***
- Кью, нам нужно поговорить. Квентин прикрывает глаза и концентрируется на ощущении чужой прохладной ладони поверх его собственной. Они ведь к этому и шли так? Конечно, он спасал Элиота не для того, чтобы попытаться снова, он умел принимать отказы. Но подсознательно, подсознательно, он не мог запретить себе надеяться. - Думаю, ты прав. На лице Элиота он видит особенное выражение, предназначающееся только для Квентина, выражение: "расскажи ещё что-нибудь об истории Филлори, я ничего не пойму, но мне нравится слушать твой голос." Выражение: "ты знаешь, что ты шевелишь губами, когда читаешь?" Выражение: "Кью, мне кажется, ты только что спас весь мир". Элиот ещё раз облизывает губы и наконец говорит: - Знаешь, всё это время, пока я был заперт в своём подсознании, у меня была возможность обдумать наш разговор, но теперь... Ох, Кью, не смотри на меня так. Это, конечно, сложно назвать лучшим временем моей жизни, но мне кажется, что из нас двоих это тебе пришлось несладко в последние месяцы. - Это неважно, сейчас всё в порядке. - Кью, - хмурится Элиот. - Всё, что касается тебя - важно, и когда мне снова можно будет алкоголь, я смогу коварно напоить тебя и выведать всё, что тебя тревожит. - Договорились. Квентин кивает и переворачивает руку ладонью вверх. Вог тут же переплетает их пальцы. - Так вот, я долго думал о том, что хочу тебе сказать, но теперь мне кажется, что момент уже упущен, и, блять, как бы я не хотел переписать прошлое, я не могу, но, Кью... - Ты имеешь в виду квест? - Нет, - мягко улыбается Элиот. - Это прошлое я не хочу переписывать. Я говорю о доказательствах концепции. Квентин задерживает дыхание. Нет. Он не может иметь в виду именно этот разговор. Нет. Нет. - Ты вообще представляешь, насколько ты смелее меня? Колдуотер отрицательно мотает головой, всё ещё не дыша. - Ладно, в моей голове это звучало лучше, - смеётся Элиот, поглаживая его запястье большим пальцем. - То, что я сказал тебе тогда, под свадебной аркой... я солгал. - он закрывает глаза и виновато улыбается. - Потому что, когда ты получаешь то, что всегда хотел и что даже не надеялся получить, это пугает. Я испугался силы чувств, которые испытываю к тебе и испытывал ещё до мозаики. Испугался того, кем могу стать, если приму их, и того, как они могут изменить меня. Всё выглядело таким хрупким, и мне казалось, что ты одумаешься и выберешь Элис. Я думал, что потеряю тебя в любом случае, и решил не продлевать агонию. - Эл, - выдыхает Квентин, чувствуя тесноту и боль в груди. Он передвигается ближе и протягивает свободную руку к лицу Вога, но не касается, замерев в паре сантиметров от щеки. - Элиот, мы с ней расстались, и я простил её. Всё кончено. Я сделал выбор. Элиот перехватывает его руку и быстро подносит к губам, оставляя в центре ладони короткий поцелуй-касание. - Кью, я обещал себе быть храбрее, когда увижу тебя снова. - А я обещал Марго спросить тебя ещё раз, и да помогут мне боги, если я нарушу это обещание. - Тут ты прав, - Элиот тянется к нему и обнимает ладонью за шею, и в этот момент, практически идеальный, блять, момент, Квентин умудряется всё испортить. Он непроизвольно подается назад и вздрагивает потому что... "Убьешь его - и всё кончено. Клянусь богом, я не шучу. Я брошу тебя и умру, пытаясь тебя уничтожить." "Как это мило. Но я силен, а ты слаб." "Сломай мои кости и задуши меня. Я устал, и мне уже все равно. Навредишь ему, выпьешь еще хоть одну таблетку..." "Твою мать, Колдуотер, почему ты все время все портишь?" - думает он, но уже поздно - Элиот отстраняется. В глазах напротив застывает нерешительно-болезненное выражение. Квентин готовится объяснять, мучительно подбирает слова, но тут Элиот, его Элиот, с эмпатией, возведенной в абсолют, понимает. - Это из-за Монстра, так? Колдуотер кивает. - Он пытался задушить тебя. Это не вопрос, но он все равно отвечает: - Нет, просто пугал и... и я злюсь, потому что это твоё движение. Не в смысле, что ты пытался задушить меня, к-конечно нет, - Квентин нервничает и заикается, но ему важно донести до Вога свою мысль. - Я имею в виду то, как ты обнимаешь мою шею во время поцелуев. Я скучал по этому. Элиот задумывается над ответом, но произносит явно не то, что собирался, его выдает взгляд, полный вины и тревоги. Вог сводит все к шутке: - Кью, это некритично, есть много мест, где могут находиться мои руки, в конце концов. Квентин не дает ему договорить, он перехватывает запястья Элиота, возвращая их на свою шею, и смотрит ему прямо в глаза. - Элиот Вог, докажи мне, что ты - это ты. Вот оно. Тёплые пальцы оглаживают его скулы, не давят, не удерживают. Квентин чувствует, как внутри него что-то ломается, и вода поднимается выше ватерлинии. Но эта боль правильная, почти сладкая, и ее хочется ещё и ещё. - Думаю, ты и так уже знаешь, - Элиот наклоняется ближе, и Колдуотер ощущает его дыхание кожей, - но на случай, если у тебя остались сомнения: я хотел сказать "да" в тронном зале. Я люблю тебя, Кью, и прости за то, что мне потребовалось так много времени, чтобы это признать. Раньше, чем Квентин успевает ответить, Элиот целует его, и это ощущается как возвращение домой. Пятьдесят лет памяти оживают и вытесняют у него из головы образ Монстра и рассыпанных по полу таблеток. Персики и сливы, красные, желтые, синие плитки, солнце, всходящее над крышей их филлорийского дома. Квентин всхлипывает в поцелуй. Он не до конца уверен, что это - реальность, но если бы он находился в фантазиях или во сне, ничего из этого не ощущалось бы таким настоящим и правильным, ведь так? Теперь он видит разницу. Он точно знает, кто находится перед ним, точно знает кто его целует. Тот же человек, который через два дня после знакомства предлагал ему помощь с заклинанием стирания памяти, рискуя исключением. Который спас их всех, согласившись стать Верховным Королем. Который всегда был рядом, чтобы удерживать его на земле во время шторма, когда мозг Квентина давал сбои и ничто, кроме обнимавших его рук, не казалось реальным. Который был его другом, когда ему нужен был друг, и стал гораздо большим, когда Квентин смог наконец осознать свои чувства. Который стал его семьей. Это выбивает почву из-под ног и кружит голову, как шампанское. Он целует напористей и прижимается ближе, как вдруг Элиот рвано выдыхает и отстраняется. - Черт, прости, - пугается Колдуотер, - я, кажется, увлекся. Сильно болит? - Приму это за комплимент. Немного, - Элиот откидывается на подушки и морщится. - Хм.. А могу я кое-что попробовать? - Что угодно, - оживляется Вог. - О, или ты не имел в виду секс? - Не совсем. Элис сказала, рану нельзя лечить классическими исцеляющими заклинаниями, но я недавно узнал свою специализацию: "починка маленьких вещей", и мне кажется, это может сработать на ране от магического оружия. - "Починка маленьких вещей" - охотно верю, - нежно улыбается Элиот. - С моим сердцем у тебя получилось прекрасно, может и с раной сработает. Квентин поднимает руки над повязкой Элиота, делает несколько простых пассов, бормочет слова заклинания, и из пальцев сыплются золотые искры. - Как ощущения? - Лёгкое жжение, как от ментоловой мази, - резюмирует Вог. - Продолжай. Закончив, Квентин дрожащими руками снимает повязку, но под ней - лишь чистая розовая кожа без шрамов. - Спасибо тебе, Кью, - Элиот удивлённо оглядывает место раны, шевелит руками на пробу, поводит плечами. - Ни следа не осталось. "Ну слава богу, - проносится в голове Колдуотера. - хоть тут ты не налажал." Квентин смотрит ему в глаза с немым вопросом. Что он собирается делать дальше? Вернуться ко сну? К поцелуям? О чём-то большем и речи не идет - его слабость и недосып никуда не делись, да Квентину сейчас и не хочется. Всё, что Квентину хотелось, он уже получил, и даже больше, ну может, кроме... - Чёрт, Кью, иди ко мне, - Элиот раскрывает объятия, и Колдуотер практически падает на него, прижимается так крепко, что хоть с кожей отрывай, и прячет лицо в изгибе его шеи. Они наконец-то одни, и можно перестать сдерживаться, можно отпустить наружу то, что так долго копилось и отравляло его изнутри. Одна из самых замечательных вещей в Элиоте - рядом с ним не нужно притворяться, что все нормально. - Эл, я так скучал, я так люблю тебя, я клянусь, я... "Ну вот, - отстраненно думает Квентин. - Просто замечательно. Я снова плачу". Элиот сжимает его в объятиях до боли в ребрах и шепчет что-то трогательное и глупое, что-то такое, за что Пенни подшучивал бы над ними до конца жизни, и, судя по голосу, он тоже плачет, но всё в порядке. Всё в порядке, и Квентин чувствует себя лучше, чем когда-либо, и позволяет себе плыть по течению в кольце знакомых рук, ведомый ласковым голосом.***
Сквозь сон Квентин чувствует осторожные прикосновения к волосам, чужое сердце стучит ровно и размеренно напротив его уха. - Привет, Кью, - Элиот оставляет быстрый поцелуй на его макушке. - Заходила Марго, сказала, если мы не спустимся к завтраку, она обольёт нас водой, и, честно говоря, я её побаиваюсь. Квентин хмыкает и поднимает голову. Растрёпанный, сонно улыбающийся Элиот в ореоле лучей выглядит, как греческое божество с одной из картин в Бруклинском музее, куда Квентин ходил в детстве вместе с отцом. - Привет, - он потягивается и сладко зевает. - Она зря волнуется, мы же всего часа на два отрубились, а сейчас скорее всего ужин. - Не совсем, Кью. Это рассвет. Как ты себя чувствуешь? - Ого, неожиданно. Не думаю, что когда-либо спал так долго. И это мой вопрос - пострадавший у нас ты. Элиот думает, что, по-хорошему, им обоим нужна терапия. Есть раны, которые не залечишь магией, есть кошмары, которые не уйдут сами собой, но он понимает, что, в свете больничного прошлого Квентина, будет тяжело доказать ему свою правоту, и решает отложить этот разговор. - Я в порядке, гораздо лучше, на самом деле, только есть хочу страшно. Квентин принюхивается: - Это разве не... - Панкейки, - уверенно отвечает Элиот. - Джош кулинарит. Давай, Кью, пора вставать, и вот тебе сразу две причины: во-первых, я не хочу пропустить панкейки Джоша Хобермана, а во-вторых, если мы останемся в кровати, я не смогу почистить зубы, чтобы поцеловать тебя, а я хочу поцеловать тебя. - Достаточно весомые причины, - соглашается Квентин. Внизу шумят голоса, искрится смех, и шкварчит масло на сковороде. Пахнет кофе и подгоревшим тестом, а их семья - большая, разношерстная, травмированная семья - искренне рада их видеть. У плиты, к их удивлению, оказывается Пенни. - Ну наконец-то, - ворчит он, увидев Квентина и Элиота. Он подкидывает блин на сковороде и ловко ловит его. - Сколько вас можно ждать? - Привет, Пенни. Мы думали, это Джош готовит. - Да мне, собственно, блины эти ни разу не всрались, но Джош с Марго всю ночь стучали кроватью, и герой-любовник еще не проснулся, - он обвинительно кивает в сторону Марго. - Заебала человека во всех смыслах слова. Марго отрывается от фруктового салата и смеётся, и следом за ней на лице Пенни тоже появляется улыбка. - Кью, Эл! - Хэнсон машет им рукой. - Садитесь уже, панкейки стынут. Квентин отводит Элиота к Марго и торопится обнять Джулию. Девушка тянется к нему так сильно, что просыпает овсяные хлопья на стол; оба смеются - от облегчения, конечно, не из-за хлопьев. Квентин оглядывается. На кухне играет музыка, в дальнем конце стола Элис поднимает глаза от тарелки с беконом и выдавливает улыбку. У неё заплаканные глаза, но Кэдди, сидящая рядом с ней, громко отставляет чашку с дымящимся черным кофе и смотрит на Колдуотера таким взглядом, что он спешно ретируется к Пенни. Путешественник сосредоточенно выливает тесто на сковородку и буднично интересуется: - Так это правда, что ты заштопал раны Элиота? Квентин бросает взгляд на друзей, перед тем, как ответить. - А я ему: "Встречайте новые законы пустыни. Вам они не понравятся!" - гордо заканчивает Марго, смотря на Элиота горящими глазами. Теперь она, кажется, пересказала эту историю каждому из них. Он улыбается. - Да, вроде бы получилось. - Даже удивительно. У тебя же руки из задницы, Колдуотер. - Оценку ловкости твоих рук мы попросим у Джулии, - невозмутимо парирует Элиот с другого конца стола. - И что-то мне подсказывает, эта оценка может ударить по твоему мужскому эго. Марго начинает смеяться первая, остальные подхватывают, даже Джулия. Это не ссора, не перепалка, боже, нет. Всего лишь напоминание. "Нет, Пенни, ты не можешь безнаказанно оскорблять Квентина Колдуотера в моём присутствии. Не в мою смену." - Что смешного я пропустил, чуваки? - на лестнице появляется Джош, и в глаза Квентину первым делом бросается алый пламенеющий засос у него на шее. Кью переводит взгляд на Марго; она сидит в белом свитере с закрытым горлом и довольно щурит глаза. Пенни присвистывает, глядя на помятого Хобермана. - Честное слово, Марго, может и хорошо, что мы в свое время не переспали, я бы, наверное, не пережил. Марго утаскивает смутившегося Джоша за стол. Квентин подсаживается к Элиоту, как тут на них налетает Пенни. - И почему вы двое ничего не едите? Чтобы через минуту перед каждым лежало по три панкейка с шоколадной пастой. И не спорьте - на вас обоих смотреть страшно. Они завтракают в уютном гомоне голосов и музыки, и Элиот особенно остро осознает, как сильно он скучал по всему этому - не только по Бэмби и Кью, но по каждому из них: Джулии, Кэдди, Джошу, Пенни23 и Элис. Ох, чёрт, Элис. Он знает, что бегать от неё вечно не получится, но пока Элис его и не догоняет. Он поговорит с ней позже, начистоту, и она поймет, потому что тоже любит Квентина, и потому что, если бы Кью выбрал её, Элиот бы отступил, каким бы болезненным это не было. Он оглядывается и видит на счастливых лицах друзей тени пережитых ими страданий. Посторонний глаз бы не заметил, но Элиот знает, потому что был там, и потому что сам чувствует то же. По-хорошему, им всем нужна терапия. Долгий отпуск, новые хобби, возможность пожить, как обычные маглы, хотя бы немного. Время залечит не все раны, и Элиот обещает себе, что больше не позволит, не допустит, чтобы на лице Квентина снова появилось то выражение отчаяния, страха и опустошенности; не позволит - и все тут. Вог поворачивается к нему, и говорит тихо-тихо, на грани слышимости: - Кью, это нормально, что я не хочу отпускать тебя ни на секунду? Я имею в виду, даже сейчас, мы сидим на соседних стульях, и это всё равно вопиюще огромное расстояние, и это пугает в некотором смысле. Колдуотер мягко улыбается и убирает прядь волос за ухо знакомым неловким жестом, и Элиот никогда не любил его сильнее, чем сейчас. - Не знаю, насколько это нормально, но все в порядке, я чувствую то же самое, знаешь, постоянно. Все в порядке, и после завтрака Квентин и Элиот выходят к океану и молча слушают прибой.