Color of the night

На свою дурную голову в кафе Эмма вновь повстречалась с Лероем и с каким-то изрядно помятым Вейлом. — Эмма! Пойдем к нам, доктор себя не очень хорошо чувствует! — пробасил через все помещение Лерой, ехидно косясь на сидящего рядом Виктора. — Простите, мальчики, но сегодня у меня нет желания повторять вчерашнее, — попыталась отказаться шериф, но Лерой уже успел подойти к ней вплотную и цепко схватить за локоть. — Сестренка, ты сегодня спасла собственного сына! А это дело обязательно нужно отметить, ты так не считаешь? — тараторил мужчина, одновременно с этим снимая шапку и показывая вдове Лукас замысловатые знаки руками. — Ну… если только немного, — смирилась с неизбежным блондинка, присаживаясь между мужчинами и клятвенно себе обещая больше никогда в жизни не подходить к Лерою близко во всяких барах и кафе. — Ну, доктор Вик, наливай! — с искренней радостной улыбкой провозгласил Лерой и хлопнул доктора по плечу. Увидев страдальческое выражение лица Вейла, Эмма лишь усмехнулась и обхватила пальцами предложенный ей бокал. Время летело незаметно. Чрезвычайно незаметно, могла бы сказать Эмма. Она как-то не успевала замечать, как Лерой успевает доливать ей еще виски в бокал, не прекращая болтать и хлопать доктора по плечу. «Наверное, у него там уже синяк образовался», — с сочувствием глядя на полупьяного Виктора, подумала шериф. — Так, дорогие мои, мы с бабушкой приносим вам свои извинения, но нам нужно закрыться сегодня пораньше, — как всегда, улыбаясь, проговорила Руби, подойдя откуда-то сзади. — Обяз-зательно сегодня пораньше? — заплетающимся языком поинтересовался Лерой. — Извини, но да, — виновато улыбнувшись и пожав плечами, проговорила Руби и отошла. — Ну, я пошла домой, — поднимаясь с места и собираясь с мыслями, пробормотала Эмма. В глазах двоилось, ноги казались ватными, и женщина пыталась найти оптимальное положение тела, в которой ее бы не шатало так сильно. — Тебя проводить? — робко поинтересовался доктор Вейл, пряча руки в карманы. — Нет уж, спасибочки, — вспоминая приключения предыдущего вечера, усмехнулась шериф и, распрощавшись с Лероем, пошла на выход. На улице было тепло, несмотря на столь поздний час. Близился конец октября, но осень выдалась на удивление теплой, и этот вечер не стал исключением. Воздух был наполнен терпким запахом опавших разноцветных листьев и пожухлой травы, и с набережной доносились едва уловимые запахи моря. Внезапно Эмме захотелось прогуляться в парк. Через целых двадцать пять минут девушка наконец добралась куда хотела, и парк встретил ее полумраком и абсолютной тишиной. Эмма полной грудью вдохнула чистый воздух и направилась немного вглубь, к скамейкам. Не было слышно совершенно ничего — даже шороха листьев не раздавалось из-за отсутствия ветра. Шериф шла, напевая себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик и пританцовывала на ходу, стараясь идти исключительно по листьям. До скамейки, к которой направлялась Эмма, оставалось уже около тридцати метров, как вдруг женщина заметила, что на ней кто-то сидит. Решив поиграть в ответственного шерифа на ночном патрулировании, женщина притихла и, стараясь идти как можно более бесшумно, стала подкрадываться к темному силуэту. Каково же было разочарование девушки, когда она разглядела в этом силуэте Реджину Миллс! — Ну, и кто же из нас несчастная пьянь? — с нотками издевки в голосе произнесла Эмма прямо над ухом мэра. — Отойдите от меня, мисс Свон, от Вас за милю несет «прелестным» ароматом виски! — брезгливо прикрыв лицо ладонью, проговорила Реджина и сдвинулась на другой конец скамейки. — И какого черта Вас вообще сюда принесло?! — Я, вообще-то, пока еще шериф этого города, и сегодня решила немного попатрулировать! — облокотившись о спинку лавочки, ответила Эмма. — А вот что здесь делаете Вы? Я имею полное право задержать Вас… ну, скажем, на сутки… за распитие спиртных напитков в неположенных местах! Похоже, последнее заявление было лишним. Одним плавным, слитным движением Реджина соскользнула со скамейки и, схватив блондинку за отвороты куртки, прижала ее спиной к близстоящему дереву, приподняв над землей на пару дюймов. — Если Вы, шериф, через тридцать секунд не скроетесь с глаз моих, я Вам гарантирую, Генри лишится своей биологической матери! — Вам кто-нибудь говорил, мадам Миллс, что Вы совершенно очаровательны, когда злитесь? — слегка охрипшим от упершихся в грудь кулаков мэра, проговорила Эмма. — У тебя совсем крыша поехала, — убежденно промолвила мэр через секундную заминку и, разжав побелевшие пальцы, отошла от шерифа на несколько шагов. В этот вечер так сильно хотелось заехать этой наглой блондинке по физиономии, как никогда еще не хотелось, но Реджина старалась держать себя в руках. — Да нет, я серьезно… — совсем тихо проговорила Эмма, не отводя глаз от застывшей в изумлении брюнетки. И это послужило для мэра последней каплей… Раздался звонкий, оглушительный в тишине хлопок. Шериф не устояла на ногах («Черт, она же держала меня на весу почти полминуты, это же какая силища должна быть в этих руках!» — лихорадочно думала Эмма) и упала на колени, одной рукой схватившись за щеку. А помимо щеки разнылась еще и челюсть, и шериф начала надеяться, что не схлопотала перелом… Сзади послышался звук приближающихся шагов, и Эмма, поддавшись инстинкту самосохранения, перевернулась на спину и подставила приближающейся разъяренной Реджине подножку. Мэр, не заметив этой подлянки, упала в траву рядом, но сориентировалась в происходящем гораздо быстрее нетрезвой Эммы и уселась на бедра барахтающемуся шерифу, сцепив тонкие пальцы на ее шее. — Мисс Свон, — тихо, обманчиво-ласково процедила Реджина, — меня вконец достали все Ваши выходки. И если я еще хоть раз увижу Вас рядом с Генри… или Генри рядом с Вами… я Вам клянусь… я Вас придушу своими же руками… Вам все ясно?.. Внезапно Эмма испугалась. Реджина все сильнее давила своими тонкими наманикюренными пальчиками на сонные артерии, и шериф внезапно поверила, что Реджина действительно сможет ее убить. Мэр нависала на блондинкой, и как-то особенно отчетливо бросалось в глаза то, как горят ненавистью бездонные, пугающие в неверном свете одинокого фонаря глаза, как налилась кровью венка на лбу, и как исказились в отвращении красивые, правильные черты лица Реджины. От нее веяло прямо-таки ощутимой опасностью, и шериф внезапно начала понимать, что заигралась, зря наговорила столько этой странной, загадочной женщине, зря поддалась странному порыву и пришла все-таки в этот парк, а если хорошо подумать, то и в кафе задерживаться вовсе не стоило… — Я повторяю свой вопрос, мисс Свон: Вам все ясно? — еще немного сильнее сжимая тиски пальцев на шее блондинки, захлебываясь своей властью в данный момент, наслаждаясь беззащитностью этой непонятно откуда взявшейся выскочки, проговорила Реджина. Эмма смотрела на нее, не моргая, и мэр ясно видела, как мечется паника в этом взгляде, как она мешается со сковывающим страхом, как отчаянно хочется девушке вдохнуть… Реджина чувствовала, как бьется пульс под ее пальцами, чужое биение сердца, и это такое пронзительное ощущение, что кажется, что ты ощущаешь это биение не только кончиками пальцев, но и каждой клеточкой своего тела, и так важно — удержаться, не перестараться, не впиться ногтями чуть сильнее в податливую плоть — иначе оно исчезнет, это ощущение, и на смену ему придет влага… влага везде — на руках, вокруг, горячая, дымящаяся, немного липкая и так остро пахнущая металлом… «Она боится меня», — думала Реджина, захлебываясь ощущениями, прикрывая глаза и чувствуя, как расплываются губы в недоброй ухмылке. «И не сказала бы, что мне это не нравится.» Эмма задыхалась. В глазах мелькали разноцветные круги, реальность вокруг смазывалась, и легкие раздирало от недостатка воздуха… — Р… Реджина… — прохрипела шериф, упираясь одной рукой в плечо мэра, второй — обхватывая ее запястья, стараясь оторвать их от своей шеи. — Что, красавица, испугалась? — сухо рассмеявшись, поинтересовалась Реджина и встала, наблюдая за надрывно кашляющей Эммой. — Ты… ты меня чуть не придушила, — с неверием и изумлением глядя на мэр Миллс снизу вверх, проговорила Эмма. — Повторюсь… Если я узнаю, что ты была где-то поблизости от Генри… я действительно тебя придушу, — сказала Реджина и взяла со скамейки початую бутылку вина. — Ясно? — Ясно… — пытаясь привести мысли в относительный порядок, пробормотала шериф и поднялась на ноги. — И, да, шериф Свон… — Да, мэр Миллс? — Это мой город, и я вправе делать здесь все, что только мне заблагорассудится… Хоть алкогольные напитки распивать в неположенных местах, хоть Содом и Гоморру устраивать на центральной площади… Я надеюсь, этот момент мы разъяснили? — Да, мадам мэр… — Доброго Вам вечера, шериф, — бросила Реджина, и доброты в ее голосе звучало ни на грамм. — И Вам, мисс Миллс, — ответила Эмма еще не восстановившимся голосом и, спустя двадцать минут, направилась домой.