Лишний оттенок

Если так подумать, я не боялась смерти. Никогда. Не видела смысла бояться того, что непременно наступит. Другое дело, очень хотелось умереть безболезненно, потому что боли я действительно боялась. Также хотелось бы умереть не в старости. Вовсе не из-за того, что я боюсь стареть, а потому что старость вызывает во мне страшное отвращение, а брезгливо смотреть на саму себя как-то не хотелось. Стоит отметить, что оба этих желания сбылись в полной мере, за что поклон от меня высшим силам. Замечу, что я никогда не верила в Бога, но тем не менее всегда опасалась того, что все эти толки про Рай и Ад — правда. Мало ли, где я накосячила (а косячила я очень много, поверьте) и сделала недостаточно добрых дел. Попасть в кипящий котел и вечность в нём вариться также не было пределом моих мечтаний. Если вообще брать такую каверзную тему, как религия, то ближе всех мне был буддизм. Версия с перерождениями была весьма привлекательна (главное, не стать каким-нибудь камнем или деревом). Возможность множество раз пробовать себя в разных ролях и эпохах, каждый раз переигрывать судьбу казалась мне очень интересной, потому что жизнь была в руках человека и зависела только от его выбора. Правда, меня немного расстраивало то, что прошлые жизни всё равно забываются. Ведь было бы куда интереснее, если бы мы с самого начала обладали каким-то багажом знаний и имели уже сложившиеся черты характера. Это бы помогло нам проанализировать наши ошибки в прошлом, чтобы в новой жизни не допустить их. Но, думаю, все уже догадались, к чему это я веду. Да, именно. Я умерла. Забавно, но то ли кто-то сверху прислушивается к желаниям потенциального покойника, то ли мне невъебически повезло, но мои вышеперечисленные пожелания сбылись. Все до одного. Но, наверное, стоило всё-таки уточнять, где же ты хочешь начать свою новую историю и в чьей тушке. В моём положении странно возмущаться по такому поводу, и всё-таки я думаю, что можно сделать поблажку на мой возраст, в котором я так печально подохла, предположительно, во время аварии. Почему из всех — она?! Нет, слава всем богам, это не «Наруто» там какой-то и не «Реборн», а вполне себе спокойный мирок. Ладно, чё я придираюсь? Лучше расскажу всё по порядку. Итак, проснулась я после своей предположительной смерти на больничной койке с капельницей в руке. Самочувствие было максимально хреновым, а ещё почему-то хотелось нормально пожрать. Но вряд ли в ближайшее время мне доведётся это выполнить, потому что буквально через минуту моя головушка начала болеть, я почему-то почувствовала тошноту и поняла, что таким образом ко мне будут возвращаться воспоминания. Но, полагаю, вернуться они собираются всей гурьбой с максимальным неудобством для меня, а по пути десяток-другой вообще потеряется. Почему и в этом мире у меня всё начинается через одно место? Видимо, даже здесь вечные головные боли будут преследовать меня до самой смерти. Я судорожно вздохнула и зажмурилась, готовая (нет) непонятно к чему. Тут же моя черепная коробка будто взорвалась. А дальше начался квест, который назывался «зацепись за что успеешь». Проще говоря, я должна была судорожно ловить всякие обрывки воспоминаний, знаний и прочей фигни. Да чем больше, тем лучше. Ну, зашибись. Что у нас по итогу? Меня зовут Момои Сацуки, мне двенадцать лет, и я попала в аварию вместе с маман, когда мы возвращались из торгового центра (какое совпадение, ё-моё). Живу в Токио. Если коротко о семье, то есть отец — весьма занятой человек, который крутится в сфере недвижимости и редко появляется дома, а также бабушка и дедушка со стороны матери, которые живут где-то в Киото, где я часто провожу каникулы. Как хорошо, что у меня нет ни братьев, ни сестёр, в противном случае я не представляю, как бы с ними жила. Что поделать, не складывалось у меня хороших отношений с родственниками. А тут хотя бы трогать особо не будут (я надеюсь), спасибо занятому папаше. Из увлечений Сацуки — рисование персонажей из аниме «для себя» и кружок танцев (боже упаси). Из школьных предметов деточке больше всего нравилась математика (больная, что ли?). Ах, да. И мечта. У нашей Момои была мечта в лучших традициях маленьких девочек — найти любовь всей своей жизни. Желательно, чтобы эта любовь не была похожа на отца. А потом меня ещё спрашивают, почему Сацуки мне не нравится. Надеюсь, теперь объяснять не надо. Но я отвлекаюсь. Кое-что из учебной программы японских деток мне удалось ухватить, и, если честно, это такая фигня, что мне остается тихо радоваться, что я уже заканчиваю младшие классы и поступаю в среднюю школу. Приятным бонусом стало то, что японский с нуля учить не придётся. А вот с воспоминаниями про друзей всё оказалось туго: была пара размытых лиц, видимо, приятельниц из класса, но особо близки мы не были. Вероятно, заводить друзей Момои мешали миловидное личико и отвратительный оттенок волос (да простят мне мой сарказм). Но у меня было стойкое ощущение, что что-то я потеряла. Та же ерунда была и с маман: у меня не было и половины воспоминаний о ней. Может, это и к лучшему, потому что чувствуется мне, что маман во время аварии повезло меньше, чем мне. Лучше не думать об этом сейчас. Намного важнее было решить, что теперь делать со своей несчастной маленькой тушкой. Авария была неплохим объяснением изменений, произошедших с Момои, но в то же время это грозило мне бесконечными походами по психологам, всеобщим сочувствием, проблемами с учёбой и ещё бог знает с чем. Мне остаётся только надеяться, что мой папаня окажется заядлым пофигистом, который для галочки сводит меня пару раз на консультации, договорится в школе о том, чтобы я осталась на домашнем обучении до конца года, может, няньку наймёт, и на этом его забота закончится. Да, вы не поверите, но я надеюсь, что с родителями мне «не повезло». Ладно, ну нафиг, сейчас мне влом думать о чём-то подобном. Эй, кто-нибудь, явитесь уже к моей царской персоне и выньте иглу из моей вены! Это очень неудобно, между прочим! Словно в ответ на мой немой зов в палату впорхнула молоденькая медсестра, которая с милой улыбкой отодвинула капельницу, аккуратно забинтовала мою руку и объявила, что сейчас проведать меня зайдёт отец. Ну во-о-от, а я только надеялась на отдых, а в итоге придётся импровизировать. Натянув на лицо самое трагическое выражение лица, на которое только была способна, я стала выжидающе сверлить взглядом дверь. Джун Момои был прямо типичным японцем — худой, бледный, с чёрными короткими волосами и классическими очками на носу. И глаза у него, как у дохлой рыбы, простите за сравнение. Серьёзно, я вообще не поняла, этот человек что-нибудь испытывает? — Как ты себя чувствуешь? — вроде как заботливо (он пытался) спросил родитель, а мне очень сильно захотелось сделать фейспалм. Главное — спокойствие, и плевать, что его игра хуже некуда. Он пытается быть хорошим отцом, несмотря на то, что на меня ему плевать с высокой колокольни. — Немного голова болит. И есть хочется. — Ты достаточно долго была без сознания, но в целом не пострадала. Я принёс тебе фруктов. Также в сумке учебники и твой альбом, — я с трудом подавила тяжёлый вздох, потому что открывать учебники не было никакого желания. Ничего интереснее придумать не мог? Ну, хотя бы порисую. — Через пару дней я смогу забрать тебя. — А что с мамой? — не удержалась я. Хотя уже догадываюсь. И всё-таки это вполне естественный вопрос для маленькой девочки в таком положении. Лицо Джуна стало мрачным-мрачным. Он только бросил: — Потом тебе расскажу. А пока веди себя хорошо и слушайся медсестёр. И ушёл. Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть.