My little Sean

«…в этой кофте меня и похоронят…»

      Вдали от дома всё иначе. Такие закаты… Они офигенные. Раньше я и не обращал внимания на подобные, как тогда казалось, мелочи. Нет, может, я и по-прежнему считаю, что в этом всём нет глобального смысла, но разве он важен для ощущения настоящего счастья?       Лайла… Как же мне её всё-таки не хватает. Не могу перестать винить себя за то, что не ценил всё имевшееся тогда, в той далёкой жизни, которой невозможно назвать мою нынешнюю. Концерты, скейт-парк, звонки в скайпе, даже сигаретка на заднем дворе моего дома — в них не было высокой значимости, но в том-то и дело, что я вообще ничего не ценил, находясь в тёплой постели в окружении четырёх стен моего убежища, по крайней мере тогда являвшегося таковым.       Здесь же, на природе, вдали от людей и городов, без холодильника и интернета приходится и даже хочется дорожить тем, о чём не задумывался ранее, пускай это и бессмысленно после потери всего того, о чём вспоминаю. Она думала об этом ещё тогда, пребывая в состоянии мимолётной ярости на ступеньках моего дома от постоянно шумевших над головой самолётов, но в то же время скучая по ним, когда оказывалась вдали от привычной жизни. Хоть мне многого и не хватает, настоящее счастье кроется в мелочах. Здесь так редко идут дожди, слушая которые раньше я мог вдохновиться до невозможности. Каждодневный душ — совсем забытое удовольствие. Ощущение мягкой кровати осталось только в тактильных воспоминаниях.       Несмотря на это, я понемногу учусь ценить и то, что находится вокруг меня сейчас. Например, даже этот февральский калифорнийский закат. Я бы нарисовал его для дневника, но не хочу отвлекать Финна своими записями от такого приятного зрелища. Яркий оранжевый солнечный диск уходит за возвышающиеся на соседнем берегу многовековые деревья, дым косяка расплывается в разные стороны над головами, длинные волосы развеваются на ветру, босые ноги отходят от ощущения холодной воды в озере. Признаюсь — я и вправду струсил поплавать в нём, — но не хочу же я заболеть, так ещё и не имея нужных для лечения лекарств! Этот парень не такой…       В нём есть нечто особенное, что очень сильно и необъяснимо притягивает, однако я не в силах раскусить его до конца. Наверное, всему виной его любовь к риску и выходящая за рамки беззаботность. Он далеко не глупый парень, определённо в курсе, что температура воды в феврале совсем низкая и что он может серьёзно заболеть от, на первый взгляд, безобидных плесканий в ней. Но с дредов Финна до сих пор стекают холодные капли, а кофта так и валяется на берегу в паре-тройке метров от нас. Этот чёртов укурыш нырнул в озеро с разбега так необдуманно, словно возможность простудиться его и вовсе не волнует. Так и есть. Он даже умудрился зайти в воду с косяком, что докурил прямо там, наслаждаясь то ли крутым видом, то ли «крутым», как он часто говорит, мной.       Нет, правда. Я всё еще думаю, чем он так пристально любовался. Сейчас Финн явно следит за плывущими по небу облаками, сидя в полуметре от меня, уперевшись одной рукой в землю, а другой держа новый косячок, но несколько мгновений до этого всё было иначе. Пускай он и полнейший придурок, но самый добрейший человек из всех, кого я знаю. Даже Кэссиди на его фоне видится мне более… острой. С ней очень душевно, это точно, но с Финном так… прикольно, что и возвращаться обратно ко всем в лагерь не хочется. Не знаю, тянет просто сбежать вместе с ним на один денёк куда-нибудь подальше от места ночлега и разговаривать всю ночь обо всём на свете.       — Затянись, красавчик Диас, — вяло и расслабленно произносит мой любимый хиппарь, протягивая только начатый косяк.       Был бы здесь Даниэль, я бы ни за что не согласился, но сейчас он наверняка возле костра — слушает одну из новых песен Кэсс, — потому отказаться от минутного удовольствия будет совсем неразумно. Как он и учил: слегка затянуться, выдохнуть, сделать глоток изменившего свой вкус воздуха; повторить ещё разочек. Фух, от его травки голова всегда идёт кругом: зато насколько от этого, как ни странно, хорошо. Краем глаза замечаю улыбку друга и обессиленно приподнимаю кончики губ в ответ. Тело теряет равновесие, свет превращается в дискотечный шар, ежесекундно становясь то ярче, то темнее.       — Ого, крошка Шон, тебя так быстро понесло? — хочется попросить великого шутника заткнуться, но я настолько обмяк, что валюсь прямо на землю. — Блять!       Он успевает пододвинуться и спасти мою голову от неприятного удара о твёрдую поверхность. Тихо. Атмосферно. Безмятежно. Для своего удобства Финн принимает такое же положение и ложится успевшей высохнуть, но всё же голой спиной на что-то вроде опилок. Мой затылок упирается в его подмышку. Слегка некомфортно, ведь это всё-таки чужое тело.       — Давай, — помогает поднять мою голову, — клади её сюда.       Воу… Я лежу у него на груди?.. Что-то новенькое и совсем необычное. Нет, не мягкая подушка, конечно, но всё равно тепло и уютно. Случайно, а может, даже вполне намеренно вдыхаю запах его тела. Мне всегда было интересно, как пахнут другие люди. Не знаю, как оно сейчас, но раньше мои кофты пропитывались каким-то непонятным запахом Шона Диаса, содержа в себе мятный гель для душа и дешёвый одеколон. Но он пахнет совсем иначе. Это не запах озера, а своеобразный аромат его собственного тела, что невозможно передать какими-то конкретными нотами, но напоминающий нечто очень домашнее и вместе с тем слегка дикое. Нет, у меня уже крыша едет. Обнюхиваю рядом лежащего обнажённого друга, точнее, на груди которого лежу, так ещё и умудряюсь… наслаждаться этим?..       — Эй, горячий братец, всё в норме? — хватает сил лишь на то, чтобы вскинуть в воздух подтверждающий его волнения или обычный вопрос большой палец.       Уже и не скажешь: то ли мне трудно убрать голову с его груди, то ли я и вовсе этого не хочу. Иногда такие мысли напрочь убивают во мне мечтателя и какого-либо романтика, которого, если очень постараться, можно откопать в глубинах моей души. Лучший способ избавиться от этого — сделать ещё одну затяжку.       — Нет-нет, Шон, с тебя на сегодня хватит, — опуская мою вялую руку, заботливо произносит Финн, поглаживая подушечками пальцев её поверхность. — Это вопрос времени. Скоро ты привыкнешь и будешь доживать до наших вечерних разговоров у костра.       — Костёр. Разговоры. Пиво. На хер это. Мне и здесь отлично! — голова слегка трясётся от вызванных его смехом подъёмов грудной клетки.       — Туда я тебя и не пущу в таком состоянии. А теперь вежливо попрошу заткнуться и наслаждаться прекрасным пейзажем невиданной тебе ранее Калифорнии.       Он заботится обо мне? Хотя нет, наверное, просто не хочет показывать меня в таком состоянии мелкому. Они так сблизились за последние несколько дней, что мы с Даниэлем совсем перестали общаться. Вообще такие вылазки на озеро с Финном — огромная редкость, ведь бо́льшую часть времени я каким-то образом провожу с заигрывающей со мной Кэссиди, хотя, учитывая этот факт, с ним мне как-то… уютнее. Даже его прямой шуточный флирт нравится мне куда больше. Странно. Может, всему объяснение — косячок? Нет, меня невозможно заманить какой-то там травкой. Травка и травка — обычная травка, от которой «задымляется» рассудок. Я об этом никогда раньше не задумывался, но ни Джен, ни Лайла, ни Кэссиди не вызывали во мне столько умиротворения, как это удаётся обычному красавчику-хиппи. Ладно, возможно, Лайла не в счёт.       С одной стороны, я очень рад находиться в компании Финна, но, с другой, — это крайне необычно. В первый день нашей встречи на рождественской ярмарке я и подумать не мог, что назвавший меня «пригородным мальчиком» парень станет близким другом. Да и кто он мне на самом деле? Знакомый, приятель, друг, первый встречный парень, с которым можно лишь покурить травку, скрытый враг? Конечно, в этом списке могло быть и ещё одно определение, но лучше перепроверить это на трезвую голову.       Солнце совсем скрылось за деревьями: лишь часть лучей пробивается сквозь массивные стволы секвой, приземляясь мне на лицо и одновременно с этим на оголённый торс Финна, голову с которого я ещё так и не убрал. На секунду кажется, что он и вовсе уснул, но, подняв макушку, чтобы проверить это, замечаю его голубые глаза и милую улыбку. Пение лесных птиц, сверчки в пышных зелёных кустах, другая стрекочущая живность и надоедливая мошкара над водой, музыка в лагере, намекающая на вечеринку в честь нашей первой зарплаты. Он словно ждёт, пока я сам встану и покину его, оставив одного при лунном свете под сверкающими в кромешной тьме звёздами. Зачем ты всё так усложняешь, Финн? Просто убери мою голову, и я всё пойму. Ты забавный. Ты интересный. С тобой круто и весело… Но это всё очень трудно и запутанно. Я так не могу.       — Пойдём. Думаю, нас все заждались, — всё так же нежно и расслабленно произносит он, аккуратно приподнимая тёплыми ладонями мою раскалывающуюся голову. — Ты классный, Шон Диас. Серьёзно. Ты классный.       Улыбка. Стеснительная улыбка на все случаи жизни.