Color of the night

Когда грязно-зеленый туман накрыл их, Реджина машинально потянулась в ту сторону, где стояла Эмма, но ее пальцы зачерпнули лишь пустоту, а чувство падения, возникшее сразу после, было противно знакомым - в прошлый раз перемещение в другой мир ощущалось точно так же. И в этот раз остановить падение было так же просто - достаточно было лишь захотеть, чтобы оно закончилось. Проморгавшись несколько секунд и переведя дыхание после неприятного столкновения с твердой почвой, Реджина осмотрелась. Она оказалась на опушке какого-то леса; сзади он возвышался над ней плотной стеной высоченных деревьев с толстыми стволами, а далеко впереди виднелся чей-то огромный замок. Невыносимая жара, царившая в этом мире на пару с сильнейшей влажностью, с непривычки не давали толком вдохнуть. Миллс поспешно сбросила с себя теплую одежду, порадовавшись секундной прохладе, а затем быстро проверила карманы джинсов, в надежде обнаружить хоть какое-нибудь оружие. Но надежды не оправдались - карманы были пусты. Реджина еще раз осмотрелась, пытаясь в лучах заходящего солнца выяснить наличие в радиусе видимости других людей, но никого не увидела. Нужно было срочно решать, что делать - оставаться здесь и ждать утра было крайне рискованно, а интуиция буквально вопила, что приближаться к замку совсем не стоит. Подумав еще немного, брюнетка пошла глубже в лес, держась ближе к деревьям, и остановилась лишь тогда, когда замок скрылся из виду. — Что ж, поколдуем, — подумала вслух Миллс, разминая пальцы. В гуще леса свет практически не достигал земли, теряясь в листьях, и наколдовать горстку огня, достаточную для минимального освещения, показалось женщине крайне логичным решением. Она всегда любила огонь, он, в свою очередь, поддавался ей без проблем, и обычно ей даже концентрироваться толком не надо было для того, чтобы в ее ладони образовался огненный шарик, но в этот раз это почему-то не сработало. Реджина попробовала еще раз и еще, но ничего не выходило. Через несколько минут, когда ее попытки наколдовать хоть что-нибудь провалились, ей пришлось к своему огорчению признать, что магии в этом мире не существовало. Теперь дальнейшие перспективы ее нахождения в этом незнакомом мире не радовали Реджину Миллс вдвое больше - неизвестно какие опасности могут ее поджидать, а без магии и оружия процент выживания в местах наподобие леса довольно мал - это она знала наверняка исходя из опыта жизни в Зачарованном лесу. В итоге Реджина решила уйти на юг, в противоположную сторону от замка, прячась в тени деревьев, но не слишком углубляясь - мало ли, какая живность там обитает. Если этот мир жил по тому же принципу, что и в Зачарованном лесу, то в паре-тройке километров от замка должна быть какая-нибудь деревушка, там можно переждать до утра, а днем отправиться дальше. Главное - не мешкать, пока совсем не стемнело и не стало слишком поздно. Лес был неприятным. Деревья, высокие, с толстыми влажными покрытыми махровым мхом стволами, росли так часто, что сильно мешали двигаться в достаточно быстром темпе. Уйдя довольно далеко от замка, Миллс выдохлась и, решив немного отдохнуть, присела у ближайшего дерева. Пить хотелось невыносимо, но, судя по сему, никакого водоема вблизи не наблюдалось - тишина, ничем не нарушаемая, давила на уши, удивляя своими масштабами и глубиной. Ни птичьего пения, ни шелеста листьев, ни журчания воды, ни жужжания хоть каких-нибудь насекомых - ничего. И это смущало и напрягало. А еще, кажется, наступил уже глубокий вечер - солнечный свет окончательно затерялся где-то в вышине, погрузив и без того не особо приветливый лес в темноту. Надо было выбираться ближе к опушке, а в идеале - к дороге, которая обязательно привела бы туда, где можно было найти временное пристанище. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Реджина поднялась и продолжила путь, выбрав направление вперед и немного влево, где, по ее представлениям, должна была быть окраина леса. Минут через двадцать деревья действительно начали редеть. Не выходя на открытую местность, Миллс немного замедлила шаг, и шла, держась ближе к деревьям. Внезапный хруст, раздавшийся справа, заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Женщина присела и, быстро осмотревшись и обшарив рукой влажную почву вокруг, нашла длинную, чуть больше полуметра, узловатую палку. Как раз вовремя - хруст повторился. Сердце громко билось в ушах, и этот стук сплетался с шумом крови, быстро бегущей по венам - она никогда и подумать не могла, что тишина настолько обостряет восприятие. Реджина приподнялась и, крепко сжимая палку в правой руке наподобие меча, двинулась в ту сторону, откуда слышался хруст, который в очередной раз раздался совсем близко. — Тьфу ты, — выпалила Миллс, увидев под своими ногами крохотного бельчонка, сидящего на выступающем из почвы корне. — Как такая мелочь пузатая может производить столько шума? Женщина медленно уселась на землю, стараясь не спугнуть первое встреченное ею живое существо в этом мире, и уставилась на него. Бельчонок взглянул в ее сторону, смешно шевеля торчащими ушками с забавными кисточками на них, и, стоя на задних лапках, немного подался вперед, втягивая носом воздух. — Иди сюда, малыш, — негромко протянула Реджина и медленно, осторожно, протянула руку в его сторону. Бельчонок бесстрашно обхватил ее за палец обеими лапками, тщательно обнюхал каждый миллиметр подставленной ладони, а потом внезапно запрыгнул в нее целиком. — А ты храбрец, оказывается, — поглаживая животное, которое пыталось попробовать кольцо на ее пальце на вкус, по пушистой спинке. — Вроде такой маленький, а такой смелый... — Какая идиллия, — насмехающийся мужской голос, прозвучавший откуда-то сверху, спугнул бельчонка, тут же пропавшего в неизвестном направлении, и заставил брюнетку подняться на ноги, не забыв про брошенную невдалеке палку. — Какая боевая дамочка нам сегодня попалась, — второй голос раздался сзади. Реджина рывком обернулась и увидела высокого мужчину крепкого телосложения, облаченного в ладно скроенный костюм. Торс был надежно спрятан за кованными доспехами, однако шлема не было. — Вы кто? — холодно поинтересовалась она, краем глаза замечая, как еще двое мужчин спрыгнули с ветвей деревьев. — А то по нам не видно, — одной рукой поглаживая поблескивающий в темноте нагрудник с выбитой на уровне солнечного сплетения короной, а другой обхватывая рукоятку меча, висевшего в ножнах на поясе, огрызнулся, судя по голосу, первый говоривший. — Слушай, Брант, а это случайно не та сбежавшая пять лет назад служанка? — поинтересовался второй у третьего, еще не проронившего ни слова, внимательно всматриваясь в лицо женщины. Тот, не теряя ни минуты, твердым шагом направился к ней и попытался схватить чуть повыше локтя, но даваться им в лапы просто так Реджина не собиралась - резко замахнувшись, своей палкой она врезала в незащищенную челюсть подошедшему к ней гвардейцу. — С... собака! Взять! — рявкнул мужчина, прикрывая рукой залитый кровью подбородок. Оживленная потасовка, в ходе которой Миллс в щепки сломала свою палку о колено кого-то из других гвардейцев, закончилась печально быстро. Все-таки что могла сделать одна безоружная женщина против троих вооруженных до зубов королевских стражников? — Нападение на гвардейца королевской армии, — злобно прорычал ей в ухо первый стражник, когда совместными усилиями они сковали ей руки и ноги железными кандалами, перетянутые между собой массивной цепью. — Карается двумя годами заключения в темнице замка. — Выведите ее к лошадям, я хоть в рожу ей посмотрю, может она и вправду та самая служанка, — сплюнув, буркнул Брант и, пропустив своих напарников вперед (один из них легко, как куклу, закинул женщину себе на плечо и понес), поплелся за ними. Интуиция буквально вопила Миллс о том, что у нее большие неприятности, но поделать с этим ничего не могла - кандалы прекрасно справлялись со своей обязанностью и держали крепко, сводя ее подвижность к минимуму, если не к нулю. Гвардеец, несший ее на плече, через весьма продолжительное время вынес ее из леса и небрежно бросил на землю, когда они подошли к привязанным неподалеку лошадям. — Ну-ка, — схватив ее за подбородок, рявкнул Брант, силой вынуждая посмотреть ему в лицо. Он наклонился к ней достаточно близко, чтобы его зловонное дыхание ударило ей в нос, когда он ее рассматривал. — Зубы не пробовал чистить? — дернувшись в попытке уйти от неприятного запаха и отвернуться, дерзко бросила Реджина. — У меня хорошие новости, братцы, — довольно ухмыльнувшись, проигнорировав выпад брюнетки, сказал гвардеец. — Это она. Пять лет ловили, да вот только сейчас выловили! "Что тут происходит вообще?!" — мысленно вопрошала Миллс у вселенной, когда ее неаккуратно закинули на холку лошади, один из мужчин уселся в седло и они направились в сторону замка. Спрашивать у них самих она не стала - это было бы идиотизмом чистой воды. Как оказалось, она ушла от замка не так уж и далеко. По ее подсчетам минут через двадцать пять - тридцать активного галопа, во время которого, как ей казалось, ей отшибло напрочь все внутренние органы (всю дорогу Реджина висела на животе, перекинутая через лошадь), они въехали в ворота замка. Кандалы с ног и цепь с нее сняли только тогда, когда привели в темницу в подвале - тот самый Брант отправился в королевские покои лично сообщить об их улове, и когда решетка ее тюрьмы с громким лязгом захлопнулась перед ее носом, оставшиеся два гвардейца ушли, а их сменил другой стражник. Реджине Миллс было очень любопытно, с кем это ее тут перепутали, что натворила та девица, что ей теперь грозит и как выбираться из этого гиблого местечка, но ее стражник хранил гробовое молчание в ответ на ее вопросы. Женщина осмотрелась и, заприметив в углу потрепанный временем матрасик, уселась на него по-турецки, чтобы немного отдохнуть и подумать. Все определилось довольно много времени спустя, когда где-то наверху грохнула дверь, кто-то тяжелой поступью подошел к мужчине, охранявшему ее камеру, что-то нечленораздельно ему пробурчал и удалился. — По приказу королевы Арианы тебя казнят на рассвете, — насмешливо глядя на Реджину через решетку ее темницы, сообщил стражник, цепляясь большими пальцами за ремень брюк. Миллс не ответила, продолжая сидеть на тонком матрасе из соломы, который и матрасом-то назвать было сложно, продолжая неотрывно разглядывать кандалы, сковывающие руки. Мужчина постоял еще пару минут в ожидании хоть какой-то реакции на его сообщение, но, не получив ее, развернулся на пятках и ушел. Его шаги еще долго раздавались в тишине каменного коридора, отражаясь от мрачных влажных стен. Реджина просидела в той же позиции еще довольно долго, пока не затекли ноги и спина. Тогда она поднялась и немного размялась. Спать не хотелось, что было удивительно - событий в последние пару суток произошло довольно много, время прошло весьма насыщенно, организм должен был устать и требовать сна, но женщина чувствовала себя бодрой и полной сил, как никогда. Она мерила шагами свою камеру - десять широких шагов в длину и двенадцать в ширину - и подумала, что в ее замке камеры были гораздо меньше. Но зато там были маленькие окошки под самым потолком, в этой же темнице окна не было, и она не могла узнать, скоро ли рассвет или нет. Вскоре ходить по камере из стороны в сторону брюнетке надоело. Жажда продолжала нещадно мучить, но, видимо, в этом мире о приговоренных пленниках не особо заботились. В ее мире вода в темницах была всегда. Внезапный грохот двери где-то наверху резко прорезал царящую в подземелье тишину. Последовавший за грохотом топот нескольких людей, среди которого звонко выделялся цокот женских туфель на каблуке, стремительно приближался. — Ну, здравствуйте, мисс Дэйли, — ненавистный когда-то голос Белоснежки заставил Реджину удивленно вскинуться. "Какого черта?" — изумленно подумала Миллс, делая несколько шагов к решетке и разглядывая точную копию Снежки, облаченную в шикарное темно-синее платье, расшитое огромным количеством драгоценных камней. "Королева Ариана, стало быть". Удивление, холодной волной окатившее ее изнутри и заставившее сердце биться раза в два быстрее, так и осталось незамеченным женщиной, которая стояла по ту сторону - недаром Румпельштильцхен во время их занятий усердно вдалбливал ей в голову, что никто не должен по твоему лицу увидеть, что ты чувствуешь. Чем меньше информации ты преподносишь своему врагу - тем более ты защищен. — Неужели ты думала, что тебе удастся скрываться от моих людей вечно? — спросила королева, чуть склонив голову к плечу. Заботе, сквозившей в ее голосе, поверил бы только полнейший идиот - настолько она была фальшивой. — Хотя пять лет, подумать только, тебе удавалось улизнуть. — Жить очень хотелось, — совершенно не понимая, о чем говорила лже-Белоснежка, Миллс все же решила подыграть. О том, что перед ней сейчас стояла не Мэри Маргарет, говорило многое: манера речи была другой, осанка, колючий холодный взгляд и полное отсутствие доброжелательности и дружелюбия, которым от настоящей мисс Бланшер разило на километры вокруг. А так же то, что эта женщина назвала ее чужой фамилией, подтвердило возможность существования здесь двойников жителей Сторибрука. — В этот раз Мериан тебе не поможет, — неприятно усмехнувшись, сказала королева, подходя к решетке вплотную. — Сейчас он заперт в одной из гостевых спален, окна и балкон которой выходят на задний двор, на котором тебя в скором времени казнят. Представляешь себе, он до сих пор тебя любит... Фальшивая печаль, старательно изображаемая Арианой, раздражала Реджину до такой степени, что хотелось придушить ее на месте, лишь бы она прекратила свою безобразную игру одного актера. — ... и отказывается жениться, хотя давно уже пора подарить королевству наследника. Может быть после твоей смерти он, наконец, сдастся, — сказала королева и мечтательным взглядом посмотрела в потолок. — Надеюсь, после моей смерти он отправит тебя следом, — выдохнула Миллс Ариане прямо в лицо. Отвращение, звучащее в ее голосе, больше похожем на шипение, было настоящим - после слов местной королевы в памяти брюнетки ярко вспыхнула картина смерти Дэниэла, а сердце болезненно сжалось. — Раньше ты не была такой разговорчивой, — злоба и нелюбовь ко всему живому привычно воцарились на лице лже-Белоснежки. — Да и спеси было поменьше... — Люди имеют свойство меняться, — глядя на Ариану как на несмышленого ребенка, промолвила Реджина. — Вывести ее! — очевидно, разговор женщине наскучил. — Кандалы не снимать, дальше чем на метр от нее не отходить. Брайан, разбуди Мериана и сделай так, чтобы он увидел весь процесс от начала и до конца. Все, что происходило дальше, проносилось мимо Реджины Миллс как в замедленном кино. Королева Ариана развернулась и твердой походкой направилась к выходу из подземелья; ее место занял гвардеец, отворил решетку, резким рывком за кандалы заставил брюнетку, скривившуюся от неприятного ощущения в запястьях, выйти в коридор. Ее - скованную и безоружную, окружили со всех сторон четверо и повели к месту, где она должна была распрощаться с жизнью. На улице небо светлело, но солнце еще не показалось из-за горизонта. Реджину вели довольно быстро, можно было даже сказать, поспешно, а в ее голове так и не нарисовался план по спасению. "Странная и нелепая смерть - в чужом мире и под личиной моего двойника", — взглянув в серое предрассветное небо, подумала Миллс. Несколько минут спустя конвой привел ее на задний двор, о котором говорила Ариана. Еще издали завидев палача с огроменным лабрисом в руках, Реджина не сдержала улыбки. "Кто бы мог подумать, что я буду скучать по жизни в Зачарованном лесу..." - не самые подходящие мысли для данной ситуации. — Финч, ты готов? — поинтересовалась Ариана у палача, любовно натиравшего тканью остро наточенное лезвие, когда Реджину подвели ближе. — Да, моя королева, — кивнул мужчина, поднимаясь во весь рост и становясь на изготовку. — Можешь попрощаться, — в глазах лже-Белоснежки сияло злобное ликование, когда она обратилась к Миллс и кивком указала влево и вверх. Реджина автоматически проследила за ее движением. На втором этаже находился балкон, на котором в окружении пятерых гвардейцев стоял парень, неотрывно глядящий на брюнетку. Он был молод и чрезвычайно красив, что было заметно даже издалека - высокий, поджарый, широкоплечий блондин с правильными чертами лица и мужественным подбородком. Руки его, судя по всему, были скованы за спиной, а несколько оторванных пуговиц на жилете говорили о сопротивлении. Он стоял у самого бортика балкона, грудь его вздымалась от тяжелых вдохов, двое стражников держали его за плечи, не давая двинуться вперед ни на миллиметр. Губы парня изогнулись в мягкой, печальной улыбке, когда он поймал взгляд брюнетки. — Он ни разу не улыбался с момента твоего побега, — холодно сообщила королева, наблюдавшая за разворачивающейся перед ней сценой. — С такой мамашей я бы тоже не улыбалась, — проговорила брюнетка, не отрывая глаз от парня, с той же улыбкой жадно рассматривающего ее с головы до ног. Его взгляд скользил по ней сначала вниз, затем снова вернулся к лицу и замер. Он все смотрел и смотрел, не мигая... будто бы стараясь запомнить все до мельчайшей детали. Вдруг улыбка исчезла с его губ; они разомкнулись, и Реджина хотела отвернуться, по выражению его лица поняв, что он собирается сказать, но не успела. — Я люблю тебя... Это было неожиданно больно. Такое же выражение лица было у Свон после их разговора по возвращению в Сторибрук из Сейнт-Питерсберга - лицо человека, потерявшего самое ценное, самое значимое, что было в его жизни, и Миллс совсем не была готова к тому, чтобы увидеть его еще раз. А еще, глядя на этого парня сейчас, она внезапно поняла, что хочет дать ему надежду. Она понятия не имела, жива ли та девушка, которой было адресовано его признание, и если да, то встретятся ли они когда-нибудь в будущем, но... брюнетка почему-то не хотела, чтобы он пережил то же самое, что и она в свое время, потеряв свою первую любовь. И, вдобавок к этому, она поняла, что ей как никогда раньше хочется жить. — Приступайте, — скомандовала королева, отходя на десяток метров в сторону. — Как бы ни так, — едва слышно пробормотала Реджина и улыбнулась в предвкушении. Гвардеец, стоявший справа от нее, послужил ей хорошим щитом в течение нескольких последующих минут - резкий пинок каблуком ботинка в колено обездвижил его на секунду, необходимую для того, чтобы пережать ему глотку перемычкой кандалов, напав сзади, и прикрыться им от нескольких полетевших в неё стрел и выпадов трёх мечей. Гвардеец хрипел, давясь кровью из-за сломанной гортани, и тяжелел от полученных товарищами ран. Королева Ариана поспешно скрылась в компании четырех солдатов, стоило только начаться этому импровизированному переполоху. — Где ключи? — рявкнула Миллс в ухо задыхающемуся стражнику, который слабо цеплялся за ее пальцы в попытке хоть немного ослабить давление грубого металла на горло. Она не реагировала, оттаскивая его за собой в сторону леса, который виднелся примерно в километре от двора, сразу за парком. — Я... не... — выдавил из себя стражник, давясь кровью, и все еще пытаясь упираться в землю не слушающимися ногами. — Где ключи? — раздельно повторила свой вопрос Реджина, упорно продолжая оттаскивать тяжелое тело за собой. Кандалы больно впивались в запястья, раздирая тонкую кожу в кровь, спина ныла от прилагаемых усилий, но она не обращала на это никакого внимания. Еще две стрелы впились ему в грудь, заставив мужчину слабо застонать. — Говори! Но гвардеец не успел вымолвить ни слова - кинжал, метко пущенный одним из его товарищей, прекратил его мучительную агонию, попав в сердце. Слава всем богам, Реджина Миллс успела добраться до королевского парка - разлапистые деревья в предрассветных сумерках ухудшали видимость для стрелков, а это значило, что достать ее теперь смогут либо холодным оружием, либо в рукопашную. — Да что же ты... — раздраженно прошипела брюнетка, присаживаясь у ближайшего дерева и пытаясь выдернуть меч убитого гвардейца из ножен, но он не поддавался - положение было не самым удобным, и скованные руки были весьма неуклюжими. — Убить ее! Голову принести королеве! — выкрикнул один из королевских бойцов и, замахнувшись мечом, ринулся к замешкавшейся женщине. — Не дождетесь, — плотоядно ухмыльнулась та и поднялась на ноги, сжимая обеими руками добытое, наконец, оружие. Гвардейцев было ошеломляюще много - они, как тараканы, кишели повсюду, вылазили со всех сторон, к радости Реджины, тесня ее в нужном ей направлении. Но, несмотря на их количество, в качестве бойцов они были подготовлены хорошо, но не идеально, и пять мертвых тел спустя Миллс даже позволила себе подумать, что у нее есть шанс выбраться. Еще четыре - и кто-то очень ловкий ощутимо врезал ей рукоятью меча в правый бок и выбил у нее из рук меч, который скрылся из виду в каком-то из кустарников справа. Из гущи гвардейцев внезапно вышел Финч, лениво покачивающий в воздухе лабрисом, и, судя по его грузному сопению, он был недоволен. — Пусти, — огромной пятерней схватив ближайшего к Реджине бойца за плечо и с легкостью - как котенка - отбросив того в сторону, рявкнул палач. Миллс машинально попятилась, глядя на то, как этой бугай замахивается, и лезвие его оружия неумолимо приближается к ее голове. Чувствительно ткнувшись лопатками в дерево, она подумала, что тут-то ей и пришел конец, но тело сработало само, автоматически - она присела, подняв над собой руки, и вовремя - лабрис опустился как раз на перемычку кандалов, переломив ее, и застрял в дереве. — Спасибо, — желая поиздеваться, едко бросила брюнетка и, коротко замахнувшись, заехала железным браслетом на теперь свободно двигающемся правом запястье палачу прямо в лицо. Результат был весьма неплох - он заскулил, как побитый щенок, выронил свой лабрис и отошел в сторону, закрывая руками сломанный, кровоточащий нос. Воспользовавшись моментом, Реджина ринулась к одному из лежащих на земле ничком гвардейцу и, выхватив из его окровавленных пальцев меч, выпрямилась, быстро оглянулась вокруг и, едва завидев просвет среди деревьев, где не было бойцов королевской армии, ринулась в ту сторону. *** Гвардейцы старались честно исполнить приказ королевы Арианы. Сама в не столь давнем прошлом будучи правительницей, Реджина оценила бы их рвение выслужиться и принести голову беглянки ей на блюдечке, но... Тот факт, что сейчас она сама была этой беглянкой, удручал. Адреналин и чертово легкое, жгучее желание жить заставляли ее нестись через густой лес, в который, как она и предполагала, переходил парк, прислушиваясь к тяжелому топоту десятков ног позади и не обращая внимания на хлещущие по телу ветки. В самом начале погони, пока они еще были на территории королевского парка, Реджину несколько раз нагоняли. Приходилось останавливаться и вести неравный бой; гвардейцы не церемонились, пытаясь ее убить, она же старалась хотя бы покалечить как можно больше оппонентов, чтобы выиграть хотя бы несколько минут форы в предстоящем продолжении побега. И у нее, к счастью, получалось. Так быстро она еще никогда не бегала. Ветки густо растущих деревьев, на скорости смазывающихся в однообразную зелень, хлестали по всем доступным частям тела, начиная с лица и заканчивая коленями, и лишь внутреннее чутье подсказывало Реджине, где нужно подпрыгнуть, чтобы не растянуться пластом на влажном от предрассветной росы мху, споткнувшись о корень или бревно, а где уйти в сторону, чтобы не врезаться со всей дури в мощный ствол. Радовало то, что, в отличии от преследовавших ее королевских гвардейцев, она была практически налегке - меч, на ходу занявший свое место в спешно снятых с одного из них, погибших в последней схватке, ножнах, не мешал. А вот ее преследователи уже начали отставать - тяжелая железная броня и обувь, шлемы, весь этот дополнительный балласт отнимал у них силы, в связи с чем Миллс, внутренне ликуя, медленно, понемногу, но все же уходила от них. Несмотря на то, что адреналин здорово сыграл ей на руку, от бешеного бега тело начало уставать. Натруженные ноги ныли, воздуха в легких было уже недостаточно, ребра справа горели от боли, каждую царапинку на теле, даже мельчайшую, пощипывало от соли струившегося по коже пота, да и стала ощущаться тяжесть кандалов, скованных из грубого железа. А еще лес начал расступаться, и вдалеке уже было видно поднимающийся солнечный диск. Реджина старалась не сбавлять хода, с упорством слона продираясь сквозь деревья вперед, и, не удержавшись, чертыхнулась, когда деревья кончились вместе с надежной твердой землей - в метре от леса оказался обрыв, а метрах в четырех под ним достаточно широкая река с мощным течением. Плавать Миллс хоть как-то, но умела, и сейчас это был хороший шанс уйти от погони, но все же пловец из нее был так себе - ее внутренний огонь был категорически против водных процедур и в Зачарованном лесу, и в Сторибруке. Приемы ванны и душа всегда были ограничены по времени - пара было много и она начинала задыхаться, а в открытых водоемах тело не держалось на плаву. Но в этом мире магии не было, и долго выбирать способ спасти свою шкуру не приходилось, так что она несколько раз вдохнула и, забрав правее, помчалась прямо к краю обрыва. Добрый десяток широких шагов - все внутри похолодело от ужаса предстоящего, толчок - и она уже летит головой вниз, едва успев вдохнуть полной грудью и вытянуть руки вперед, чтобы комфортно войти в воду, а не разбиться о ее поверхность и тем самым облегчить задачу своим преследователям. Легкая паника и полная дезориентация в пространстве длились секунд десять, когда она оказалась под водой, а затем, по всем законам физики нормального человеческого мира, она вытолкнула ее на поверхность, позволяя вздохнуть. Течение быстро увлекало Реджину за собой; она неумело барахталась в этом потоке, изо всех сил стараясь удержаться на поверхности. На удивление, у нее это вполне сносно получалось. Через несколько минут течение усилилось. Реджина попыталась сместиться ближе к берегу, но сдалась, когда поняла, что только зря тратит на это силы - поток уверенно держал ее в центре. Ей оставалось лишь держаться на плаву. Через несколько минут скоростного сплава спустя, Миллс заметила, что вода впереди как-то странно пенится, чего раньше точно не было. — Что за... — чуть нахмурившись, буркнула она, напряженно вглядываясь вперед, и задохнулась от ужаса пару мгновений спустя, когда поняла, что в нескольких десятках метров находится обрыв. "Угораздило же!" — скользнула мысль, от которой губы сами по себе изогнулись в горькой усмешке. В самом изголовье водопада ноги чиркнули по дну, зацепились за выступающий камень, и в следующий миг плотный поток вытолкнул ее вперед и понес за собой вниз. "И это были ее последние курлы-мурлы..." — подумала Реджина, в свободном падении стараясь сгруппироваться, и отчаянно надеясь, что ее сердце, бешено бьющееся в груди от огромной порции адреналина, остановится до того, как это падение прекратится. *** Когда Реджина Миллс открыла глаза, поначалу не поняла, где она вообще находится. Острые камни метрах в десяти от берега, на которых она лежала, не были комфортным ложем для отдыха, а от долгого пребывания в странно ледяной воде этого тропического мира ее трясло. К тому же все тело ныло, в особенности неприятно напоминала о себе его правая часть - ребра, а еще плечо и бедро, которыми она, видимо, ощутимо приложилась о дно реки при падении. — Раз... два... Встали! — подбодрила саму себя Реджина и попыталась подняться, но ей удалось это сделать только с третьей попытки - тело упорно не хотело держаться в вертикальном положении, а правая нога то и дело норовила подкоситься от стреляющей боли в бедре. Выйдя на сушу, Миллс огляделась. Берег находился в низине, и его окружала скалистая стена с острыми каменными выступами, густо поросшими мхом, а наверху этой стены возвышался осточертевший за последнюю ночь лес. Судя по тому, что солнце на три четверти уже появилось над горизонтом, времени с момента ее случайных купаний прошло совсем немного, а тот факт, что она в очередной раз умудрилась выжить, да еще и при падении с водопада, откровенно радовал. Нужно было выспаться, отдохнуть и набраться сил, но делать это прямо на берегу было бы в крайней степени неблагоразумно, в связи с чем идея укрыться в чаще деревьев показалась ей неплохой. Чертыхаясь едва слышным полушепотом она направилась вперед, пытаясь удержаться на ватных ногах и не рухнуть обратно, шагая по перекатывающимися под ногами камням. Мокрая одежда, липнувшая к телу, доставляла дополнительный дискомфорт, сковывая движения и дающая дополнительный вес. Добравшись, наконец, до ближайшего куста, Миллс еще раз огляделась вокруг и, не заметив ничего и никого подозрительного, разделась до белья, и разложила остатки своей одежды прямо на песке в неприметном месте за кустом, чтобы она просохла, затем ушла метров на двадцать в чащу, где нашла более менее ровную поверхность, покрытую обильной порослью мха, и улеглась на спину. Натруженные мышцы облегченно расслабились, и довольно быстро женщина заснула. Пробуждение было не особенно приятным. Реджина проснулась внезапно, будто будильник прозвенел прямо возле уха, и пару минут она лежала, не шевелясь, напряженно прислушиваясь к окружающему миру. Пару раз ей послышался шелест листьев, но ни шагов, ни голосов она не услышала, и решила хотя бы одеться. С огромным нежеланием поднявшись и размяв затекшую от неудобной позы руку, она направилась к одежде, стараясь ступать неслышно и держась ближе к стволам деревьев. Никаких посторонних шумов больше не было, и она решила, что шелест ей померещился. Одежда лежала там же, где она ее и оставила, следов на песке не было, а на обозримом расстоянии ниже по течению людей не возникало, что внушало уверенность в том, что ее больше не преследуют. Едва она успела натянуть изодранные джинсы, как вдруг откуда-то сзади раздался знакомый до ужаса мужской голос: — Лора? Реджина дернулась от неожиданности, хватаясь за рукоятку меча, висевшего в позаимствованных ножнах на поясе, и резко развернулась. — Вы обознались, — недобрым тоном сообщила Миллс, неотрывно наблюдая за тем, как мужчина - копия Румпельштильцхена - неуверенно приближается к ней, подняв руки до уровня груди, тем самым показывая, что он безоружен. — Но... Лора, девочка моя... — растерянно проговорил мужчина, приближаясь и не сводя с брюнетки округлившихся в изумлении глаз. — Если я еще раз услышу в свой адрес это имя, я отрежу тебе язык, — пообещала Миллс таким тоном, что сомнений в том, что она выполнит обещание не появлялось. — Ты поразительно на нее похожа, — лже-Румпель таким же медленным, но более уверенным шагом направлялся к застывшей в одной позе Реджине. — Лора - это кто? — не разжимая пальцев на рукояти, безэмоционально спросила Миллс, когда мужчина остановился на расстоянии метра от нее. — Моя дочь, — едва слышно отозвался он, жадно вглядываясь в ее лицо. — Нет, ну как похожа-то... Я не видел ее с тех самых пор, как мы с женой отправили ее во дворец. — Что такого она натворила, что меня чуть не казнили, приняв за нее? — решив, что вряд ли этот человек опасен, спросила Реджина и, расцепив пальцы, выпрямилась и скрестила руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыть свою почти наготу. — Говорят, у нее был роман с принцем, но я точно не знаю, — продолжая наблюдать за каждым движением брюнетки, ответил мужчина. — А как зовут тебя и откуда ты? Судя по твоей диковинной одежде, ты не из этих мест. — Реджина Миллс, — представилась брюнетка и протянула руку для рукопожатия и, не удержавшись, фыркнула, когда поняла, что стоит перед ним обнаженная до бюстгальтера выше пояса, а в этом мире вряд ли шили гипюровое нижнее белье, да и поролон, с вероятностью в сто процентов еще не был изобретен. — Стивен Бартон, — откликнулся лже-Румпель и пожал протянутую ему руку. — Почему ты смеешься? — Да так, — ушла от ответа Реджина и потянулась к своей бывшей когда-то прекрасной блузке, сейчас представлявшей из себя одни лохмотья. — Так откуда ты? — повторил свой вопрос Стивен. — Мистер Бартон, Вы крайне дотошны, — констатировала Миллс, натягивая на себя не совсем свежую и чистую, но хотя бы сухую одежду. — Тебе не помешало бы переодеться, — прокомментировал мужчина, скептически осматривая ее с ног до головы. — Если хочешь, могу помочь - в паре часов езды отсюда находится деревня, в которой я живу, моя жена даст тебе что-нибудь... — Вы понятия не имеете, кто я такая, так с чего вдруг решили помочь? — зашнуровав еще влажные ботинки, поинтересовалась Реджина и выпрямилась, впившись взглядом в немного стушевавшегося мужчину. — В память о дочери. Такой аргумент подойдет? — после небольшой паузы ответил Стивен, беззлобно усмехнувшись. — Вполне, — без улыбки согласилась Миллс, пытливо рассматривая его лицо, пытаясь углядеть в нем хоть намек на подвох, но ничего не замечала. — Там, в лесу, у меня лошадь привязана. Отправимся на закате - я сюда приехал порыбачить, да и ее помыть, давно уже моей малышке банный день не устраивал, — сообщил Бартон и, развернувшись, направился обратно к берегу. — Поможешь? Вопрос застал последовавшую за ним женщину врасплох. — Эм... да, — Румпель, которого она знала, никогда не был таким открытым, доброжелательным и... простым, что ли. — Тогда пойдем. Я пока займусь своими делами, ты можешь отдохнуть... Есть хочешь? У меня с собой есть немного еды, - уверенным пружинистым шагом направляясь в гущу деревьев, говорил Стивен. — Было бы неплохо, — будто бы в подтверждение этих слов желудок Реджины звучно заурчал. Самодельные сыр и хлеб оказались неожиданно вкусными. — Моя жена сама делала, — с умилением глядя, как женщина с наслаждением поглощает незамысловатый обед, с гордостью поделился Стивен. — Очень вкусно, — дожевав, ответила Миллс и выпила немного воды из протянутой ей фляги. После не обильной, но довольно сытной трапезы ее неумолимо начало клонить в сон. — Иди, отдыхай, — убрав остатки, произнес Бартон. Невысокая вороная лошадь забавно фыркала и молотила хвостом по воде, поднимая тучу брызг, красиво переливающихся в лучах закатного солнца, но не противилась процедуре омовения. — Приедем домой - первым делом нужно будет снять тебе кандалы, — искоса наблюдая за тем, как Реджина с трудом поднимает руки, моя лошадь, произнес Стивен. — Буду признательна, — буркнула Миллс, ловко уворачиваясь от очередного залпа ледяных брызг. — Может все-таки расскажешь, откуда ты чудная такая взялась? А то молчишь весь день, — выглядывая из-за шеи лошади, проговорил Стивен. — Мистер Бартон, с чего бы вдруг я должна что-либо Вам рассказывать? — поинтересовалась Реджина, не глядя на него. — Чтобы удовлетворить мое праздное любопытство? — усмехнулся мужчина. — Да и вообще нормальные люди обычно разговаривают друг с другом. — Понятие нормальности - относительная штука, — парировала Миллс. — И некоторые, как Вы выразились, нормальные люди, бывает, предпочитают не разговаривать с другими. — Ох, как скажешь! — тут же пошел на попятную Стивен. — Вот теперь я точно понимаю, что ты - не моя дочь. Она была крайне разговорчивой и любопытной, вечно сыпала вопросами... — Вы не знаете, жива ли она вообще? — внезапно поинтересовалась Реджина и едва слышно чертыхнулась, не успев увернуться от мокрого конского хвоста, хлестнувшего ее по больному бедру, успевшему окраситься в насыщенный синий цвет. — Ну что за черт!... — Пойдем на берег, ей уже наскучило мыться, — ласково погладив фыркнувшую лошадь по морде, произнес Бартон и потянул за поводья. — А жива ли Лора - я не знаю. Надеюсь, она где-то далеко отсюда, в безопасности и покое. Вот уже несколько лет Королева никак не успокоится и не прекратит ее поиски. — Надеюсь, у нее хватило мозгов убраться из этих мест сразу же, как только она сбежала из дворца, — пробормотала Миллс, потирая ноющие запястья. — Сильно болят? Попрошу жену сделать тебе компресс из трав, назавтра будешь как новенькая, — сочувственно покачав головой, проговорил Стивен. — Прекратите так обо мне заботиться, мистер Бартон, — раздраженно выдохнув, попросила Реджина и во второй раз за этот нескончаемый день натянула на себя свою одежду, критически осмотрела себя, а затем решительно оборвала нижнюю часть изодранной блузки, чтобы лохмотья рваной ткани не мешали. — Зря. Основной дорогой мы не поедем, а лес очень густой - о ветки исцарапаешься, — лукаво ухмыльнувшись, прокомментировал Стивен и тут же принялся запрягать лошадь. Реджина промолчала, бросив в спину мужчины тяжелый взгляд. Но внезапно поймала себя на мысли, что злиться на него по-настоящему отчего-то не может. *** Ехать по чащобе вдвоем на одной довольно некрупной лошади было не очень удобно, но никто не жаловался. Солнце уже давно зашло, небо затянулось тучами и вокруг царила такая темнота, что было сложно разглядеть что-то далее собственной вытянутой руки. И Реджина, и Стивен Бартон, не сговариваясь, проделывали путь молча - Реджина напряженно прислушивалась, надеясь не услышать чужих голосов и лязга железных доспехов королевской стражи, Стивен же был увлечен тем, как провести тихо пофыркивающую лошадь между довольно узкими проемами между стволами деревьев. Лишь единожды он нарушил это негласное молчание, когда солнце окончательно закатилось за горизонт - он сказал, что у него есть факел, но разжигать его нельзя во избежание быть обнаруженными. — Там, впереди, есть небольшая полянка. Спешимся, передохнем, и тронемся дальше, внезапно негромким голосом сообщил Бартон, повернувшись в сторону Реджины, сидевшей позади него. — Сколько мы проехали? — Где-то две трети пути, — ответил он и устало повел плечами. Спустя минут пять осторожной езды деревья действительно стали расступаться. — Давно я не ездила верхом, — поспешно соскользнув со спины лошади едва та остановилась на первом более-менее просторном пятачке травы, который Стивен назвал полянкой, проговорила Миллс и блаженно потянулась. — Как считаешь, ты здесь одна, чудная? — тоже спешившись и растянувшись прямо на траве, внезапно поинтересовался мужчина. — С чего Вы взяли, что я могу быть тут не одна? — вопросом на вопрос ответила Реджина и настороженно посмотрела ему в едва различимое в темноте лицо. — Мы все знали, что однажды наступит день, когда появятся наши двойники. Я подумал об этом, когда поверил, что ты - не моя дочь, — неуверенно проговорил Стивен и замолчал. — Если честно, я не знаю, одна я здесь или нет, — буркнула Реджина, присаживаясь рядом, про себя решив попозже расспросить его подробнее. Как-то совершенно неожиданно на нее нахлынули мысли об Эмме, неприятно кольнув где-то внутри грудной клетки. "Она не выживет тут в случае нападения". "Она совершенно не подготовлена к такому". "Она не выживет"... — Слышишь? — внезапно поднявшись и тронув задумавшуюся женщину за плечо, едва слышно шепнул Стивен. Реджина тряхнула головой и, ничего не ответив, прислушалась. Лес молчал, как и в тот момент, когда она только появилась в этом странном мире. Ни стрекота сверчков, ни шума ветра в верхушках деревьев, ничего, кроме редкого шелеста кем-то задеваемых при ходьбе листьев. — Возьми оружие, — также тихо бросила Миллс, охватывая пальцами рукоятку чужого меча и неслышно вытягивая его из ножен. Шелест раздавался одновременно с четырех сторон, и это значило, что их заметили уже давно и решили окружить. "Плохо дело", — подумала Реджина, напряженно вглядываясь в окружающие их деревья и не замечая никакого пока движения. Не каждый человек умеет передвигаться неслышно, как тень - как правило, этому обучены охотники, браконьеры и различного рода убийцы, случайно же забредший в лес человек на это не способен. Развернувшись и вплотную подойдя к Стивену, Миллс шепнула ему на ухо: — Один движется прямо к тебе, второй чуть левее, мои остальные. Бартон промолчал, крепко сжимая охотничий нож с длинным лезвием в правой руке. Сделав осторожный шаг назад, чтобы развернуться, Реджина поняла, что враги были ближе, чем ей казалось - между лопаток ей довольно ощутимо упиралось острие. — Развернись медленно, и давай без глупостей, — довольно высокий, ломающийся голос, говорящий о своем обладателе как о совсем молодом юноше, был полон насмешливых ноток. Реджина подчинилась и постаралась не дернуться, когда зазубрины на лезвии угрожающего ей меча царапнули шею. — Видимо, здороваться Вас никто не учил, молодой человек, — усмехнулась она, стараясь разглядеть хозяина оружия. Как она и подумала, это был подросток - на ладонь выше ее, худой и угловатый, но меч в руке держал уверенно. — Много чести здороваться со шлюхой, — растянув пухлые губы в мерзкой ухмылочке, протянул паренек. — Артур, как ты разговариваешь с дамой? — голос, прозвучавший позади нее, был знакомым и незнакомым одновременно - он был голосом Эммы Свон, но холодные, жесткие, режущие нотки были чужими. Реджина нервно сглотнула, ощутив чужое дыхание на своей щеке и чужие холодные пальцы, сжавшие ее плечи. — Разве этому тебя мать учила? — Моя мать как раз-таки была хозяйкой трактира со шлюхами и всегда говорила, что с ними не говорить надо, — продолжая так же мерзко улыбаться, ухмыльнулся парень, не опуская меча. — А еще учила всегда и во всем искать выгоду, а за нее обещано десять тысяч золотых. С этими словами лезвие меча скользнуло выше, упираясь Реджине в подбородок и заставляя задрать голову. — Вы уж простите его, милая леди, — обходя застывшую брюнетку справа, произнесла женщина, и, не убирая рук с ее плеч, встала перед ней лицом к лицу, на ходу оттолкнув чужое оружие. — Артур еще слишком юн и слеп, и... При виде лица этой женщины, Реджина судорожно вдохнула, узнавая и не узнавая его - те же самые черты, что у Эммы, но насмешливая кривая улыбочка была чужой, и глаза, пустые, бездушные, горящие злобой, также были не её, хотя и разрез и частокол светлых ресниц были теми же. — ... совершенно не замечает, что это не Лора Дейли. — Я не слепой! — пылко возразил юноша, тут же подлетая к застывшей лже-Эмме, пытливо вглядывающейся в лицо Миллс. — Я знаю, как она выглядит, я... — Это не она, — чужое горячее дыхание опалило пересохшие губы Реджины и та машинально их облизнула. — Смотри - другая одежда, прическа, она старше и... она не боится меня. Она меня не узнает. Точнее узнает, но... не меня. Ту, другую. — Кто ты? — внезапно севшим голосом спросила Реджина, осознавая, что судя по словам этой женщины Свон здесь, иначе откуда бы она узнала, как бы она поняла, что... — Меня зовут Вилланелль, — с холодной учтивостью представилась знакомая незнакомка и ее пальцы переползли с плеч на горло Миллс. — Сколько вас тут? — Я не знаю, — вопроса в духе "Кого - нас?" не возникло, а чужие пальцы сжимались, перекрывая доступ к воздуху, и Реджина, ответив, закашлялась. — Схватить всех, кого только найдете в этом лесу, этих - убить, — оторвав взгляд от лица своей жертвы, рявкнула Вилланелль, и этого мига Реджине хватило, чтобы весьма ощутимо зарядить своей оппонентке в пах и рукоятью меча ей в лицо и рвануть в сторону, когда ее пальцы разжались. Оказавшись на краю полянки, Реджина выяснила, что их противников было не четыре, как ей сначала показалось, а шестеро, и молодым был только тот противный паренек, остальные же четверо были взрослыми мужчинами с уродливыми рожами головорезов. Трое из них уже вовсю атаковали Стивена, успевшего откуда-то выудить второй нож и пока успешно отбивавшего их удары, остальные же трое - Вилланелль, уже пришедшая в себя, Артур и безымянный мужчина угрожающе двинулись в сторону Реджины. Завязавшаяся стычка продлилась не очень долго, но достаточно для того, чтобы Реджина со Стивеном выдохлись и успели получить по несколько не угрожающих жизни порезов. Место для драки было не самое удобное - пространства было мало, видимость плохая, людей слишком много. Артур был убит первым - его убил кто-то из своих же, когда Стивен, потеряв один из своих ножей, поймал подвернувшегося юнца за плечи и прикрылся им от тяжелого топорища, метящего ему в лицо. Следующим был один из головорезов, выделяющийся на фоне своих собратьев длинной косматой бородой - подобравшись к нему поближе, Бартон за несколько секунд нанес тому несколько молниеносных уколов ножом в грудь, после чего мужчина тяжело свалился на землю и больше не встал. Но среди всей этой шайки самым опасным противником оказалась сама Вилланелль - быстрая, гибкая, внимательная и совершенно спокойная, она пыталась взять Реджину измором, нападая на нее со своим катаром с двумя лезвиями, но не делая ни единой попытки нанести решающий удар. Вскоре бездыханно рухнул оземь еще один головорез - Миллс успела заметить, что он пытался напасть на сражающегося Стивена сзади и, рявкнув "Пригнись!", сильно замахнувшись, одним движением своего меча она снесла ему полголовы. — Рик, уходим! — одним прыжком отдалившись от Реджины и оказавшись у деревьев, скомандовала Вилланелль, и единственный оставшийся в живых из ее людей тут же бросился в ее сторону. Еще несколько мгновений спустя, напоследок бросив на Реджину долгий тяжелый задумчивый взгляд, Вилланелль исчезла за деревьями. — Нужно быстро возвращаться домой, — тяжело дыша, сипло проговорил Стивен и свистнул, призывая убежавшую куда-то лошадь, испугавшуюся стычки. — Они придут туда? — наскоро очистив о траву заляпанное чужой кровью и мозгами лезвие и убрав меч в ножны, следом за Бартоном залезая на спину лошади, спросила Миллс. — Думаю, да, — чувствительно ударяя каблуками в упругие бока животного, ответил мужчина, и лошадь тронулась с места неспешной рысью. — Но не сегодня, это точно - в нашей деревне много мужчин, которые умеют драться, мы уже не раз давали им отпор. Думаю, так сразу они к нам не сунутся. — Кто она, эта Вилланелль? — такое знакомое и настолько же чужое лицо Эммы вновь появилось перед ее внутренним взором. — Крайне опасная мадам. Дома я расскажу тебе все, что захочешь, а сейчас давай спокойно до него доедем, — сказал Стивен и более не произнес ни слова, пока они не добрались до деревни. Когда они зашли в дом, оба в разорванной одежде и с ног до головы заляпанные кровью - своей и чужой, жена Бартона, Фиона, невысокая полноватая шатенка, сначала недоверчиво осыпала вопросами Реджину, сразу определив, что это не ее дочь и пытаясь выяснить, кто она и откуда взялась, но потом, поймав недовольный взгляд мужа, замолчала и засуетилась, наливая в таз чистую воду, выдавая им полотенца и чистую одежду и доставая склянки с какими-то мазями и травами. Пробуждение на утро оказалось не самым приятным. Реджина проснулась оттого, что в комнате кто-то разговаривал и довольно громко. Все тело ныло, многие порезы за ночь раскрылись, из-за сукровицы грубая домотканая ткань простыни прилипла к коже и отдирать себя от нее было больно, а затекшие от крайне неудобного ложа - соломенного матраса, брошенного на пол - мышцы не слушались. — Добрый день, — буркнула она, выбравшись из простынного плена и сфокусировав взгляд на этих "ком-то", коими оказались Фиона и пожилая женщина, двойник хозяйки кафе "У Бабушки". — Добрый, — в унисон ответили они, жена Стивена - с улыбкой, ее собеседница - настороженно. — Где я могу умыться? — спросила Миллс, сбрасывая простыню, которой укрывалась, и поднимаясь на ноги. Она была бы очень не против принять душ, но в этом мире душевые кабины явно еще не изобрели. — Вон там, в углу, есть таз с чистой водой, — ответила Фиона, махнув рукой в сторону, и протянула ей откуда-то выуженный светлый тканевый сверток. — Что это? — поинтересовалась Реджина, тем не менее, принимая его. — Кое-что из одежды моего сына. Одежды Лоры в доме не осталось, младшенькая еще слишком маленькая, а вот сыновья одежда, думаю, тебе подойдет, — с мягкой полуулыбкой ответила женщина. — Господи, да на ней же живого места нет, — настороженный тон в голосе подруги Фионы сменился на сочувствующий. Наблюдая за тем, как брюнетка, морщась от неприятных ощущений в многочисленных синяках и ссадинах, разворачивала и примеряла на себя чужую одежду, женщина спросила: — Как зовут тебя, дитя? — Реджина Миллс, — ответила она. Рубаха была ей чуть великовата в плечах и висела на ней свободно, как на вешалке, но даже она была хорошей заменой ее разодранной и запачканной в крови блузке. — Спасибо, — а это уже адресовалось Фионе. Вместо собственных джинсов, одеревеневших к этому времени от засохшей крови, Реджине пришлось надеть холщовые штаны сына Бартонов. — Стив сказал, что тебе пока нельзя выходить из дома - на окраине деревни живет один из королевских вояк, — сообщила Фиона, пока Миллс умывалась, мечтая о зубной щетке, оставшейся в Сторибруке. — Если он тебя увидит, то с радостью сдаст королеве. — Он живет один? — вытирая лицо предложенным полотенцем, спросила Реджина, а двойник Бабушки тем временем заслужил недоверчивый взгляд. — И как насчет остальных жителей? Думаю, десять тысяч золотых - немаленькая сумма по вашим меркам. — У Бартонов в этой деревне нет врагов, — укоризненным тоном ответила женщина за Фиону. — Как Вас зовут? — поинтересовалась Реджина, усаживаясь за грубо сделанный деревянный стол. — Ванесса Рэй, но все зовут меня Несси, — ответила женщина, присаживаясь напротив. — Бог ты мой, ты действительно как две капли воды похожа на Лору! Только гораздо старше. — Очень тактичное замечание, — усмехнулась Миллс, искренне радуясь появившейся перед ней тарелке с запеченным картофелем с зеленью и рыбой и кружке горячего чая. — В деревне что-нибудь слышно о других... двойниках? — Стив придет и все тебе расскажет, — наливая чай еще в две кружки - для себя и своей гостьи, ответила Фиона и тоже присела за стол. — Вы не ответили, этот вояка живет один или нет? — Один. Мужчинам, поступившим на службу в армию королевы, запрещено иметь семьи, — пригубив горячий ароматный напиток, ответила Фиона. — Хорошо, — сказала Реджина, про себя подумав, что проще будет от него избавиться, чем все время сидеть взаперти. И в таком случае она сможет пожить в его доме - спать на кровати гораздо комфортнее, чем на полу. — Почему у Лоры другая фамилия? — поинтересовалась Миллс, внезапно вспомнив слова Вилланелль: "... это не Лора Дейли". — У нас принято давать девичью фамилию матерей старшим дочерям. У вас не так? — В нашем мире, как правило, детям дается фамилия отца, если он, конечно, есть. Если нет, они носят материнскую фамилию. — У тебя есть дети? Семья? — вклинилась в разговор Ванесса. — Сын. Генри, — ответила Реджина и почувствовала, что ее аппетит резко ухудшился. Генри не было в городе в момент проклятия, поэтому вряд ли он тоже тут есть, но это не отменяет того, что в этом странном мире не может быть его двойника. — У тебя есть родители? — Отец мертв, а с матерью в последний раз я виделась очень давно, так что не знаю, жива ли она или уже нет, — решительно отодвигая от себя тарелку с едой, проговорила Реджина и сжала пальцы вокруг горячей кружки. — Чем ты занималась до того, как попала сюда? — поинтересовалась Фиона. — Когда-то я была королевой, — улыбнулась Миллс. — Затем увлеклась магией, прокляла свое королевство и переместила всех жителей в другой мир. Там мы все и жили до вчерашнего дня. — Это благодаря тебе вы оказались здесь? — с лиц обеих женщин махом слетела всякая дружелюбность. — Нет, благодаря моей сестрице. Я не очень лажу со своими родственниками, — пожав плечами, проговорила Реджина. — Почему? — чуть подавшись вперед, спросила Фиона. — Мать убила моего любимого человека, когда я была совсем еще юной, сестрица угрожала убить моего сына, если я не скажу ей, где находится сердце магии моего города. Так с чего бы мне с ними дружить? — Но ведь они - твоя семья, — возразила Ванесса. — Моя семья это мой сын, — отрезала Миллс. — Ты была хорошей королевой? — Фиона, видимо, решила сменить тему. — Жители королевства меня ненавидели и хотели, чтобы королевой стала дочь моего почившего мужа, — рассказывая о делах давно минувших лет, Реджине казалось, что это все происходило когда-то в другой жизни. — Кстати, ваша Ариана ее двойник. — А Ариана вашего мира такая же... — ... жестокая, злая, бессердечная? — подхватила Миллс, успевшая за тот короткий разговор многое понять о местной королеве. — Нет, наша Ариана полная ей противоположность - раздражающе добрая и положительная. — Чудеса, да и только, — промолвила Несси и улыбнулась. — Твои рассказы весьма занимательны, но, увы, мне пора - муж должен уже вернуться с охоты. — Кстати, сколько сейчас времени? — спросила Реджина, взглянув на Фиону. — Солнце уже почти у горизонта. — Время летит, — поднявшись, чтобы попрощаться с Ванессой, произнесла Реджина. Стивен вернулся только когда солнце уже почти село. За все это время, проведенное взаперти в откровенной скуке, Реджина Миллс успела познакомиться с их с Фионой детьми - очаровательной Рокси и крайне молчаливым Патриком. Оказалось, когда Реджина со Стивеном минувшей ночью пришли в дом, они уже спали, и она их просто не увидела в темноте. Рокси оказалась очень хозяйственной и разговорчивой - помогая матери прибираться в доме, она практически безостановочно сыпала вопросами, интересуясь тем, как живут люди в мире Реджины. Патрик же кроме приветствия не вымолвил ни единого слова, добрую половину дня посвятив натачиванию имеющихся в доме ножей и чистке меча Миллс. — Привет, семейство! — входя в дом, произнес Стивен, бросая на стол четырех убитых кроликов. — Папочка! — с радостным визгом Рокси бросилась ему на шею. — Отец, — Патрик поприветствовал мужчину кивком. — Здравствуй, дорогой, — дождавшись, когда дочь отстранится, поздоровалась Фиона и поцеловала мужа в щеку. — Реджина, — кивнул ей Бартон. — Стивен, — она ответила ему тем же, надеясь, что кроличьи тушки займут женщин, и у них будет возможность поговорить. — Патрик, в следующее полнолуние пойдем на охоту на кабанов, я договорился с Майлсом и Ренди, — сообщил мужчина, сбрасывая с плеч запылившуюся в дороге сумку. — Хорошо, — уровень молчаливости этого парня поражал. — Реджина, для тебя у меня есть новости. Пойдем, я умоюсь, и мы поговорим, сказал Стивен и поманил ее за собой, направляясь к двери. — Фиона говорила, мне нельзя выходить. — Правильно говорила. Но Роджер сейчас в таверне пьет дешевую отвратную бражку Арвуда, так что не думаю, что в ближайшее время ему приспичит забрести в наши окрестности. С этими словами он вышел на улицу и Реджина поспешно пошла за ним - сидеть в четырех стенах ей за весь день уже осточертело. На заднем дворе обнаружилось несколько грядок с овощами и зеленью и огромная бочка с водой. На всякий случай Миллс держалась ближе к стене, прячась в ее тени. — Ну? — выждав, пока Стивен привел себя в порядок и присел на землю, упершись спиной о стену дома и зажав в зубах травинку, спросила Реджина. — Новости неутешительные. В лесу стало опаснее, чем обычно - там вовсю шастают люди и Вилланелль, и королевы, и все они ищут двойников. Весть о вашем появлении распространилась очень быстро. — Кого-нибудь еще нашли? — Мой знакомый из шайки Вилланелль говорил, что, вроде как, не этой, а прошлой ночью она встретила своего двойника. Тоже в лесу, в нескольких милях отсюда. — И? — Реджина искренне не понимала, почему ее так беспокоит вопрос, жива ли Свон или нет. — Ты знала ту девушку? — внезапно поинтересовался Бартон. — Ее двойника? — К сожалению, да, — ответила она, нутром чуя, что подобные отвлечения от темы ни о чем хорошим не говорят. — Почему "к сожалению"? — удивился он. — Потому что она та еще заноза в заднице, — чувствуя, как холодеют кончики ее пальцев, бросила Реджина в ответ и уселась рядом с мужчиной. — Ты за нее беспокоишься, — одновременно вкрадчивый и печальный тон Стивена раздражал. — Так получилось, что в нашем мире у нас с ней общий сын. А мне бы очень не хотелось сообщать ему печальные новости, если мы сумеем отсюда вернуться. — Общий сын? Это невозможно! — изумлению Бартона не было предела. — Или в вашем мире одна женщина может забеременеть от другой? Услышав такую нелепость, Реджина не выдержала и рассмеялась. — Нет, что Вы, — успокоившись и вытерев тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы, проговорила она. — В этом плане наши миры идентичны. Она - биологическая мать моего сына. Родила его в тюрьме и отказалась, а волею судьбы усыновила его я. — Любопытная история, — склонив голову к плечу, проговорил Стивен. — Так или иначе, мы отошли от темы. Вилланелль со своей шайкой достаточно долго гнали ее по лесу, ведя к ловушке, а в процессе погони кто-то подстрелил ее из лука. Потом она скинула ее с обрыва. Не хотелось бы это говорить, но не думаю, что она могла выжить - местность там более каменистая, обрывы более опасны, а будучи раненой... — Она крайне живуча, скажу я тебе, — с неожиданной для себя горечью произнесла Миллс. Слова Стивена ударили, будто обухом по голове, и она никак не могла понять, почему ей так отчаянно не хочется верить в то, что Свон погибла. — Мне остается лишь поверить тебе на слово, — сказал Бартон и сжал плечо Реджины в качестве поддержки. — Мы видели в лесу несколько трупов. Судя по одежде, двое были из вашего мира, остальные - наши. Еще шестерых ваших мы выловили и привели сюда. Не знаю, к счастью или к сожалению, их здешние двойники живут в этой деревне. — Мне нужно будет с ними увидеться, — взглянув мужчине в лицо, твердо произнесла Реджина. — Если тебя увидит Роджер... — Я могу от него избавиться и тем самым значительно облегчить себе жизнь - я смогу заниматься своими делами и займу его дом. В вашем мире нет магии и я не знаю, сможем ли мы вернуться, а жить у Вас и спать на полу... уж извините, я слишком привыкла жить в комфорте, — улыбнулась Миллс. — Ты говоришь страшные вещи, дитя, — улыбку как водой смыло с лица Стивена. — Каким бы негодяем ни был Роджер, убивать его... Убийство лишает человека души. — В таком случае, у меня ее давно уже нет. Когда я была королевой, жители моего королевства меня крайне невзлюбили. Они устраивали бунты и мятежи, мне нужно было с этим как-то бороться, и в то время я не придумала ничего лучше, чем завоевать их страхом. — Ты убивала своими руками? Или только отдавала приказы? Ты убивала из желания убить, а не защищаясь? — Стивен, я убивала людей целыми деревушками, наподобие вашей, и... более того, мне тогда это даже нравилось, — говорила она, с каждым словом замечая, как взгляд мужчины становится более тяжелым, а его рука соскользнула с ее плеча. — Моя дочь никогда ничего подобного бы не сделала. — А я не Ваша дочь. — Мне нужно привыкнуть не видеть в тебе ее, извини, — губы Стивена изогнулись в горькой улыбке. — Кстати, можешь обращаться ко мне на "ты". — Хорошо, — кивнула Реджина. — Поступай с Роджером, как знаешь, в этом деле я тебе не советчик. — Что насчет кандалов? Руки страшно болят, если честно, — поделилась Миллс, глядя на свои закованные в железо запястья. За прошедшее время они отекли и из-под оков то и дело сочилась сукровица. — С первой звездой к нам заглянет мой друг, он кузнец, он тебе поможет, — пообещал Стивен. — Хорошо. Есть еще какая-нибудь информация? — Пока нет. Завтра может выясню еще что-нибудь. — Ты обещал рассказать о Вилланелль. — О, она страшная женщина! Она захватила в свои руки огромную власть в наших землях. Все бандиты, разбойники и наемники работают на нее, они запугивают простых людей, отнимают урожай и скот, они все забирают... По большей части, она руководствуется тем же принципом, что и ты - держать всех в страхе, только вот она не королева. И не стремилась никогда. Все люди, хорошо соображающие в ремеслах, работают на нее. А она ими делится с королевой, у них там какая-то своя договоренность. — Неприятный союз. Как думаешь, почему они хотят убить нас? — У нас есть что-то вроде пророчества. Точной формулировки никто не знает, но там говорится, что наступит день, когда у нас объявятся наши двойники, и их появление будет означать погибель. — Чью? — А вот это неизвестно. Я полагаю, королева с Вилланелль просто боятся за собственные шкуры, потому и решили от вас избавиться сразу, чтобы не подвергать себя риску впоследствии. — Какая-то логика в их действиях есть, но не проще было бы подружиться? Мои люди - мирный народ, мы жили в мире, где войны уже давно не ведутся. — Но они-то об этом не знают, — проговорил Стивен. — Да и мы понятия не имеем, что творится у них в головах, поэтому не вижу смысла это обсуждать. — Среди тех, кого вы привели сюда, не было твоего двойника? — поинтересовалась Реджина. Она пыталась вспомнить, видела ли когда-нибудь Румпельштильцхена без силы Темного, но не могла. — Был. Жалкий тип, — усмехнулся мужчина. — Хромой и трусливый, все молил его пощадить, пока мы возвращались в деревню. — Я знаю его в совсем другой ипостаси, — улыбнулась Реджина. — В какой же? — В свое время он обзавелся волшебным клинком и стал Темным. Сильный, хитрый, жестокий. Сколько я себя помню, занимался тем, что заключал сделки и все они были с выгодой только для него. Он меня и научил колдовать, — рассказала она. — В нашем новом мире он был хозяином антикварной лавки и вторым человеком после меня моими же стараниями. В том мире тоже не было магии, но к своему изначальному состоянию он не вернулся. — Интересно, — сказал Стивен. — Сколько тебе лет? — Много, — загадочно улыбнувшись, ответила Миллс. — И почти половину из них я прожила в дне сурка. — Что это значит? — День сурка - это когда ты проживаешь один и тот же день снова и снова. — Что изменилось? — У меня появился сын. Но время для нас продолжало стоять, пока он не нашел свою биологическую мать. — И что произошло? — Ее появление в моем наколдованном городке запустило часы и разрушило заклятие забвения - все жители вспомнили, кто они такие и наша жизнь изменилась. — Я так понимаю, это твое заклятие забвения на тебя не распространялось? — Разумеется, нет. И, согласно нашему уговору, на твоего двойника тоже. — Почему именно мать мальчика смогла разрушить заклинание? — Генри верил в сказки и был убежден, что я - Злая Королева, а Свон - потерянная дочь принцессы Белоснежки и Прекрасного Принца, Спасительница, которая сможет всем помочь. Я, как могла, пыталась убедить его в том, что это лишь сказки, но... несмотря на то, что Генри всего лишь ребенок, уже тогда он умел не поддаваться чужому влиянию и отстаивать свое мнение, — произнеся это, Реджина внезапно ощутила острый укол тоски по сыну, и ей казалось, что она виделась с ним, живым и настоящим, уже целую вечность назад. — Как так вышло, что он остался в вашем мире? — продолжал интересоваться Стивен. — Это уже похоже на допрос, если честно, — с мягким упреком сказала Миллс, но, тем не менее, решила ответить. Двойник Румпельштильцхена ей нравился - с ним было комфортно общаться и он вызывал доверие, чем-то напоминая ей собственного отца. — До нашего появления здесь Генри на протяжении трех лет жил со Свон за пределами города - только они могли без каких либо последствий покидать его - они оба выросли в том мире, а моя магия лишала памяти всех остальных моих людей, если они пытались это сделать. Когда ситуация в городе достигла своего апогея и я поняла, что в одиночку не справлюсь, мне пришлось попросить Эмму вернуться, чтобы мне помочь, но Генри она с собой не взяла. — Она отняла его у тебя? — вопрос прозвучал несколько неуверенно. — Нет, отослать его было моим решением. Я слишком его люблю, чтобы рисковать его головой, — на самом деле ей довольно часто снился тот день, когда Генри уехал со Свон, и как она стояла под проливным дождем и смотрела вслед желтому жуку, и долго после его исчезновения. — В твоих историях мало хорошего и светлого, — заметил Стивен. Его рука снова вернулась на ее плечо. — Скажи, ты хоть раз чувствовала себя счастливой? — Я была особенно довольна своей жизнью с момента появления в ней Генри и до появления Свон, — поразмыслив несколько секунд, ответила Реджина. — Я спросил тебя не об этом. Послушай вопрос еще раз: ты когда-нибудь чувствовала себя счастливой? — с этими словами Стивен передвинулся и сел на корточки напротив нее, проницательно глядя ей в глаза. — Да, наверное, — почему-то под его взглядом она чувствовала себя крайне беззащитной. — Нет, не отводи взгляд, — решительно произнес он и взял ее за подбородок, вынуждая поднять лицо. — Ты добилась власти, положения, богатства, но была ли ты действительно по-настоящему счастлива? Пожалуй, ответ был слишком очевиден. Власть и влияние, оказавшиеся в ее руках, когда она стала королевой, пьянили, ведь она могла делать, что ей только хотелось. Магия давала еще больше - и она вовсю пользовалась и ей, чтобы накормить своих внутренних демонов. Казна, полная золота, а потом сейф, полный денег в другом мире не давали ей повода в чем-то себе отказывать, но... — Нет. — Почему-то собственный столь честный и искренний ответ был болезненным, будто пощечина. Стивен внезапно поднялся на ноги и, протянув руку Реджине, помог ей встать и совершенно неожиданно обнял ее, крепко прижав к себе. — Подумай об этом. И прекрати себя обманывать - ты беспокоишься о той девушке не только из-за сына. И поразмысли, что именно заставляет тебя надеяться на то, что она умудрилась не погибнуть, — его негромкий вкрадчивый голос с печальными нотками струился в уши Реджины, и она не хотела бы его слушать и могла бы возразить, но ком в горле не давал ей плюнуть ему в лицо "Да что ты можешь обо мне знать!", потому что она понимала - он знает. Не говорит всего того, что знает и понимает, но... он знает. — Почему... — хриплым голосом начала она, но не смогла продолжить, будучи не в силах сформулировать вопрос. — Ты напоминаешь мне дочь, и я искренне надеюсь, что она не запуталась и не потерялась в себе настолько, насколько это получилось у тебя. Я даже не знаю, жива ли она, и могу ли помочь ей чем-нибудь... поэтому я бы хотел помочь тебе. В память о ней. — Спасибо. — Этот странный мир творил с Реджиной что-то невообразимое - раньше она послала бы такого помощника к чертям, не желая его слушать, могла бы убить тут же, на месте, но сейчас... она действительно чувствовала себя запутавшейся и в глубине души, где-то очень глубоко, была ему благодарна. — Дорогой, пора ужинать, — несколько минут спустя из открытого окна раздался голос Фионы. — Пойдем, — расцепив руки, сказал Бартон и вошел в дом. Постояв еще пару минут на улице и поразмыслив о своем, Реджина вошла следом. *** Роджера Майлза Реджина убила в ту же ночь. После сытного ужина и милой беседы с кузнецом, освободившим ее запястья от кандалов, она вышла прогуляться, предварительно накинув на плечи тонкий холщовый плащ с капюшоном, и направилась в сторону трактира. Найти его было не сложно - вопли и неразборчивые нестройные песни пьяных мужчин было хорошо слышно в ночной тишине. Заглянув внутрь помещения через окно и внимательно оглядев всех там присутствующих, Реджина поняла, что Роджера там нет. Хоть она еще ни разу и не видела, как он выглядит, но Стивен довольно детально его ей описал, потому ошибиться она не могла. Понаблюдав за посетителями трактира еще несколько минут и так и не увидев нужного ей человека, она решила двинуться в сторону его дома - вполне вероятно, он уже там. На ее счастье, любителей ночных прогулок на улице было мало - в большей части домов, мимо которых она проходила, свет уже не горел. У крыльца одного из домиков Реджина обнаружила шикарнейший розарий и, перешагнув низкую калитку, присела рассмотреть цветы поближе и вдохнуть их аромат, как вдруг услышала женский голос откуда-то с заднего двора: — ... прекратите, я не хочу! — судя по интонациям, девушка была крайне напугана. — Ну же, Берта, сделай мне приятное, я тебе щедро за это отплачу, — мужчина был отчаянно пьян и его слова едва ли можно было разобрать. Реджина решила подойти поближе, стараясь шагать как можно тише. — Мистер Майлз, не надо, — девушка уже чуть не плакала. Открывшаяся картина была более чем неприглядной: Роджер стоял, сильно шатаясь и прижимая всем своим телом девушку к стене, одной рукой держа ее за длинную светлую косу, второй же грубовато щупая ее под подолом. — Ну что значит не надо? Очень даже надо, — с этими словами он резко дернул ее за волосы, заставив запрокинуть голову и начал целовать ее шею, иногда прикусывая. Девушка вскрикнула. — Если девушка говорит "не надо", значит не надо ее трогать, что же непонятного? — произнесла Миллс, подходя к парочке еще ближе, но остановившись в паре метров. — А ты еще кто? — резко обернувшись, спросил Роджер и его сильно повело в сторону, но он все же устоял, продолжая цепляться за косу девушки. Реджина лишь улыбнулась, откидывая с лица капюшон. — О-о-о, королевская потаскушка! — воскликнул он и отцепился, наконец, от девицы, глядящей на нее с огромным удивлением. — Вот королева Ариана-то обрадуется, когда я принесу ей твою голову! Рука Майлза дернулась было к поясу, где должен был висеть в ножнах меч, но его там не оказалось. — Сначала поймай, — глядя на раздосадованного вояку, ухмыльнулась Реджина. — Сдайся лучше сама, сучка, — сквозь зубы процедил он и, широко расставив руки, бросился в ее сторону. Реджина покачала головой, сделав несколько шагов в сторону, и поймав его за ворот жилета, притянула спиной к себе. — Спасибо за предложение, но нет, — хорошо наточенное лезвие одного из охотничьих ножей Стивена, подаренного ей, разрезало горло Роджера с такой легкостью, будто это была не плоть, а кусок масла. — Лора? Ты что здесь делаешь? — с отвращением глядя на тело, рухнувшее на землю и заливающее кровью траву, спросила девушка. — Я не Лора, — сказала Миллс, наблюдая за тем, как слабые конвульсии сотрясают тело. — Куда его можно оттащить? — Только в лес. Но как его тащить, он ведь тяжелый, — растерянно проговорила девушка, тыльной стороной ладони вытирая мокрые от слез щеки. — Вдвоем утащим. За ноги бери... Вдвоем они, тяжело дыша и спотыкаясь о камни и корни, отволокли тело в лес и бросили его там под ближайший кустарник. Берта, оказавшаяся подругой детства Лоры Дэйли, услужливо проводила Реджину к дому мужчины, неустанно задавая вопросы о том, кто она вообще такая, и брюнетке удалось от нее отвязаться лишь зайдя внутрь. Жилище Майлза было маленьким - в единственную комнату едва помещалась кровать, небольшой обеденный стол, одновременно служившим и разделочным столом, и узкий грубо выполненный шкаф для одежды в дальнем углу. Рядом с этим шкафом обнаружился сундук, полный разнообразный ножей, кинжалов, так же там нашлось три меча, с пару десятков стрел для лука и тяжеленная булава, а сразу за дверью стояло копье со стальным наконечником. Все найденное оружие Реджина отдала Стивену наутро. Следующие два дня мужская часть местных обитателей занималась тем, что разыскивала в лесу своих двойников и приводила их в деревню, где с каждым из них встречалась Реджина. Первыми она встретила троих из гномов - Лероя, Умника и Весельчака. — Реджина, странно это говорить, но рад тебя видеть! — едва завидев женщину, воскликнул Лерой и, тяжело опираясь на длинную палку, поковылял в ее сторону. — Приятно вас видеть живыми, — ответила она. — Кто на вас напал? — Какие-то черти в черной одежде, мы даже понять не успели, — раздраженно бросил Ворчун и сплюнул на землю. — Остальные погибли. Когда нас нашли деревенские, я уж думал, все, конец нам! Тебе, я смотрю, тоже досталось, а? Ее багрово-фиолетовые запястья не укрылись от цепкого взгляда гнома. — За голову моего двойника назначена неплохая награда, — невесело усмехнувшись, ответила Миллс. — А где мы вообще? И кто нас сюда отправил? Не ты ли, случайно? — подозрительно сыпал вопросами Лерой. — Это Зелины рук дело. И где мы - понятия не имею, — устало ответила Реджина и потерла переносицу. — Вернуться сможем? — с надеждой спросил Ворчун. — В душе не ведаю. И магии в этом мире нет, — негромко проговорила Миллс и, развернувшись на каблуках, ушла. Подобные разговоры состоялись и с остальными жителями Сторибрука. Все они хотели вернуться домой, и Реджина прекрасно их понимала - здесь они все чувствовали себя чужими, несмотря на то, что жители деревни и встречали их довольно опасливо-дружелюбно и расселяли в собственные дома. После гномов она встретилась с Румпелем, но даже разговаривать с ним не стала - он выглядел настолько жалко и ничтожно без магии Темного, что ей даже близко с ним находиться не хотелось. А еще Реджина встретила двойника Зелины - девушка оказалась весьма приятной и добродушной, но своей сестры Миллс так и не нашла. Каждый раз, когда кто-то приводил в деревню чужеземцев, Реджина встречала их первыми - надежда увидеть среди сотни знакомых лиц Эмму ее не покидала, хотя изрядно поуменьшилась. Местные привели добрую половину Сторибрукцев, среди которых были и Бэлль, и доктор Вейл, и даже психотерапевт Арчи Хоппер, но Свон среди них так и не появилась. — Реджина, у меня для тебя плохие новости, — подхватив женщину под локоть и отводя в сторону от жаждавшего пообщаться с ней Арчи, произнес Стивен. — Слушаю, — Бартон выглядел уставшим и измотанным, но в то же время напряженным и озабоченным. — На деревню нападут с рассветом, — его слова повисли в воздухе будто свинцовые капли. — Кто? — Люди Вилланелль и Арианы... — Как предсказуемо! — раздраженно фыркнула Миллс. — ... и у нас очень мало времени. Скоро совсем стемнеет, нам нужно выдать оружие тем из ваших, кто сможет драться, а женщин, детей и раненых нужно увести в безопасное место. Ты... — Я останусь здесь, — предугадав вопрос, бросила Реджина. — В таком случае этим засранцам нужно устроить засаду, наши двадцать человек пойдут в лес, ты с ними? — Почему бы и нет, — пожав плечами, согласилась она. — Постарайся сделать так, чтобы мы с тобой еще встретились после налета, ладно? — сжав ее плечи руками и пристально посмотрев ей в лицо, попросил Стивен. Реджина молчала, глядя в его печальные, настороженные глаза, и понимала, что он отправляет ее в лес не просто так - он хочет, чтобы она бежала, едва оценив обстановку в самом начале. — Ты сам постарайся не умереть, — слабо улыбнувшись, проговорила, наконец, она. — Ох, сколько раз я от их мечей уходил, да и в этот уйду, за меня можешь не переживать, — усмехнулся он и, отсалютовав ей правой рукой, отправился руководить эвакуацией небоеспособного населения. Реджина же с тяжелым сердцем направилась в противоположную сторону отчетливо понимая, что бежать ни в коем случае не станет. Их было много. Слишком много для небольшой деревшуки, пусть ее население и увеличилось благодаря появлению жителей Сторибрука. Прав был Лерой, называя их чертями - первыми начали нападать наемники Вилланелль, в своей черной одежде практически незаметные во мраке ночи. Они нападали быстро и так же быстро убивали - спустя минут пятнадцать с начала в живых осталось только двое из пятерки, к которой примкнула Реджина, и она сама. Но они не остались в долгу - с дюжину чертей в черных костюмах остались лежать на напитавшейся кровью земле вместе с их погибшими. Отступив чуть глубже в лес и затерявшись между деревьями и кустарникам, они решили двинуться на запад - там должна была быть еще одна пятерка бойцов из деревни, и план был в том, чтобы объединить усилия и решить, что делать дальше, но когда они прибыли на место, было уже поздно. — Майкл... нам надо было чаще охотиться по ночам, — один из лучников изломанной куклой лежал на влажной земле в зарослях кустарника и выдавливал из себя слова, через одно закашливаясь от нехватки воздуха. — Эти твари... чувствуют себя как рыба в воде! — Тише, Линн, тише, — Майкл - один из двоих уцелевших из пятерки Миллс, высокий, коренастый, с густой бородой, достающей до ключиц, опустился на колени рядом с надрывно кашляющим лучником. — Они перебьют нас, как щенков, Майкл, я даже заметить не успел, а стрела уже торчит у меня в брюхе, — Линн с усилием приподнял голову и посмотрел на свой живот. Стрела была там - длинная, довольно толстая, со светлым оперением на темном дереве, она выглядела как поднятый белый флаг над окровавленной рубахой. — Мы не сможем ему помочь, — присев рядом с Майклом, сказала ему Реджина как можно тише. Хорошо, что ее слова немного приглушались звуками битвы, происходящей неподалеку и свистом летающих в нескольких метрах над их головами стрел. — У него много переломов и слишком серьезное ранение... — Заткнись, женщина! — неожиданно рявкнул Майкл и вперился горящим злобой взглядом в ее лицо. — Ты думаешь, я сам ничего не вижу?! — Майкл, не бросай меня тут, — подал голос Линн, снова закашлял, и очередная порция свежей крови вытекла из раны наружу, ни на миг не задержавшись в пропитанной насквозь ткани рубахи. — Нам надо вернуться немедленно, — с нажимом произнесла Миллс застывшему, как изваяние, Майклу. — Я с ней согласен, — а это был Тревор, второй уцелевший, куда-то пропавший за несколько минут до того, как они наткнулись на Линна, и сейчас появившийся буквально из ниоткуда. — Наша засада с треском провалилась, нам нужно возвращаться. — Не оставляйте меня, прошу, — насмерть перепуганным, слабым голосом попросил Линн, неуклюже хватаясь пальцами за кисть Майкла. Слезы тонкими ручейками текли по его щекам. — Извини, друг, мы должны... — не глядя тому в глаза, буркнул Майкл, с тяжелым вздохом расцепляя пальцы Линна и поднимаясь с колен. — Прости. Я передам твоей жене, что ты погиб, как боец. — Нет, нет, не уходите, нет! — умолял Линн, но спина Майкла исчезла за ближайшим деревом, Реджина отвернулась и с тяжелым сердцем двинулась дальше, намереваясь не оглядываться и уговаривая себя не реагировать на дрожь в голосе Линна. — Пожалуйста, не бросайте, прошу, только не... И все же она обернулась, когда реплика умирающего мужчины оборвалась на полуслове. Тревор возвышался над его телом, вытирая окровавленное лезвие короткого клинка, а от дыры в районе сердца, которой еще полминуты назад не было, расползалось темное пятно. — Я избавил его от мучений и издевательств наших противников, — взглянув в ее сторону, глухо сказал Тревор, хотя его никто ни о чем не спрашивал. — Я слышал, они очень любят подбирать раненых, но еще живых врагов и пытать их забавы ради. Реджина ничего не ответила. Вместо этого она развернулась и с тяжелым сердцем двинулась в сторону деревни, на служащий ей маячком лязг железа и крики, становящиеся все громче. Она чувствовала себя плохо и не понимала, почему; она видела убийства и раньше, а также совершала их сама, но никогда не попадала в подобную ситуацию, когда товарища по команде нужно было избавить от мучений. Странное чувство овладело ей; она была уверена, что когда-то уже испытывала его, но это было очень давно, что она не сразу подобрала ему название. Ей не хотелось, чтобы незнакомый ей Линн умирал. Ей не хотелось, чтобы он умер вот так - лежа в лесу, вдали от основного сражения, с переломанными конечностями, совсем один. Чтобы его убил друг? Знакомый? Она понятия не имела, кем ему приходился Тревор. Внезапно Реджину настигло озарение - ей было его жаль. Искренне, по-человечески жаль. Добравшись до деревни прячась за кустарниками и деревьями, а затем за стенами каменных домов и увидев то, что происходило на центральной площади (самое сердце деревни, пустой, выложенный камнем круг, диаметром метров в четыреста), Реджина на несколько секунд замерла в полнейшем ужасе. Солнце уже начало подниматься и стало достаточно светло, чтобы оценить масштабы побоища. Людей Вилланелль было больше, чем королевских гвардейцев, и дрались и те, и другие достаточно хорошо, судя по телам деревенских на сырой от утренней росы земле. Жители деревни вместе с "туристами" из Сторибрука оказывали им достойное сопротивление - тел, затянутых в черные кожаные костюмы, на земле было тоже достаточно, и они перемежались с телами в доспехах. "Надеюсь, Свон здесь нет", — внезапно подумалось Миллс, внимательно наблюдающей за схватками, происходящими повсеместно. Над площадью не летали стрелы; видимо, все лучники были в лесу. Лязг железа о железо над площадью стоял оглушающий; те гвардейцы, которых увидела Реджина, сражались мечами, какого-то другого оружия у них она пока не заметила, зато наемники Вилланелль удивляли своим оружейным разнообразием: ножи, топоры, секиры, булавы, цепи, кинжалы... Глубоко вдохнув и выдохнув, Миллс решила-таки присоединиться к этому побоищу. Все лица, знакомые и незнакомые, сливались в одну сплошную кашу, но она решила все же присмотреться и прийти к кому-нибудь из "своих" на помощь. Первой она завидела своего двойника - худенькая и изящная, с длинными волосами, заплетенными в косу, вооруженная двумя ятаганами молодая женщина металась между наемниками, которые тяжело падали на землю после того, как ее оружие тускло поблескивало где-то поблизости. Невдалеке от нее Реджина увидела Лероя с его двойником, имени которого она так и не запомнила - они противостояли четверым, и вполне успешно - Лерой обзавелся лишь глубоким порезом на левом плече, его двойник же немного прихрамывал на правую ногу. Правее она увидела Стивена и поняла, почему он был уверен, что выживет - своими длинными мечами он орудовал более чем умело. Он был ловок, быстр, а еще не гнушался обманными выпадами, и его противники велись, подставлялись, чем дарили мистеру Бартону довольно легкие победы. Обхватив покрепче рукоять своего меча, Реджина вдоль стены направилась в сторону своего двойника - ее начали обступать по кругу, и она теряла бдительность, начав спотыкаться, поэтому ее решение было однозначным. — Приветики! — выскочив из спасительной затененности у стены крайнего к площади дома, рявкнула Миллс и врезалась в ровный ряд мужчин в кожаной одежде, отчаянно помогая себе мечом. — Спасибо, — неожиданно оказавшись с ней рядом, бросила девушка-двойник и зашла ей за спину. — У меня сегодня полночи в глазах двоится, — смачно сплюнув кровавую жижу, буркнул огромный верзила с топором и, выставив в кривой улыбке свои окровавленные зубы напоказ, двинулся прямо на Реджину. — Посочувствовать тебе или наоборот, порадоваться? — спросила она, уклоняясь от его удара. — Языкастая какая, ишь ты! — хмыкнул он и снова занес свое оружие. — Язык то я тебе подукорочу! — Попробуй, — ухмыльнулась Миллс и, прошмыгнув у верзилы под рукой, стремящейся вонзить топор ей в череп, с силой рубанула его мечом по бедру. Кровь из раны хлынула фонтаном; верзила взревел и замахнулся снова. Он был огромен и неповоротлив, но довольно упорен в своих прямолинейных порывах убить брюнетку. Реджина увернулась еще несколько раз, но затем, подгадав удачный момент, когда верзила рубанул топором снова и тот угодил в землю и на секунду там застрял, вонзила меч ему в бок. Мужчина замер на мгновение, затем пошатнулся, накренился в сторону Реджины, когда она рывком выдернула из его тела свое оружие, но упал в другую сторону и замер. Взглянув на свой окровавленный меч, Миллс порывисто вдохнула. Ее двойник уже отдалилась, затерявшись где-то в толпе, и она оглянулась, не угрожает ли ей чего со спины, пока она тут просто стоит в самой гуще сражений. Чуть поодаль она заметила сидящую на земле и бинтующую раненую ногу русоволосую девушку, двойника Зелины, рядом с ней лежал труп в коже, и перед ней был кто-то еще, но Реджина не могла разглядеть из-за мельтешащих воинов, а из-за дома позади русоволосой девушки на них надвигался еще один из наемников. Брюнетка рывком сорвалась с места в надежде успеть, поскольку те двое, очевидно, совершенно не смотрели по сторонам, но вдруг сражающиеся немного расступились, и Реджина увидела того человека, что был перед двойником ее сестрицы, и остановилась на месте, как вкопанная. Знакомые светлые локоны рассыпались по плечам и лопаткам девицы с кинжалом в руке, с лезвия которого яркие алые капли срывались вниз. "Живая", — единственное, что мелькнуло в голове Реджины в этот момент. Ее сердце стучало так громко, что звуки битвы, крики людей отодвинулись куда-то на дальний план, сделавшись почти незаметными. "Пока живая". — Свон, сзади! — неожиданно для себя, крикнула Миллс, ведь мужчина в черном никуда не делся, и продолжал надвигаться. Эмма рывком обернулась на ее голос и, казалось, вовсе забыла об опасности, подстерегающей со всех сторон — она жадно впилась взглядом в лицо Реджины, и в ее глазах читалась такая чистая, неприкрытая радости и такое откровенное облегчение... — Обернись! Сзади! — поняв, что блондинка погибнет смертью глупеньких, если сейчас же не возьмет себя в руки и не очнется, в отчаянии заорала Миллс и левой рукой указала ей на врага, становившегося все ближе и ближе. Но реакции не последовало, и Реджина ринулась вперед на всех порах, надеясь, что успеет, и голова Свон останется на шее. По крайней мере, сейчас. — Какого черта ты творишь?! — прошипела Миллс, на полном ходу парируя удар наемника и замахиваясь. — Ты… живая, — донесся до Реджины негромкий голос, но она толком не вслушивалась, всаживая в грудину врага меч чуть ли не по самую рукоять. — Соберись, — не церемонясь, рявкнула она, заходя блондинке за спину. И отчего-то Реджине Миллс эта ситуация - встать спиной к спине с Эммой Свон и лишь на пару секунд прижаться лопатками к ее - не показалась странной. Наоборот, она почувствовала себя увереннее, что ли, и стресс, сковывающий ее изнутри, немного отпустил. На них без конца нападали — двойники были более желанной добычей, а Эмма - узнаваемой, потому противники лезли на них, будто тараканы на кусок хлеба. Через некоторое время их оттеснили к дому; Свон где-то подобрала арбалет и решила поэкспериментировать. Это подарило им короткую передышку — стрелы летели точно в цель ("Новичкам везет", — подумала Миллс), отогнав противников и не давая им подойти к ним ближе, чем метров на десять, но стрелы, к сожалению, быстро кончились, и она снова вернулась к кинжалу. В одной из схваток их разделили; Реджина на секунду поддалась панике, когда не увидела рядом Эммы, но паниковать было некогда, и она полностью переключилась на битву. Ей откровенно нравилось все происходящее теперь, когда Свон, живая и невредимая была рядом: нравилось яростно замахиваться мечом, затем со всей силы вонзать их в мягкие, податливые тела врагов - меч входил в них, как нож в сливочное масло. В какой-то момент она поймала себя на том, что не может сдержать улыбки, когда ее оппоненты грузно падали на землю, поверженные. — Ну и любите же вы нападать со спины, — фраза, злобно брошенная летящей мимо Свон, была для Реджины совершенно неожиданной, и, проследив за ней взглядом, она увидела, как Эмма хладнокровно перерезала глотку одному из гвардейцев, подкрадывавшемуся сзади и удивленно глядящему блондинке в лицо, оседая на землю. *** Битва (если это побоище можно было так назвать) продолжалась до самого вечера. Наемники из стана Вилланелль и частичка армии королевы Арианы явно не ожидали отпора и начали отступать, стараясь поубивать как можно больше воодушевившихся жителей деревни и Сторибрука. С наступлением сумерек, когда враги отступили ближе к лесу, центральная площадь деревни была сплошь покрыта телами поверженных, и в суматохе нельзя было сказать наверняка, но казалось, что и те и те понесли примерно равные потери. Когда уже почти стемнело, нападавшие скрылись в лесу, затерявшись за кустарниками и деревьями. Реджина откровенно устала за этот чертов бесконечный день. Руки ломило так, как еще никогда в жизни, хотя в юности, когда она разучивала пассы для заклятий, она думала, что хуже быть не может - обычно наутро запястья отказывались работать как положено. Убедившись в том, что звуки битвы окончательно стихли, а крики, характерные сражениям, сменились на песни победителей и негромкие переговоры, Миллс без лишних слов направилась к реке. Ей казалось, что и своя, и чужая кровь покрывали ее с ног до головы и, запекшись, она стягивала кожу так сильно, что ее хотелось содрать ногтями немедленно. А еще страшно хотелось скинуть с себя потяжелевшую, влажную и липкую одежду. У самой реки свернув налево и двигаясь вдоль берега, уходя от людей все дальше, Реджина мысленно благодарила Стивена за то, что он не так давно показал ей то прекрасное местечко, к которому она направлялась. Оно было тихим, не самым популярным среди местных, так как дно реки было пологим только совсем недалеко от берега, а дальше был крутой обрыв, а еще оно было довольно далеко от деревни и скрыто от посторонних глаз наваленными в кучу булыжниками непонятного происхождения и украшено одним-единственным разлапистым кустом. — Долго ты собираешься красться следом? — дойдя до весьма широкого разлива реки примерно в километре от места боя, крикнула Миллс, бросая на песок заляпанный еще не успевшей запечься кровью меч, и начала развязывать шнуровку корсета. Она слышала, что за ней идут от самого поворота - песок отчетливо шуршал в такт чужим шагам, и отчего-то она совсем не сомневалась в том, что знает, кто за ней идет. — Если бы меня что-то не устраивало, я бы непременно тебе об этом сообщила. — Всех будущих королев обучают драться? — подойдя к Реджине и бросив свое оружие в песок рядом с ее мечом, поинтересовалась Свон, скидывая рваную и грязную рубаху. — Да, и не только этому. Хоть я и не королевских кровей, но моя матушка постаралась искоренить во мне всё, что могло бы говорить о том, что я, по сути, простолюдинка, — усталым тоном ответила Миллс и, справившись, наконец, с корсетом, бросила его на землю рядом с оружием. По пути сюда она понимала, что разговаривать у нее нет сил, но почему-то сейчас слова буквально рвались из нее и это было довольно странно. — Если вернемся в Сторибрук и разбудим Белоснежку, спроси, как ее воспитывали. Начиная со школьной программы — арифметика, языки, музыка, танцы, заканчивая стратегиями ведения войны, фехтованием, урокам боя на всех видах оружия, ведения дипломатических переговоров, и все это с самого юного возраста… — Ужас какой, — хмыкнув, прокомментировала Эмма и с трудом стянула с себя ботинки, в одном из которых обнаружила забытый второй кинжал, а затем и штаны. — Не то слово, — нейтральным тоном буркнула Реджина, не оборачиваясь. Будучи ребенком она не особо понимала, для чего в нее буквально впихивали все эти знания, но впоследствии они не раз ей помогли в различных ситуациях как в Зачарованном Лесу, так и в Сторибруке. — Дом, в котором я обосновалась, здесь совсем рядом, так что еще пригодную одежду для ношения можно ополоснуть и забрать, так дойдем, а от непригодной избавиться. — Хорошо, — кивнула Эмма, с одними брюками подходя к воде — рубаха была порвана в десятке мест разом. Обычно такая покладистая Свон вызывала у Реджины легкое удивление, но в данный момент ей было глубоко все равно - ей было достаточно того, что за предыдущие несколько дней она умудрилась выжить в чужом ей мире и незнакомом укладе жизни, и была сейчас рядом живая и со всеми конечностями там, где им полагалось быть. Следующие несколько минут они провели в тишине, нарушаемой лишь плеском воды. Закончив с одеждой, Реджина повесила свою на единственный на пляже куст и уверенным шагом вошла в реку. — Без магии тут туговато… Холодно очень. В Сторибруке хоть огонь грел, — ежась от холода, но продолжая заходить дальше в воду, задумчиво пробормотала Миллс, медленно проводя по поверхности руками. Натруженные мышцы слушаться отказывались напрочь. Эмма с негромким всплеском последовала ее примеру. Реджина сделала еще несколько шагов и, остановившись, набрала полные ладони воды и плеснула себе в лицо. Потом еще и еще раз, будто бы смывая весь этот прожитый день. Ледяная вода избавила, наконец, от мерзкого ощущения стянутой кожи, капли стекали по шее, ключицам, локтям, вызывая мириады мурашек. Порезы на боку, неизвестно как там оказавшиеся, начали саднить и кровоточить, но она не обращала на это никакого внимания - вода странным образом успокаивала натянутые, как струна, нервы и расслабляла. — Я не надеялась увидеть тебя живой, — закончив с лицом и продолжив свои манипуляции ниже, внезапно проговорила Реджина тихим голосом, не глядя в сторону Эммы, находившейся неподалеку. Во всей этой странной ситуации у Миллс складывалось впечатление, что Свон ее опасается, потому и ведет себя подозрительно тихо, как мышка. В обычное время подобное поведение ее бы раздражало, но сейчас его, такого привычного и родного, отчего-то не наблюдалось. — Если честно, я тебя тоже. Особенно после того, как Лора сказала, что после нашего появления в лесу стало появляться огромное количество трупов, — так же тихо ответила Свон, будто очнувшись, и приступила к той же процедуре, что и Миллс. — Лора — это мой двойник? — поинтересовалась Реджина, заходя глубже в воду и опускаясь в нее по самый подбородок. Она практически ничего не знала об этой девушке, но почему-то факт их знакомства со Свон ей не пришелся по душе. — Да, — лаконично ответила Эмма. Не говоря ни слова, Реджина нырнула, исчезая под водой, и через несколько секунд показалась на поверхности метрах в пятнадцати. Свон поплыла за ней следом, поддаваясь остро вспыхнувшему нежеланию выпускать женщину из поля видимости, хотя сделать это было проблематично — в этом месте река была довольно широкой, и берег был пологий, без скал и какой-либо растительности вблизи воды — просто так не спрячешься. — С твоим двойником я тоже встретилась, — несколько минут молчания спустя, проговорила Реджина, когда они доплыли почти до середины устья реки, с неприязнью вспоминая их встречу. — И как тебе? Она меня чуть не убила, когда я очутилась в лесу, — перевернувшись на спину, раскинув руки в стороны и замерев на месте, полюбопытствовала Эмма, и долгим, пристальным взглядом впилась в ночное звездное небо. — Не самая приятная личность… И меня она тоже пыталась убить, — фыркнув, ответила Реджина, неуклюже барахтаясь в воде и подплывая ближе к расслабленной Свон и замирая у ее головы. Звезды отражались в ее глазах, и вглядываться ввысь брюнетке совершенно не хотелось. Затем с вежливым, отстраненным интересом она решила спросить: — А как тебе Лора? — Очень хорошая, приятная девушка, — проговорила блондинка, вновь принимая вертикальное положение. Предательское сердце в груди бывшей Королевы пропустило удар и она отвела глаза. Внезапно Эмма приблизилась к ней совсем близко, так, что их тела соприкасались, и ее тепло создавало причудливый контраст в сравнении с водой. Наверное, надо было что-то сказать, как-то прокомментировать, ведь у Реджины никогда не было с этим проблем и всегда находились нужные слова, но сейчас она не могла выдавить из себя ни словечка. — Она… она добрая и очень заботливая, но… — Но? — шепотом переспросила Миллс, поднимая глаза и встречаясь взглядом с блондинкой. Она смотрела на нее серьезно, без улыбки, и даже немного печально. Мокрые, холодные пальцы коснулись ее щеки и Реджина вздрогнула, но не отпрянула. — Но мне так не хватало тебя, — по неизвестной причине эти слова послужили для Миллс ударом под дых. Почему раньше признания Свон вызывали в ней волну раздражения, глухой злости и ярости, а сейчас ей стало труднее дышать и даже скулы свело? — Я боялась, что ты не выживешь, Свон, — судорожно вздохнув, выдохнула Реджина и, почувствовав себя так, будто бросается в омут с головой, под водой обхватила Эмму под ребра, порывисто прижимая к себе. Признать это вслух было настолько пугающе, что все внутренности, казалось, сжались в малюсенький, острый, ледяной комочек и собрались в районе солнечного сплетения. Хвала всем богам, блондинка промолчала, лишь ее руки, в ледяной воде оставшиеся теплыми, неуверенно скользнули на ее плечи. Еще миг спустя она прижалась щекой к ее щеке и замерла. — Странное место, но красивое, — тихим голосом продолжила Реджина. Пора уже было выбираться на сушу, одеваться и идти в дом, но здесь и сейчас, в сгущающейся темноте, тишине и спокойствии ей было так хорошо... что даже присутствие в этом "хорошо" Эммы Свон казалось вполне естественным. Это место творило с Реджиной Миллс очень странные вещи, которые пугали ее до чертиков, тем самым поддерживая ее в постоянном напряжении, но додуматься до причины, почему она ощущает себя не так, почему реагирует и чувствует совершенно иначе, отлично от обычного и привычного, она никак не могла. Внезапно пальцы Свон скользнули по ее спине чуть выше; аккуратно, не причиняя боли, забрались во влажные волосы, и Эмма чему-то улыбнулась. Казалось бы, такое простое, незамысловатое действие, но у Реджины возникло острое ощущение, будто что-то надламывается внутри нее, и ей настолько сильно захотелось убежать от этого чувства, но она не придумала ничего лучше, чем обнять блондинку крепче и спрятать лицо в изгибе ее шеи. Она вкусно пахла, и почему раньше этот маленький факт ускользал от внимания?.. Они пробыли там довольно долго - Реджина постаралась успокоиться и угомонить свои разбушевавшиеся нервы, а Свон уже колотило от холода. — Пора, — негромко произнесла Миллс, резковато расцепляя руки и, не глядя на Эмму, направилась к берегу. Та ничего не сказала, и несколько минут они провели в полном молчании, возвращаясь в дом, который присвоила Реджина, переодеваясь в сухую одежду и неловко укладываясь спать на единственную в доме кровать. Утомленные долгим, насыщенным днем, они уснули, едва успев пожелать друг другу спокойной ночи. *** Сон Реджины был тяжелым, мутным, наполненным запахом крови, железа и мокрой земли, лязганьем металла и чьими-то полными боли криками, а также огромным количеством теней в форме людей, движущихся вокруг нее, пытающейся разглядеть их лица. Тени - расплывчатые, но плотные, непрозрачные, окружали со всех сторон, нервировали и раздражали, потому что как можно бороться с тем, что нематериально? Когда эти непонятные тени обступили ее совсем плотно, то начали касаться ее - легко, почти невесомо, но эти касания были все же ощутимы. Невозможно было сказать, несли они в себе опасность или нет - боли не было, но Реджине все это продолжало активно не нравиться. Плюсом ко всему сквозь ставшие уже привычными крики неожиданно прорвался чьей-то близкий, знакомый голос. Он, полный горечи и тоски, надрывно звал ее, и ей так хотелось откликнуться, но отчего-то слова не слетали с губ, неизменно превращаясь лишь в рваные выдохи. "Нет, нет, нет, не-е-ет", — доселе звавший ее, голос вскрикнул, а затем затянул на одной ноте единственное слово, став под конец похожим на скулеж побитого щенка. Чувствительный тычок в ребра заставил Реджину Миллс рывком проснуться, и она с удивлением поняла, что этот голос принадлежал спящей рядом Эмме. Та яростно ворочалась на скомканной простыне, не раскрывая глаз, не прекращая повторять свое "нет". — Тише, Свон, тише, — поймав блондинку за плечи и заставив ее остановиться, собственным телом прижав ее к кровати, прошептала Миллс. — Реджина, — чем-то насмерть перепуганная, выдохнула Эмма, распахнув глаза и вцепившись обеими руками брюнетке в бока. — Ты... ты... — Это был всего лишь сон, — почувствовав, что Свон окончательно перестала барахтаться и затихла, негромко проговорила Реджина и, повинуясь внезапному порыву, прижалась щекой к горячему, чуть влажному лбу Эммы, упершись локтями в матрас по обе стороны от ее лица. — Крайне хреновый, — буркнула Эмма куда-то во впадинку между ключиц брюнетки, ослабляя хватку пальцев на ее талии. — Такие сны будут преследовать тебя еще долго, — прикрыв глаза, тихо произнесла Миллс. Лежать наполовину на другом человеке было не особо удобно, но чужие горячие, чуть подрагивающие пальцы, начавшие несмело скользить вдоль ее позвоночника от поясницы до лопаток и обратно, не давали двинуться с места. — У тебя тоже так? — не прекращая путешествия своих рук по спине брюнетки, спросила Свон. — Нет, — глубоко вздохнув в попытке прогнать сонливость, ответила женщина. — Сны закончились, толком не успев начаться, как только я заткнула свою совесть и отказалась мучить себя чувством вины. С этими словами она слезла с блондинки и улеглась на бок, лицом к ней. Эмма приняла то же положение, свернувшись в позе эмбриона, упершись лопатками в грудь Реджины. — Надо поспать, до рассвета еще далеко, а завтра нам всем предстоит тяжелый день, — кончики волос Свон щекотали щеку и нос, Миллс убрала их и не смогла удержаться от того, чтобы пропустить несколько прядей между пальцами. А потом еще и еще раз. Они были еще чуть влажными, но гладкими и податливыми, и отчего-то их хотелось трогать, не останавливаясь. — Оливия тоже здесь? — несколько размеренных вдохов спустя спросила Эмма. — Думаю, нет, — ответила брюнетка, анализируя свои ощущения: тепло чужого тела рядом создавало в их пододеяльном царстве какой-то особенный уют, и то, что его создавала своим присутствием Эмма Свон не вызывало такого неприятия, как раньше. И это наблюдение заставляло ее сердце заходиться в приступе нездоровой паники и задаваться единственным вопросом - почему?... — Вряд ли она попала сюда вместе со всеми нами. Она уникальна, а уникальности потому так и называются, что они одни в своем роде. Поживем - увидим, мы провели здесь еще слишком мало времени. — Почему ты так странно себя ведешь? — вопрос Эммы не был неожиданным, но Реджина не думала, что она задаст его так скоро. Ее руки, успевшие перебраться на торчащие из-под одеяла плечи и лениво поглаживающие их, рисуя пальцами спирали, мгновенно отдернулись, будто их током ударило. — Свон, спи уже, — в голос все же прорвалось немного раздражения. Миллс перевернулась на другой бок и отодвинулась к краю, не заметив, что перетянула на себя часть одеяла Эммы. — Ох, узнаю свою Злую Королеву, — фыркнула та и последовала за ней, обнимая брюнетку за талию и прижимаясь к ней всем телом. — Не хочу замерзнуть к утру. — Спи, я тебе сказала. — Да сплю, сплю... Спокойной ночи. Ответа не последовало. *** — Доброе утро, — негромко проговорила Миллс, когда солнце, лениво поднимающееся к зениту, своим длинным жгучим лучом коснулось щеки Эммы и та, проведя по лицу рукой в попытке его отогнать, проснулась, недовольно косясь в сторону настежь распахнутого окошка. — Доброе, — недовольство как водой смыло, стоило ей сфокусировать взгляд на Реджине, сидящей на табурете в нижнем белье и тонкой хлопковой майке и невозмутимо попивающей чай. — Хватит спать! Скоро начнется прощание с погибшими - твоя подружка почему-то посчитала своим долгом об этом сообщить, но у тебя еще есть время на быстрый завтрак, — сообщила брюнетка, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Какая еще подружка? — ничего не понимая спросонья, поинтересовалась Свон, принимая сидячее положение и прикрываясь тонким одеялом. — А миленькая такая. Темные длинные волосы, огромные наивные карие глазищи, доброжелательная улыбочка... и фигурка ничего так, — тем же тоном отозвалась Миллс, не меняя позы, и только вглядевшись, Эмма поняла, что она натянута, как струна. — Лора что ли? — склонив голову к плечу, уточнила Свон. — Она самая, — ответила брюнетка и, внезапно повернувшись, ничего не выражающим тоном продолжила: — Советую поторопиться, через двадцать минут надо быть на месте. С этими словами Миллс отставила кружку, поднялась, изящно - как кошка - потянулась и быстро, но без излишней торопливости оделась. — А где... — начала было Эмма, но Реджина, будто бы прочитав ее мысли, ее перебила: — Еда и вода для чая на столе у окна, за домом есть небольшой закуток, там можешь привести себя в порядок. Вода там тоже есть, — поплотнее затягивая шнуровку кожаного корсета, надетого поверх белоснежной рубашки с закатанными рукавами, инструктировала Миллс, а затем, закончив, переключилась на шнуровку ботинок на тонкой подошве из того же материала, что и корсет. — А вон в том шкафу в углу полно одежды, посмотри себе что-нибудь. — А где хозяин этого дома? — подходя к грубо сделанному деревянному шкафу и внимательно разглядывая стопки бесчисленных рубашек, штанов, и небрежно сваленных в кучу на нижней полке ботинок, поинтересовалась Свон, одной рукой придерживая одеяло на груди. — Вот он был, и вот его уже нет, — туманно проговорила Реджина, закончив собираться и выпрямляясь. — Он был из армии королевы и, по несчастливому для него стечению обстоятельств, одним из охотников за моей головой. — Ты его... того? — поинтересовалась Свон, для пущей убедительности проведя большим пальцем по своему горлу. — Через двадцать минут будь на площади, — с этими словами Реджина выскользнула из дома, напрочь проигнорировав вопрос и оставив Эмму в гордом одиночестве. Дойдя до площади, Реджина была немного ошарашена тем, какой объем работы успели провернуть местные за ночь: все свободное пространство было заставлено деревянными трехъярусными плотами, на каждом из которых лежало около десяти тел, и все они были усыпаны белыми цветами. Старики, женщины и дети вернулись из укрытия и многие из них плакали, двигаясь по узким проходам между сооружениями. Едва завидев Стивена, Миллс тут же направилась к нему. Он стоял у одного из плотов, понурив голову, и держал руку на плече одного из убитых. Подойдя ближе, Реджина узнала Майкла, одного из пятерки, с которой она ушла в лес перед началом битвы. — Привет, — негромко произнесла она, приближаясь к мужчине. — Привет, — оторвав печальный взгляд от лица Майкла, ответил Бартон и, совершенно неожиданно крепко стиснув брюнетку в объятиях, продолжил: — Рад видеть тебя в здравии. — Взаимно, — сдавленно ответила Реджина и высвободилась из чужих рук. — Моя дочь объявилась в деревне в самом начале, представляешь! Столько лет ее не видел, не знал, как она и что с ней, а тут раз, обернулся в бою, а там она, живая и невредимая, рубит направо и налево, — невесело ухмыльнувшись, сказал Стивен и глянул куда-то за спину Миллс. Она обернулась и увидела, как Лора Дэйли посыпает цветами очередной плот, груженый телами. — Я точно так же обнаружила Свон, нежданно негаданно, в бою. На нее кто-то собирался напасть сзади, я это заметила, крикнула ей, чтобы обернулась, а она меня услышала, глаза подняла и застыла как истукан, — не отрывая взгляда от своего двойника, рассказала Реджина. — Ты довольна, что она в порядке? — заглянув брюнетке в лицо, поинтересовался Стивен, слабо улыбнувшись. — Я еще не поняла, пожалуй, — немного замявшись, произнесла Миллс. — Ты лучше расскажи мне, что тут сейчас будет? И где вражеские тела? — Мы не сортируем погибших, — изумленно-недоверчиво взглянув на собеседницу, проговорил Бартон. — Огню все равно, чьи тела жечь, он не особо разборчив. — Я не участвовала в войнах в королевстве, но знаю, что каждая сторона хоронила только своих, — задумчиво произнесла Реджина. — Как по мне, так это дикарство, — пожав плечами, непосредственно прокомментировал Стивен. — Сейчас люди будут прощаться. Затем будут проводить обряд очищения и освобождения, это до вечера, а потом мы отправим тела в последний путь. — Что за обряд? — вздернув бровь, поинтересовалась Миллс больше из вежливости, чем из реального любопытства. — Подожди немного, сама увидишь, — растянув губы в полуулыбке, ответил Стивен. — Кстати! Провожание вещь обязательная, а на похоронах все женщины должны быть в белых платьях. — Что? — возмущенно-недоверчиво переспросила Реджина, скрещивая руки на груди. — Во-первых, мы тут никто... — Вы участвовали в этой битве. — ... и платьев у меня нет... — Это не проблема, женщин в деревне много. — ... и что, если я не приду? — Тем самым проявишь высшую степень неуважения к падшим. Да и в целом ко всем местным. — Ясно, — сквозь зубы буркнула Реджина. — Вот ты где! — на полном ходу врезавшись брюнетке в спину, запыхавшись, выпалила Эмма и, обойдя ее, протянула руку Стивену и представилась: — Здравствуйте. Эмма Свон. — Стивен Бартон, — мгновенно напрягшись, ответил он, но протянутую руку все же пожал. — Поразительно, какое сходство! Хотя при детальном рассмотрении между Вами и Вилланелль различия более заметны, чем у Лоры и Реджины. — Они совершенно разные, пап, — появившись будто бы из ниоткуда, с мягкой улыбкой (точно как у отца), произнесла Лора, подхватывая мужчину под локоть. — Доброе утро Эмма, Реджина. — Доброе, — безэмоционально отозвалась Миллс. — Привет, — улыбнувшись, ответила Свон. — Лора, Реджине с Эммой сегодня понадобятся платья для похорон, да и тебе самой тоже. Боюсь, от твоего гардероба мало что осталось - многие вещи Фиона перешивала для Рокси, какие-то твоя твоя сестра без спроса утащила и куклам платья понашила... Так что твоя задача до вечера раздобыть вам всем одежду. — Уверена, Берта мне с этим поможет, — с мягкой улыбкой согласилась Лора, пристально изучая Реджину. Та сверлила ее тяжелым взглядом в ответ. — Если что-то надо будет подшить или ушить, то... — ... мы сразу пойдем к маме, пап, — перебила Лора и, махнув рукой куда-то за спины ее собеседников, печально продолжила: — нам пора, они уже начинают. Все жители деревни собрались на площади и, что удивительно для такого скопления народа, но совсем не удивительно для повода, вокруг царила тишина. Кто-то сдавленно кашлял, кто-то придушенно всхлипывал, кто-то напряженно дышал, но ни один из находящихся там людей не разговаривал. Тонкий девичий голос, неожиданно прорезавший царившее в этом месте тяжелое молчание мелодичным напевом, очаровывал. Вскоре к одной девушке присоединились еще двое, стоявшие неподалеку от Реджины, за ними еще и еще. Она попыталась хотя бы разобрать слова, но они пели на каком-то незнакомом языке, но понимать смысл слов было вовсе необязательно - сама мелодия, их интонации, все это передавало ту грусть, ту скорбь, ту печаль, горечь и боль, что испытывали все, находящиеся здесь. Вскоре к юным девушкам присоединились и взрослые женщины - их голоса были ниже и грубее, что окрасило их песню в еще более мрачные тона. А после началось движение - не прекращая петь, женщины и девушки одновременно пошли вперед, к трупам их погибших сыновей, братьев, мужей, отцов; они двинулись вокруг плотов, укладывая на них все новые и новые цветы - белые, красные, оранжевые, желтые, голубые, всевозможных оттенков, и спустя буквально несколько минут трупы исчезли под этим цветочным ворохом. Женщины остановились; их прекрасно-трагичная песня стала затихать. Юные девушки взяли особо высокую ноту и замолчали. Тишина снова воцарилась над площадью. — О чем пелось в песне? — поинтересовалась Реджина у стоящей неподалеку Лоры, когда люди задвигались и начали расходиться, негромко переговариваясь. — И на каком языке ее пели? — Это язык наших древних. Традиционная песня прощания, точного перевода никто не знает, но ее всегда поют на похоронах. На семейных, как правило, старшая женщина, на вот таких... массовых, поют родственницы погибших. Она о любви, памяти, прощении и покое, — долгим, задумчивым взглядом, чуть щурясь, глядя на вальяжно плывущие по пронзительно синему небу мелкие облачка, отозвалась Дейли. — Впечатляет, — подала голос Эмма. — Что будет теперь? — Пойдем готовиться непосредственно к самим похоронам. Сейчас на омывание, потом одеваться и причесываться, а там и закат скоро. Пойдемте за мной, — сказала Лора и двинулась в сторону леса. Минут двадцать энергичной ходьбы сквозь чащобу, они, наконец, вышли к достаточно большому каменному зданию, у которого из многочисленных округлых отверстий у крыши вырывался пар. — Это еще что? — недоверчиво поинтересовалась Миллс, провожая взглядом нескольких девушек, появившихся у здания с другой стороны. — Что-то вроде бани? — Не знаю, что такое "баня", у нас это называется умывальница, — усмехнулась Лора. — Заходим, раздеваемся, что делать дальше - расскажем и покажем. Свон вошла в помещение первой, Реджина сразу за ней. В лицо сразу ударил влажный воздух, с резким, но приятным ароматом смеси трав, и сначала сквозь пар ничего не было видно, но несколько секунд с открытой дверью спустя пар немного рассеялся и стало видно длинные скамьи у стен с аккуратно сложенными на них стопками чужой одежды. — Так это еще и общественная баня, — убежденно произнесла Миллс и тут же продолжила: — я в этом участвовать не собираюсь. — Реджина, не начинай, — сжав ее запястье, попросила Эмма, сопровождаемая любопытным взглядом Лоры. — Свон, я ни разу в жизни не мылась в одной ванной с посторонними людьми и, если честно, не собираюсь начинать даже сейчас, — прошипела брюнетка в ответ, мягко высвобождая руку из захвата тонких пальцев. — Таковы наши традиции, — вмешалась в разговор Лора, легко касаясь плеча своего двойника. — Этой умывальницей пользуются исключительно перед похоронами и в обязательном порядке, так как это - часть обряда, так что... — Это негигиенично, — сбрасывая руку девушки с плеча, сказала Миллс. — Ты не права, — мягко произнесла Лора, чуть склонив голову к плечу. — Реджина, вы и остальные женщины из вашего мира не сможете выполнить самую важную часть похоронного обряда, так что, прошу тебя, сделай хотя бы это. Мир ведь не рухнет, если тебя омоют с другими. Реджина стиснула зубы, что было сил и шумно выдохнула через нос. Невыразимо хотелось послать эту девчонку к чертям, развернуться и уйти, хлопнув дверью, но понимание того, что они сейчас вынуждены жить по чужим правилам и соблюдать чужие устои, брало свое. — Не рухнет, — процедила она. — Надеюсь, хоть банные принадлежности у каждого персональные? Или и полотенце тоже одно на всех? — Ты слишком невеликого о нас мнения, — прыснула Дейли и окинула женщину тем самым взглядом, каким смотрят на не совсем смышленых детей. — Оставляйте всю одежду здесь и проходите вон в ту дверь. С этими словами Лора разделась со скоростью, которой и пожарники могли бы позавидовать, и скрылась за массивной деревянной дверью. — Почему ты все время с ней конфликтуешь? — поинтересовалась молчавшая до этого момента Эмма, стягивая с себя рубаху и аккуратно ее складывая. — Я не конфликтую, — буркнула Миллс, снимая брюки и белье следом за ними. — Мне не нравится вся эта затея, только и всего. — Ну, она не нравится не тебе одной, если честно, — хмыкнула блондинка. — Но потерпеть-то можно. — Можно, — нехотя согласилась Реджина, складывая стопку своей одежды на скамью. — Но понятие личного пространства у людей все равно должно быть, я считаю. — Какая же ты зануда, все-таки, — уже откровенно усмехнулась Эмма, сложила свою одежду рядом с вещами Реджины, выпрямилась, окинула на удивление промолчавшую брюнетку долгим взглядом и проговорила: — пойдем? — Пойдем, — наверное, впервые в жизни огромнейшим усилием подавляя в себе жесточайшее "не хочу", буркнула Миллс и, повинуясь блондинке, взявшей ее за запястье, проследовала за ней в следующее помещение. К счастью, там им выдали белоснежные хлопковые простыни, стоило им только войти. Мельком оглядев всех присутствующих девушек и женщин, они замотались в них на манер римских тог. — Берите кружки, — внезапно появившись рядом, негромко сказала Лора и указала рукой в сторону широкого деревянного стола у стены. — Это нужно выпить. — Что это? — принимая грубо сделанную из глины кружку из рук Эммы, подозрительно спросила Реджина, вдыхая тяжелый аромат заваренных в ней трав. — Ритуальный чай, — закатив глаза, ответила Дэйли. — Не переживай, он не ядовит. Малоинформативный ответ собственного двойника Реджину Миллс не устроил, но она все же решила не вступать в полемику. По крайней мере, прямо сейчас. На вкус этот едва теплый напиток был очень насыщенным, терпким и горьковатым, но пился легко и, осушив кружку за несколько глотков, Реджина вопросительно уставилась на Лору с намерением получить дальнейшие инструкции. — Молодцы, — одобрительно кивнув, сказала девушка. — Мы решили, что вам лучше занять самую дальнюю купель, она вон в том углу. — Взмах рукой в нужном направлении. — Там найдете все необходимое. А через пару минут в печь добавят масла, запах может быть резким поначалу, главное, вдыхайте поглубже. — Надеюсь, вода хоть там чистая? — с каждой секундой все больше сожалея о невозможности уйти из этого места, поинтересовалась Миллс, с опаской глядя в видневшуюся вдали глубокую деревянную бочку. — Разумеется. Залили свежую прямо перед нашим приходом, — мягкий укор в голосе Лоры раздражал неимоверно, но веселил помалкивающую Эмму, заставив ее аж хрюкнуть от смеха. — Прекрати уже нудеть и пойдем, — прикрыв не желающую сходить с лица улыбку тыльной стороной ладони, приглушенно проговорила она и несильно подтолкнула Реджину вперед. Многие из присутствующих уже заняли свои купели, аккуратно сложив свои простыни на стоящие рядом высокие, но неширокие тумбы. Свон отметила про себя, что в каждой находились по двое, судя по внешнему сходству, матери и их дочери, либо же сестры, а две возрастные женщины проводили какие-то непонятные манипуляции со склянками у столика возле печи с огромными горячими камнями в самом центре помещения. — Это более приличное мыло чем то, что давал мне Стивен, — подойдя к тумбе у предназначавшейся им купели, беря в руки нежно-кремовый брусок и принюхиваясь, прокомментировала Реджина и взглянула на остальное. — О, они тут даже кремами пользуются... Я первая, Свон. С этими словами брюнетка сбросила с себя простыню, уложила ее на свободный край тумбы и забралась в горячую воду, от которой шел пар. — Ноги собери, а то мы вдвоем тут не поместимся, — произнесла Эмма, опускаясь в воду по самую шею напротив брюнетки, с трудом усаживаясь на дне, со странным смущением осознавая, что их согнутые в коленях ноги плотно прижаты голенями друг к другу. — Ох, какое же все-таки счастье оказаться в горячей воде! — Не могу с тобой в этом не согласиться, — упираясь затылком во влажный бортик, довольным голосом отозвалась Реджина и повела плечами под водой. Как раз в этот момент раздалось громкое шипение и в считанные секунды по всему помещению разнесся травяной запах, который действительно оказался довольно резким и они обе закашлялись, как и несколько других женщин. Помещение заполнилось негромкими разговорами и плеском воды; каждая пара начала процедуру мытья. Эмма отметила, что у них этот процесс был обоюдным, но прекрасно понимала, что Реджина на такое в жизни не пойдет, а потому решительно взялась за второй розоватый брусок мыла и решила начать сверху - с волос. Некоторое время спустя, уделив внимание всем частям тела, до которых могла дотянуться, Реджина поймала себя на том, что нервозность и неприятие ситуации куда-то улетучились и все ее мышцы расслабились. Что было тому причиной было не совсем ясно - чай, горячая вода или же благоухающие травы, а, быть может и все вместе, но это было не так важно, потому что эта расслабленность была именно тем, что ей было так необходимо в последнее время. Она снова откинулась на стенку купели и застыла, прикрыв глаза и отказываясь о чем-либо думать. Эмма занималась своими водными процедурами, внутренне борясь с острым недовольством из-за дискомфорта, причиняемым пространством, слишком маленьким для двоих взрослых людей, но понимая, что жаловаться и возмущаться чужими обычаями бессмысленно. — Потрешь мне спинку? — касаясь под водой колена своей соседки, поинтересовалась Свон у давно уже притихшей и казавшейся заснувшей Реджины, не надеясь на положительный ответ. Та немедленно открыла глаза, оглядела блондинку тяжелым, изучающим взглядом, и после долгой паузы протянула: — Разворачивайся. Прозвучавший ответ был крайне неожиданным. Эмма на несколько секунд застыла в одной позе, боясь вдохнуть и изумленно глядя в хмурое лицо напротив, но в итоге, повинуясь властному взгляду карих глаз с некоторым трудом развернулась и уселась между разведенных бедер брюнетки. — Не передашь мне свое мыло? Я, конечно, и своим могу воспользоваться, но если ты не хочешь смешивать... — негромкий, нарочито вкрадчивый голос Реджины, горячей влажностью обжегший правое ухо, послал по телу Свон миллионы мурашек. — Передам, — едва справляясь с волной странной взволнованности, подобной цунами, ответила Эмма и потянулась вперед за розовым бруском. — Держи. Чужие пальцы, накрывшие ее собственные и цепко выхватившие из ладони скользкое от воды мыло, спокойствия не добавляли. — Ты чего так напряглась? — поинтересовалась Миллс, намыливая подставленные ей плечи и медленно, чувственно, скользя по ним руками, проминая задеревеневшие мышцы. — Ничего, — буркнула Свон ей в ответ, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Сердце бешено колотилось почти у самого горла, спирая дыхание, и ей казалось, что воздух вокруг стал в разы горячее чем тогда, когда они только сюда вошли. Закончив с плечами и лопатками, Реджина двинулась ниже, не оставляя без внимания ни единого сантиметра ее кожи, скользя пальцами по выступающим исцарапанным ребрам и обводя кругами позвонки. Эмма сидела, не шелохнувшись, внутренне костеря себя за возникший вдруг жар в низу живота и, с одной стороны, надеясь, что эта пытка скоро закончится, но с другой откровенно желая, чтобы этот момент не заканчивался никогда. — Мне кажется, или ты похудела? — упираясь подбородком в ее плечо, проникновенно поинтересовалась Миллс, под водой добираясь до ее поясницы, одной рукой переходя на крестец, а другой скользнув на внутреннюю поверхность бедра. — Что. Ты. Мать твою. Творишь?! — не выдержала Свон, резким движением поймав ее за запястье и развернувшись вполоборота. — А что не так? — наигранно удивленно поинтересовалась Реджина, нацепив на лицо маску святой невинности, хотя в глазах ее плясали бесенята. — Ты же сама попросила потереть тебе спинку. Эмма в возмущении открыла рот, намереваясь ответить, но не нашла, что ответить, осознав, что та откровенно над ней насмехается. — Пожалуй, хватит, — с этими словами, блондинка развернулась и снова вернулась на свое место напротив нее, скрестив ноги и поджав колени к груди. Реджина, не удержавшись, фыркнула, чувствуя некое моральное удовлетворение от явно удавшейся провокации, и вновь приняла удобную для себя позу. Несколько минут спустя вокруг них началось какое-то движение и, оглядевшись, они поняли, что женщины вокруг них покидают свои купели, вновь обматываясь простынями. — Все нормально? — способность Лоры появляться неожиданно и из ниоткуда порой удивляла и даже не много пугала. — Просто замечательно, — улыбнувшись ей улыбкой голодной гиены, ответила Реджина, плотно запахивая свою простынь. — Прелестно, — чувствуя, как наливаются румянцем ее щеки при мысли о последних моментах омовения, проговорила Эмма. — На выходе вам дадут масла, натретесь ими, а когда обсохнете, можно будет одеваться, — подозрительно косясь на смущенную блондинку, сказала Дэйли. — Потом пройдете по внутреннему коридору и выйдете с другой стороны, там вам сделают ритуальные прически. Оставшиеся процедуры растянулись еще примерно на пару часов. Реджина не была в восторге от того, что прическа состояла из обычной французской косы, которую она даже сама себе в жизни не плела, и, к тому же, перед заплетением волосы тоже густо смазывали маслом. Эмма же, в свою очередь, не имела ничего против, с интересом погружаясь в местные обычаи. Пока их плели, Свон решила разузнать, чем в это время занимались мужчины, так как оказалось, что процедура омовения предназначалась только для женской половины населения. Берта, заплетавшая ее, рассказала, что мужчины в это время ушли на охоту на белого оленя с золотыми рогами, крайне редкого в этих краях животного. Рассказать в деталях о том, для чего это было нужно, она отказалась, мотивируя свое нежелание тем, что совсем скоро они - двойники - и сами все увидят. После заплетания всех женщин одели в белоснежные платья. К счастью, наряды, подобранные для них с Реджиной, оказались точно по размеру и ничего не пришлось перешивать, и первые несколько минут после того, как они переоделись, Эмма со странной смесью смущения и удовольствия разглядывала чувствующую себя не в своей тарелке брюнетку, облаченную в простое, приталенное платье без рукавов с ассиметричной юбкой в пол. — Симпатично, однако, — прокомментировала Эмма, шутливо пихнув Реджину в плечо. — Я тебя умоляю, — кисло отозвалась та, придирчиво осматривая доставшееся Свон одеяние. — Хотелось бы ответить тебе тем же, но твое платье смахивает на обычный сарафан. — Что ж, я не в претензии, — улыбнувшись уголками губ, ответила она и разгладила струящуюся по бедрам юбку-солнце. — Нам пора, — все последняя время державшаяся где-то неподалеку Лора подошла к ним ближе. — Солнце садится - пора начинать похороны. Когда все - мужчины и женщины, местные и прибывшие из Сторибрука, собрались вновь на центральной площади деревни, женщины снова запели. Их песня была похожа на ту, что пели во время прощания, но эта была гораздо печальнее и проникновеннее. На последних нотах, которые исполняли более взрослые женщины, с десяток мужчин внесли огромного оленя на деревянных носилках и опустили его прямо перед первым сооружением, на котором лежали тела погибших. Женщины из их семей по очереди подходили к трупу убитого животного, наполняли кровью из рваной раны на его шее небольшие чаши, а затем каждая шла к своему погибшему и пальцами, обмоченными в еще теплую кровь, рисовала на его лбу странные замысловатые узоры. Когда все закончили, огромные плоты направили в сторону реки и, спустя довольно долгое время, их спустили на воду. Течение подхватило их и неспешно повело навстречу к стремящемуся к горизонту оранжевому солнечному диску. Стивен и еще несколько довольно возрастных мужчин подошли к самой воде, держа в руках луки и по одной горящей стреле каждый. Они остановились и на несколько следующих мгновений время будто бы остановилось - сотни глаз провожали своими взглядами удаляющиеся плоты с мертвыми в их последний путь. Затем самый старший мужчина встал на изготовку, приняв боевую позу лучника, поднял вверх руку с горящей стрелой и звучно скомандовал: — Стрелы наложить! Все лучники беспрекословно послушались. Тетива каждого лука была натянута, стрелы подрагивали, готовые отправиться и в свой последний путь, но командующий молчал. Впрочем, как и все вокруг. Тяжело вздохнув, он вложил собственную стрелу, натянул тетиву и замер, не моргая глядя на удаляющиеся плоты. Слабый ветерок, до этого резвившийся на берегу, казалось, совсем затих, поддаваясь гнетущей и печальной атмосфере происходящего. — Огонь! Повинуясь громкой в оглушающей тишине команде, горящие стрелы взвились в воздух, очертили большую дугу в алом закатном небе, и каждая попала точно в свою цель. Несколько томительных минут спустя плоты разгорелись гигантскими кострами, кажущимися еще более огромными из-за собственных отражений в воде и, двигаясь медленно и величаво, скрылись за далеким поворотом реки. Еще некоторое время люди молча стояли на берегу, думая каждый о своем и дожидаясь, пока солнце окончательно опустится за горизонт, а затем тишина нарушилась негромкими разговорами, и люди потихоньку начали снова стекаться на площадь. Вернувшись на "лобное место", как про себя назвала это Реджина, оказалось, что тушу оленя уже начали разделывать. Шкуру с его тела снимал огромный бородатый мужчина, которого Миллс видела впервые. Голову аккуратно отделили от тела и водрузили на высокий каменный помост и закрепили; затем одна из самых старших женщин поставила рядом с ней глубокую чашу, полную разноцветными лентами. — Для чего эти ленты? — негромко спросила Эмма у идущей рядом с ней Лоры, легко коснувшись ее плеча. — Ты можешь попросить у оленьего духа то, что тебе необходимо. Синие ленты - ленты надежды, белые - прощения, зеленые - здоровья, розовые - любви. О, там еще желтые ленты есть, они символизируют умиротворением. Нужно подойти к помосту, взять ленту, сформулировать свое желание и подумать о том, кому ты хочешь это пожелать, а потом нужно повязать ленту на рога. Вот и вся процедура, — охотно пояснила Дэйли. — Я могу это сделать? Или это только для местных? — поинтересовалась Свон, чувствуя жгучее желание тоже повязать ленту. — Можешь, конечно, — улыбнувшись, ответила ей девушка и махнула рукой в сторону помоста. — Если есть, о чем просить - иди. — Не ожидала от нее такой вовлеченности, — наблюдая за удаляющимся белокурым силуэтом, негромко произнесла Реджина. — А вы верите в кого-нибудь? — полюбопытствовала в свою очередь Лора. — В моем мире люди верили в разных богов, но в мире Свон это довольно-таки сложный жизненный аспект, — пожав плечами, ответила Миллс, напряженно наблюдая за тем, как блондинка повязала на рога синюю ленту и поспешила вернуться к ним. После разделки туши самые старшие женщины деревни, среди которых была и мать Лоры Фиона, взялись за приготовление мяса. После некоторых расспросов двойника Реджины выяснилось, что это тоже являлось частью похоронного обряда. Мясо вымачивалось в оставшейся крови животного, смешанной с солью и особыми травами, название которых передавалось женщинами из уст в уста в определенном возрасте, затем жарилось на разведенном костре, дровами для которого служила древесина специально освященного для этого дерева. Когда мясо было готово, те же женщины прошли через нестройные ряды людей, раздав каждому по небольшому кусочку, который необходимо было съесть в обязательном порядке. В этом мире считалось, что таким образом усопшие делились с живыми оставшимися годами своей жизни. На этом похороны закончились. *** Спонтанные посиделки, организовавшиеся как-то сами собой после похорон, Реджине Миллс откровенно не нравились. Не нравился вкус и запах жалкого подобия виски, целую бутыль которого откуда-то принесла Лора. Безмерно раздражал собственный голос, в исполнении чужого рта звучавший мягче и жизнерадостнее, который, к тому же, заполонив единственную в доме комнату с первого шага девушки на порог, отражался от стен и бил по барабанным перепонкам. Убийственно злило то, как близко к ее двойнику держалась Свон, как открыто она ей улыбалась и вообще, судя по всему, рядом с ней чувствовала себя совершенно спокойно и надежно. А еще убивал тот факт, что никто из местных не знал о пророчестве ничего существенного - допрос, устроенный мисс Дейли не дал результата. Все они говорили одно и то же: "Когда появятся двойники, наступит конец". Кому конец? Из-за чего? Можно ли этого избежать? Ответов не было. В конце концов, отстав от явно чувствовавшей себя не в своей тарелке Лоры, Реджина решила немного дистанцироваться от щебечущей парочки, устроилась на своем стуле поудобнее и решила присмотреться к своему двойнику повнимательнее. "Молоденькая", — подумала Миллс, с некоторой завистью разглядывая ее лицо, которое беспощадное время еще не украсило морщинками, которые она сама уничтожала на своем коллагеновыми средствами мира, в котором выросла Эмма Свон и масками, рецепты которых вычитала в своих книгах из королевской библиотеки. "Наивная", — это так же было крупными буквами написано на лице Лоры. Смутно, полустерто, Реджина помнила эти воловьи глаза, в которых плескалось доверие едва ли не к каждому первому встречному, виденные ею сотни раз в зеркале, стоящем в ее собственной спальне, до смерти Дэниэла. "Забавная", — наблюдая за тем, как Дэйли красочно и в лицах рассказывает какую-то историю, а Свон самозабвенно хохочет, небрежно смахивая выступившие от смеха слезы, уже раздраженно обозначила для себя Миллс. "Красивая", — а вот от этой мысли Реджине хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи. Лора действительно была очень привлекательной: тоненькая и изящная, хрупкая, раскрепощенная, открытая и доброжелательная. И, судя по восторженному взгляду Эммы, она не одна это заметила. Чем быстрее опорожнялась бутыль с плохим подобием виски, тем чаще блондинка касалась своей собеседницы то сжав ее плечо после очередной рассказанной той хохмы, то будто бы невзначай смахнув невидимую пылинку с ее плеча... Впрочем, Лора была не против - за последнюю минуту ее пальцы уже трижды оказывались на бедре Свон. — Можно мне? — едко проговорила Миллс, протягивая свой опустевший минут пять назад бокал. — Конечно, — взглянув брюнетке в лицо, с чуть потухшей улыбкой произнесла Эмма и передала его Дэйли. Лора потянулась к бутылке и плеснула мутноватого пойла в бокал Реджины. — За что пьем? — приподнимая свой, поинтересовалась Свон. — За любовь, — буркнула Миллс таким тоном, что все амуры предпочли бы самоубиться собственными стрелами, и, не чокаясь, опрокинула подобие виски в себя. — Все нормально? — пытливо вглядываясь в лицо скривившейся брюнетки, поинтересовалась бывший шериф Сторибрука. — Разве может быть по-другому? — упершись локтями в колени, вопросом на вопрос ответила Реджина, чувствуя, как внутри поднимается волна непонятной злости. Лора, благоразумно не лезшая в нарисовывающуюся перепалку, сидела на краешке кровати, закинув ногу на ногу и нежно обнимла бутыль, делая вид, что ее тут вовсе нет. — Дурная у тебя привычка - срывать на людях свое плохое настроение, — недовольно бросила Эмма и, усевшись поудобнее, обратилась к явно чувствующей себя не в своей тарелке Дэйли: — Так и что было дальше-то? Лора, бросив непонятный взгляд на Реджину, продолжила: — А дальше все было предсказуемо. Я поплыла к берегу, а мальчишки, оказывается, всю мою одежду забрали с собой... В итоге домой я пришла в парадном костюме туземца - обвешанная листьями какого-то растения. Моим друзьям было крайне весело, когда я летящей походкой неслась через всю деревню в дом, а от матери мне потом влетело - ой-ой-ой! — Какая увлекательная история, — буркнула Миллс себе под нос, но ее не услышали - как раз в этот момент Лора с Эммой решили осушить свои бокалы. — Реджина, а в твоем детстве были какие-нибудь забавные ситуации? — поинтересовалась Дэйли, снова наполняя бокал, усаживаясь по-турецки и немного подаваясь вперед. Свон небрежным жестом поправила выбившуюся темную прядку, упавшую на плечо девушки, и Реджина неожиданно для самой себя почувствовала болезненный укол где-то в районе груди, пробившийся сквозь бушующую там ураганом злость. — С матушкой-тираном сложно было влипать в забавные истории, — с громким стуком опустив бокал на стол и чудом его не разбив, резким сухим тоном ответила Миллс. — Прошу меня простить, но я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Почти пулей вылетев из дома на улицу, где царила глубокая ночь, и удалившись от него метров на пятьдесят, женщина остановилась и выдохнула. Все эти эмоции, вызванные непонятно чем, напрягали, но заниматься самоанализом и разбираться, что к чему, в данный момент категорически не хотелось. Простояв на одном месте несколько минут, размеренно дыша и приходя в норму, Реджина осознала, что злость угомонилась, свернувшись кольцами, как огромная ядовитая змея, где-то внутри, а вот боль... боль как раз-таки осталась, медленно расползаясь по венам. — Да что с тобой не так, Реджина? — рявкнула Свон брюнетке в лицо, неизвестно когда успев оказаться рядом и ощутимо тряхнув ее за плечи. Миллс молчала, отказываясь смотреть девушке в глаза. — Какого черта ты смотришь на Лору так, будто готова сию минуту глотку ей перегрызть?! "Потому что именно это мне и хочется сделать, что непонятного?" — Что с тобой происходит? — требовательный жесткий тон плавно перетек в мягкий, вопрошающий. "Если бы я сама понимала, что со мной происходит!" — Скажи хоть что-нибудь! — Реджине показалось, что Эмма едва сдерживала себя, чтобы не влепить ей пощечину, дабы насильно выбить из нее так нужные ей сейчас ответы. "Что я могу сказать?.." Мысли так и не превратились в слова - они выразились неожиданными для самой брюнетки действиями. Руки против воли потянулись к блондинке - одна обхватила за талию, вторая скользнула на ее затылок, путаясь в уже таких знакомых мягких светлых локонах, притягивая к себе. Она притянула ее еще ближе, сокращая и так незначительное расстояние, и прижалась своим лбом к ее, плотно закрыв глаза. На душе у Реджины было до такой степени паршиво, что хотелось одним резким движением разорвать свою телесную оболочку, вырваться из нее, оставить эти чертовы миллиарды нервных окончаний и парить, парить где-нибудь высоко в небе, ничего больше не чувствуя. Но, к сожалению, ей оставалось лишь стоять, утопая ногами в чужих ботинках во влажную траву со мхом, бессильно цепляться за Свон, как за спасательный круг, давиться растущим с каждым вдохом желанием придушить и ее, и Дэйли, и молиться всем известным и неизвестным богам, чтобы ее не разорвало от переполняющих ее чувств. — Что с тобой происходит? — горячее дыхание Эммы обожгло губы и Реджина машинально их облизнула. "Я снова чувствую, Свон, и мне это страшно не нравится", — подумала она, но не нашла в себе сил сказать это вслух. — Молчание не поможет, ты в курсе, да? — тон Эммы смягчился, и она провела по щеке Миллс кончиками пальцев. Казалось бы, легкое, невинное движение, но брюнетка дернулась, как от удара. "Мне чертовски страшно, Свон, и от этого безумно больно. Страшно не вернуться домой. Страшно больше никогда не увидеть Генри. Страшно застрять навсегда в этом чертовом мире, где мы всего лишь дурацкие НЛО для местных... Страшно, что бесконечный поток непонятной злости, ярости, раздражения, непрекращающегося опасения, беспокойства, нервозности, черт знает откуда взявшейся неуверенности никогда не закончится. Больно видеть Лору Дэйли. И страшно, что она перед моими глазами может остаться надолго. И больно из-за опасения, что здесь, в этом мире, она полностью затмит собой меня, потому что люди всегда отдают предпочтение хорошим, а раз уж даже если ты... об остальных и говорить нечего. И мне страшно, потому что вдруг за ошеломляюще долгое время мне стало действительно больно, а я не хочу... Не хочу..." Мысли хаотичным роем носились в голове, сталкивались, смешивались, превращаясь в однообразный, пульсирующий, тяжелый мутный фон, от которого виски начали ныть немилосердно. Внутренний протест, острое нежелание и отрицание, резко вспыхнувшее внутри и взорвавшееся миллиардами невидимых острых иголочек так же внезапно схлынуло и осело свинцом во всем теле, сделав руки неимоверно тяжелыми, а ноги ватными. — Я устала, — поднять голову и взглянуть в лицо блондинки тоже стоило огромных усилий. В ее глазах отражался свет, льющий из окна дома неподалеку, и взгляд был внимательным, проницательным, казалось, он проникал в самую душу, и нежелание впускать его туда тоже оказалось крайне болезненным. — Пойду, пожалуй. Разжать судорожно вцепившиеся в рубашку Эммы пальцы, сделать пару нешироких шагов назад, повернуться и двинуться, куда ноги понесут, оказалось несложно. — Не уходи, — спокойный, негромкий голос блондинки разрезал тишину глубокого вечера, и рука, опустившаяся на плечо брюнетки, заставила обернуться. — И почему ты всегда такая колючая? Реджина невесело усмехнулась. Губы, пересохшие от неистово бушующих внутри эмоций, порывисто нашли другие - теплые и влажные, податливые, захватили их в долгий, глубокий, чувственный поцелуй. Кончик языка брюнетки самовольно исследовал мельчайшие их трещинки, очерчивал ровный ряд зубов, не рискуя - опасаясь - заходить дальше. Внезапная волна беспричинной злости заполонила собой грудную клетку снова, оттесняя куда-то саднящую, надрывную, такую нежеланную боль в сердце... и какие-либо опасения с ней вместе. Рывком развернувшись вместе с Эммой и прижав ее спиной к ближайшему дереву, Реджина яростно выдохнула той в приоткрытые губы, на секунду оторвавшись: — Какого черта, Свон, ты объявилась в моей жизни... В следующий миг их зубы клацнули друг о друга, снова встретившись, бедро Миллс крайне удобно пристроилось между бедер блондинки, не церемонясь, еще сильнее вжимая ее в дерево, вызывая у нее приглушенный стон; пальцы брюнетки до белизны вцепились в тонкие запястья, сжимая и удерживая их на выступе коры над головой их хозяйки. Поцелуй, который вот только был почти ласковым, перерос в неистовый, жаждущий - их языки сплелись в каком-то совершенно диком танце, и воздуха катастрофически не хватало обеим, но оторваться друг от друга было выше их сил. "МОЕ!" — яркая, громкая, отрезвляющая мысль, пронесшаяся в голове Реджины, заставила отпрянуть от плавящейся под ее губами тяжело дышащей Свон. "Неужели от банального собственничества может быть так...больно?" — от озарившего инсайта брюнетке внезапно захотелось сдохнуть. Прямо здесь и сейчас. Еще никогда прежде она не испытывала ничего подобного вроде этого "мое" в отношении кого-либо. — Нехорошо оставлять гостью одну, — пытаясь переварить нежданное озарение, севшим голосом сухо бросила Миллс, делая еще несколько шагов назад, отстраняясь от девушки как от опасного зверька. Эмма не ответила. А затем, побуравив ее непонятным, резким взглядом, развернулась и быстрой походкой направилась в сторону дома. Реджина же направилась в противоположную сторону. Она долго шла вдоль берега реки, неосознанно пытаясь уйти как можно дальше - вспышка злости прошла, боль же накатила с новой силой, заиграла в воспаленном мозгу увиденными недавно сценами: танцующие под несуществующие ритма Лора с Эммой; пальцы Лоры, как бы невзначай откидывающие с лица Эммы мешающие прядки; горящие восхищением и какой-то грустью чего-то несбыточного глаза Свон, глядящей в отвечающие ей глубокой нежностью чужие темные глаза... Реджина тяжелой поступью зашла в воду прямо в одежде. Холодные капли попадали на лицо и шею, холодными тонкими ручейками стекаясь вниз и теряясь в вырезе льняной рубашки. Зайдя в воду почти по грудь, женщина споткнулась и чуть не упала, нелепо взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие. Ладонь неожиданно громко и чувствительно стукнула о поверхность воды. Реджина выпрямилась, устояв и заторможенно, немного удивленно посмотрела на собственную руку, а потом... замахнулась, с силой врезала по воде еще раз. А потом еще и еще... — Эй, девочка, тише, тише, — смутно знакомый голос и лицо с трудом пробились сквозь плеск воды и картины, настоящим фильмом проплывающие перед внутренним взором. — Стивен, я... — порывисто вздохнув и почувствовав, что ее губы дрожат, начала было Реджина, но противный горький ком застрял в горле, не выпуская слова наружу. — Что случилось? — непонятно как появившийся тут двойник Румпештильцхена твердо держал ее за плечи, с искренней обеспокоенностью заглядывая ей в лицо. — Почему в вашем мире я... я чувствую? — прошептала Миллс, и в голосе ее звенело такое отчаяние, что мужчина охнул, увидев, как искривились в болезненной улыбке ее губы и притянул ее к себе, крепко обнимая за плечи. — Чувствовать - это естественно для человека, — гладя брюнетку по голове, как маленького ребенка, сказал Бартон. — Я не хочу, — возмущенно прошипела Реджина, пряча лицо у него на плече, едва почувствовав горячие слезы, покатившиеся по щекам. — Не хочу, Стивен... Раньше так не было, не было страшно, не было больно, досадно тоже не было, а сейчас... — Поплачь, станет легче, — посоветовал он, продолжая обнимать ее. — И плакать я не хочу, — глухо выдавила Миллс, не отстраняясь. — О, великая нехочуха, — усмехнулся Стив, крепче сжимая подрагивающие плечи. — Лучше поплачь, не держи в себе, действительно поможет... Несколько минут спустя он вывел брюнетку на берег, разжег небольшой костер, возле которого они и обосновались. Слезы все никак не хотели заканчиваться - Реджина сидела почти вплотную к огню, подтянув к груди колени и уткнувшись в них лицом. Стивен Бартон сидел рядом, в успокоительном жесте поглаживая ее по спине. Он больше ничего не спрашивал, считая, что если захочет - сама расскажет, Реджина же не хотела ничего говорить, искренне желая понять, с чего вдруг превратилась в такую размазню. А понимание - гадская сволочь - пришло, как и бывает в таких обстоятельствах, совершенно случайно. Пока Миллс анализировала странные изменения в своей психике, ей вспомнился давний случай с Румпелем, когда он учил ее колдовать. — Реджина, ты слишком импульсивна и вспыльчива. Магию невозможно контролировать и управлять ей, пока ты с собой не можешь справиться! — тоном взрослого, поучающего нашкодившего ребенка, говорил мужчина, лениво поигрывая травинкой и наблюдая за тем, как дымится обугленный ствол дерева, стоящего у нетронутой соломенной мишени. — Да боже ж ты мой! — рявкнула юная разозленная Миллс и, откинув мешающуюся косу назад, снова сконцентрировала взгляд на мишени. Та, очевидно, над ней насмехалась, не желая гореть - ярким оранжевым пламенем вспыхнуло другое дерево, стоящее прямо позади нее. — Тебе нужно одержать верх над своими эмоциями, — пронаблюдав еще одну бесплодную попытку, сказал Румпель и подошел к девушке. — Я всегда вела себя крайне сдержанно, — отвернувшись от мерзкой мишени, ответила Реджина. — Ты была сдержанной или казалась сдержанной? Отвечай честно, — проницательно глядя ей в лицо, спросил Румпельштильцхен. — Казалась. И как, скажи, пожалуйста, я могу просто так взять и ничего не чувствовать? — вспылила Миллс и развела руками в стороны. — Эмоциональность - это часть меня, и как... — Ты можешь поставить ментальный блок. Эмоции - они в твоей голове, так заблокируй их! — поучительно ткнув девушку пальцем в лоб, проговорил Румпель. — К тому же, если верить моему опыту, все люди, которым было по душе иметь дело с огнем, довольно нестабильны в психическом плане, и им намного легче давалась ментальная магия, чем всем остальным. Ты, я думаю, не будешь исключением. — Почему ты ни разу об этом не упоминал? — Ментальная магия - магия, напрямую связанная с мозгом, а значит, пользоваться ей крайне опасно. — Рисковать не хотелось? — язвительно усмехнулась Миллс. — И сейчас не хочется, но такими темпами мы с мертвой точки никогда не сдвинемся, — бросил Румпельштильцхен и силой мысли заставил мишень испариться, а деревья вернуться к их первоначальному виду. — На сегодня достаточно. Завтра мы с тобой встретимся и попробуем поставить блок, но учти, тебе нужно быть совершенно спокойной. Ступай домой и постарайся ни с кем не поскандалить до завтра... Поставить блок тогда получилось с третьего раза - воодушевление и предвкушение новых знаний о магии будоражили сознание, и справиться с этими волнующими чувствами у Реджины многолетней давности получилось не сразу. Но когда их с Румпелем попытки увенчались, наконец, успехом... она еще очень долго удивлялась тому, как просто ей удавалось овладевать магией. Все чувства, что с детства были ей привычными, отодвинулись куда-то очень далеко на задний план и не мешали больше, и Румпельштильхен пару раз вскользь говорил ей, что блок вышел шикарным, но она не обращала внимания на его слова в стремлении узнать больше и еще больше, а потом и вовсе забыла об этом. Видимо, блок тогда вышел чрезвычайно сильным и приглушил все эмоции и чувства, свойственные нормальному человеку. Наверное, именно поэтому она на протяжении стольких лет вполне успешно справлялась с ролью Злой Королевы, не испытывая особого милосердия и сострадания, когда нужно было избавиться от ненужных мешающихся людей и не гнушалась черной работой и сама. И, скорее всего, из-за этого она так и не смогла за все прошедшее время к кому-то привязаться и полюбить по-настоящему. Даже Генри. Осознание всего этого внезапно начало давить на Реджину, будто толстенной бетонной плитой и, едва почувствовав вновь начинающуюся истерику, решила, что лучше ей вернуться в дом. — Извини за мою выходку, — целых два часа спустя охрипшим от долгого молчания голосом сказала Миллс. — Как ты вообще тут оказался? — Не спалось - вышел из дому, услышал плеск воды вдалеке... пошел посмотреть, что происходит, а обнаружил тебя, — ободряюще улыбнувшись, сказал Стивен. — Ты как? — Действительно полегчало, — признала Миллс, чувствуя, как ее наполняет досада - одни эмоции нашли свой выход, и теперь заменялись другими, но, вместе с этим, ей страшно захотелось спать. — Вот и славно. Пойдем, я провожу тебя, да пойду досыпать, — поднимаясь на ноги и протягивая брюнетке руку, проговорил Бартон и помог той встать. Он быстро затушил догорающий костерок и они медленным шагом направились к дому Миллс. Зайдя в помещение с темными окнами, раздевшись и бросив влажную одежду прямо на полу, Реджина устроилась на узкой кровати рядом со свернувшейся калачиком Свон. — Где ты была? — поинтересовалась Эмма расстроенным тоном, вытягиваясь во весь рост и совершенно естественно обвиваясь вокруг брюнетки, как плющ. — Холодная, как лягушка... — Гуляла, — закинув руки за голову и опустив ставшие безумно тяжелыми веки, буркнула Миллс в ответ. — Нашла время, — сонно фыркнула Свон. — Ты можешь хоть иногда просто помолчать? — безнадежно поинтересовалась Реджина. — Все могу... а молчать - не могу, — произнесла девушка, заставив брюнетку негромко рассмеяться. — Да, это я заметила... Эмма не ответила, глубоко и размеренно дыша ей в плечо. — Спокойной ночи, Свон, — прошептала Реджина и, уткнувшись подбородком в белокурую макушку, провалилась в забытие.