Между нами нет ничего кроме химии.

Доброе личико было одной из тех вещей, которые не раз спасали Алекс жизнь, конечно, пока его не перекосит в самом отвратительном выражении, которое и увидела тогда в своём подъезде Меган. Они с Александрой знакомы довольно давно, год, поэтому рыжей казалось, что она хорошо знает девушку. Они иногда проводили время вместе, Саша трахала её по выходным, курила после с ней травку, а рано утром всегда куда-то уезжала. Мег даже знала слезливую историю её детства где-то в Миссури. Английский у Портер был прекрасный. То, что Алекс из России, казалось невозможным. Всё казалось настолько прозрачным, что придраться было не к чему. А теперь девушка вынуждена какой раз в своей рыжей голове прокручивать все то, что ей сказали мужчины, что забрали Алекс. В интернете о ней мало что известно, но слухами земля полнилась, и была одна статья, где на развороте можно было легко узнать Портер в компании человека, в сторону которого даже дышать опасно. Это Меган так пугало. Что же связывало Сашу, её добрую и отзывчивую Сашу с этой преступницей?! Как оказалось, слишком многое. Только вот Алекс не была такой белой и пушистой, Мег это понимала, она это увидела, но до конца поверить не могла. Эта сумасшедшая рыжая наркобаронша точно прислала этих двоих, чтобы те убили Алекс, не иначе. Она, видимо, сбежала, а они искали. И нашли! Одно оправдание за другим, нет? Меган отбрасывает телефон и встаёт с дивана, начиная ходить по комнате туда-сюда. Взгляд нервозно бегает из стороны в сторону, ловя светлые предметы интерьера, еле освещаемые тусклым светом напольной лампы. К телефону возвращается, ещё раз высматривает Саманту. Рыжая. Темно-рыжые волосы, совсем как у неё. Она хватает пряди своих и всматривается. Снова на экран и на волосы. Её начинает трясти, а сама Меган не замечает, как начинает истошно рыдать. Машина Виктора заезжает на крытую стоянку под отелем. Алекс уже устала смотреть на ночные виды Берлина, тем более под таким-то дождём. Даже погода кричала о предстоящем пиздеце. Разумеется, Саша боялась того, что будет, разумеется, не хотела разукрасить белоснежный ковёр в кабинете Саманты своими мозгами. А скорее всего, это её и ожидало. Она лыбится. — Ты уже позвонил ей? — хамовато интересуется светловолосая, бросая короткий взгляд в окно, а затем на русского. Романова не изменяет своим традициям, парк полон различных дорогих тачек, вид которых не портили даже серо зеленые обшарпанные стены стоянки. — Нет, не звонил, не думаю, что это нужно. Пусть сначала увидит тебя, может, сменит гнев на милость, — вздыхая отвечает Михаил. Его голос хрипел от долгого молчания. Девушка на это лишь закатывает глаза. Это у неё выходило чудесно. Как и делать вид, что ей кристаллически похуй на то, что её ждёт ближайший час. Она вообще не думала, что скажет Сэм. В голове лишь их последний разговор, где она, все ещё уверенная в своей скорой смерти, просила Романову забыть её. Узнав же о том, что все ещё можно исправить, Алекс даже не думала сказать об этом экс-невесте. Или кто там ей Саманта была. До сих пор Куприянова не хотела признаваться себе в том, что без памяти любила её. И все ещё любит до железного привкуса во рту. Что думать не может о том, что в её постели может быть другая женщина, что серенады она поёт кому-то другому. А не поэтому ли Александра решила съебаться? Потому что любит её больше себя, а этого она допустить не могла. Она боялась превратиться в ту, которая будет готова терпеть измены и неуважение. А чем дольше Алекс рядом с Сэм, тем более возможным это казалось, тем больше был шанс того, что Романова ей изменит. Вся эта любовь между ними - не больше желание утрахаться до смерти. Именно в этом старалась убедить себя Алекс, но прекрасно понимая, что это не так. Между ними все было, больше, чем между кем-либо. И эти воспоминания лезут в голову. То тёплое, что накатило, как только они вышли из машины и зашли в лифт, куда-то делось. Алекс идёт нехотя, её приходится все время подталкивать, отчего по знакомым дорогим коридорам раздаются редкие ругательства на русском. Здесь пусто. Обычно на этом этаже постоянно кто-то ходил, шатался, но сейчас никого. Видимо, порядки поменялись или все сейчас заняты делом. Ночь, как никак, у кого сделка, у кого встреча, а у кого жесть по планам. Саманта никогда не отличалась пониманием и терпением в работе, беспредел превыше всего. Виктор смотрит на часы, открывает дверь в кабинет Саманты, а значит она там. Миша толкает Сашу в проем, та только успевает в очередной раз закусить губы. Она осматривает до боли родные просторы, но вместо Саманты видит сидящую на столе дешевую девку. — Карина, где Босс? — сухо спрашивает Засс, вздыхая. Последнее, что он хотел, так это чтобы Саша сейчас видела эту девушку. — А она вышла, ей там кто-то позвонил, она должна вернуться скоро, — на ломанном немецком отвечает та. Русская. Эта блядь русская. У Куприяновой челюсти сводит, настолько сильно она их сжимает. После того, как Саша вырывается из Мишиных тисков, она по инерции делает пару шагов вперёд. Теперь можно более детально рассмотреть девчонку. Вкус у Романовой, конечно, испортился, чего стоил этот цыплячий блонд на выжженных нарощенных патлах. В глазах ноль интеллекта. Ни кожи, ни рожи, косметики больше, чем на драг-диве в ночном клубе. Куприянова цыкает, кривя лицом. Завелась и разозлилась она ни на шутку. Тело рывком поворачивается обратно, Саша хотела уйти, но Виктор преграждает ей путь, силой толкая её обратно. Уже бешеные серые глаза вгрызаются в светло-голубые. — Ты какого черта меня сюда привёз? — выдавая барышне национальное родство вопрошает Саша, тут же стараясь себя успокоить. Вбирает в лёгкие побольше воздуха, запрокидывает голову наверх и выдыхает, — Я смотрю, здесь и без меня все чудно, смотри какая цаца, нет, Вить, ну глянь, — она, истерично улыбаясь, продолжает, — фигуркой лоза, лицом ягодка! Виктор недовольно, но в тоже время виновато отводит взгляд. О новой игрушке Саманты знали все. Держится целый месяц, что удивительно. Он искренне надеялся, что Карины здесь не будет по приезде. Желательно в живых. Алекс никогда адекватно не реагировала на подобное. Она же переводит взгляд на Мишу. Вид у него такой же виноватый. Мужчина помнил все причины побега Алекс, а теперь они вдвоём просто тычут ей в лицо новой пассией Босса, совсем не подумав о том, что на это скажет Саша. А она не только скажет. — Постарайся успокоиться и дождись, пожалуйста, Саманты, вам нужно поговорить, — напоследок говорит шатен, но его аккурат перебивает Карина. — Эй, а что происходит-то, кто это вообще такая? О чем пого... — Рот свой закрыла. Весь разговор превратился в игру под названием "кто кого перебьет". Сашу мало того, что раздражал сам факт существования этой курицы, так к списку всех остальных причин добавилась ее способность разговаривать. Алекс была готова прямо сейчас отрезать ей язык. — А то что? Что ты мне сделаешь? Я вообще-то девушка Сэм... — Карина вновь не успевает договорить. Куприянова, которую уже по всем осям симметрии перекосило, поднимает руку, жестом девушку останавливая. Та лица Александры не видит, а вот Виктор и Михаил да, что заставляет их тут же сорваться с места, чтобы Сашу из кабинета увести, иначе быть беде. — Так, все, ты меня достала, — истошно спокойно сообщает светловолосая и делает шаг к двери, успевает её захлопуть и закрыть на замок-защёлку, который открыть могла лишь Сэм ключами снаружи, либо кто-то внутри. Виктор пару раз дубасит по двери с просьбами открыть, а уже после с лицом нашкодившего ребёнка оборачивается на Михаила. — Я тебя поздравляю, — фыркает русский, — нам ещё этого не хватало... — Она же её сейчас просто прирежет, что скажет на это Босс? — сморщившись шепчет Засс, отступая от двери на несколько шагов и вставая рядом с Протасовым на бордового цвета ковёр. — Пошли отсюда, — тот хватает блондина за рукав и тащит прочь от кабинета, — мы ничего не видели и не.. Обоих оглушает едкий высокий писк, а затем уже короткий крик. Карина затихает так же быстро, как и начала голосить. —... слышали, — заканчивает Михаил, — Виктор, уходим! Засс с недовольным видом кивает, вырывает руку из цепкой хватки и идёт за русским, перед этим поправив и отряхнув свой тёмный костюм. Этих двоих за поворотом и встречает Саманта. Совершенно не вовремя. — Кто кричал? — сухо и коротко вопрошает женщина, заправляя прядь коротких волос за ухо. Она выглядела уставшей, может, даже подавленной. Скорее всего Сэм опять не спала. Никто не мог даже на половину представить весь спектр эмоций, который переживала эта женщина каждый ебаный день. Поговорить об этом она не то, что не могла, не хотела. На равных, в силу её статуса, могла с ней говорить лишь одна женщина, и то, в свое время Саманта слишком категорично затыкала её, да и мертва она. Уже лет пять как мертва. Романова ещё раз осматривает подчинённых и уже более серьёзно спрашивает: — Я спросила, кто кричал. Карина? — правда волноваться и бежать на визг рыжая не спешила, настолько ей было плевать. Для Виктора и Михаила это, скорее всего, хорошо, ведь в кабинете Босса ждал весьма многозначительный сюрприз. Варианта два: сегодня курорт утонет либо в крови, либо в вине. Третьего не дано. — Босс, — начинает блондин, делая аккуратный шаг в сторону, — там небольшое происшествие. Но в целом все хорошо, нам идти нужно. Вы идите... — В кабинет, — тут же подхватывает Михаил, улыбаясь, — все сами и увидите. А нам нужно и правда идти. Если понадобится, вы это... Витя прикладывает руку к уху, предварительно изобразив большим пальцем и мизинцем телефон. — Звоните. — Клоуны ебучие, — выругивается женщина, пропуская их, чтобы прошли, — смотрите, я с вас три, нет, четыре шкуры спущу, если что-то случилось. Парочка успевает ретироваться. Они вообще спелись за эти годы, как бы там не намутили чего. Сэм это волновало мало. Оба работали хорошо, вопросов к ним в основном не было, хотя и незаменимых нет. Если дело не касалось... Неважно. Романова встряхивает головой, отгоняя дурные мысли, преспокойно направляется к кабинету. Дверь оказалась заперта, хотя она прекрасно помнила, что замок не трогала. Саманта, конечно, сопоставляет поведение этих двоих с этим. Странно все это. Она уже хмуря густые брови, достаёт ключ из кармана брюк и медленно вставляет его в замочную скважину, проворачивает. Алекс слышит прекрасно звук проворачивания ключа, значит, буквально через секунду она увидит Саманту. Ей было настолько страшно, что все базовые инстинкты отключаются, заставляя тонкие губы растянуться в улыбке. С хлюпающим звуком лезвие покидает уже не живую плоть девчонки. Алекс замирает в предвкушении, слыша за спиной шаги. Брови же Саманты до предела сходятся у переносицы. Когда она отсюда уходила, в кабинете оставалась одна Карина. Её кровь залила все, но к черту ковёр, полы и дубовый стол, к черту Карину, когда сидящей на ней сверху Романова узнает е ё. Человека, которого она годами считала мёртвым, о которой пускала немые слезы в темноте. Алекс могла похвастаться этим, ведь никто и никогда в Саманте таких порывов не вызывал. Женщина тут же хватается за револьвер, что был в поясной кобуре, и направляет его на светловолосую, одновременно подходя к ней. Прямо по луже крови, ей не привыкать. — Лезвие бросила, — чётко приказывает рыжая, целясь Куприяновой аккурат в затылок, — и развернулась ко мне. Знала ли Саманта, что сейчас перед ней Саша? Нет, хотя и с первых секунд такая мысль в голове крутилась. Не узнать Куприянову сложно, совпадало абсолютно все: от волос, до того, что в руках у убийцы Карины было лезвие — любимая Сашина игрушка. Девушка будто бы Романову совсем не боялась. Как стояла к ней спиной на четвереньках над растерзанным трупом, так и стоит. Нутром Сэм чувствует, что все не так просто. Тут же она вспоминает просто взъерошенных Виктора и Михаила. Наверняка они и привели гостью в кабинет, но все пошло не по плану, и они просто решили убраться подальше от взрыва, а он предстоял мощный. Улыбка с лица Куприяновой сходит быстро, стоит Сэм открыть рот, внутри все просто передергивает, стоит услышать её голос. Саша не знала почему её распирает такая злость, ведь злиться здесь совершенно не за что. — Просто отвратительно, — выдаёт русская, резко отшвыривая лезвие в сторону, — у тебя после меня настолько испортился вкус на женщин? Ты тупостью от неё заразилась? Алекс чуть ли не рычит, все ещё лица Романовой не показывая. Она слышит щелчок предохранителя и тут же издаёт вялый смешок. — Потрудись объясниться, ты кто такая и что здесь делаешь? — угрожающе интересуется Сэм и делает шаг вперёд. Дуло револьвера все ещё на светлом затылке Алекс поднимает корпус, шумно выдыхает и поджимает губы. Романова, видимо, глазам своим не верит, хотя прекрасно её узнала. Этот рыжий зверь знал каждый миллиметр её тела и не мог не признать своего. Просто не хочет поверить в то, что видит. Она резко разворачивает голову к Саманте, давая той убедиться в догадке. Это Алекс, это её Саша, которую на протяжении пяти лет Романова искренне оплакивала. С её милым личиком и самым ужасным выражением на нем. Искренней улыбки с червоточиной разве что во взгляде. Саша чуть наклоняет голову. — Не узнала меня? Ты не переживай, я сама сейчас редко себя узнаю. Сэм резко бросает пистолет. Единственная женщина, перед которой Саманта Романова беззащитна, единственная, перед кем та могла опустить оружие. Она и опускает. От непонятного давящего чувства в груди на подобии страха, от ещё десятка хуй пойми каких эмоций. Всех, но не радости. Её отчего-то совершенно пока что не было. — Увидела с небес, кого ты поебываешь, и не смогла не вмешаться, — поясничает, да просто с огнём играет. Толкать такие речи при Саманте опасно для жизни даже ей. Алекс было страшно, но она прекрасно видела, в какой ступор ввела бывшую любовницу. Саманта же в очередной раз убедилась в наглости этой девушки. У неё складывается пазл в голове, складывается быстро и не в сторону светловолосой. Осталось выяснить, причастен ли Протасов к её побегу. — Какая же ты сука, — одними губами произносит рыжая, тут же намереваясь Алекс схватить. За волосы, за руку, за шею, не важно. Она уже протягивает руку, но в какой-то момент останавливается, в сантиметре, потому что голову прошибает то, что произошло между ними в ванной отеля. — Правильно, руками нельзя, — уже с ноткой отвращения бросает ей Саша. Она подбирает пистолет Романовой, встаёт и вкладывает ей его в руки. Точнее вдавливает ей в грудь, — вот тебе ствол, застрели меня и забудем, а трогать меня не смей, — шипит Алекс ей прямо в лицо со всей своей злобой, — проходили. Блондинка разворачивается и пинает труп Карины носком своего кроссовка. — Тупая пизда, — она пинает ещё раз. До хруста, смотря на то, как из ран на шее и груди начинает вытекать новая порция ещё горячей крови, — А то что, что ты мне сделаешь, я вообще-то девушка... Алекс передразнивает её, прекращать не собирается и пинает ещё раз, совершенно не беспокоясь, что все ноги у неё уже в крови. — Вот что, курица. — Саша, прекращай цирк, ты человека убила, нужно тело убр.. — Сэм убирает пистолет в кобуру. — Тебя это когда-то волновало? Сэм, иди нахуй, хорошо? Все вы, идите нахуй, и Виктор, и Миша и все твои люди, — истерично отвечает Куприянова. Алекс разворачивается к Романовой и тычет ей пальцем в грудь. Сильно. — Эти два брата-акробата ворвались ко мне домой и привезли сюда! А я забыть хочу все, что связано с тобой и этим безумием, — продолжает Саша, — я не хочу любить тебя, я не хочу быть такой, я здесь пятнадцать минут и уже грохнула эту твою ебанутую. Не могла получше найти? Ебаный в рот, Сэм, какого хуя вообще творится? Алекс вновь отворачивается, запинается, но все же переступает через Карину и идёт к столу. Романова лишь злобно скалится. Она сама не понимает, каким образом Алекс здесь оказалась, потому что в урне, что все эти годы стояла на полке, был её прах. Предстояло во многом разобраться. — Не нужно обвинять меня только в этом, я не виновата, что у тебя здесь крышу сносит, — уверено за Сашей тело Карины переступает и Саманта. Саша совершенно не изменилась. Безумие не здесь, безумие - это она сама, и Саманта ужасно за ним скучала. Она скучала за Алекс. И всю злобу, чувство предательства перекрывало нечто иное. — Ты виновата, Сэм, у меня из-за тебя крышу сносит, — девушка фыркает и запрыгивает на стол, усаживаясь на него задницей. Кажется, этот стол уже превратился в сидушку для тех, кого трахает Романова, — дай мне отсюда уйти, если не собираешься меня убивать, я не хочу тебя видеть. Её все же хватают за руку. Сэм притягивает её к себе, чтобы заглянуть в серые глаза. Здесь явно не пахло каким-то теплом, что у Саши, что у Сэм лица недовольные. Взгляда Алекс не отводит. Её жутко ломало при виде Романовой, а что такое ломка она знала как никто другой. Сердце хуярит, и в жар бросает. Это не любовь. Это химия, зависимость, с которой человек остаётся на всю жизнь. Побороть её нельзя. Кажется, обе они понимали, что просто подсели на эту иглу. Саманта же не первый год толкает дурь, и её дурь сейчас со всей ненавистью в глазах смотрит прямо ей в душу. Противоречие. Её хочется убить за то, что она сделала. Противоречие. От неё хочется сбежать за то, что она может себе позволить. Но вожделение в этом случае берет верх, ведь что Алекс, что Саманта вместо того, чтобы друг от друга отойти, что было бы правильно, теряют контроль над собой. Поцелуй выходит сумбурный, бешеный, рыжая прижимает Сашу ближе к себе, силой сжимая пальцами кожу на бёдрах, Алекс же с неменьшей ненавистью к себе тянет медные волосы, кусает, оттягивает губы зубами. Ей противно от себя. Она же не хотела такого. Лучше бы эта ебаная садистка застрелила её, задушила, чем позволила себя целовать.