Настала пора возвращаться домой

Когда он проснулся, в ушах еще звенело от крика. – Патрик, да ведь это невозможно! Мистер Крабс нам вчера точно сказал, что нужно делать… За окном еще было темно, но по комнате прыгали блики от телика, резали глаза, заставляя слезиться. И думать о том, что дело в этом, было не в пример легче, чем снова возвращаться в воспоминания о сне. Это обычные сны были перебежчиками – рассеивались в утренней полудреме, оставляя после себя только крошки воспоминаний. Этот же Питер помнил от начала до конца. С подробностями. С запахами. С прикосновениями. Потянув ворот и без того растянутой майки, он судорожно вытер щеки, поставил ноги на холодный пол и опустил голову так низко, что мог бы коленками сжать виски. Но вместо этого Паркер просто вцепился в волосы пальцами и потянул в сторону, судорожно выдыхая. Боль немного помогала справиться: он мог сосредоточиться на звуках мультиков на экране (оказывается, по-другому засыпать теперь он просто не умел), мог глубоко отдышаться и выровнять сердцебиение. На самом деле ему уже было не стыдно. То есть было, но тетя Мэй перестала прибегать на его крики примерно через месяц после его возвращения, так что… После его возвращения. А вот это и было причиной его кошмаров. В его сне Питер видел те несколько последних минут на Титане, где он позорно цеплялся за плечи Старка и умолял его спасти. А затем шли еще несколько секунд, когда тот уже сам обнимал его, позабыв о битве, позабыв о том, что сейчас вовсе не время да и не место, и Паркер чувствовал запах металла и пота на его шее, жар кожи и шершавость губ, лишь на мгновение прикоснувшихся к его шее. Эти видения, зацикленные, повторяющиеся раз за разом, разлетались на осколки под звук щелчка. И Паркер правда не знал, каким образом он мог расслышать его посреди битвы, под визги наступающих врагов и крики соратников. Но щелчок этот стал четко очерченной границей, которая все делила на до и после. До того как умер Тони Старк. После того как умер Тони Старк. Питер истерично рассмеялся. Если бы он мог, он бы остался жить в тех секундах, продолжая вдыхать запах битвы с кожи Тони и покорно замолкая, потому что все его слова не имели ровно никакого значения, когда Старк был настолько близко. На самом деле депрессия – это не приговор. По крайней мере, так было написано во всех тех книгах, которые ему покупала тетя Мэй по рекомендации психотерапевта и оставляла на прикроватной тумбочке. Собственно, Питер был согласен, что депрессия могла и не быть приговором, но, видимо, не в его случае: ответа на вопрос “что делать, если человек, из которого состояла ваша жизнь, пожертвовал собо1 во спасение рода человеческого?” в книгах нигде не было дано. Так что же, мать твою, делать, когда ты полюбил Иисуса Христа XXI века? По-хорошему, стоило обратиться к историкам, вот только Паркер чувствовал, что это станет точно последней каплей между ним и комнатой с мягкими стенами. Лично он давно бы упек себя в психушку, вот только это попахивало шизофренией, а Питер был слишком последовательным психом, чтобы на самом деле признавать себя больным. Он нащупал на полу пульт и выключил телек. Новый день еще не начался, но организм ни в какую не хотел возвращаться в постель и повторять все сначала: щелчок, объятия, собственная смерть, объятия, щелчок, смерть Старка… и так по кругу. Если круги Ада действительно существуют, то это его собственный. Нужно было сходить в душ и переодеться в чистое: если бы выбирал сам Питер, то он бы остался в постели на весь день, чтобы продолжать смотреть мультики, есть бургеры и пончики, кроша в одеяло, и просыпаться от собственного крика. Но психотерапевт, к которому его доставили тетя Мэй и Хэппи полгода назад буквально силком в пижамных штанах и одеяле, мягко сообщил ему, что так жить нельзя. Как жить правильно, он тоже знал, и теперь у Питера в голове был четко расписанный план, который, по мнению улыбчивого парня в кабинете в приглушенных тонах и без часов, должен был вернуть его к нормальной жизни. Нормальной жизнью мистер Стивенс называл походы в школу и увлечение своими хобби. Говорить ему о том, что среди прочих хобби в списке значилось спасение Земли и в частности Нью-Йорка, Паркер не стал. Не стал он и спрашивать, каким образом справлялась с потерей Мария Магдалена, когда Иисус щелкнул пальцами на свой лад, смутно догадываясь, что тот вряд ли знает. Но, тем не менее, Питер был ему действительно благодарен: через несколько месяцев он научился жить так, чтобы морщинки на лице тети Мэй хотя бы не становились глубже. Правда, это по-прежнему нельзя было назвать жизнью в прямом смысле слова – Питер просто выполнял алгоритм простых действий, который позволял дышать, пить, есть, ходить в школу и общаться. Если делать все правильно, то к вечеру он мог благополучно вернуться в постель и включить мультики, чтобы как можно дольше не закрывать глаза – в темноте его снова ждали сны. Он, не зажигая свет, по памяти преодолел пространство комнаты и вышел в коридор. Спальня тети Мэй была надежно заперта, и Паркер правда надеялся, что она не слышала его крика. Она могла говорить ему, что в этом нет его вины, но Питер знал, что вина есть – по крайней мере, он был виноват в том, что не умер там же вместе с ним. Толкнув дверь в ванную, он включил свет, разгоняя по углам призраков, и сразу пустил душ. Холодная вода была еще одним пунктом правил – она не могла смыть ночь, но могла хотя бы остудить голову и освежить опухшее лицо (признаваться, что он рыдает, Паркер не собирался). Достаточно было десяти минут, чтобы снова вернуться в реальность и перезагрузиться: вода, гель, зубная паста, свежее белье, посмотреть в зеркало (лучше не надо), и вперед – вас ждут подмостки, мистер Паркер. – Питер, доброе утро? – за этот вопросительный тон тети его тоже мучила вина. Вообще, вся его жизнь превратилась в клубок разного рода сожалений и угрызений совести, в середине которых была черная дыра, которая ими и питалась. – Доброе, – он мастерски научился имитировать если не веселый, то хотя бы нейтральный тон – все хорошо, я в порядке. – Еще шести нет, – голос Мэй был немного хриплым. Она куталась в халат, стоя в дверях его спальни, и щурилась от яркого света прихожей. – Что-то случилось? Питеру пришлось отвернуться и спрятать лицо, увлеченно натягивая носки, чтобы не сорваться – от этих вопросов из серии “как ты” у него начиналась неясная аллергия, волной ярости поднимавшаяся откуда-то из глубины сознания. Раньше он начинал кричать, потом – молчал, сейчас – закусывал щеку и выдавливал что-то вежливое в ответ. Для тети Мэй он даже старался быть правдоподобным. – Сегодня проект по физике, – проговорил он, подтягивая носки повыше. – Мы с Нэдом должны начать работать… – Понятно, – после недолгого молчания, проговорила Мэй. – Мне приготовить завтрак? Это тоже был в своем роде утренний ритуал: ну-ка, Питер, попробуешь разыграть нормального и счастливого мальчика или сбежишь? – Я перехвачу что-нибудь по дороге, – сегодня он определенно собирался сбежать. – Сэндвич на углу и кофе – лучший в мире завтрак. Этот фарс сложно было назвать хорошей игрой, но Питер старательно верил в свои слова, тетя Мэй верила в его слова, и они оба вращались в этом странном вранье, наполнявшим каждый из их разговоров. Что примечательно, ни один из них ни за что не признался бы, что лжет. – Питер, мне кажется… – а вот это было уже явно вне зоны их мало-мальского комфорта. – Мне правда пора, – он прервал ее раньше, чем Мэй смогла закончить предложение. Скорее всего, там было бы что-то из серии “ты плохо ешь”, “плохо спишь”, “я волнуюсь”, и слушать это он просто не мог – совесть тут же поднимала голову и начинала грызть его, терзать, словно он мог что-то изменить. Или мог?... – Знаешь, а ведь сеансы не помогают, – проговорила она, легко откидывая назад спадающие волосы. Это был своеобразный жест, означающий “нам нужно поговорить начистоту” – Питер это вычитал из книги “Как научиться общаться снова и не растерять друзей.” Он поднял на нее глаза, сжимая в руке лямку рюкзака и приоткрыв губы: что вообще он мог ей сказать? – Я стараюсь, – проговорил он, и голос дрогнул. Если бы кто-то мог по-настоящему залезть к нему в голову и дать оценку происходящему, он бы обязательно придумал слово, означающее что-то посильнее, чем “стараюсь”. Хотя бы потому, что Паркер из кожи вон лез, чтобы “научиться общаться снова”. – Я знаю, милый, – зона комфорта или лжи разлетелась вдребезги, когда тетя Мэй сделала несколько шагов к нему навстречу. – Уж я-то знаю, Питер. Но ты не справляешься. Паркер отвел глаза в сторону, силясь удержаться и не зареветь. Это был бы крах всей психологической деятельности мистера Стивенса и крах собственной иллюзии жизни. Но, судя по всему, иллюзия на то и была иллюзией, чтобы существовать из эфимерного “ничего”, потому что в следующее мгновение он осознал себя рыдающим на плече тети Мэй и отчаянно цепляющимся за ее халат. Пальцы с обкусанными под самый корень ногтями болели, но Паркер держался, словно бы от этого зависела его жизнь. Он судорожно всхлипывал, дышал через нос, опять же по совету книг, и пытался держаться – получалось скверно. – Ты знаешь, как я беспокоюсь о тебе, как хочу, чтобы ты вернулся к нормальной жизни, но ведь… – Мэй потянула его вниз, заставляя, не размыкая объятий, присесть на кровать. – Ведь ты бы мог взять костюм и попытаться, знаешь, снова заняться делом. Следующий его полувздох-полувскрик должен был обозначать смешок, но державшаяся глубоко внутри истерика теперь захватывала пространство сознания, круша перед собой все барьеры. И она сокрушила тот, который был самым крепким – воспоминание о том, как Питер попробовал вернуться на улицы. Он гнался за воришкой, когда оказался на той крыше: время было позднее, и высотки подсвечивались софитами. Свет падал неровно, но умелец, оставивший использованные баллончики валяться тут же, все равно сумел передать все слишком достоверно. Как будто бы знал Тони Старка в лицо. Или разглядывал его костюм вживую, но это уже совсем невероятно. Питер забыл, за кем гнался, остановившись и рассматривая подтеки краски. Рассеянно провел пальцем по кирпичной кладке, проверяя самого себя на галлюцинации и, почувствовав, как воспаленные глаза снова защипало, осел по стене вниз. Карен что-то говорила ему, пока он не отключил ее, а сам, свернувшись как побитая собака, рыдал под нарисованным неизвестным художником портретом Тони Старка на стене. Он плакал так, как не позволял себе на похоронах, когда блики от глади озера играли на краях “доказательства” сердца Старка, слово бы нужно было кому-то доказывать, что сердце у него было. Как не плакал во время оглашения завещания – второго по счету, специально для команды Мстителей. У него болело все внутри от спазмов из-за всхлипов так, как не было во время получения пакета от Хэппи с подписью: “Будь лучше меня. Я люблю тебя, пацан.” Паркер так и не открыл его. Тони Старк едва ли любил его такой же любовью, какой полюбил его Питер. И это тоже стало потрясающе остроумной насмешкой – то, что осознать это Паркер смог только после смерти Тони. Забавно, верно? Кому-то судьба дает много времени, кому-то мало. Питеру она не дала ровным счетом ничего. – Ведь ты любил это, – голос Мэй дрогнул, а пальцы замерли, запутавшись в его волосах, и Питер медленно отодвинулся от нее. – Куда ни пойду, всюду вижу его... – проговорил он. – Мне его не хватает. Мэй закусила губу, подбирая слова, но так ничего и не могла сказать: да и что тут скажешь, впрочем? – Я просто… – Ты просто хочешь, чтобы я жил дальше, – перебил ее Питер, поднимаясь на ноги. – Я тоже этого хочу. Я стараюсь. – Знаю. Паркер подхватил рюкзак, виновато посмотрев на нее и отдернул штору: ноябрь почти закончился, а он даже не заметил, что снова наступила осень. – Мистер Стивенс тоже старается, – бросил он напоследок. – Просто я какой-то слишком сломанный. – Ты не думаешь, что ему можно рассказать все? – выдохнула тетя наконец, и Питер замер в дверях. – Все? – спросил он, легонько ударив кулаком по откосу. – Я даже себе не говорю все. – Наверное, потому что ты не психотерапевт, – если уж и говорить о старании, то Питер бы выписал премию своей тете, потому что она действительно старалась изо всех сил. – Может быть, он сможет дать тебе совет? В ее голосе прозвучала улыбка, но даже она не могла выжить в этом состоянии. Какие там улыбки, если Паркер заново учился дышать. – Я постараюсь, – проговорил он, выходя из комнаты. И сам поверил в свои слова.

***

– При пересечении материей границы горизонта событий, черная дыра издает звуки. – Хэй, Питер! – он почувствовал, как в спину ему попал шарик из бумаги, и только потом повернулся на голос Нэда. Тот прижался к парте, стараясь не привлекать внимания учителя, рассказывающего лекцию, но все равно бы не смог спрятаться. – Не спи. – Я не… – одними губами прошептал Питер и замолчал: мистер Гофман обернулся к классу. – Это булькающий звук, скорее, – продолжил Гофман. – Си-бемоль. На фортепианной клавиатуре нота Си-бемоль ближайшая к центральной ноте До и расположена почти между первой и второй октавами. В музыкальной терминологии Си-бемоль в тоне-полутоне от До первой октавы. Питер поднял голову, пытаясь сосредоточиться и понять, о чем именно идет речь. Его недавнее сравнение собственного состояния с черной дырой стало катализатором, и раз уж он все равно сегодня покинул свою зону иллюзий, так почему ты не попытаться хотя бы узнать что-то новое. – Разве в космосе не вакуум? – уточнила ЭмДжей, подняв руку. – Для получения звука нужна среда, а там ее, по сути, и нет. – Не совсем, – качнул головой учитель. – На самом деле космос – это не чистый вакуум, а скорее случайные частицы – атомы газа и пыль различного количества. В случае кластера Персея газ по всему нему служит средой, через которую проходят звуковые волны, исходящие из центральной черной дыры. Он повернулся к доске, демонстрируя слайды и снова оглянулся на учеников. – Звуковые волны Персея – это гораздо больше, чем просто интересная форма акустики черной дыры, – проговорил мистер Гофман, покачиваясь на носках. – Эти звуковые волны могут быть ключом к выяснению того, как растут скопления галактик, самые большие структуры во Вселенной. – Черная дыра “поет”, потому что создает что-то новое? – спросила ЭмДжей, не поднимая на него глаз. Она старательно закрашивала карандашом листок, скучающе подперев ладонью щеку. – По сути, да, – кивнул учитель, мягко улыбнувшись. – Эти звуковые волны представляют собой нечто большее, чем просто акустическое любопытство. Они переносят энергию, благодаря которой газ в скоплении теплее, чем он мог бы быть. Эти более высокие температуры, в свою очередь, регулируют скорость образования новой звезды и, следовательно, эволюцию галактик и скоплений галактик. – То есть черная дыра – это не смерть? – продолжала Джонс, и Питер почувствовал, что понимает, куда она клонит. – Она не разрушает? – Она разрушает, чтобы создавать новое? Возможно, – пожал плечами Гофман, выключая слайд-шоу. – Так или иначе, но благодаря квантовой физике, теперь мы можем… – Что ты имела в виду? – повернувшись к девушке, проговорил Питер. Он уже давно заметил, что ЭмДжей знает куда больше, чем говорит, а говорит всегда только по делу. И сейчас ему казалось, что сказанное должно иметь смысл. Специально для него. – Только то, что из ничего может появиться новое скопление, – флегматично приподняла она брови, глядя на Паркера. – Физика. Черная дыра. Кэти Боумэн. Она снова вернулась к рисованию, а Питер положил полыхающее лицо на прохладную столешницу парты. Черная дыра внутри него не издавала звуков: ни бульканья, ни пения, ни даже шелеста. Она существовала вне зависимости от горизонта событий или – как теперь мог сказать Питер, нарушая все законы физики – не пересекала его границ. Он сам поморщился от такого сравнения, но отчего-то мыслить так ему было намного легче, чем продолжать притворяться. Он просто не достиг нужной точки. Событие произойдет, но ему придется принести его собственную черную дыру к месту, чтобы она наконец, черт подери, запела, а потом начала создавать хоть созвездия, хоть скопления, хоть что. Ему было нужно начать жить дальше. Или ему просто нужно было оглянуться?... Звонок вырвал его из размышлений, но подрагивающие пальцы выдавали волнение. Все это было слишком: слишком близко, слишком болезненно и слишком про Старка, потому что Тони мог на раз-два объяснить все эти законы, заставил бы петь его черную дыру, а заодно толкнул бы Питера к границами горизонта событий, чтобы он прекратил предаваться жалости к самому себе. – Проекты жду к пятнице, пожалуйста, не забывайте, – крикнул, перекрывая шум перемены, мистер Гофман, и Нэд поморщился, вспоминая о домашней работе. – Мы так и не начали ничего. – Я не думал, что время пролетит так быстро, – вяло отозвался Питер, выходя из класса. В голове все ещё вертелась фраза ЭмДжей, и он чувствовал, что должен попробовать все исправить, но точного плана действий у него не было – только нетерпение отзывавшееся в дрожании рук. – Давай выберем проект попроще, – проговорил Нэд, листая учебник по физике. Он кивнул на дверь в столовую, обернувшись к Джонс. – Ага, – кивнула ЭмДжей, качая ручкой и глядя на него из-под выпавшей из хвостика пряди кудряшек. – Сделаем из папье-маше макеты планет и получим большой и крепкий пендель от Гофмана – он будет просто счастлив. Паркер судорожно выдохнул, подозрительно посмотрев на девушку: она всегда подбирала выражения, настолько похожие на те, которые говорил Старк. Тот бы тоже не одобрил халяву, заставив Питера выбрать что-то новое. Сложное. Заставил бы его решать нерешимое. Нэд скривился, а потом и вовсе показал язык. – Замри, я запечатлю на память, – помахала скетчбуком девушка, усаживаясь вместе с ними за стол. – Питер, але, Земля, прием! Но Паркер не слушал. Он смотрел на свои руки, комкающие листки бумаги из тетради. На столе скопилась уже небольшая горка, но он не мог остановиться. – Может, вернешься к нам? – снова позвала его ЭмДжей, пихнув парня в плечо. – Или я зря присоединилась к этой группе неудачников? – Я думал, что тебя просто никто не брал в проектную группу, – подозрительно протянул Лидс, с сомнением рассматривая ее лицо. – Я не признаю организованный спорт, – начала она загибать пальцы. – Организованную религию и вообще ничего организованного. – А в школу ты ходишь, потому что… – насмешливо поддел ее Нэд. – Изучаю поведение подростков среднего класса в условиях непрерывного стресса, – невозмутимо отозвалась она. “Какая задача сейчас самая неразрешимая?” – В таком случае я могу предложить вечный двигатель из картошки, – продолжил Нэд начатую дискуссию. – Как раз в тему стресса и подростков. – Браво, а теперь можешь взять свои игрушки и вернуться в четвертый класс, – ядовито протянула Джонс. – Или еще что-нибудь предложишь? Питер вытянул из книги ручку и начал по памяти перерисовывать слайды с доски. Старк решил неразрешимое прямо перед своей смертью: он вернулся в прошлое и смог забрать камни. Никто тоже не верил в такое, особенно сам Тони. Так почему он должен сейчас опускать руки? Питер тяжело вздохнул и смял листок. – Если ты такая умная, может, сама предложишь? – раздраженно выдохнул Нэд. – Объемная голографическая модель черной дыры, – с явным трудом скрывая собственное превосходство, ответила ЭмДжей и с победным видом поставила пакетик с молоком на стол. – В сети есть все данные Кэти Боумэн. Мы без труда сможем не только воссоздать саму дыру, но и, например, продемонстрируем то, как материя пересекает горизонт событий. – Черные дыры умеют петь… – задумчиво процитировал Гофмана Питер. – ЭмДжей, – с уважением протянул Нэд. – Если бы ты не была такой злюкой, я бы сейчас признал, что ты почти самый умный человек, с которым я знаком. – Почти? – возмутилась Джонс. – Не будь такой задницей, задница! “Если бы смог заставить Вселенную петь, я бы сделал это для вас...” – Мне нравится, – вдруг проговорил Нэд, и Питер вздрогнул. Он быстро поднял на него глаза, стряхивая с себя оцепенение. – Мне тоже, – проговорил он, кивая ЭмДжей. – Это действительно было бы круто. Выведем на экран и… Питер заметил, как Джонс аккуратно складывает в горку все его скомканные листки. – Питер, если ты не хочешь, то можешь пропустить, – неуверенно протянул Нэд, наблюдая за действиями подруги. Паркер вздохнул. Если сейчас ноябрь, то он уже пропустил с десяток практических работ, которые выполняли за него ЭмДжей и Нэд. Ещё один проступок в копилочку его грехов? Ещё одна закуска для его чёрной дыры. – Мне нужна ваша помощь, ребята, – проговорил Питер едва слышно. Пришла пора действовать. И первое, что он сделает – откроет пакет от Старка.