что для него нет ничего важнее на этом свете, чем ее улыбка, взгляд, прикосновение. Он нуждался в ней, как в воздухе. Она сама стала его воздухом. Поэтому, когда в вечер презентации картины она вдруг внезапно оттолкнула его, он ощутил себя так, словно его сбил поезд. И не потому, что впервые в жизни получил отказ от женщины, а потому, что именно ОНА отвергла его. Он не понимал причин такой реакции. Он определенно чувствовал ее интерес к нему и даже влечение. По крайней мере, ему так казалось. Конечно, она разозлилась на него, увидев в довольно щекотливой ситуации с бывшей любовницей, и надумала того, чего не было. Но ведь это такой пустяк. Он собирался объяснить ей, что на самом деле произошло в библиотеке, правда, едва она прильнула к нему, все остальные мысли тотчас вылетели у него из головы. В своем негодовании она выглядела еще более соблазнительной. Она манила его и притягивала, и он до сих пор не мог забыть, насколько нежной и зовущей она была в его объятиях. Его ладони помнили гладкость ее кожи, мягкие изгибы… Он и сейчас угадывал очертания форм ее красивой женственной фигуры, скрытых под одеялом, представлял, как ее тело откликнется на ласку, как она повернется, как наконец улыбнется ему… Но тут в памяти всплыл ее взгляд, полный тревоги, каким она вчера посмотрела на него на террасе ресторана. Что это было? Почему она испугалась? Жоффрей покачал головой. Что-то ускользало от него. Какой-то небольшой, но очень важный элемент был недоступен ему, но именно он был основным ключом к пониманию этой необычной женщины. В этот момент ресницы Анжелики задрожали, она сделала глубокий вдох и слегка пошевелилась. Жоффрей поспешил уйти. Видеть, как она сейчас проснется, откроет глаза и вновь в страхе отшатнется, было бы для него невыносимо. Он стремительно вышел из номера, спустился на первый этаж и поспешно, словно за ним гонится сам дьявол, покинул отель. На улице он оглянулся по сторонам, пытаясь сообразить, куда бы податься в столь ранний час, и, не придумав ничего лучше, вернулся на яхту Фабрицио Контарини. Поднявшись на борт, он застал друга за завтраком с его очередной девушкой — очаровательной шатенкой откуда-то из Восточной Европы. — Mamma mia! Опять кислый, словно килограмм лимонов проглотил! — воскликнул Фабрицио, театрально заламывая руки. — Как можно все время ходить с таким лицом?! Или это мы не давали тебе уснуть? — пошутил итальянец. Жоффрей криво усмехнулся. — Я спал, как младенец! — Ага! И ром из моего бара сам испарился! Хоть бы пригласил на стаканчик. Все же лучше пить вдвоем, чем в одиночку! Пейрак промолчал. — Эх, я приехал в Монако, рассчитывая, что мы весело проведем время, а от тебя толку, как от капуччино без молока! Знаешь, я уже жду не дождусь, когда ты снова станешь холостым! Женатый Жоффрей де Пейрак — самый нудный тип из всех, кого я знаю! Контарини обнял свою подружку, и они продолжили завтракать. Пейрак отправился на корму. Он устроился на большом диване и в ожидании, пока город окончательно проснется, решил скоротать время за чтением новостей. Но собственные мысли мешали ему сосредоточиться на тексте. Через пару минут он отшвырнул газету и, уставившись в одну точку, задумался. *** Гран-при Формулы-1 в Монако было уникальным событием еще и потому, что только здесь гонка длилась четыре дня, против обычных трех в любом другом городе: тренировочные заезды проводились в четверг, а пятница была полностью освобождена для светских и других мероприятий. Обычно в первой половине дня вся тусовка собиралась на набережной около пит-лейн, а ближе к ночи отправлялась в «La Rascasse». Когда Маргарита еще в Тулузе хотела заранее заказать им столик в этом клубе, Анжелика категорически отказалась. Она сказала, что готова пойти куда угодно, только не в ночной клуб. Тогда решили заменить его на казино «Монте-Карло». Днем они были приглашены на званый обед к князю и княгине Монако, а на первую половину дня Жоффрей купил VIP-билет, который давал возможность прогуляться по паддокам — помещениям, расположенным над гаражными боксами команд Формулы-1, где можно было пообщаться с пилотами, полюбоваться болидами, понаблюдать за работой техников и механиков, обслуживающих машины, и даже поучаствовать в постановочном пит-стопе. А еще прокатиться на запредельной скорости по трассе на машине, за рулем которой будет гонщик Формулы-1. Пейрак уже некоторое время находился в паддоке Red Bull. Он появился здесь вместе с Фабрицио и Вольфгангом Дюрхаймером — президентом «Bugatti Automobiles», — с которым случайно столкнулся при входе на пит-лейн. Жоффрей и Дюрхаймер вели отвлеченную беседу о том, кто же в этом году выиграет кубок конструкторов, а вот Контарини откровенно скучал и развлекался тем, что наблюдал за беспомощными попытками какой-то девицы уместиться в болиде. Она непрерывно хохотала, вокруг нее уже собралось несколько мужчин, готовых ей помочь, — к чему та, очевидно, и стремилась, — и она благосклонно принимала их знаки внимания. Жоффрея эта сцена порядком раздражала. Сначала он просто повернулся ко всему происходящему спиной, а когда эта пустоголовая особа наконец ушла с одним из пилотов, вздохнул с облегчением. Фабрицио между тем тоже куда-то запропастился, и вскоре, распрощавшись с Вольфгангом, Пейрак направился в соседний паддок. Он делал вид, что любуется гоночным болидом McLaren, — втайне надеясь на появление Анжелики и высматривая ее среди гостей, — когда внезапно рядом с ним возникла Ортанс Фалло с бокалом шампанского в руке. — Где Анжелика? — вместо приветствия спросила она тихо, но тоном не терпящим возражений. Жоффрей окинул женщину надменным взглядом. — Если она тебе нужна, то почему бы самой не позвонить ей и не узнать, где она?! — Я ей звонила, — не отводя глаз от машины, заявила Ортанс, слегка поведя подбородком. — Она не отвечает. А на ресепшене сообщили, что она еще не выходила из номера. — Возможно, она еще спит, — пожав плечами, предположил Жоффрей. Он двинулся, чтобы уйти, но Ортанс удержала его. — Твоя беспечность меня просто поражает! — процедила она, сверля его глазами. Жоффрей недоуменно развел руками. — Совершенно не понимаю, о чем ты! — Тогда я объясню! Ортанс кивнула в сторону свободной стены, приглашая его отойти. Жоффрея меньше всего интересовало, что Ортанс собирается ему сказать, да и выслушивать нотации у него не было ни малейшего желания. Но решив, что она не отстанет, Пейрак неохотно последовал за ней. — Удиви меня! — съязвил Жоффрей. Ортанс прищурилась с явным недовольством, но сделала вид, что не слышала последних слов. — Вокруг и так расползаются неприятные слухи о вас, — с нарочитым беспокойством начала она, — а ты проводишь ночь неизвестно где, и сейчас вы снова не вместе! Как думаешь, сколько им — она кивнула в сторону собравшихся гостей — понадобится времени, чтобы догадаться о том, что ваш брак фиктивный?! — У тебя слишком бурная фантазия! — заметил Пейрак. — Жоффрей, пожалуйста, не делай из меня дуру! Анжелика уже пыталась навешать мне лапши на уши, но у меня есть глаза и голова на плечах. Твоя репутация ни для кого не секрет, как и далеко не тайна — твои взгляды на брак. А я неплохо знаю сестру, хоть между нами и не сложилось близких отношений. Должно было случиться нечто из ряда вон, чтобы вы вдруг втихаря поженились через две недели после знакомства. И это нечто, насколько я знаю, сейчас строится на нашей земле в Пуату! Пейрак промолчал, ничем не выдав своих эмоций. — Впрочем, мне все равно, что происходит между вами, — продолжила Ортанс. — Вы оба взрослые люди и, надеюсь, понимали, на что шли. Но позволь тебе напомнить: ваше разоблачение напрямую скажется на моей репутации, а также на карьере моего мужа. А вот это мне совсем не безразлично! Повисла пауза. С непроницаемым видом, Жоффрей изучал свою собеседницу. — Чего ты хочешь от меня? — наконец спросил он напрямик. Ортанс изменилась в лице. — Чтобы ты вытащил эту курицу из номера и приволок сюда! Жоффрей ухмыльнулся. — Неудивительно, что между вами не сложилось теплых отношений. — Моих сестер природа наградила смазливым личиком, а вот мозгами — нет, — сказала Ортанс, нервно передернув плечами. — Анжелика, похоже, возомнила, что за красоту ей простят все, что угодно! Очевидно, она так и не сделала никаких выводов! Она полезла в высшую лигу, а здесь не захолустный ночной клуб, здесь ошибки не сойдут ей с рук! — С чего ты взяла, что она непременно оступится? — У Анжелики просто талант навлекать на свою голову, а также головы всех, кто оказывается рядом, несчастья! А раз так вышло, что у нас с ней теперь один круг общения, то я совсем не горю желанием пострадать от ее легкомысленного поведения! Это заявление привело Пейрака в недоумение. — Мы точно говорим об одном человеке? — О, так ты не в курсе! — усмехнулась Ортанс. — Чего? — Того, что она натворила в шестнадцать лет! — Нет! А должен? Взгляд Ортанс стал жестким. — Глупый и инфантильный поступок Анжелики привел к тому, что ее подругу изнасиловали прямо на улице, и она умерла от полученных травм! Это так расстроило нашу бедную мать, что ее больное сердце не выдержало, и у нее случился новый приступ. На этот раз последний! И, так как Жоффрей ничего не сказал, она бросила напоследок: — Нам всем не нужен еще один скандал! Поэтому сделай с этим что-нибудь и побыстрее! С этими словами Ортанс ушла. Жоффрей постоял еще какое-то время на том же месте, потом резко развернулся и, выйдя из паддока, зашагал вдоль набережной. Он настолько погрузился в свои мысли, что едва ли замечал происходящее вокруг. Лишь когда в кармане вдруг зазвонил телефон, он вздрогнул и немало удивился, увидев на экране номер Молина. — Прошу прощения, что беспокою вас в отпуске, — начал тот, — но вы просили незамедлительно сообщить, как только у меня появится информация по поводу той лошади. Еще зимой Жоффрей поручил ему отыскать пропавшего владельца Хана — голландского фриза из конюшни «Монтелу», и вот Молин его наконец нашел. Точнее, не его самого, а сведения, которые пролили свет на эту загадочную историю. Мужчина обнаружился в списках пропавших без вести — он поехал в Южную Азию в отпуск и там бесследно исчез. Из ближайших родственников у него осталась только престарелая мать, которая даже не подозревала, что сын приобрел коня. Жоффрей слушал Молина вполуха. Его сейчас куда больше волновала совсем другая история, подробности которой он очень хотел выяснить. — Молин, а вы, случайно, не знаете, что произошло с Анжеликой в шестнадцать лет? — внезапно спросил Пейрак. Молин замолчал, сбитый с толку неожиданной сменой темы разговора. — Эм-м… Да. Если вы, конечно, имеете в виду тот случай в ночном клубе в Пуатье, — деликатно уточнил Молин. Пейрак остановился и весь обратился в слух. — Что вам известно? Ортанс сказала мне, что из-за Анжелики пострадала какая-то девушка… — Не слушайте ее! Ортанс предвзята, поскольку с детства недолюбливает Анжелику! — перебил его Молин. — На двух наивных девочек ночью напали трое мужчин. Как думаете, чем это могло закончиться? Чудо, что Анжелике удалось спастись и отделаться лишь синяками и ушибами. Представляю, какой ужас она перенесла! У меня есть копии протоколов этого дела, если хотите, я их вам пришлю. — Откуда они у вас? — Один из моих юристов проходил в то время практику у следователя, ведущего это дело. Многие материалы он готовил лично. А потом по старой дружбе в участке получил копии, когда мы собирали досье на Сансе. — Почему же вы скрыли их от меня? — А что бы это изменило? Речь шла о сведениях личного характера, которые касаются только самой Анжелики. В разговоре повисла короткая пауза. — Пожалуй, вы правы. Когда можете отправить документы? — спросил Пейрак. — Хоть сейчас. А что насчет лошади? Как мне поступить? — Теперь мне многое стало понятно… — выдохнул невпопад Жоффрей. — Что простите? — Я хотел сказать, оформляйте покупку. Я все подпишу, как только вернусь. *** Анжелика не поняла, что именно ее разбудило. Приподнявшись на локте, она обвела сонным взглядом номер и, никого не заметив, снова уткнулась в подушку. Когда она проснулась во второй раз, стояло позднее утро. Она ощущала себя разбитой. Через силу заставив себя встать, Анжелика побрела в ванную. Там в зеркале ее встретила бледная осунувшаяся, словно постаревшая лет на пять, девушка. Чтобы хоть как-то взбодриться, Анжелика залезла под контрастный душ. Затем расположилась на террасе и долго лежала на солнце, равнодушно рассматривая морской пейзаж. Анжелика была настолько опустошена, что у нее не было желания ни есть, ни пить. Не говоря уже о том, чтобы опять идти на бесконечные приемы и мероприятия. Она не знала, сколько просидела таким образом. Когда хлопнула входная дверь, она обернулась и увидела Жоффрея. Он подошел к ней с улыбкой на губах. — Ты проснулась? — заботливо поинтересовался он. — На ресепшене мне сказали, что ты еще не завтракала. Заказать еду в номер? — Я не голодна, — безразлично ответила она. Она окинула его долгим взглядом. Брюки и светлая льняная рубашка с закатанными до локтей рукавами подчеркивали его высокую атлетичную фигуру, и Анжелика вдруг подумала, что он самый необыкновенный и не похожий на других мужчина. От него исходили такая уверенность и сила, что казалось, ничто не сможет его сломить. Он был независим и не принадлежал никому, а ей тем более! Анжелика отвернулась. Ее обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось, наплевав на гордость, закатить ему нелепую сцену ревности, с другой — броситься к нему в объятия, чтобы снова ощутить на себе тепло его рук. — И портье принес твои платья, — добавил Жоффрей. — Спасибо, — тихо произнесла она. Анжелика совсем забыла, что еще вчера отдала портье два платья, чтобы их подготовили для сегодняшнего обеда у княжеской четы и визита в казино. Время уже поджимало, но она еще успевала спокойно собраться. Она поднялась и направилась в спальню, но Жоффрей перехватил ее по пути. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, заглянув ей в глаза. Анжелика удивленно посмотрела на него. — Марго вчера сказала, что у тебя заболела голова, — пояснил он. — Поэтому ты сбежала. — Ах, да… — спохватилась Анжелика. — Я выпила таблетку, и все прошло. Затем, потупившись, тихо пробормотала: — Прости, что так получилось… С этими словами она заперлась в ванной, быстро оделась и, предупредив, что освободится через час, ушла в салон, чтобы сделать макияж и укладку. Между тем Жоффрей, раскрыв ноутбук, углубился в чтение документов, пришедших на почту от Молина. За сухими безэмоциональными фразами протокола скрывалась трагедия, которая, тем не менее, могла случиться, где угодно и когда угодно, в любой стране мира. Женщины по-прежнему так часто становились жертвами насилия. Теперь Жоффрей наконец увидел всю картину целиком и понял, что таилось в душе Анжелики. Он больше не удивлялся тому, что она не стремится к отношениям и совсем не пользуется своей красотой. Он хотел бы защитить ее от любых несчастий. Но как это сделать, если она сторонится его и по-прежнему не доверяет? Появление Анжелики вернуло его к действительности. Она сразу же исчезла в спальне, и Пейрак, бросив взгляд на часы, быстро надел уже готовый смокинг. Когда Анжелика снова вышла к нему в гостиную, на ней было очень красивое светлое платье, стилизованное под 50-е годы прошлого века, с открытыми плечами и юбкой-колоколом длиной до щиколоток. Она стояла босиком, а руками придерживала лиф. — Ты не мог бы мне помочь? — робко спросила она и повернулась к нему спиной. Жоффрей приблизился к ней. Он застегнул молнию, с усмешкой подумав, что с гораздо большим удовольствием снял бы с нее это платье. Его пальцы задержались на ее коже над вырезом немного дольше, чем требовалось, затем он заставил Анжелику покружиться, от чего юбка слегка взметнулась вверх. Надо отдать должное Бине, он постарался на славу. — Она станет второй Грейс! — восторженно говорил стилист, когда обсуждал с Жоффреем покупки для предстоящей поездки. Пейрак видел все платья, которые приобрел Франсуа, и находил их чудесными, но на Анжелике они смотрелись еще лучше. «Она куда красивее Грейс Келли!» — сказал себе Пейрак. И вслух с восхищением добавил: — Ты великолепна! *** По дороге в княжеский дворец Монако Анжелика и Жоффрей молчали. Из-за перегороженных для гонки улиц, поездка заняла у них чуть больше обычного. Все это время Жоффрей не отпускал руку Анжелики, переплетя свои пальцы с ее, а когда помогал выйти из машины, внезапно притянул к себе и нежно поцеловал в висок. Обед у князя Альбера и княгини Шарлен выдался на редкость скучным. За столом обсуждали в основном Формулу-1 и недавние выборы во Франции, а Анжелике ровным счетом нечего было сказать ни по одной из тем. Она только обратила внимание на странный и несколько натянутый диалог Жоффрея с Клодом Геаном — бывшим министром внутренних дел, который оказался в числе приглашенных. Последний бросил двусмысленную реплику о неразборчивых в связях бизнесменах, на что Жоффрей ответил: — Уж лучше быть неразборчивым в связях, чем отправлять на тот свет своих кредиторов. Анжелику смутил тон разговора, но истинный смысл, который мужчины вкладывали в свои слова, ускользнул от нее. А вскоре этот незначительный инцидент и вовсе стерся из ее памяти. Вечером они отправились в казино «Монте-Карло». Анжелику и Жоффрея провели в зал Тузе — большое помпезное помещение с фресками на стенах, высокими мраморными колоннами и десятком огромных хрустальных люстр, спускающихся с позолоченных потолков. Этот зал предназначался для особых гостей, чьи ставки были выше обычных, и в нем уже собралось довольно много людей — они сидели за ломберными столами или стояли вокруг них. Жоффрей вручил Анжелике достаточное количество фишек, а также распорядился, чтобы ей предоставили неограниченный доступ к его счету, но она была не в том настроении, чтобы развлекаться. Поначалу они просто наблюдали за игрой в баккара . Склонившись к уху Анжелики, Пейрак в общих чертах объяснил ей правила, а затем сам присоединился к участникам. Анжелика осталась стоять за его спиной. Многие игроки были знакомы друг с другом. Они перекидывались короткими фразами и в то же время с легкостью расставались с огромными суммами. Так продолжалось ровно до того момента, пока на вновь освободившееся место не плюхнулся Жермонтаз. Анжелика заметила, как Жоффрей окинул его презрительным взглядом, но промолчал. Сам Жермонтаз вел себя довольно странно. Он тяжело дышал, его лицо было белым, как полотно, а лоб покрывала испарина. Он то смеялся невпопад, то матерился себе под нос, и постоянно просил стоящую рядом девицу в весьма вызывающем платье поцеловать его фишки на удачу. Однако то ли девушка не обладала большим везением, то ли самому Жермонтазу не фартило. Он раз за разом терпел поражение, но, в отличие от других, не воспринимал его столь же безмятежно. Снова просадив достаточно денег, Жермонтаз громко выругался. Девица, помахав ему рукой и обозвав напоследок неудачником, удалилась в неизвестном направлении, а крупье сделал замечание, призывая вести себя подобающе. — Пожалейте беднягу, — со злой усмешкой вмешался Пейрак. — Ему сегодня не повезло ни в картах, ни в любви. Все, наблюдавшие за этой сценой, расхохотались. — Впрочем, как и вчера, — добавил кто-то из толпы. — И в игре, и в любви нужна мера, — рассматривая фишки произнес Жоффрей. — Считать, что чем больше ставок, тем больше шансов победить — иллюзия. В погоне за количеством, человек уже не испытывает удовольствия от успеха, и, погрязнув в этом водовороте, вызывает лишь отвращение. Протирая штаны в казино и напиваясь, как свинья, разве можно получить истинное наслаждение? Ставка, как женщина, когда их слишком много, уже невозможно отличить шлюху от джекпота. — Пейрак, ты нас запутал! Мы сейчас об игре говорим или о женщинах? — А разве есть какая-то разница? Все снова рассмеялись. — Жермонтаз, сколько денег ты оставил здесь за вчерашнюю ночь? — спросил один из игроков. Смерив Пейрака пустым тяжелым взглядом, Жермонтаз ничего не ответил и, поднявшись из-за стола, ушел. — Никак не меньше трехсот тысяч, — ответил кто-то за него. — Пейрак, вам придется по такому случаю выписать ему премию! — Ну уж нет! Эту сумму ему придется отрабатывать всю жизнь, а я не горю желанием терпеть его так долго. Толпа вновь взорвалась громким смехом. Игра продолжилась. Анжелика слушала всю эту пикировку без особого интереса и не разделяла всеобщего веселья. Но не потому, что ей было жаль Жермонтаза, а потому что она никак не могла отвлечься от своих размышлений. Словно во сне, она наблюдала за тем, как Жоффрей перебирает фишки и невольно вспоминала, как недавно в машине его пальцы сплелись с ее собственными. Ей казалось, она до сих пор ощущает прикосновение его руки, крепкое и одновременно нежное. И когда он вдруг снова слегка сжал ее ладонь, она вздрогнула. — Может, выпьем чего-нибудь?! — спросил Пейрак. Анжелика с удивлением посмотрела на него. Она не заметила, в какой момент он закончил игру и поднялся ей навстречу. Они отошли от стола и почти сразу натолкнулись на каких-то партнеров Жоффрея по бизнесу. Пейрак представил им Анжелику, но она не запомнила имен. Сегодня ей особенно тяжело давалась ее роль, поэтому вскоре она извинилась и со словами, что не хочет им мешать и умирает от жажды, направилась в бар. Жоффрей задержал ее и быстро прошептал на ухо: — Я скоро присоединюсь. Подожди меня у стойки! Анжелика тяжело опустилась на высокий стул, заказала коктейли и, подперев подбородок рукой, прикрыла глаза. На нее опять, словно из ниоткуда, накатило почти забытое чувство, что она здесь чужая. К тому же она совсем запуталась. Где был настоящий Жоффрей, а где граф де Пейрак, лишь играющий роль любящего мужа? Он то отдалялся, то снова становился нежным и заботливым. И она совершенно его не понимала. Она была слишком чувствительной для этого циничного и безнравственного общества, где не было места искренности и любви, а лишь только голому расчету и сиюминутным желаниям. Где умение ловко менять партнеров, словно перчатки, было не просто обыденностью, а даже полезным навыком. Переспать с одной, а следом обнимать другую… Подумаешь, какой пустяк!.. Бармен поставил перед Анжеликой бокалы, и внезапно к одному из них потянулась мужская рука. Обернувшись, она увидела рядом Жермонтаза. Он залпом осушил оба коктейля прямо перед носом ошарашенной Анжелики, затем потребовал у бармена повторить заказ и для себя еще двойную порцию бренди. — Не много ли алкоголя?! — поинтересовалась Анжелика. — Разве для того, чтобы отыграться, не нужна светлая голова? — Единственное, что мне нужно, это чтобы такие, как ты, не указывали, что мне делать! — выпалил он и в упор уставился на Анжелику. — Еще вчера лошадям задницы мыла, а теперь возомнила себя царицей! Анжелика вспыхнула, но решила не отвечать на провокацию. Жермонтаз явно был не в себе. От него разило по́том, а красные воспаленные глаза с широкими зрачками налились кровью и смотрели так, словно он был пьян в стельку. Хотя говорил при этом вполне связно. У Анжелики мелькнула мысль, не смешал ли он спиртное с чем-то еще. — Это просто дружеский совет, — сказала она, пожав плечами. Она попыталась встать, чтобы уйти, но Жермонтаз удержал ее. Его настроение вдруг переменилось. — Не так быстро, милашка! Куда торопишься? Анжелика непроизвольно бросила взгляд в зал, надеясь отыскать Жоффрея. — Ты ему не нужна! Он уже, наверняка, присмотрел себе очередную красотку на сегодняшнюю ночь. А я свободен. Так почему бы нам не провести время вместе?! — Нет! — отрезала Анжелика. Она вскочила и поспешила прочь из бара. Но не успела сделать и нескольких шагов, как Жермонтаз нагнал ее и, схватив за локоть, грубо развернул и притянул к себе. — Пусти! — зашипела Анжелика, вперив в него разъяренный взгляд. Он стал напирать на нее, вынуждая пятиться к затененному простенку между барной стойкой и высокой мраморной колонной. Она выдернула руку, но Жермонтаз сразу же вцепился в ее платье. Под его пальцами тонкий шелк затрещал, угрожая разорваться. Ей меньше всего хотелось стать героиней публичной постыдной сцены, поэтому она отступала, стараясь не привлекать лишнего внимания. — Твой муженек предпочитает развлекаться на яхте друга. Так я легко заменю его! — Тебе неясен смысл слова «нет»?! — Все вы поначалу так говорите и ломаетесь! А потом визжите от удовольствия! — Пусти! — повторила Анжелика. Она снова попыталась вырваться, но добилась лишь того, что платье затрещало еще больше. Жермонтаз держал ее мертвой хваткой. — Ни к чему строить из себя недотрогу! Мы же свои люди! Сейчас отыщем укромное местечко и быстро управимся. Тебе даже раздеваться не придется! Его мерзкая физиономия придвинулась вплотную к ней, и Анжелика с отвращением отвернулась. Это лишь сильнее рассердило Жермонтаза. Он замахнулся с явным намерением ударить ее. Анжелика тихо вскрикнула и зажмурилась. Но удара не последовало. Вокруг нее внезапно что-то изменилось, она открыла глаза и увидела, что ее заслонил собой Жоффрей де Пейрак, а Жермонтаз валяется в ногах у распорядителя зала и двух охранников казино, потирая челюсть. Жоффрей склонился над ним с перекошенным от ярости лицом. — Еще раз приблизишься к ней, — прозвучал его глухой голос, — и, клянусь, я тебя убью! Охранники поставили мужчину на ноги. — Месье Жермонтаз, — обратился к нему распорядитель, — прошу вас покинуть зал. И учтивым жестом указал на дверь. Жермонтаз набычился и начал было протестовать, но вид двух амбалов рядом с ним поумерил его пыл. Бросив злобный взгляд сначала на Жоффрея, потом на распорядителя, он одернул пиджак и ушел, слегка покачиваясь и матерясь себе под нос. Жоффрей повернулся к Анжелике. Заметив, что она пытается прикрыть на груди разорванное платье, он снял смокинг и накинул ей на плечи. Ласково прикоснувшись к ее щеке, он посмотрел ей в глаза. — Пойдем! — сказал он. __________ [1] Публий Овидий Назон — древнеримский поэт. Более всего известен как автор поэм «Метаморфозы» и «Наука любви», а также элегий — «Любовные элегии» и «Скорбные элегии». [2] Андрей Капеллан (лат. Andreas Capellanus) — автор средневекового латинского трактата о куртуазной любви. [3] Баккара́ (фр. baccara) — карточная игра, в которой игроки стремятся набрать как можно больше очков, используя две или три карты.