Символ мужества

Аполлон видел сцены сражений великих волшебников, читал о них, даже представлял себя в этой роли. И не ожидал, что битва требует настолько невероятной концентрации. Кошка всё же была быстрее — и ему требовалось выкладываться на максимум, дабы сразить её. В одном из разговоров Кей призналась, что в школе держала при себе две волшебные палочки. Решила, что угроза потери основной достаточно велика, и стоит иметь запасную плюс уметь орудовать обеими сразу. Это спасло их во время стычки с Корбаном, да и в сражении с Бет Кей использовала такую технику. И теперь Аполлон дико жалел, что не захотел выучиться подобному. С двумя палочками подловил бы кошку, а так она тоже мобилизовалась и легко уходила от его атак. Правда, и напрыгивать не получалось — он всё время ставил щит, буквально в последние доли секунды. Всё же в некотором роде оттеснил её — тело Арараги теперь было у него за спиной — но если не придёт помощь, то скоро рухнет рядом таким же трупом. Он подумал о создании двойника, даже с его отсутствием разума кошке пришлось бы отбиваться от двоих, но на создание требовалось время, требовалась секунда, а секунды кошка ему не давала, этот танец не продолжится вечно… Хоть бы даже маглы помогли! Они были в относительно безлюдном районе, забор очерчивал какую-то заброшенную стройку и до домов было далеко, но всё равно странно, что их никто не слышит и не бежит… Кошка опять врезалась в щит и начала царапать его, утробно воя. Она настолько увлеклась этим, что даже не заметила вынырнувшую из-за угла фигуру — Камбару размахнулась и перебинтованной рукой, даже не морщась, отправила кошку в полёт почище заклятий Аполлона. Тот быстро снял щит, но девушка успела посмотреть на него. — Магия. — довольно сказала она. — Отлично. Аполлон не успел придумать ни единого оправдания — кошка непозволительно быстро рванула к ним. И впечаталась мордой в асфальт, так что даже куски камня полетели. Хачикуджи откуда-то сверху не просто спрыгнула — ударила копьём взметнувшихся чёрных хвостиков, ногами врезавшись в спину монстра. — Бегите! — крикнула она Аполлону и Камбару, а в следующее мгновение кошка, не отрывая лица от асфальта, схватила её за щиколотку. Затем резко вскочила и ударила девочкой как дубинкой. Аполлон на рефлексах поставил щит, а вот Камбару не успела даже дёрнуться — и вместе с выпущенной Хачикуджи улетела куда-то в сторону тела Арараги. Парень мигом сделал шаг вперёд, скороговоркой заклинаний расширяя щит и тесня кошку, пытаясь укрыть раненых от хищника. Раненые, впрочем, переговаривались неожиданно бойко. — Ох, Арараги-сенпай, вы всю меня залили своей жидкостью! Нет, стоп, уже совсем плохо прозвучало. — Педораги-сан, если ты сейчас же не уберёшь свои руки… — Прости, это я. Пользуюсь шансом пощупать лолю! Арараги-сенпай, не хотите? — Я хочу, чтобы вы обе слезли с меня! Аполлон едва не выпустил палочку из рук. Арараги жив? А судя по голосу — ещё и в неплохой форме. Получается, он не обычный парень, втянутый в мистическую кутерьму, а… что-то? Кошка тоже заметила неладное и обиженно заурчала. Её глаза за это время слегка потускнели — вряд ли дух мог устать, но битва ей точно поднадоела. — Слушай, кошка. — сказал ей Аполлон. — Сейчас тебе придётся убивать четверых. Из которых одного, похоже, так просто не убьёшь, а одна дух — и это только что мне известно. Точно не хочешь дать слово Ханэкаве? — Апоро-ня. — дёрнулись уши. — Я хочу помочь хозяйке, помочь избавить её от стресса. Унячтожить тех, из-за кого он появился — лучшей способ. — Здесь нет никакой логики. — Разумеется, я же кошка, ня. Убить четверых, ня? Не так уж и сложня, ня. — И мораль тебя не беспокоит. — Когда ты последний раз видел кошку с моралью, ня? — В Хогвартсе. — пробормотал Аполлон, вспомнив профессора МакГонагалл, строгую и справедливую учительницу, умевшую превращаться в кошку. Вот бы она сейчас была тут… вообще кто-нибудь был тут, а то кошка изготавливается к новому рывку… и ведь права, вполне может убить всех четверых, даже если Арараги со своей неубиваемостью выживет, то от этого ничуть не легче… Арараги встал рядом с ним — окровавленный, но живой и целый. На палочку Аполлона он не обратил никакого внимания и смотрел только на кошку. — Ханэкава. — сказал он. — Давай ещё раз попробуем поговорить. — Ты ведь всё равня чувствуешь боль, Аряряги, ня? — кошка изготовилась для атаки. — И тебе всё равно будет няприятно оказаться с распоротым животом, ня. Жертва, залечивающая свои раны, ня. Очень хорошо для игры, ня. — Ханэкава, ты можешь изодрать меня всего. Ты можешь убить остальных. Но это ничего не изменит. Неужели ты думаешь, что не будешь испытывать стресс всю оставшуюся жизнь, осознав, что стала убийцей в том числе любимого парня? Кошка замерла, по-прежнему готовая прыгнуть, но уши вновь дёрнулись. Её и Арараги разделяла только еле видимая преграда щитового заклинания. — И Ханэкава, я понимаю, что ты чувствуешь. Прекрасно понимаю. Но… я выбрал Сенджогахару. И она выбрала меня. И я не думаю, что кто-то ещё нам нужен, даже если мы будем не против. — Апоро-ня… — Даже без него я бы так сказал. Ты ведь знаешь про ситуацию с Камбару, Ханэкава? Мы обсуждали, что произошло. Что бывает, когда твой возлюбленный не принадлежит тебе. Мы можем думать, что такого никогда не случится, но наши чувства и эмоции всё равно возьмут верх. Твой стресс будет точно так же копиться, и точно так же призовёт кошку. Ничего не изменится. — И что ты предлагаешь, ня? Разлюбить, ня? Думаешь, это так легко, ня? — Я знаю, что разлюбить просто так невозможно. Но я знаю, Ханэкава, что ты сумеешь. Мы уже давно знакомы, и ты всегда справлялась с трудностями. Ты сможешь справиться сейчас. Я знаю, как тяжело тебе будет, и обязуюсь помогать во всём. И ты справишься. Ты очень сильная, Ханэкава, и я восхищаюсь тобой — но не могу быть с тобой. Постарайся смириться и справиться с этим. На несколько секунд они замолчали, и Аполлон подумал о Лине. У неё ведь сейчас точно так же. Осознание того, что любимый не будет с тобой. Тот же стресс. То же понимание задолго до развязки. Только Лина, похоже, сумела с этим справиться. А Ханэкава нет. А ведь если бы Волдеморт не пал сейчас, и его правление растянулось надолго, то и Лина бы не выдержала. И всё бы закончилось, возможно, даже хуже… — Время играет против меня, ня? — наконец сказала кошка. — Я думала, что сумею воспользоваться сегодняшней ночью, ня. Пока она куда-то ушла, ня. Но ня этот раз нячего ня вышло, ня? И вы все правы, ня. — Ханэкава… — Твои слова подействуют совсем нядолго, Аряряги. А твою помощь хозяйка обязательно воспримет как новую нядежду. Она ведь ня вспомнит нячего из сегодняшнего, ня. — Я поговорю с ней ещё раз. — Сенджогахара разозлится, ня. — Не разозлится. — Аряряги. — кошка теперь улыбнулась. — Мы ведь точно ещё встретимся. Возможня, уже ня в такой компании. До скорого. — она развернулась и прыгнула на забор. А в следующее мгновение откуда-то из-за спины Аполлона метнулась маленькая тень и вцепилась в кошку. На мгновение он подумал, что это вновь Хачикуджи — но кошка неожиданно заорала, по её телу побежали электрические разряды, а к её шее присосалась… Шинобу. Во всё том же простеньком белом платье — с открытой спиной, Аполлон только сейчас это увидел — она крепко вцепилась зубами в шею дико вопящей кошки. Та даже не могла пошевелиться и отбиваться, а просто держалась за забор и вопила в окружении всё учащающихся разрядов… И буквально спустя секунды последовала вспышка, и тело кошки рухнуло прямо на руки успевшего подбежать Арараги. Шинобу уселась на забор, развернулась и посмотрела на них сверху вниз. — Ты пряталась в моей тени? — посмотрел на неё парень. Девочка кивнула. — Ясно… — он перевёл взгляд на Ханэкаву. Теперь это точно была Ханэкава — волосы вновь стали чёрными, уши исчезли, а глаза закрыты. Грудь мирно вздымалась — девушка спала, причём абсолютно спокойно. Аполлон, Камбару и Хачикуджи подошли ближе; Арараги взглянул на них и несколько секунд принимал решение. — Камбару, можешь отнести её домой? — он протянул девушке спящую Ханэкаву. — Я бы сам, но мне придётся поговорить с Апоро-саном. — И если вас застанут ночью с полураздетой девушкой на руках, то теперь точно заметут. — ухмыльнулась та. — Хорошо, Арараги-сенпай. Вот, так. — Камбару осторожно взяла Ханэкаву и уставилась на неё. — Я ведь могу в награду пожамкать её грудь по дороге? В плане, такой случай с такой грудью когда ещё представится… — Это сексуальное домогательство, Камбару. — А разве девушка к девушке учитывается? — Это для всех учитывается. — Уж вы-то знаете, о чём говорите, Похораги-сан. — проворчала Хачикуджи. — Не коверкай мою фамилию! — Простите, прикусила язык. — А вот и не прикусила! — Прякусила! — Стоп, реально прикусила? Аполлон отошёл было от этого праздника жизни, но Арараги взглянул на него, попрощался с девушками и быстро подошёл. — Давай найдём какое-нибудь более светлое и удобное место, хорошо? — предложил он. Светлое и удобное место они нашли во всё том же парке — оказалось, он относительно недалеко отсюда, Аполлон в неразберихе не понял этого. Шинобу буквально втянулась в тень Арараги, и тот молчал, пока не сел на всё те же качели, на которых уже сколько дней назад они сидели с Ханэкавой. Тогда он сказал ей, что любовь на троих невозможна. И едва не подписал себе смертный приговор. — Давай начнём обмен признаниями. — сказал Арараги, когда Аполлон уселся на соседние качели. — Кто ты? — Волшебник. И большего сказать не могу. Ты и так узнал столько, что вполне возможно потеряешь память обо всём, а я и Кей внезапно уедем. — Ясно. А я бывший вампир. — Бывший? — Шинобу сделала меня вампиром, а Ошино помог исцелиться. Но кое-что осталось, и теперь я могу восстановиться даже после таких ран. Хотя кровь не пью. И не пил! — Верю. Ты бывший вампир, Хачикуджи дух, а Ханэкава, получается, превращается в кошку? — Она не превращается в кошку. Она привлекла кайи, дух кошки, которых захватывает её тело, когда уровень стресса слишком высок. Ты случаем не отмечал у неё головную боль? Это знак. Единственный свет шёл от близлежащих фонарей, которые не особенно-то и охватывали качели, погружая парней во мрак, сгущающийся с каждой секундой. — И ты готовился к этому? — Я вместе с Ошино её пробудил. Шинобу усыпила кошку в прошлый раз и хотел сейчас сделать то же самое, только быстрее и без пострадавших. Но Шинобу исчезла, а пока искал её — кошка решила прогуляться сама по себе. Наткнулась на тебя, мне повезло увидеть вас издали… остальное знаешь. — В прошлый раз, выходит, пострадавшие были? — Понимаешь… у Ханэкавы очень поганая жизнь. Она не знает родного отца, а мать совершила суицид, но перед этим вышла замуж за мужчину, который стал ей отчимом. После её смерти отчим тоже женился, а потом и он умер, и уже её мачеха вышла замуж. Да, я знаю, что это выглядит как шутка Хидехару Егаширы! Но Ханэкаве-то от этого не легче. Она сама себе готовит еду, спит в коридоре и буквально днях ходила с повязкой на щеке, ибо отчим её ударил. Нет, он её не бьёт, просто… ударил. Ночной холод и сопереживание заставили обоих поёжиться — но не прекратить. — И когда кошка первый раз овладела Ханэкавой, то напала на её отчима и мачеху. Она может забирать жизненные силы, и хоть не убила, но в больнице им пришлось долго лежать. Плюс ещё несколько человек — там уже просто вошла во вкус. — И это всё стресс. — Да. Я поговорю с Ханэкавой, она ничего не помнит о том, как была кошкой, но знает о первом превращении. Это будет трудно, но… что поделаешь. — Ты говоришь, с Камбару у тебя было то же самое. — Нет… Я, наверное, зря это говорю, всё же личное дело Камбару… хотя ладно, просто чтобы ты понимал, что тут происходит. У Камбару была обезьянья лапа. Точнее, рука демона, выполняющая её желания, но до Ошино мы все думали, что это обезьянья лапа. Ну знаешь, которая исполняет желания с подвывертами, так что сам не рад. Камбару хотела стать первой на соревнованиях — и остальные участники получили травмы. Хотела быть с Сенджогахарой — и демон едва не убил меня. — Подожди, с Сенджогахарой? — Камбару лесбиянка. Точнее, вообще невесть кто, ибо и ко мне лезет, и ходит без трусов… забудь это, пожалуйста, а то поинтересуешься, а она продемонстрирует. — Да не, у меня есть кому демонстрировать. — Тем более. В общем… Ошино сказал нам, что никакая это не обезьянья лапа, ибо те не прирастают к хозяину. И что желания исполнялись точь-в-точь — Камбару хотела и травм соперников, и моей смерти. У нас потом была очень серьёзная… разговор. Но благодаря Сенджогахаре демон ушёл, и всё более-менее пришло в норму. Правда, лапа осталась, но она рано или поздно исцелится и станет обратно рукой. — А пока ею можно славно бить. — Ты что, испытал? — Она кошку ударила. — Ох. Вот идиотка. Волшебник и вампир засмеялись, держась за цепи качелей и поглядывая на высыпавшие в ночное небо звёзды. — Получается, здесь много таких со всякими духами? — Ну не все. Мои родители, например, ни о чём сверхъестественном даже не знают. Да и я ещё только в это втягиваюсь, повстречал от силы с десяток человек, большинство из которых ещё до этого знал или Сенджогахара знала. Но да, тут очень много кайи, сам не знаю почему. — Слушай, давай странный вопрос? — Давай. — Я недели две назад пришёл вон в тот храм и там увидел, что камни площадки расколоты и кровью покрыты. Это случайно не ты? — Случайно я. Вместе с Камбару дрались против змея… слушай, можно вот об этом не рассказывать? Дико не люблю вспоминать. — Извини. — Ничего, просто… Фраза повисла в воздухе подобно лунному свету от небольшого, но уже растущего полумесяца. — Хачикуджи просила с тобой подружиться. — А я думал, что мы уже фактически приятели… — Да, но мало ли, после того, что Сенджогахара сказала обо мне… — Обо мне она говорила ещё хуже. Не волнуйся, Сенджогахара добрая, просто у неё очень много слоёв. — Как у лука. — Пожалуйста, не говори ей об этом. — Хорошо, не буду. — Но если захочешь ещё раз с ней пообщаться, то не бойся. Хотя лучше возьми с собой… Кей, да? Возможно, она охотнее найдёт с Сенджогахарой общий язык. — Хорошо. Ночь стала совсем уж тёмной, даже звёзды словно бы потускнели. — Знаешь, Сенджогахара в последнее время всерьёз занимается моим обучением, кучу знаний впихивает… И вот что я запомнил, что треугольник много где считается символом мужества. И думаю — тут, похоже, тоже что-то типа такого. Арараги издал смешок, но Аполлон воспринял это со всей серьёзностью. Символ мужества — мужества выдержать испытание этим треугольником, мужества разорвать его, пока не стало слишком поздно, и мужества взять на себя последствия. — Тебе помочь с Ханэкавой? — Мне-то не надо, а вот ей помоги, пожалуйста. Ханэкава всегда хорощо о тебе отзывалась, так что не откажет. Только постарайся не влюбить в себя, хорошо? — Сделаю всё возможное. Они вновь посмеялись, хоть уже и не так весело, и встали с качель. — Значит, я могу уже завтра о тебе забыть? — Я постараюсь что-нибудь сделать. Ты, главное, проследи за тем, чтобы Камбару не болтала. — Та ещё задачка. Но она и сама должна сообразить. Тогда… до скорого? — До скорого. И они разошлись в разные стороны. Аполлон шагал домой и допускал, что нарушение статута было слишком серьёзным. Возможно, они действительно завтра уедут, а Арараги забудет, что его приятель волшебник. Но он всё-таки уже завтра… сегодня по времени поговорит с Ока-саном и всё ему объяснит. Потому что Аполлон хотел остаться тут. Хотел помочь Арараги. Снять стресс Ханекавы. Проследить за Хачикуджи. Дождаться возвращения руки Камбару. Узнать про эту Надеко. Ещё раз поговорить с Сенджогахарой, почему бы и нет. Он зацепил их мир всего кусочком и едва не погиб — но пробудившееся желание жить вцепилось в него. Узнать больше историй. Сразиться с новыми духами. Просто познать этот закрытый даже для волшебников мир. Будущее неизвестно — как и всегда. Но сейчас Аполлон смотрел в него с желанием и уверенностью. Да, сейчас он нацелен стать экспериментатором — но так тем более сможет больше узнать о магии и использовать её на благо Арараги, его девушек и прочих встречных. Стайка бабочек, еле заметных в лунном свете, пролетела мимо него и вновь скрылась во мраке. Аполлон всё равно немного проводил их взглядом, чувствуя себя на подъёме. Он восстановился после смерти Бет — и примирился с этим. Нашёл свою настоящую любовь. Обрёл новых друзей. И добровольно встал на путь, который наверняка принесёт ему много проблем, беспокойства и страхов. Аполлон ждал их с нетерпением. И улыбался.