Всё это так глупо и грязно

« Здравствуй, Гаррет. Мой друг, я потеряна и раздавлена, столько всего навалилось на нас. Прошло уже две недели, как Оливия ответила Ричарду. Сейчас моя сестра готовится к свадьбе. О, если бы ты знал каково это: она встаёт слишком рано, улыбка не сходит с лица. Но даже при том, что она счастлива, я не могу сказать того же и о себе. Суета со свадьбой сейчас совсем некстати. Иногда мне кажется, что Оливия просто забылась - я не узнаю её. Да, ей свойственна некая наивность и чрезмерная доверчивость, но сейчас я смотрю на неё и вижу лишь глупость и забывчивость. И пусть я испытываю к ней безграничную любовь, сейчас вынуждена признать, что испытываю, возможно, даже неприязнь к ней, а ещё более к нему, ведь это он сделал её такой. Чувство радости должно переполнять меня. Каждый день я корю себя за столь ужасные мысли, но они никак не хотят выходить из моей головы. Иногда лишь взамен им приходят другие… И эти, другие, угнетают меня сильнее. Скоро война, но не она тревожит меня. Разве это правильно? Я расскажу. Через несколько дней после предложения Ричарда, он и отец отправились на встречу глав государств, дабы заключить союзный договор и объявить о том, что в скором времени Ричард станет королём нашей страны. Я шла по пустому коридору, возможно, в это время отец подписывал бумаги о военном соглашении. В это время меня окликнула королева, она составляла список гостей, готовясь к свадьбе сестры. Матушка интересовалась вашим полным именем, а также принцессы Неллы. Я напомнила о Блейне, но мама повысила голос, объясняя это тем, что ваш друг не самый воспитанный человек и что отец не выдержит его, тем более он и так на грани. И здесь я прервала её, ведь я ничего не знала о его здоровье. Королева, понимая: смысла скрывать уже нет, рассказала мне о том, что отец около года страдает от тяжёлой болезни. Он готовится уйти, поэтому-то и передаёт власть в другие руки. Но почему же он ни о чём не рассказал? Недавно мы разговаривали ведь. Уже целый год он болен, но ни одна из дочерей ничего не заподозрила. Родные дочери, Гаррет. Уже целый год мой отец умирает от тяжёлого недуга, а я этот год проходила как слепая. Но как бы то ни было, Оливии я ничего не расскажу. PS: вместе с письмом передаю ваше приглашение на свадьбу, прошу вас лишь об одном: приезжайте. Ваш верный друг » Сирина закончила писать письмо и, сложив его, положила в конверт вместе с пёстрым приглашением на торжество. Перед тем как запечатать его она задумалась о правильности своего решения: «Неужели я настолько беспомощна? Неужели я позволю своему другу узнать о том, что принесёт ему лишь тягость? Нет!» Девушка достала письмо и запечатала конверт. Где-то в коридоре за дверью её спальни послышался голос Оливии, которая снова была обеспокоена подготовкой к свадьбе и волнительным голосом что-то говорила прислуге. *** Свадьба стала для многих спасением от страха, стресса, работы, проблем. Приехало много гостей, в их числе были и принцесса Нелла, сэр Гаррет, сэр Блейн. День был наполнен суматохой и волнением, всё было расписано и придерживалось точного плана. От всего этого пыталась сбежать Сирина, она не выходила из своей комнаты всё утро, в обед ушла в пустой сад, там и просидела до самой церемонии, на которую всё же отправилась, хотя и с неохотой. Там минуты шли как часы, слова пелись как песни, а слезы счастья блестели на лицах у многих, но только не младшей сестры невесты. Нет, она, конечно, была счастлива за Оливию, ей нравился Ричард, но сердце её не выносило этой показухи и роскоши. После официальной части Сирина отправилась готовиться к балу. В последние несколько месяцев перед свадьбой Сирина полюбила серьги, такие большие и массивные. Они ей очень шли и подчеркивали тонкость шеи, но сама девушка считала, что они привлекают излишнее внимание, а это иногда помогает: собеседник случайно упустит неуместную улыбку или лишнее слово, которое принцесса сказала, не подумав. Надев темно-синее платье с открытыми плечами и рукавами, она заплела не слишком высокую шишку, украшенную жемчужинами на шпильках, и в довершение, надела серьги с теми же жемчужинами. Ещё долго принцесса просидела у зеркала, не решаясь выйти, но она не должна так поступать со своей сестрой. Идя по коридору, она слышала прекрасную музыку, смех и голоса гостей, стук каблуков и звон бокалов. Но это торжество и веселье превращалось в обман и пошлость, когда в этом же коридоре ей приходилось становиться случайным свидетелем чьего-то уединения и близости. При каждой такой встрече она ускоряла шаг, а в голове проносились лишь его слова: «всё это так глупо и грязно». Зря она вышла. Надо было остаться в своих покоях. Голова ужасно гудит, и сердце стучит неимоверно быстро и сильно. Осталось ещё совсем чуть-чуть до главной залы, но этот путь оказался для неё слишком тяжелым. И вот она уже бежит, вечно оглядываясь на проходящих мимо парочек. Свет становится таким ярким – осталось лишь открыть дверь. Сирина заставила себя немного успокоиться, вытерла слёзы и вошла вовнутрь. Здесь было очень светло и шумно, но это мало отвлекало её от поисков сестры, которые, вроде бы, даже увенчались успехом: Оливия была окружена целой толпой, поэтому Сирина оставила попытки подобраться к ней. И как только девушка лишилась своей цели, её закружили в танце. Она не запоминала лиц, не получала удовольствие от вальса, просто пыталась выглядеть счастливо, но от вечных поворотов и кружений ей сделалось дурно. Еле вытерпев ещё один танец, принцесса поспешила удалиться из залы, ей был жизненно необходим кислород. В глазах плыло, поэтому пришлось идти по хорошо изученному пути, пусть и не самому короткому. Наконец, можно и спокойно вздохнуть. На удивление, в «Северном саду» было пусто. Сад представлял собой небольшой затухший пруд, в котором плавали лягушки и тина, около десятка ив и огромное множество диких цветов. За садом ухаживали, но как попросил сам король: это должно быть место с дикой, первозданной природой. Этим он и привлекал принцессу, обычно, столь экзотический вид отталкивал гостей, и здесь почти всегда было пусто и спокойно. Так же сад находился совсем около замка, да так, что, выйдя на северное крыльцо, ты уже оказывался в его чаще. - Я знал, что вы здесь. Вспоминаете нашу первую встречу? – она испугалась неожиданному голосу, но повернувшись лицом к собеседнику, на её лице появилась невольная улыбка. - А я уже отвыкла от столь резких появлений, ваших, сэр, – он тоже улыбнулся и подошёл ближе. - Прошло всего пять месяцев, а вы так изменились. Знаете, не было бы и дня, что бы я не думал о вас; я стал каким-то псевдо романтиком, – на этот раз улыбка адресовалась себе же. Блейн сокращал расстояния между ними с каждым словом, и вот стоя прямо перед ней, он протянул руку и провел ею от виска девушки до мочки уха. В этот момент дыхание принцессы совсем сбилось, она внимательно смотрела за каждым его изменением в лице, движением его глаз. Следующим, что привлекло внимание парня, была серьга, он снял её, причиняя боль девушке. - Как думаете, Сирина, а мне пойдёт? Не слишком ли дорого для меня? Думаю, я выгляжу с ней слишком доступным. – Он остановил эту глупую комедию и посмотрел на неё. - Я кажусь вам доступной? - Нет, как вы могли так подумать? Разве девушка с открытыми плечами и глубоким декольте выглядит так, будто мечтает лишь об одном? – он улыбнулся и поднёс снятую серьгу к своему уху. В следующее мгновение лицо его скривилось от боли, а по руке и шее потекла кровь. Закрепив второй рукой украшение, он провёл окровавленным пальцем по её губе, окрашивая ту в алый. Он видел испуг в её глазах и ему это ужасно нравилось. Блейн хотел видеть в ней эмоции, вызывать в ней эмоции, сильные эмоции, такие, что невозможно скрыть под маской спокойствия, такие, что сами вырываются наружу. Но пока единственное, что он смог вызвать – страх. В её прекрасных глазах появились блестящие слёзы, губы задрожали. Снова это чувство, что рвёт душу на куски – совесть. Улыбнувшись собственной глупости, он стёр свою кровь с её губ, после отошёл и посмотрел куда-то в сад. - Моя дорогая принцесса, неужели любовь так действует на меня? Ревность – это порождение любви, ведь так? – он снял серьгу и посмотрел на неё, - Не желаю больше видеть такую пошлость на тебе. – он подошёл к девушке и быстро снял второе украшение. - Хватит! Хотите растоптать меня? Хотите видеть перед собой слабую и безвольную девочку? – она перешла на крик,- За то время пока принцесса Нелла была здесь, я узнала о вас многое, и эта информация расположила к вам, но ваши поступки… Как не старайтесь - я не убегу; и пусть я плачу – я не покажу вам свою слабость! - Прошу вас… - Он схватил свою голову руками. - Блейн, вы не единственный, кто способен чувствовать! Если по-настоящему любишь человека, то ты должен заботиться о его чувствах. - А вы заботитесь о моих чувствах, Сирина? - Если вы позволите. – Она подошла и встала прямо перед ним. Повернув его голову, девушка внимательно рассмотрела рану. – Вам стоит обработать ухо немедленно. А я отправлюсь в свои покои, дабы не заставлять вас испытывать ревность. Она ушла, он остался на крыльце. В своей комнате Сирина не могла найти себе место, она присаживалась к окну и долго смотрела в тёмную даль или вставала напротив зеркала, смотрела на своё отражение, будто смотрела на другого человека, выглядывала изменения в лице, хотела понять свои чувства. Но как не старалась не выходило: смотря в зеркало, она забывалась и не видела ничего. Вдруг в дверь постучали, открыв, принцесса увидела служанку, та сообщила о том, что прибыл врач для короля, но больного не могут найти. Тогда Сирина пообещала найти отца и отправилась в пустое крыло замка, которое предназначалось для Чарльза и его будущей семьи, но которое до сих пор пустовало. Девушка знала, что отец любил бывать здесь. Он бродил по пустому коридору, заходил в холодные комнаты. Вся мебель, застеленная белоснежными тканями, давно пропиталась сыростью, а сама ткань пожелтела. В комнатах было пыльно и светло. Король, дойдя до последней комнаты, всегда останавливался, медлил, но все же входил, тихо, будто боясь кого-то разбудить. Сирина нашла отца в последней комнате у окна, она осторожно вошла в комнату. Король настолько был поглощён своими мыслями, что не заметил дочь. ― Отец? ― тихо проговорила девушка, боясь напугать короля, девушка поняла, что её слышат, поэтому продолжила, ― Тебя ищет врач. ― Зачем? ― почти отрешённо сказал мужчина. ― Папа… Как всегда на осмотр, ты ведь знаешь, ― Сирина не хотела скрывать того, что знает о болезни отца, но сколько бы она не представляла их разговор, сейчас было тяжело. ― И ты знаешь… Мать? ― Это произошло случайно, она составляла списки гостей – была вся на нервах, ― девушка нервно дышала, смотрела то в спину родителя, то в окно – ей было сложно. ― Да, в последнее время она часто на нервах. Иногда мне кажется, что врач нужен не мне, а ей, – он наконец повернулся лицом к дочери, и она увидела теплую и родную улыбку. ― Она сказала… Сирина медленно подошла к отцу и обняла его, слезы сами потекли по щекам. Сейчас она могла услышать его сердце, которое спокойно билось в груди, она могла услышать его дыхание, и только сейчас девушка услышала тяжёлое отцовское дыхание. Почему-то раньше она не замечала этот хрип, такой что, кажется, ещё немного и перестанешь дышать совсем, такой, что с каждым новым вдохом и выдохом забирает слишком много сил. ― Она сказала тебе недолго осталось, ― эти слова Сирина проговорила как можно быстрее. ― Береги её. Боюсь, вам будет тяжело без меня, а ей ещё тяжелее. Но Ричард, я уверен, справиться со страной, да и с Оливией. Ты, главное, держись за маму, а её держи за себя, и веди по правильному пути, ― король заботливо убрал прядь волос с лица дочери. ― Вы уже такие взрослые, а ведь недавно, совсем недавно были маленькими. ― Пап, почему ты постоянно уходишь сюда? То есть, я понимаю, что ты скучаешь по нему. Но почему именно сюда? Ведь брат здесь не жил. ― О, Сирина, я и сам не понимаю, наверное, это старческий маразм. Здесь, мне кажется, я слышу смех: смех его будущей жены, его будущих детей, которые остались навсегда в прошлом. Его смех. Я так хорошо его запомнил, ведь он так часто смеялся. Мне так жаль, что ты его так мало знала – он был прекрасным человеком. Прекрасным братом, сыном, стал бы прекрасным королём. Самым лучшим королём. Наверное, это и заставляет меня сюда приходить – я тоже хочу быть лучше. Он будто стал моим наставником после смерти. Я прихожу сюда и спрашиваю совет. И здесь так легко мыслится, словно кто-то отвечает. Да, я сам себя убеждаю, что он со мной, с нами. Здесь у него семья. ― А сейчас… Что привело тебя сегодня? ― Я пришёл проститься – Оливия и Ричард теперь семья, и это крыло больше не будет пустовать. Здесь всё изменится: поменяют, наконец, мебель, давно пора; снимут эти белые ткани. Король подошёл к картине, висевшей над маленьким столиком. Сирина пригляделась и поняла, что это совместный портрет наследников. Она уже и не помнила, как его рисовали. На нём младшей принцессе три года. ― А вот и мои маленькие детки: Чарльз, Оливия и Сирина. Ты так не хотела спокойно сидеть, такая непоседа, была. Вы будто поменялись местами: сейчас в ней я вижу частичку тебя, а в тебе маленькую её. С портрета на уже взрослую Сирину смотрела маленькая девочка и улыбалась, рядом стояла вторая принцесса с серьёзным видом: и правда – противоположности. На картине был ещё и парень семнадцати лет, он возвышался над головами своих сестрёнок, держа их за плечи. У него были каштановые волосы, как у матери и широкие плечи, но важнее всего ― глаза, такие добрые и жизнерадостные. ― Уже поздно – пора в кровать, ― сказал король дочери и тем самым вывел её из глубокого коридора мыслей. ― Во сне и помечтать можно. ― Хорошо умереть во сне. ― Да, тихая и спокойная смерть, будто сам идёшь к ней на встречу. ― Отец, я пообещала одному человеку позаботиться о его чувствах. Я люблю этого человека. И этот человек – сэр Блейн. ― Сирина говорила быстро и четко так, что бы король понял серьёзность её слов. ― Я знаю, что он вам не нравиться но… ― Дочка, что за глупости? Пусть я стар и болен, но я не глуп. Уж поверь, за свою жизнь я научился не делать поспешных выводов. Да, возможно, этот молодой человек и повёл себя однажды, как дурак, ― король усмехнулся, ― Но я ведь не знаю его совсем. И я счастлив, что моя дочь нашла человека, которому сможет подарить свою любовь. Закончив говорить, правитель посмотрел на дочь и раскинул руки для объятий, Сирина сразу ответила. В этот момент король думал лишь том, что он много не успел ещё сделать, но точно уже не успеет. Врач приходил каждый день, и каждый день становилось всё хуже и хуже. Последние месяцы даже лекарства не давали никакого результата, поэтому от них отказались. Король был бы счастлив уйти, но он боялся, что королеве станет ещё хуже. Её бедная и неспокойная душа болела, поэтому мужчине приходилось держать себя в руках, что бы самому не сойти с ума. Но что говорить, если для себя он уже решил: там, на небесах, его уже давно ждёт сын и медлить нельзя. А кто спешит в мир иной, как не душевно больной? ― Ладно, дочка, пора уже расходиться, тем более, что меня уже давно ждёт врач, а заставлять ждать – не хорошо. Спокойной ночи. ― Спокойной ночи, отец, ― Сирина ушла. Немного постояв в пустой и темной комнате, он направился к себе, но перед этим еле слышно прошептал: «Спокойной ночи, Чарльз». И ему даже показалось, что кто-то так же шёпотом ответил. На следующее утро Блейн уехал – дома его ждали важные дела, связанные с семейным делом. Её он не встретил, но попросил передать письмо. « Доброе утро, моя дорогая принцесса. Срочные дела вынудили меня уехать и оставить вас… Позаботьтесь о моих чувствах, пожалуйста. И если вы, конечно, не против, предлагаю начать «любовную переписку». Полагаю, это письмо станет отчётной точкой для неё, а это значит, что я должен понаписать сюда комплиментов и миловидных фразачек. Милая моя Сирина, вам очень идёт синий, вам очень идут красные губы, вам очень подходят длинные серьги, но не носите их. Вам не идут слезы, но они у вас неописуемо красивые. Как видите я в этом не мастер. PS: в своём письме можете написать о моих голубых глазах. Я люблю вас». С этого дня младшая наследница трона не носила массивные серьги.