Хорошие мальчики

Уэйду снились соленые огурчики. Большие и маленькие. Светлые и темные. Дружелюбные и не очень. Они парили в воздухе, а Уилсон объезжал их, как быков. Отсутствие ковбойской шляпы слегка расстраивало, но в общем на приятную атмосферу расслабленности не влияло. Его мотыляло из стороны в сторону, а он все шлёпал огурец по бокам, чтобы тот продолжал его подкидывать. Вдруг Уэйд почувствовал, как невидимая мощная звуковая волна сбросила его с огурца (с которым у него уже успели сложиться теплые отношения). Он беспомощно полетел вниз, не успев ни за что схватиться, затем резко ударился спиной об огурец поменьше, с противным хрустом сломав себе позвоночник, и так бы и остался висеть на нем красно-черной тряпочкой, но новая звуковая волна снова его снесла, а затем снова и снова, пока Уэйд рывком не проснулся на своем старом диване. Питер уже минут пять стучал в окно, с каждым разом всё сильнее, чтобы уж точно разбудить Уэйда. В какой-то момент ему показалось, что в этом доме он разбудил всех кроме Уилсона. Ещё пара ударов и стекло точно пошло бы трещинами, но к счастью, Уэйд решил наконец подойти к окну и впустить паука. Питер почти грациозно влез в квартиру и уставился на своего парня, а зрелище было занятное: Уэйд был в мешковатой теплой пижаме, в руках держал потрепанную игрушку, в которой отдаленно можно было узнать полудохлого единорога, и к тому же, умилительно тер глаза спросонья. "Ну и кто из нас ещё ребенок, а?" Но самое главное, что Уэйд был без маски. Питер всего один раз видел его таким – в день, когда они решили быть вместе. Уилсону тогда многого стоило перебороть себя и показать лицо Питеру, но именно в это лицо Паркер влюбился, эти губы поцеловал в тот день и этим глазам поверил, когда Уэйд сказал, что любит его. К сожалению, после того раза он больше не снимал маску, находя новые и новые отговорки для Питера. Паркера это откровенно бесило, но хоть он и вел полномасштабную психологическую кампанию на тему любви к себе и принятия себя, максимум, чего он смог добиться – Уэйд слегка приподнимал при нем маску во время еды и, конечно, поцелуев. А сейчас хоть в квартире и было темно, а света от уличного фонаря катастрофически не хватало, Питер все же мог рассмотреть во всей красе каждый сантиметр лица мужчины. Но длилось это недолго. Уэйд проснулся достаточно, чтобы смочь сформулировать предложение. – Питти, солнышко, я тебя люблю всем сердцем и душой, так почему же ты так жесток ко мне, – тихо бормотал Уилсон, а затем развернулся и просто упал на диван лицом в подушку. Теперь его стало ещё хуже слышно. – Такой красивый и такой жестокий. Совсем не даёт нам поспать. Уилсон ещё продолжал канючить о жестокости "маленького паучка", а Питер тем временем подошёл к сонному парню, стянул свои маску и перчатки и сел на пол около дивана. Рука будто бы сама потянулась к голове Уэйда, он почти невесомо стал гладить его и уже через пару минут бубнеж в подушку стих. Питеру нравились ощущения от кожи Уилсона, она была горячей и сухой, повсюду были рельефные шрамы, но совсем не противные, как думал Уэйд. – Всего лишь полночь. Детское время для тебя. Стареешь, Уилсон? – Не был бы ты малолетней монашкой, я бы тебе показал, как я старею. Питер от этих слов залился краской и даже хотел одернуть все ещё поглаживающую руку, но в последний момент решил не делать этого. – Трое суток выслеживал этих тварей, а когда наконец пришло время пострелушек, слепая сучка прислала мне видео со смешно чихающим мопсом. А я никогда не отключаю звук на телефоне, Питти, вдруг ты решишь позвонить мне. Так что они меня заметили и эффект неожиданности был просран. Питер не знал, что на это ответить. Но Уэйд повернул к нему голову, уже не выглядя таким сонным, и продолжать молчать было бы странно. – Не сладко пришлось, наверное... Уэйд ничего не ответил, лишь сощурил глаза, пытаясь сделать взгляд подозрительным: – А ты зачем пришел, Паучок? Но когда Питер не ответил, а лишь напрягся, сжав челюсти и остановив взгляд на каком-то пятне непонятного цвета на диване, Уилсон сел, таким образом прервав физический контакт с парнем, и потянулся к маске, лежащей на полу. Питер успел перехватить его руку. В такие моменты он всей душой ненавидел эту маску. Уилсон сроднился с ней так, что ощущает ее, как вторую кожу, без которой ему некомфортно даже с Питером. Только сейчас Паркер понял, что отсутствие пошлых шуток (за исключением одной), громкого жизнерадостного голоса и гиперактивности Уэйда говорит о том, что тот устал намного сильнее обычного. Питер уже успел пожалеть, что пришел сюда без предупреждения и не дал Уэйду поспать после тяжёлого задания. Уилсон, почуяв настроение паучка, решил не надевать маску. Он без особых усилий перетащил парня с пола к себе на диван и закинул его ноги себе на колени. Питер так глубоко ушел в свои мысли, что даже не заметил всех этих манипуляций Уэйда вокруг него. Очнулся он только тогда, когда Уэйд пытался поцеловать его куда-то в шею (хоть костюм ему в этом особо не помогал), фактически он, как слепой котенок, просто тыкал носом. – Питти, ты чего? Что случилось? Паркер пытался собраться с мыслями, но с каждой секундой паника все больше вытесняла здравый смысл из его головы. Какое знакомство с родителями? О чем он думал вообще? – Детка, говори уже! – немного раздражённо пробормотал Уэйд в шею Питера. Парень понял, что смысла молчать больше нет, лучше он себя точно не почувствует, и просто вывалил на Уилсона все то, что было в голове: – Ты только не злись, ладно? Я знаю, что ещё рано, мы встречаемся всего две недели, я это прекрасно понимаю, но мой отец, видимо, совсем не осознает в какое положение он нас, а особенно тебя, ставит. То есть я, конечно, рад, что он хочет попробовать наладить контакт и все такое, но он делает это в такой форме, что у нас в любом случае выбора не остаётся. И ты же знаешь, я совершенно не хочу давить на тебя, просто так сложились обстоятельства, и мы должны понимать, что если мы этого не сделаем, то наша жизнь очень усложнится: в лучшем случае за нами будут следить, а в худшем нам вообще видеться не позволят... Уэйд откинулся на спинку дивана и простонал будто бы от головной боли. – Питти, мы ничего не поняли, давай покороче. Паркер сделал глубокий вдох и, не смотря на Уэйда, выпалил: – Мои родители узнали о нас и хотят с тобой встретиться. Питер почувствовал, как Уэйд напрягся, и решился поднять на него глаза, чтобы проверить, насколько все плохо, но Уилсон, уже успев переварить информацию, лишь сверкал самодовольной улыбкой. Питер с грустью понял, что за сегодняшний день тот впервые улыбнулся ему и стал похож на себя обычного. Его даже немного шокировала мысль, что он понятия не имеет, как вести себя с Дэдпулом, который не пытается залезть к нему в штаны или пошутить про его задницу. И сразу же у него закралась мысль о том, как мало они на самом деле друг друга знают. В итоге это расстраивало не меньше предстоящего семейного ужина. – Не волнуйся, паучок. Тебе просто невероятно со мной повезло, – ну в этом-то Питер не сомневался, хоть к теме разговора это не относилось, – я умею очаровывать родителей. Помню, один раз я даже приглянулся мамаше своей девушки, так я потом с трудом отбился от внимания этой назойливой женщины. Хоть он и казался раздраженным из-за этого инцидента, Питер слышал, что самодовольства в его голосе все ещё было больше. – Из того случая я вынес одно золотое правило, – Уэйд прикрыл глаза и поднял указательный палец, будто бы сейчас должна была прозвучать истина, которая перевернет всю жизнь Питера. – Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Нельзя упоминать мамочкины буфера. Даже в хорошем ключе. Это никогда не приводит к чему-то хорошему. Так что, Питти, если я смогу ничего не сказать про грудь Мисс Мамы Паучихи, то можно считать, что пол дела сделано. Все это время Уэйд смотрел на Питера так, будет бы ждал похвалы, а Питер с каждым словом своего парня все больше и больше хмурился. – Уэйд, какие буфера? Какая Мама Паучиха? У меня два отца! – Оу, – Уэйд немного растерялся, но уже через секунду снова ожил, – ну тогда их тылы я тоже постараюсь не комментировать. – Подожди, – Питер слегка отодвинулся, чтобы посмотреть Уэйду в глаза, – хочешь сказать, что ты не знаешь, кто мои родители? Уилсон немного нахмурился и осторожно заговорил: – Такая формулировка вопроса предполагает, что ты либо принц в какой-то Румынии, либо безумно гордишься какими-то стремными заслугами своих предков, типо умения влезать в чемодан или надувать шарики задницей. – Эм... – Питеру давно следовало перестать удивляться всему, что творится в голове у Уилсона, но пока что получалось плохо. – В каком-то смысле ты недалеко ушел от правды. Как бы так сказать... В общем, мой папа Капитан Америка, и он встречается с парнем по прозвищу Зимний Солдат, ты мог слышать о нем, он раньше крутился в твоих кругах. – Этого не может быть, – еле слышно прошептал Дэдпул, – поверить не могу. Питера немного пугала реакция Уэйда. Тот замер, глаза уставились в одну точку. Питер почти что видел, как за секунды в голове Уэйда появляются и исчезают сотни мыслей. – Уэйд? – Питер слегка тронул его за плечо, но тот уже подскочил, чуть не скинув Питера с дивана, и на ходу крикнул «Я сейчас». Паркер несколько секунд слышал возню в другой комнате, а затем Уэйд медленно зашёл обратно в гостиную, до белых костяшек прижимая к себе огромную бордовую книгу. – Питти, я тебе сейчас кое-что покажу. То, что никому и никогда не показывал. Питер подозревал, что Уэйд лишь нагнетает обстановку, но видя искреннюю взволнованность своего парня, решил ему об этом не говорить. Уилсон осторожно положил книгу на столик перед Питером, а сам сел на колени прямо на пол. Книга, кстати, оказалась вовсе не книгой, а альбомом, на котором было аккуратно розовыми стразами выведено одно единственное слово: Стаки. Это не внесло никакой ясности, и Питер все же спросил: – И что это значит? – Мы присоединились к фандому где-то год назад... – Я все ещё не уверен, что понимаю... Уэйд поднял на него свой взгляд, ранее полностью прикованный к загадочному альбому, и быстро сказал: – Ты знал, что пару недель назад я сломал руку одному долбоебу, который пытался доказать мне, что Стони канон. В следующий раз подумает, прежде чем так нагло клеветать. – Я... Что? Питеру казалось, что у него сейчас голова взорвется. В такие моменты ему было сложнее всего с Уилсоном, и тот похоже не собирался ему в этом помогать. Уэйд начал быстро перелистывать страницы альбома, и смотрел на все это так благоговейно, что Питеру самому стало интересно. Первое, что бросилось в глаза, это обилие красных сердечек и страз, надписей розовым фломастером и бордовых ленточек. Потом Питер заметил саму суть альбома, и то кому он был посвящен, и с каждой страницей глаза его становились все шире. Повсюду были фотографии Стива и Баки (вместе и по-отдельности), вырезки и статьи из газет про Капитана Америку и Зимнего Солдата и даже рисунки на ту же тематику. Они вдвоем смотрели альбом около пятнадцати минут, и за все это время никто не проронил ни слова. Уэйд почти долистал до конца, и Питер сказал: – У меня какое-то странное чувство. Это одновременно пугает и завораживает. И теперь возникает вопрос, каким образом ты мог создать такой алтарь и так и не узнать, что Стив мой отец. Уэйд просто пожал плечами, больше сосредоточенный на том, чтобы ровно поправить стразы на последней странице альбома. Питеру внезапно пришла в голову идея и, взяв телефон Уэйда, так как свой будучи в костюме он не носил, он решил ее проверить. Ввел в Гугле запрос со своим именем и не обнаружил никакой очевидной связи между Питером Паркером и Капитаном Америкой. Питер слегка улыбнулся, понимая, что скорее всего мистер Старк регулярно подчищает информацию, которая всплывает о нем в интернете. Надо будет не забыть его поблагодарить, высока вероятность того, что только поэтому его личная жизнь все ещё остаётся личной. Питер привык, что все его окружение: одноклассники, учителя, соседи – знают о его родстве с героем Америки и уже давно не реагируют на это как-то по-особенному. Поэтому Паркер так сильно удивился, когда понял, что его парень фактически знает его только как Паука, а не как Питера. Уэйд, будто бы услышав его мысли и все ещё не отвлекаясь от своей важной работы, медленно произнес: – Ты никогда не говорил про свою семью. Я даже не знал, что ты приемный. Питер резко поднял глаза на Уэйда и спросил: – Как ты узнал? Уилсон наконец-то оторвался от страз и посмотрел на Питера так, будто не понял суть вопроса. – Ты назвал отца по имени, – он сказал это как самую очевидную вещь. Да, бывало, что Питер так делал, но это ничего не значило, просто иногда ему удобнее сказать «Стив», а иногда «папа». – Так делают только приемные, уж я-то знаю. Я вот никогда не называл своих приемных родителей папой и мамой, они были совершенно чужие, и им было плевать на меня, поэтому только по имени. А своих биологических родителей я не знал и никогда не искал. Логично, что если они от меня избавились, значит я им был ненужен. Уэйд пытался сказать это как можно безразличней, но Питер чувствовал, что за этим кроется что-то большее. Но в то же время он видел, что Уэйд пока не готов говорить с ним на эту тему. А вот сам Питер, к своему удивлению, впервые захотел поделиться с кем-то своей историей. Раньше он пытался поговорить об этом только с Нэдом и Стивом, но у него всегда будто ком в горле стоял, и он не мог и слова произнести. А сейчас этого не было, и Питер искренне надеялся, что помимо прочего эта история поможет им стать ближе. Питер глубоко вздохнул, будто бы готовясь к прыжку в бездну, и начал: – Мои биологические родители умерли, когда мне было шесть. Услышав начало, Уэйд аккуратно закрыл и отложил альбом, и перебрался поближе к Питеру. – В тот день мы были в торговом центре, и вскоре раздался взрыв. Это были Читаури. Тогда я об этом не знал, мне просто было жутко страшно. Я помню, как мама вскрикнула, а потом будто бы земля ушла из-под ног. Оказалось, что на нас обрушилась стена, выходы были перекрыты, а пыль и бетонная крошка не давали нормально дышать. Ничего не было видно, я только чувствовал, что меня закрыл папа. Он спиной держал на себе вес обрушившейся... то ли стены, то ли балки, точно не знаю, я только помню, что он плакал, – голос Питера начал дрожать, и Уэйд слегка прикоснулся к его руке, которая была безумно холодной. – Я думал, что он боится, что ему страшно, и поэтому я не плакал, хотел помочь ему и показать, что я сильный, и вместе мы справимся. Говорил, что все будет хорошо, что мне не страшно, что мама уже выбралась и ждёт нас, но когда нас наконец откопали через несколько часов, я понял, что папа просто закрывал мне обзор на маму. Она лежала в полуметре от нас, я, как сейчас, помню: губы почти белые, а кожа покрыта темно-красной кровью. Знаешь, мне кажется, что когда ты видишь, что любовь всей твоей жизни лежит с пробитой головой на холодном бетоне, а ребенок задыхается от пыли и в любой момент может оказаться под многотонными завалами, то скорее всего ты боишься не умереть, а выжить. Папа держался до последнего, но через несколько часов он скончался в больнице. Врачи сказали, что без понятия, как с такими травмами он продержался столько времени, но смысл в том, что он спас меня, Уэйд. Он держался, чтобы я выжил. – Уилсон тыльной стороной ладони вытер слезу с щеки Питера, хотя парень даже не понял, когда она успела появиться. – Наверное, у меня в судьбе где-то прописано, что все мои отцы должны быть героями, – Питер улыбнулся, но Уэйду совсем не понравилась эта улыбка. – По счастливой случайности нас тогда откопал именно Стив, папу сразу же забрала скорая, а маму... никто не забирал. Она лежала на дороге накрытая какой-то тряпкой, и я кричал врачам, чтобы те помогли ей, но они и шага в ее сторону не сделали. Примерно тогда я понял, что ее больше нет. Я был так напуган, вцепился в этот сине-красный костюм и не отлипал от единственного человека, с которым чувствовал себя в безопасности. Он вроде бы меня успокаивал, пытался отдать врачам, чтобы те меня осмотрели, но я физически не мог отпустить его. Врачу пришлось провести осмотр, пока я был на руках у Стива, но со мной, черт возьми, все было в порядке: пара царапин и небольшая отдышка из-за пыли. Ты не представляешь, как отвратительно я себя чувствовал, когда все, кого я люблю, умирали у меня на глазах, а у меня... у меня была всего пара ебаных царапин. Питер опустил голову, и Уэйд понял, что ему нужно утешить своего парня, однако проблема была в том, что Уилсон без понятия, как правильно утешать, поэтому он решил просто сказать то, что думает. – Ты не виноват, Питти. Ты был всего лишь ребенком, что ты мог сделать? – Я мог ничего не делать! – с вызовом крикнул Паркер. Его глаза были красными, а зубы сильно впивались в нижнюю губу, будто бы сдерживая Питера от чего-то. – Я мог ничего не делать, Уэйд, – уже спокойнее произнес Питер. – Я мог не тащить родителей в тот торговый центр в тот день, я мог послушать их и сходить в кино в другой раз, я мог не быть таким капризным и упёртым! И в итоге я в порядке? Да это я должен был умереть, а не они! – Нет, не должен был! – Уэйд сильно схватил Питера за запястье и притянул к себе так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица парня. Он был зол, действительно зол. Питер никогда раньше не видел его таким... опасным, хотя паучье чутье все еще молчало. – Не смей так больше говорить, я не потеряю и тебя тоже! Ты будешь жить, Питер, даже если не будешь больше этого хотеть, потому что я не собираюсь смотреть на тебя в гробу, понял? Питер смотрел Уэйду прямо в глаза и теперь видел там не только злость, но и боль, страх и даже беспомощность. Паркер понятия не имел, откуда растут корни всего этого, но и выпытывать ничего не собирался. Он положил голову на плечо мужчине и прикрыл глаза, успокаиваясь и успокаивая тем самым Уэйда. А Уилсону почему-то вдруг стало стыдно, он и правда не понимал почему, но решил, на всякий случай, перевести тему. – Так после этого ты стал жить с Капитаном Америкой? Питер взглянул на него и через секунду опустил голову обратно. – Не совсем. Я ещё какое-то время пробыл в больнице, хоть в те дни они и были переполнены, но Стив выбил для меня место, хотел убедиться, что все в порядке. Каждый день приходил меня навещать, и только с его приходом прекращалась моя истерика. Но в любом случае, долго так продолжаться не могло, и Стив принял решение забрать меня к себе. Думаю, всякими документами занялся мистер Старк, а Стив просто хотел, чтобы я перестал плакать, а в холодной страшной больнице это было невозможно сделать. На самом деле, получилось так, что мы оба по разным причинам стали очень одинокими: я потерял обоих родителей, а он фактически за пару недель до этого потерял друга, которого любил всю свою жизнь. Просто мне нужна была его забота, а ему нужен был кто-то, о ком он мог заботиться. Поэтому сначала я даже не воспринимал его как родителя, скорее как телохранителя и няньку, но Стив каждый день окружал меня своей заботой и любовью, и я сам не заметил, когда он стал мне папой. – Тебе с ним повезло, – необычно тихо сказал Уэйд. – Да, и с Баки тоже. Даже думать не хочу, что было бы, если бы Стив не забрал меня к себе. Они оба замолчали. Тема была вычерпана, и Питеру больше нечего было сказать. Хотелось так же сидеть с Уэйдом в тишине, накручивать на палец выбившуюся из его свитера нитку и думать о разном. Питер только сейчас заметил, как здесь много книг. Некоторые стояли в стопках или лежали открытыми, он медленно переводил взгляд от одного корешка к другому, но так и не встретил ни одну знакомую книгу или автора. Он продолжал это делать, пока не наткнулся на уголок фотографии, выглядывающей из одной книги. Зная Уилсона, эта фотография могла быть кого или чего угодно, но тем не менее почему-то казалась значимой. – Можно? – Питер показал на одну из стопок книг и почувствовал, как Уэйд кивнул. Паркер был уверен, что тот не понял, что речь шла о фото, но решил, что Уэйд ему скажет, если это слишком личное. Питер медленно вытащил фотографию и увидел на ней девушку, очень красивую и счастливую, она была одета в красный длинный свитер и опиралась на диван, на котором прямо сейчас сидел Питер. – Красивая, – только и смог сказать Паркер, аккуратно держа фото, чтобы не помять. – Ванесса, – ответил Уэйд, проходясь указательным пальцем по силуэту девушки, впрочем, не пытаясь забрать фотографию у Питера. – Ее ты потерял? – осторожно спросил Паркер. – Я не потерял ее, Питти, – дыхание его стало тяжелее, – ее у меня забрали. Мрази, которые охотились на меня, пришли сюда и убили ее, – он несколько секунд молчал, но к сожалению, это было еще не все. – Она была беременна. У Паркера пробежала дрожь от этих слов. Потерять родителей было ужасно, он лишился опоры, и это чуть его не сломало, но потерять любимого человека и ребенка... Питер даже представить себе не мог, как себя чувствует Уэйд. А тот, видимо, воспринял дрожь парня по-своему и прижал его теснее к себе. – Не бойся, малыш, я убил их всех до единого, – голос его был поразительно спокоен. – Я так хотел отомстить за нее, что вырезал кланы без разбора, пока эта гора трупов не перестала приносить мне удовольствие. Но ты не бойся, Питти, тебя я смогу защитить. Больше из-за меня никто не умрет. И неожиданно от этих слов Питер действительно почувствовал себя в безопасности. На старом диване, в захламленной квартире на окраине города, рядом с одним из лучших наемников в мире он почувствовал себя в безопасности, и ему хотелось подарить это чувство Уэйду. Каким бы сильным и опасным он ни был, он тоже нуждался в этом. Только сейчас Питер вспомнил, в каком состоянии был Уэйд пару часов назад, и ему захотелось побиться головой о стену. Помимо того, что Уилсон чертовски устал физически, так после всех этих разговоров он и морально был полностью истощен. О какой безопасности могла идти речь, если он даже банальный отдых дать своему парню не в состоянии. Питеру понадобилась пара секунд, чтобы перестать бессмысленно корить себя за сегодняшний день, и начать делать что-то действительно полезное. Он повел Уэйда к кровати, говоря, что тому нужно поспать, заботливо накрыл его одеялом и замер на пару секунд, когда услышал полусонное: "Можешь сегодня остаться?". Питер быстро согласился, не давая себе время обдумать ситуацию, потому что чувствовал, что сегодня должен быть здесь, с Уэйдом. Он забрался к нему под одеяло и неожиданно даже для самого себя оказался большой ложечкой. Впрочем, Уэйда все устраивало, и через минуту он уже посапывал в подушку. А вот Питер, несмотря на сложный день, не мог перестать думать, что снова поссорится с папой, если его отсутствие заметят. Но одна только мысль о том, чтобы сейчас уйти и оставить Уэйда одного, казалась ужасно неправильной, поэтому Питер решил оставить все проблемы до утра и попытаться поспать хоть пару часов перед тем как придется снова убегать.