Король умер, да здравствует король!

Веками священная магия божественного Кристалла осеняла наш мир и его жителей. Люцис, мирное королевство великой магии, купался в благодати, дарованной свыше Астралами и королем. А когда король умирал, его скорбящий сын исполнял последнюю волю усопшего монарха. Король пал, да здравствует король! И плевать, что он не готов, проспал и вообще выехал на рыбалку в двух разных непарных ботинках. Ноктис плакал, кричал, а потом позвонил Кор и сказал, что тот может приехать, когда будет готов узнать правду. Разумеется, Ноктис прыгнул в машину и позволил себя везти. Бессмертный маршал Люциса ждал их в усыпальнице мудреца среди развалин предместий Инсомнии, там, где королевство проиграло битву тридцать лет назад, а Нифльхейм оставил руины, как предостережение всем несдавшимся. Стоял с ключом от всех королевских гробниц разом в одной руке, во второй – спортивная сумка. В ответ на невысказанный вопрос Кор ее передал, но не Ноктису, а Гладио. Тот принял… и крякнул – такой тяжести Щит не ожидал! В черной сумке с золотым логотипом мелко порубленный Регис лежал. Пришибленный увиденным, что хуже бэд-трипа, маленький король Ноктис упал и зарыдал. Регису, сто тринадцатому королю, каждый последнее «прости» сказал… В тяжелом молчании, сопровождаемый скорбными взглядами друзей (у Игниса и Гладио были самые скорбные), принц занес останки своего предка в усыпальницу. Непривычный к тяжестям, Ноктис волок сумку по полу, оставляя кровавые разводы в пыли. Гладио задумался, как Кора на таможне пропустили. Хотел даже спросить, посмотрел Кору в лицо... и понял: задавать неудобные вопросы Бессмертному могли только мертвые и умирающие. Таможенники просто хотели жить. Гладио хотел тоже. Поэтому заткнулся. Из гробницы раздался дикий, полный ужаса крик... Три молодых королевских гвардейца бросились на звук. Кор, как человек опытный, просто сел на песок у гробницы и обхватил голову руками. Он уже понимал, что происходит. Друзья преодолели несколько разделявших их с королем метров и увидели коленопреклоненного Ноктиса, тихо плачущего, а рядом стоял Регис. Полупрозрачный, нежно-синий и с тросточкой... И распекал сына за то, что тот пытается упокоить папу тут. В этом ужасном проходном дворе. И вообще, почему он, Регис, еще здесь? Разве он не должен… возноситься? Ему говорили про яркий свет! Где его яркий свет?! И разве ЭТО достойно его величия? Разве это лучшее, на что способен Ноктис? Вперед в королевские гробницы! Ноктис был обязан найти гробницу, достойную величия Региса. И заполнить ее сокровищами. Ноктис поднялся, словно кукла на шарнирах, и подхватил сумку с телом отца. Ноктису явно было тяжело. Промпто подскочил и помог тащить. На выходе их ждал Кор. По лицу парней он понял, что худшие опасения подтвердились. – Здесь рядом в Кикатрихскиом котловане есть еще одна гробница, я покажу.... На входе в соседнюю гробницу их ждал какой-то нифский археолог невысокого роста, который он компенсировал механическим дружком, но Кор быстро прогнал его, наглядно объяснив, что тут все плохо, ничего нет и делегацию от Нифльхейма не ждут. Почетный караул из четверых попробовал внести Региса. Тот заверещал, что здесь темно, сыро и недостойно короля. Что здесь он не похоронится, а похоронится, так не упокоится, а упокоится, так не вознесется! Игнис и Гладио переглянулись. Ноктис застонал и лег на гроб короля-завоевателя. Советник принца, а теперь уже короля, впервые испугался за этот веселый день. – Высочество, что ты делаешь?! – Примеряюсь, – невозмутимо ответил Ноктис и поерзал плечами по резному мрамору. – Я тоже король, и когда придет мое время, и мне лежать тут... – НЕ ТУТ! – дико заорал, появляясь, король-завоеватель. – Идите на ХЕР, Я ТУТ ПЕРВЫЙ ПОХОРОНИЛСЯ! ЭТО НЕ ОБЩЕЖИТИЕ, МАТЬ ВАШУ! ЕЩЕ С РАСКЛАДУШКОЙ БЫ ПРИШЛИ, как тот хер некоролевский! – Ваше... – Игнис запнулся, не совсем уверенный, как следует обращаться к давным-давно мертвому королю. – Величество, о ком вы? Старый и давно похороненный король пренебрежительно махнул рукой. – Да проходил тут один... не нашей крови, но от кольца умер и тоже призраком стал... теперь ищет, где вознестись, чтобы в Эосе не застрять в кольце. Вы его сразу опознаете: все призраки с королевским оружием, а этот с раскладушкой ходит. – П… почему мы вас видим если вы п… пр... – дрожа, спросил Промпто. – Призраки? – участливо уточнил Ноктис. Промпто сглотнул: явно с мертвой родней Ноктиса он знаться не хотел. – Ну мы ж с Ноктом связаны и должны помочь! – как само собой разумеющееся пробасил Гладио. Вышли. Ругавшийся на неуживчивых родственников Регис заметил Кора и бросился к нему с криком: – Растряс меня, тоже мне, королевский кортеж! Теперь я понимаю, на что Морс жаловался. Кор Региса тоже видел. Вздохнул и вытащил из Оруженосца гроб. На колесиках. – Это то наследие, что оставил мне мой отец? – пожелал уточнить Ноктис. – Это – «Регалия», – веско поправил Кор. – У королей Люциса есть хорошая культурная традиция: отпрыск, восходя на трон, хоронит отца в королевской гробнице. А если точнее, берет с собой «Регалию» и верного друга, а если «Регалия» тяжелая, то лучше и не одного, и тащит гроб отцовский в усыпальницу. Иначе дух погибшего не сможет вознестись и будет обречен вечно скитаться по Эосу, и, в конце концов, будет затянут в кольцо. – Это все, что ты хочешь нам сказать?! – с вызовом выкрикнул Ноктис. – Нет, – невозмутимо пробормотал Кор. – Ищите. Всего доброго, хорошего настроения и здоровья! Когда Регис наконец-то увидел Нордаскийский блокпост в степи, он хмыкнул. – Что это за место? Что-то вроде пит-стопа? Ах, точно, я же построил этот форпост перед тем, как хотел ограбить… Я хотел сказать… ПОСЕТИТЬ королевские усыпальницы! Внезапно нетерпимость венценосных предков к их потомку стала гораздо более понятной. И двое из четверых начали понимать, какую… свинью подложил им Кор. На аванпосте друзьям встретился очень грустный и растерянный упитанный глеф с костылями и вежливо осведомился, не видели ли молодые стражи короны его друга героя-глефу... и раскладушку! А то все его кинули и куда-то пропали, и расстроили: сестра, друг и раскладушка. Особенно раскладушка, вот уж от нее Либертус никак не ожидал. Гладио странно глядел на черно-золотой ящик. Ящик всем своим видом выражал, что подозрения Щита короля оскорбляют его невинность. Ноктис почесал свою шипастую прическу и пошел рыбачить. Промпто подобрал было на полу усыпальницы какую-то металлическую бляшку, но получил от Игниса такую оплеуху, что кубарем полетел до самого выхода из подземелья. – Что ты себе позволяешь?! Нам достаточно неприятностей с Его Величество Регисом, не добавляй проблем потомкам, которые понесут Нокта! Советник короля Ноктиса предусмотрел все. Кроме того, что археолог Локи Туммельт вернулся и составил тщательнейший план разоренной люциаснкой экспедицией гробницы. Педантично задокументировал каждый вымазанный в крови бесценный барельеф, каждый выброшенный стаканчик из-под лапши на драгоценной мраморной мозаике. И разослал доклад во все культурные центры. Равус Нокс Флёре читал и покрывался испариной. Достойным завершением вечера оказалась встреча со странным фиолетово-прозрачным призраком... с раскладушкой. Тот, увидев четыре синхронно упавшие челюсти, понял, что его видят. Радость новопреставившегося Никса Ульрика не имела пределов. Настороженность и скепсис Региса – тоже. Внезапно Промпто хлопнул себя по лбу. – А почему Региса тащим мы, а Никс сам свою раскладушку несет? – А он не король! – раздраженно донеслось из гроба на колесиках. – А почему он вообще с раскладушкой? – пожелал узнать Гладио. – Точно не знаю, – пробормотал Игнис. – Обычно в качестве якоря, аналога защитного круга, квадрата или сложного узора, выступает собственное мертвое тело контактировавшего с кольцом. Оно предназначено для защиты призрака. Души, переставшие быть живыми и потерявшие связь с телом, вынуждены войти в кольцо. Но якорь защищает умершего от притяжения кольца и позволяет ему общаться с доверенными лицами, которые помогают ему добиться вознесения. Так как тело господина Никса Ульрика было разрушено, его душа выбрала другое убежище. – Это та самая раскладушка, на которой мы с Либертусом... – О, чувак! Этот насыщенно-фиолетовый оттенок на твоих щеках означает, что ты краснеешь? – без обиняков спросил Промпто. Гладио застонал и постарался наступить приятелю на ногу. Вечер переставал быть томным.