Между нами нет ничего кроме химии.

Похороны проходят спокойно и только потом Кэт говорит внучке Тай Чэна, что тот пропал. Девочка не волнуется. Ей вообще пофиг на старика. Возможно, теперь она просто спокойно выйдет из тени этого ублюдка. — Он не берет трубку, и его часы, похоже, выкинули в канализацию, — военная как всегда выглядит спокойно, но дрожь в голосе выдает её. Она в чужой стране под дулами десятков пистолетов. Ей либо нужно бежать, либо бороться. — Его выкрали, — спокойно говорит Сэйджу. Она точно знает это, — А нам нужно бежать. Мы должны разделиться. Вот… Она протягивает Кэт визитку с именем её человека, который сможет перевести девушку через границу. Смешно, что это оказывается тот же мужчина, что перевозил Романову и компанию. — Скоро тут будут друзья моего дедушки и мой отец. Этот слизняк точно захочет сесть на самую верхушку. Наверняка, уже едет из Чэнду, чтобы сказать, что он законный наследник. Сэйджу знает что справится с ними. Тем более когда в её рукаве козырь, а Кэт только мешает. Эта военная вообще появилась не вовремя. Молодая хакерша проводит по уголку губы, поправляя только что нанесённую помаду. — Хорошо, я лечу в Испанию, — военная смотрит на девушку с подозрением и Сэйджу это не нравится. Жаркий поцелуй, чтобы отвлечь её, китаянка цепляет отслеживающее устройство на тыльную сторону ремня Кэт. — Встретимся в Севилье. Возьми деньги из того сейфа за безвкусной картиной. Код шесть семь девять один, старик совсем не умеет скрываться. Повесил камеру прямо над сейфом, а о том, что так можно узнать пароль не подумал, — Сэйджу отходит в сторону и достает мобильный. Такое поведение нормально для неё, — А я пока закончу дела. *** Веселье продолжается всё время, пока банда сопровождает Виктора и Сэм до кабинета. Они все знают Чэна. Никто не видел его в лицо, но каждый немец уверен, что это именно тот азиат. Кто ещё может быть так разодет и напуган в руках их Босса? Тай, спотыкаясь, бредёт по коридору с кляпом из грязной тряпки во рту и туго связанный в руках. Он оглядывается по сторонам и видит дорогой интерьер. Обыкновенные комнаты с золотистыми номерами снаружи скрывают за собой не самые приятные вещи. Из некоторых из них выходят новые приспешники Романовой, показывая на доли секунды лаборатории, оружейные и, что страшнее всего — пыточные. На доли секунд Чэн слышит мольбы и крики. — Mach dir keine Sorgen, du wirst viel schlimmer sein (Не волнуйся, тебе будет намного хуже), — самодовольно говорит Сэм, толкая задержавшегося у двери китайца. — Ja, zur Strafe, — кричит кто-то из толпы и вот уже толпа скандирует, — der Leibesstrafe!!! (Казнь!!!) Но их ждёт разочарование. Дойдя до кабинета их Босс скрывается там с Виктором, её новой правой рукой. — Почему Алекс не с тобой? — Виктор толкает Чэна в сторону, чтобы стать напротив своего наставника. Сэм смотрит на него со злостью, и он видит то состояние отчаяния, что было в глазах его Босса всего пару месяцев назад, — Она поверила той записи? — говорит он с сочувствием. — Не смотри так на меня, Виктор, — рычит Сэм на английском с явным акцентом, — Я в порядке. Но она не в порядке. Он видит это по её напряженному телу и нервному дыханию. Сэм знает почему Алекс не здесь. Возможно, её невеста и правда больше не вернётся и зачем тогда вся эта кража? Зачем тогда всё это? Сидеть на вершине зная, что тот, кто должен быть рядом с тобой больше не хочет тебя видеть? — Она не бросит тебя… — снова пытается он успокоить её и тянется к подрагивающему плечу. Звучит удар и хруст кости. Виктор поднимает злые глаза на Босса. — Нахрена ты меня ударила? — но Сэм замахивается снова, и он убирает руки от сломанного носа, чтобы схватить её за плечи в борьбе, — Перестань, Сэм, она поэтому и бросила тебя, как ты не понимаешь?! — кричит он, зная, что не победит в этой борьбе. Он бьёт ей коленом под дых, чувствуя боль, будто ударил по куску камня. Но Романова кряхтит, отталкивая его от себя и ударяя по коленному суставу сбоку, заставляя его упасть на колено. — Не смей, блять, жалеть меня, — говорит она, и в её глазах читаются слезы, хоть они и не текут по её лицу. Сэм моргает и две одинокие капли текут по её уставшему лицу. Сейчас он видит, насколько та не в порядке, и его лицо из злого преображается в удивлённое и сожалеющее, — Я сказала не смотри на меня так! И он снова получает по лицу, но не так сильно. Виктор падает на задницу и отползает на шаг, не поднимая взгляда. — Видишь, чего ты добилась?! Я уйду, — он переворачивается на четвереньки, всё так же не глядя на Романову, и выходит из комнаты, хлопая дверью. Он зол и расстроен. Его руки чешутся от желания напасть на Босса в ответ и одновременно обнять своего друга и наставника. Виктор добирается до своей комнаты, по чистой случайности не встретившись с Алекс. *** — Чокнутая, — шипит Лиз вслед уходящей Куприяновой. У неё руки чешутся от желания ей все волосы повырывать. Она шумно выдыхает и идёт в сторону входа в курорт. — Пошли, чего стоишь, — бросает она Мэй, — Кто-то должен устроить тебе приём. Азиатка быстро нагоняет худощавую хакершу и мило улыбается. — Вижу, ты ей не очень нравишься? Лиз хмыкает в ответ. — А кто ей вообще нравится кроме Сэм? — они вместе заходят в обидеть преступности с сатиричным названием «курорт». *** Сэм тяжело дышит. В комнате слышно только её дыхание. Даже Чэн, смотрящий на неё с ещё большим страхом не издает и звука. Что будет с ним, если эта сумасшедшая так избивает своего человека, только за не такой взгляд? — А ты что смотришь? — так же на ломаном английском, говорит она не глядя на азиата и тот тут же опускает взгляд в пол, вжимаясь в стену. Вот он, черт возьми, гроза всей Азии. Дверь скрипит и секундная надежда Тай Чэна гаснет, как только он видит невесту стоящей перед ним Романовой. Его ждёт смерть в этих стенах, и страх заставляет его смотреть на Куприянову с мольбой. Ему нужно хоть что-то придумать нужно бежать, торговаться, плакать в конце концов. Сэм не знает, кто к ней зашёл, её это злит, вот только в следующую секунду она слышит знакомый голос и замирает. — Ну привет, котик, — улыбка полная боли появляется на лице устрашающей хозяйки этого «курорта». Она медленно разворачивается, чтобы увидеть свою невесту сногсшибательно красивую в новой одежде и с новой стрижкой. — Твои волосы? Покрасилась и подстриглась? — говорит Сэм самое глупое, что могла придумать сейчас, и даже Чэн ударил бы себя по лбу, если бы не оцепенел от страха. Он ведь знает, что является причиной всей этой размолвки. В комнате становится жарко, когда они смотрят друг на друга. — Да, выбора не было, — тихо и сухо отвечает Саша. Она смотрит прямо на Саманту, но тут же ее взгляд падает на пожилого азиата, что вот-вот захлебнётся в собственных соплях и слюне. Ему до одури страшно, он сидит с сырыми брюками. Значит, вот что забыла Сэм в Гонконге. Привезла в Берлин главу азиатской мафии, зная, что все его люди во главе в Мун Чэном, сыном этого старика, заполонят страну. Город снова утонет в крови. Смело и глупо. Сэм стоит как всегда горда на своей территории, но в её взгляде читается та звериная потребность в стоящей перед ней шатенке. Её палец непроизвольно дёргается по привычке, желая прикоснуться. — Я. я не не помню того, что было на записи, — говорит Романова, оправдывая себя с горечью в голосе. Ведь кто ей поверит, даже если это правда? — Я не предала бы тебя, — уже более уверенно говорит она и хватает Чэна за шкирку. — Это всё он виноват, — рычит она, толкая его вперёд так, что азиат спотыкается и падает на колени. Он не подымает глаз, — Из-за него ты сказала те слова в номере, из-за него я ударила тебя, он послал это видео. Голос у Саманты такой искренний, виноватый, Саша не была готова к тому, что Романова настолько сожалеет. Солгать она не могла. У неё и правда был психоз. И ей за это стыдно. Эти руки трахали кого-то ещё. Саша не могла этого простить. И признавать свою вину ее будущая бывшая жена не умеет, она решила все скинуть на мужчину, который по счастливой случайности причастен к тому, что произошло. И то, только к тому, что прислал видео. Романова сама решила психануть и поднять руку. Но мало ли что она говорит. Ее голос, ее глаза, сама Саманта понимает, сколько хуйни наделала. Сэм не знает, что говорить. Она не умеет извиняться и скидывает всю вину на уже хныкающего Тай Чэна, который не понимает и слова в немецкой речи громом звучащей у него над головой. Романова делает шаг к Алекс, затем другой, забывая об азиате на полу. Ещё шаг и она в полуметре от невесты, смотрит ей в глаза, сама того не зная, крича извинения глазами. Саша машинально отступает, но Сэм делает ещё шаг и ещё. — Ты ведь не хочешь уходить от меня, детка, — без какой либо ухмылки говорит Сэм, и её голос звучит так мягко, что немецкий превращается в нежную мелодию. Она протягивает руку и касается локтя любимой, скользя пальцами выше и выше к шее и щеке Алекс. Яркие карие глаза выискивают хоть каплю их прежних чувств, но не видят их, лишь холод. Пальцы зарываются в теперь короткие волосы и на секунду Сэм отвлекается, чтобы посмотреть на то, как они скользят по её коже. — Тебе идёт, — говорит она, чувствуя тепло в груди, которое спускается ниже, как и её взгляд. Он медленно возвращается к любимым глазам и Романова облизывает пересохшие губы. Алекс стоит неподвижно и старается даже не вздрагивать, когда Романова касается ее. Она говорит так нежно, как никогда, а у Куприяновой челюсть так сжимается, что видно, как двигаются желваки. Девушка чувствует, как пальцы зарываются в волосы, у неё резко сдают нервы, последний раз, когда руки Романовой касались ее, они грубо таскали ее за волосы. А сейчас она снова трогает их. Резко Саша рукой отталкивает руку Сэм и этой же рукой даёт ей смачную пощёчину. — Ты думаешь, приволокла его, потыкала мне им в лицо, я прощу тебя? — злобно спрашивает Куприянова. — Я лезла и могла бы лезть в твои дела, меня вообще не волнует моя фамилия. Я уже все для себя решила и сделала выводы, — тот самый немецкий, когда незнающий подумает, что говорящий собирается кого-то убить. Саша тяжело дышит и смотрит на Сэм, ожидая ответа от неё. Хлопок пощёчины словно выключил звук во всей комнате. Больнее было скорее Алекс чем Сэм, но сам факт заставил Чэна перестать рыдать. Тихий вздох вырвался из груди наркоторговки. Секундный гнев погас ещё до того как она снова посмотрела на свою невесту. Шаг назад и Романова стоит рядом с азиатом не обращая на него ни капли внимания. Тот шумно всхлипывает. В шоке, что Куприянова ещё жива, он понимает кто будет решать его судьбу и кидается в ноги Алекс. Его лоб касается пола в поклоне и он что-то умоляюще мычит. — Да, ты права, — задумчиво отвечает Романова, глядя куда-то в пол. Пару секунд и она достает пистолет и приставляет его к затылку Тай Чэна. Слышится щелчок затвора. — Чего ты хочешь от меня? — рычит она, снова приближаясь к Алекс, всё ещё целясь в азиата, который плачет утыкаясь в обувь. — Извинений? — её тело натянуто как струна. Она зла и не знает что делать, видя перед собой любимую и не имея возможности вести себя как обычно. — Прости! — уже кричит она, рука с пистолетом трясется, а Сэм тяжело дышит. — Останови её, прошу тебя, пожалуйста, — на ужасном английском просит Тай Чэн целуя ноги Алекс, а Сэм смотрит в глаза любимой, чувствуя, что её уже начинают слезиться. У Саши очень эмоциональная мимика. И это отвращение, когда ее дорогущие кожаные ботфорты начинает целовать Чэн, было максимальным. Рот искривился, как и брови, взгляд полный мерзости, тут же сменяется той самой самодовольной усмешкой. Алекс присаживается на корточки к азиату и начала свободно говорить на одном из китайских диалектов: — 请她停下来？你想活着，中国人的狗屎？你和我的妻子争吵的那个人让我向我爱的男人举手？你想要很多，你这个混蛋...... (Попросить ее остановиться? Хочешь жить, китайский ты кусок дерьма? Ты, человек, который поссорил меня с единственным человеком, которого я люблю?! Многого хочешь, сволочь…) Алекс надменна. — Тебя будут так жестоко пытать, что единственное, что ты под конец вспомнишь, — чуть не хохоча шипит Куприянова. Ее серые глаза светятся очень злым огоньком. — это мое имя. Сэм будто бы нет в комнате. — 没有一个人能把我们分开，你明白吗？如果你明白的话，向我致敬，老怪！(Ни одному человеку нас разлучить, ты понял? Кивни мне, урод старый, если понял! Только я сама решаю, кто с кем расстаётся!) — Чэн судорожно кивает, а Алекс хватает его за загривок волос. — Lass ihn weggeführt werden. Wir müssen reden. (Пусть его уведут. Нам нужно поговорить.) — Алекс встаёт с корточек и проходит к столу, тут же садится на него и закидывает ногу на ногу. Чэна уводят в одну из пыточных на время. Девушки остаются наедине. Саша встаёт, убирает волосы за уши и тихо начинает говорить. — Я много думала, когда тогда уехала от тебя в Москве. Много. Меня впервые за долгое время ударили ни за что, ты же и год назад ударила меня, помнишь? Когда я пришла к тебе после того, как меня избил Барри. И ты ударила меня, потому что я как дешевая проститутка перебежала к тем людям, которые больше платят. И это было за что. А сейчас я просто понять не могла и не могу, зачем ты это сделала. Ещё сильнее я расстроилась, когда увидела тебя с другой женщиной. Так больно стало. И ты ведь не меняешься, Сэм. Ты будешь периодически бить меня и изменять. Я не вытерплю. Вообще вся эта хуйня с отношениями, — рука шатенки ложится на сердце, и Алекс сама не замечает, как начинает плакать, — это так больно, я так люблю тебя, черт, Сэм, я так люблю тебя, но я понимаю, что у нас не будет того, что я действительно хочу, — У Алекс безумно напуганное лицо. Она делает шаг назад и упирается задницей в стол. Руками она начинает судорожно вытирать слезы. Она не тряпка, ей плакать нельзя. Вот никак нельзя. И чтобы Сэм видела тоже. Алекс никак не хотела превращаться в плаксу. И что с ней, блять, не так. — Нам нужно расстаться. Ни тебе, ни мне нужна эта драма. У тебя свои дела, у меня свои. Она быстрым шагом подходит к Сэм и хватает ее за грудки рубашки и тут же целует. Она так скучала. Даже тогда, когда в голове была лишь измена и это рукоприкладство. Сейчас все позади, они вдвоём в кабинете, где когда-то уже занимались любовью. Саша поцелует ее в последний раз и уйдёт.