Все лгут

      Подходя к кровати Уилсона и постукивая по ножке кровати тростью, Хаус громко сказал:       — Просыпайся, спящая красавица. Я прискакал к тебе на белом коне, чтобы спасти от старого чудовища, которое мечтало отравить меня и тебя, своим гнилым куском мяса.       Мужчина в постели заворочался, потирая заспанные глаза.       — Ч-что?       — Я голоден и могу есть только из твоей тарелки.       Сонный Джеймс не мог понять сказанное, поэтому он задал вопрос, хотя ему было плевать на ответ.       — Который час?       — Поздно. Пора убираться отсюда, а ещё мне срочно нужно набить живот.       — Ешь стейк Стива, — сонно сказал Уилсон и повернулся набок, закрывая глаза. Он и забыл о чём говорил сосед минуту назад.       Хаус хитро прищурился и сказал:       — Я готов наброситься на тарелку блинчиков или омлета, вылизал бы всё до блеска. Ты мне подал отличный пример.       Джеймс распахнул глаза и покраснел, вспоминая подробности ночи. Это моментально смахнуло сонливость.       — Я ждал твоих шуток, — Уилсон быстро сел на кровати, спиной к соседу, и судорожно начал натягивать на себя джинсы.       — А ночью я не мог отлепить тебя от себя, а теперь даже в глаза любимому не посмотришь? — вздохнул Хаус. — У меня кончилось время твоего обслуживания? Сколько стоит утренний минет?  — поинтересовался он, вспоминая, как неудобно было лежать вдвоём на узкой кровати. Джеймс вынужден был перебраться к себе, потому что Грег не мог комфортно положить свою ногу.       — А что, мне надо было поприветствовать тебя поцелуем в щёку со словами «Доброе утро, милый, мы провели прекрасную ночь вместе»? — произнёс Джеймс.       — Лучше было бы, если бы ты принёс мне поднос со свежей едой в постель, сделал массаж ноги, включив сериал…       Уилсон закатил глаза и намеревался отправиться в ванную, подходя к выходу из помещения. Но внезапно, между его ног вонзилось что-то твёрдое и длинное. Джеймс инстинктивно сжал конечности и обнаружил, что зажал ими трость Хауса.       — А потом можно поцеловать и не обязательно в щёку, — закончил Хаус.       Он воспользовался замешательством Джеймса и вынув трость, прижал его спиной к себе и опалил горячим дыханием шею Джеймса. Тому осталось только замереть и поддаться напору нежности от Хауса. Прикрыв глаза и игнорируя накатывающее возбуждение, он склонил голову, открывая больше доступа к нужному месту, наслаждаясь чувственными, влажными поцелуями в шею.       Неожиданно, мужчина отдёрнулся от растерянного Хауса, сильно закашляв и взглянув на того, жестом показывая, что всё будет в порядке. Схватившись за ручку, Джеймс потянул на себя дверь, направляясь в ванную и скрываясь от помрачневшего Грега.       Когда Уилсон вернулся в комнату, то она осталась неизменной. Такие же в беспорядке кровати, валяющиеся пустые коробки от пиццы, отличалась только эмоциональная обстановка. Помещение уже не казалось уютным. Хаус сидел на стуле, перекатывая между пальцами пузырёк викодина. Мужчина посмотрел на Джеймса, оценивая его состояние. Тот выглядел как обычно, в последнее время, если не обращать внимание на виноватые глаза.       — Мне надо было прийти в себя, я не успевал вдохнуть, — сообщил Джеймс.       — Значит надо торопиться.       — Куда?       — Сваливать отсюда. Я же говорил, что это место дерьмо, даже твои лёгкие протестуют.       Джеймса, как ни странно, сказанное позабавило. А отстранённый вид Хауса и его равнодушие — это всего лишь самозащита.       — Хорошо. Но я бы хотел тебе кое-что сообщить.       — Если ты о том, чтобы я был снизу, то отвечаю категорическим отказом.       Уилсон опустил глаза и приходилось гадать, от смущения или от поднятой темы.       — Я хочу умереть раньше.       — Что, малыш Уилсон, испугался рачка?       — Нет, не хочу мучиться. И тебе не нужно будет продолжительное время следить за мной, когда я буду при смерти. Не нужно наблюдать как Джеймс часами или днями не может покинуть мир, ощущая боль. Я должен сделать это раньше.       — Не очень достойная смерть.       — Возможно, но после смерти мне будет на всё плевать.

***

      В полупустом кафе играла энергичная музыка. Яркое солнце освещало огромную вывеску, указывающую на «самое лучшее заведение общего питания города». Но признаться, оно выглядело и правда прилично.       — Чем будешь заниматься потом? — накалывая вилкой кусок яичницы, спросил Джеймс.       Мысли Хауса кричали о том, что жизнь дальше будет бессмысленна, когда Грегори потеряет последнее самое важное для него. Но он с серьёзным видом сказал:       — Буду изучать астрологию или выпущу песни, со словами «О, каким прекрасным был Уилсон в постели», — последнюю фразу Грег пропел.       Немногочисленные посетители кафе начали поглядывать на невоспитанную парочку и на то, как Хаус ворует бекон с тарелки Джеймса. А тот, наконец-то, за всё утро, рассмеялся, не обращая внимание на назойливые взгляды.       — Я помню, ты обещал посвятить мне песню, много лет назад, когда мы надрались в баре, только со словами «какой я идиот».       Хаус, в свою очередь, усмехнулся и сказал:       — Все лгут.