Новый рассвет

В Гусу утро встречали расцветшими деревьями и нежным запахом только-только распустившихся бутонов; прекрасный аромат разносило тёплым дуновением ветерка, а рассветное солнце ласково грело остывшую за ночь землю. Лань Хуань проснулся несколько позже обычного — прошлым вечером он был так сильно обеспокоен странным предчувствием, что не мог заснуть почти до рассвета. Открыв глаза, Сичэнь сразу же осмотрелся. Видеть комнату пустующей было непривычно. До беременности он всегда спал один, но сейчас, без присутствия рядом Ванцзи, стены и вся обстановка цзинши казались чуждыми. Лань Чжань почти каждую ночь проводил в покоях Лань Хуаня и молча выслушивал разные истории, которых за короткое время накопилось больше сотни. Сичэнь предполагал, что брату не очень интересно в десятый раз слушать, как малыш реагирует на то или иное слово или интонацию, но продолжал рассказывать. Он был абсолютно уверен, что в такие моменты на его лице красовалась глупая улыбка, а глаза ясно светились счастьем. И даже сейчас, несмотря на то, что из-за бессонной ночи он не чувствовал себя полноценно отдохнувшим, настроение обещало продержаться приподнятым в течение всего дня. Благо, и погода, и общая атмосфера Гусу в это время года располагала к такому исходу. Лекарь говорил, что для будущего папы на больших сроках беременности важно много отдыхать, улыбаться и находить во всём позитив. Ребёночек чувствует малейшее изменение в расположении духа своего родителя и переживает с ним те же эмоции. Больше всего на свете Сичэнь не хотел, чтобы его кроха нервничал из-за него ещё до своего рождения. При жизни ему точно придётся несладко с таким папой. Ванцзи бы куда больше подошла роль отца: он сдержан, спокоен, не поддаётся своим страстям и имеет довольно богатый жизненный опыт для своих лет. Лань Хуань когда-то тоже был таким. Отголоски прошлого иногда давали о себе знать, но как давно было это время…он не помнил. Но точно знал, что с появлением в его жизни малыша всё изменилось: характер, внешность и восприятие мира. Оставалось лишь смириться и ждать. И улыбаться. Но это было слишком проблематично. Настроение Лань Хуаня оставалось хорошим, но было что-то, что сильно его тревожило. Во сне он вновь видел покойную матушку; она приходила к нему почти каждую ночь на протяжении последней недели. Улыбалась, напевала почти забытую детскую колыбельную и иногда плакала, утирая слёзы длинными рукавами ханьфу. На днях она снилась ему слишком уставшей: осунувшееся лицо, траурные одеяния и почти прозрачная кожа рук, поглаживающих округлившийся живот. Лань Хуань не мог разобраться в своём подсознании. Вынашивая Ванцзи, матушка старалась всегда быть в хорошем расположении духа. Лекари в Гусу веками твердят о важности настроения будущих родителей, а будущие родители охотно к ним прислушиваются. У неё не всегда выходило оставаться улыбчивой, но внутренний свет, исходящий от всего её существа, перекрывал собой любую печаль. Именно такой он запомнил свою дорогую матушку, самой солнечной, мягкой и любимой. Не той, что приходила к нему во сне. О чём говорили такие видения? Ведь до предполагаемой даты родов оставалось всего ничего, и Лань Хуань, как любой другой омега, сейчас особенно переживал по каждому пустяку. Стоило малышу проявить необычную для таких сроков активность, как Сичэнь в панике вызывал в цзинши лекаря и мог спокойно выдохнуть, лишь когда узнавал, что все опасения были напрасны. Каждый раз ему казалось, что что-то непременно идёт не так. Ребёнок был слишком важен для него, Ванцзи и всех жителей Гусу и Цинхэ. Последние с нетерпением ждали рождения наследника, а Ванцзи — хоть он и никогда в этом не признавался — просто хотел поскорее увидеть маленького и горячо любимого племянника. Однажды Сичэнь узнал, что Лань Чжань желал самостоятельно научить Минчжу игре на гуцине. Он никогда не обсуждал с ним эту тему, но точно знал, что именно Ванцзи он бы хотел доверить большую часть забот о ребёнке. Лань Хуань, ещё раз полюбовавшись пейзажем, раскинувшимся за окном, потянулся и внезапно почувствовал очень неприятную тянущую боль внизу живота. В голове сразу возникло множество неприятных мыслей, но, успев к ним привыкнуть, Сичэнь решил не беспокоить никого понапрасну и подождать некоторое время, прежде чем в очередной раз зайти к и так уставшему от его визитов лекарю. Тот никогда не проявлял недовольства, наоборот, поощрял внимательность и ответственность Лань Хуаня в отношении своего здоровья. Лекарь был одним из немногих людей, знавших о проблемах, с которыми столкнулся Сичэнь ещё до зачатия Минчжу, поэтому он всегда был согласен осмотреть тревожащегося папочку. Пытаясь бороться с болью своими силами, Лань Хуань глубоко дышал и шептал что-то успокаивающее своему малышу; через минуту неприятные ощущения стихли, и Лань Хуань отпустил своё беспокойство так, как делал это из раза в раз. Если бы с ребёнком случилось что-то плохое, он бы чувствовал себя плохо, а боль не стихла бы так быстро. После случая в Цинхэ его ничего не беспокоило, помимо иногда появляющейся тошноты и усталости. Для схваток было совсем неподходящее время, поэтому об этом исходе Сичэнь не хотел даже думать. Он быстро накинул на себя верхнюю одежду и, стараясь забыться, вышел из цзинши. Ванцзи наверняка был на утренней тренировке, поэтому Лань Хуаню пришлось в одиночку прогуливаться по просторам Гусу. Идти на завтрак ему совершенно не хотелось, и даже советы лекаря не смогли бы заставить Сичэня поесть, поэтому он спокойно шёл в сторону любимой беседки и наблюдал за природой вокруг. Красоты весеннего пейзажа завораживали и отвлекали от происходящего в голове. Его лишь изредка беспокоили мысли о покойной матушке и скором рождении ребёнка. Остановившись на половине пути, Лань Хуань ненадолго прислушался к себе: внутри разгорелось очень странное чувство, будто вот-вот должно было случиться что-то важное, причем настолько, что весь прежний мир обещал перевернуться с ног на голову раз и навсегда. Подобное происходило нечасто, но всегда оставляло след в душе. Сичэню сразу захотелось поделиться своими переживаниями, потому что выносить такое количество забот и мыслей в одиночку с каждым днём становилось всё труднее. Но того, кому он мог доверить самые сокровенные тайны, сейчас не было рядом. В такие моменты Лань Хуань всегда понимал, насколько ему был дорог Лань Чжань. Младший братишка хоть и не мог похвастаться умением бурно проявлять чувства, но внутри него всегда находилось достаточно места для поддержки. Ванцзи никогда не был обделён эмпатией, и это заставляло Сичэня ещё больше им восхищаться. По своим моральным качествам Лань Чжань, кажется, превосходил даже их отца. На свете не бывает таких людей, просто не бывает. Разве что… Минчжу. Лань Хуань всем сердцем желал чтобы его малыш или малышка обладал характером своего дяди. Лань Хуань винил себя за то, что продолжал сваливать большую часть ответственности на плечи брата, и понимал: с появлением ребёнка забот не убавится, а приумножится, поэтому впереди их всех ждут тяжёлые, но счастливые времена. Сичэнь не хотел, чтобы его горячо любимый малыш стал обузой для кого-либо из членов семьи Лань. Он понимал, что полностью избежать конфликтных ситуаций не удастся, но надеялся свести ссоры и скандалы к минимуму. В Гусу почитались терпимость и смирение, поэтому обойти острые углы представлялось вполне возможным. Однако, вспомнив реакцию Лань Цижэня на простое известие о скором пополнении в семье Не-Лань, Лань Хуань терял веру в доброжелательность каждого жителя родного дома. Он попытался переключиться на что-то более позитивное, но вдруг его живот вновь свело болью. Сичэнь немного наклонился, переводя дух и надеясь, что это чувство — лишь временное последствие стресса или усталость мышц. Малыш часто проявлял характер, когда его папочка позволял себе отвлекаться на негативные мысли. Но такого он не испытывал до сегодняшнего дня, разве что течка начиналась похожим образом. Однако тогда рядом был любимый А-Цзюэ, который, хоть и ворчал про заклинательскую терпимость к боли и слабых омег, но всегда готов был помочь. Сейчас же Сичэня окружали лишь кажущиеся безграничными просторы Гусу, природа которых стала казаться ему холодной и чуждой. Не успел Лань Хуань начать паниковать, как неприятные ощущения стихли, и он как можно скорее пошел назад, в сторону дома, боясь, что боль застанет его там, где никто не сумеет вовремя оказать помощь. Теперь решение пойти к лекарю, чтобы в который раз побеспокоить его «пустяковыми» вопросами, не казалось Лань Хуаню абсурдным. Что если потом будет поздно? И с ребёнком случится что-то непоправимо плохое? А если сейчас он нуждается в срочной помощи, но из-за глупого папы, тревожащегося по пустякам, не может её получить? Сичэнь погладил вновь напрягшийся живот кончиками пальцев и тут же почувствовал, как из глаз полились слёзы. От бессилия хотелось упасть на землю и безудержно рыдать, ожидая появления по близости хоть одной живой души. Не боль и жалость к себе заставляли его плакать. Обида и страх за ребёнка — вот те чувства, которые так сильно терзали его душу. Маленькое, безобидное существо нуждалось в защите, но сам Лань Хуань никак не мог ему помочь. Что он за родитель такой? И…что бы сделала его матушка.? Боль, тем временем, нарастала с каждым вдохом, а всхлипы Сичэня становились всё громче. Будучи не в силах ровно стоять на ногах, он осторожно сел на небольшой выступ и старался глубоко дышать, пережидая приступ боли, заставшей его врасплох. В его голове успели пронестись самые ужасные мысли. Несмотря на то, что на недавнем осмотре лекарь подтвердил, что с малышом и его здоровьем всё в порядке, Сичэнь не мог перестать бояться за его жизнь. — Я не переживу, если потеряю тебя, слышишь?.. — продолжая поглаживать живот, произнёс Лань Хуань. — А-Цзюэ, что мне делать?.. Паника нарастала с невероятной скоростью. Сичэнь уже видел, как у него начинаются роды, никто не приходит на помощь, и ребёнок умирает в страшных мучениях прямо у него на глазах. А затем бездыханные тела их обоих находят лежащими на земле. Всхлипы было всё труднее контролировать. Казалось, что рыдания невозможно остановить, пока происходит весь этот кошмар. Несмотря на накатывающее отчаяние, Сичэнь понимал, что своим поведением может ещё больше навредить Минчжу, поэтому он попытался восстановить дыхание, борясь со своими эмоциями. Он прислушался к ощущениям в теле, пытаясь убедить себя в том, что с ним не происходит ничего страшного, и с радостью отметил, что боль постепенно начала отступать. Он не мог даже встать с земли, беспокоясь, что мышцы снова сведёт в сильном спазме. Сичэнь шумно выдохнул и еле слышно прошептал искреннее «Спасибо» в пустоту. Он знал, что покойный муж защищал его и их кроху. Поэтому, убедившись, что боль совсем утихла, Лань Хуань попытался подняться на ноги. Но вдруг крепкая рука подхватила его под локоть. — Ванцзи? — он обернулся, ожидая увидеть позади себя освободившегося от тренировки брата, по велению судьбы забредшего в столь укромный уголок Гусу. Но сейчас ему прямо в глаза смотрел совершенно другой человек…