Color of the night

— Дэвид, ну скажи мне, кто, будучи в здравом уме и трезвой памяти, поверит, что Мэри Маргарет убила Кэтрин? Это же нужно быть на всю голову пристукнутым, уж извини! — распалялась Эмма. — Все улики указывают на нее, — враз поникнув, ответил мужчина. — Ты… да как ты вообще смеешь такое говорить?! Она верила в тебя, когда все улики говорили, что виноват — ты! А ты… — Эмма, прекрати на меня кричать! — А ты ПРОСТО НЕБЛАГОДАРНЫЙ УБЛЮДОК! — выкрикнула блондинка прямо в лицо опешившему от такого заявления Дэвиду. — Она влюбилась в тебя, как последняя дурочка! Поддерживала тебя, как могла! А ты. Эмма толком не понимала, почему ее так сильно разозлило то, что Нолан поверил, что Мэри Маргарет могла решиться на такое чудовищное преступление. Да, мотив у нее был, шкатулка оказалась ее, отпечатки пальцев — тоже, и орудие «убийства» тоже обнаружилось… но внутреннее чутье подсказывало шерифу, что это дело очень, ОЧЕНЬ плохо пахнет. Мысли беспорядочно роились в голове, как пчелы в улье, но ни во что определенное складываться не хотели. — Послушай, Эмма… — начал было Дэвид, но девушка его перебила. — Заткнись, Дэвид! И лучше подумай, кому было бы выгодно подставить нашу мисс Бланшер, — опустившись в кресло и задумчиво потирая подбородок, произнесла шериф Свон. — Ну, я даже не знаю… Людей, владеющих определенной властью в нашем городе, всего двое — мистер Голд и мэр Миллс. Голд наших отношений никак не касался, а Реджина. —… а Реджина — лучшая подруга твоей жены, да и к тому же ненавидит Мэри Маргарет за то, что она дала Генри книгу, прочитав которую, он стал ненавидеть саму Реджину, — громко хлопнув в ладоши, воскликнула Эмма и расхохоталась. — Ну не бред ли, а? — Если поверить в сказки Генри, то не бред, — усмехнулся Нолан. — Ой, перестань… — отмахнулась шериф, и тут же продолжила: — Все, выметайся отсюда, я хочу спать. А завтра с утра первым делом я отправлюсь к мисс Миллс и поговорю с ней. Идет? — Ладно, — подняв руки в воздух в защитном жесте, согласился Дэвид и, распрощавшись, ушел. На следующий день, вопреки своему обещанию, Эмма к мэру не пошла. Вместо этого она направилась в неясно почему не работающую библиотеку в надежде найти какую-либо информацию об этом более чем странном городке. Конечно, в сказки верить было глупо, но такие, казалось бы, несущественные детали, как отсутствие каких-либо туристов, пустых вакансий в городе, навевали противную нервозность. К этому еще прибавлялось три более чем странных совпадения: при попытке выехать из города, уезжающие попадали в аварию. Погибших не было: Джефферсон ограничился сотрясением мозга средней степени, Арчи — трещиной в голени, а у Альберта Спенсера, окружного прокурора, обнаружилось лишь несколько царапин и пара ушибов. Свое же столкновение со знаком, обозначающим конец города, Эмма в этот список не включала, так как Генри тогда крутанул руль, не дав ей уехать, и это отнюдь не было совпадением. К огромному огорчению шерифа, ничего интересного она в библиотеке не нашла, и надеялась, что за разбитое окно, через которое она влезла в помещение, слишком сурово ее наказывать не будут. Все книги были покрыты толстенным слоем пыли, и найденная подшивка местных газет начиналась с газеты десятилетней давности. Единственное, что привлекло внимание, было то, что эта газета была выпущена в день рождения Генри. Обнаруженные подшивки разнообразных журналов так же, самое старое, обозначались датой рождения мальчика. Никаких книг об истории возникновения города, никаких упоминаний выдающихся личностей — ничего подобного не было. Эмма полагала, что хоть где-то что-то должно было быть сказано хотя бы о мистере Голде, как хозяине города, но все попытки шерифа что-нибудь найти оказались тщетны. Все это было более чем подозрительно, и стало очередной причиной задуматься о правдивости сказок Генри. В глубокой задумчивости Эмма выбралась из библиотеки наружу, и, заведя мотор своего любимого желтого «жука», направилась в сторону мэрии. — Доброе утро, мэр Миллс, — пару раз стукнув в дверь и не дожидаясь разрешения войти, проговорила Эмма, проходя вглубь помещения. Реджина сидела в своем кресле, чем-то похожем на трон, и слегка покусывала губу, просматривая какие-то бумаги. — Вообще-то уже день, — отметила мэр, не удостаивая посетительницу и взглядом. — Что-то хотели? Шериф бросила долгий взгляд на Реджину, будто бы прикидывая, могла ли та подстроить гибель Кэтрин, да так, чтобы подозрения пали на Мэри Маргарет, или не могла. Взгляд выхватывал незначительные детали образа мадам мэр, такие, как выбившаяся из прически прядка волос, почти касающаяся подбородка; длиннющие, пушистые, слегка подрагивающие ресницы; крошечная родинка на шее, прямо на том месте, где находится сонная артерия; аккуратный, в виде небольшого яблочка, кулончик, покоящийся аккурат над ложбинкой между грудей Реджины… — Хотела, — хмыкнув, ответила Эмма. — Ну, так говорите, или Вы планируете и дальше пялиться в мое декольте? Минута — 50 долларов, — проговорила мэр, поднимая глаза. — Дороговато берете, мадам мэр, — с этими словами шериф Свон улыбнулась и присела на краешек стола Реджины, скрестив руки на груди и не ответив на замечание. — За сидение на моем рабочем столе буду брать в два раза дороже, — предупредила Реджина и ее глаза недобро сверкнули. — Это Ваших рук дело? — Что именно? — «удивилась» мэр, отложив бумаги и откинувшись на спинку своего кресла. — Смерть Кэтрин Нолан, — пояснила Эмма, закатив глаза. — С чего Вы это взяли, шериф? — усмехнулась Реджина. — С того, что Вы — единственный человек, который люто ненавидит Мэри Маргарет, — произнесла шериф. — К тому же, Вы были в курсе отношений мисс Бланшер и Дэвида Нолана, и Вам это тоже не нравилось… Поэтому я подумала, что с Вас станется убить… или, что более вероятно, куда-нибудь спрятать миссис Нолан, упечь Мэри Маргарет за решетку, а Кэтрин потом объявится, как по мановению волшебной палочки. — Как Вам не стыдно, шериф, опровергать всеобщие стереотипы? — спокойным, серьезным голосом, без намека на улыбку, поинтересовалась Реджина. — О чем Вы? — не поняла Эмма. — О недалекости блондинок, — пояснила мэр и усмехнулась. Эмме внезапно остро захотелось схватить со стола что-нибудь потяжелее, и кинуть прямехонько в это высокомерное лицо… или схватить кареглазую брюнетку за плечи, прижать к себе, и целовать, целовать, целовать ее улыбку, ловить взгляды ее с ума сводящих глаз, в которых вовсю беснуются озорные чертики… «Что за хренотень сегодня со мной происходит?!» — мысленно завопила шериф, отводя глаза, и почувствовала, как начали гореть щеки. — Реджина, я серьезно, — внезапно охрипшим голосом проговорила Эмма. — Кстати, почему в библиотеке нет никакой информации о создании города? И периодическая пресса самое раннее значится датой рождения Генри? — Это не Ваше дело, шериф… А что касается мисс Бланшер… все равно Вы никак не сможете доказать мою причастность к пропаже Кэтрин, — самодовольно улыбнувшись, протянула мэр. — Моих отпечатков пальцев нигде нет, рядом с домом Ноланов меня в день пропажи Кэтрин никто не видел, я была дома со своим сыном и помогала делать ему уроки. К тому же, все улики указывают на мисс Бланшер… Эмма с тяжелым вздохом поднялась и направилась к выходу, как вдруг ей в спину раздалось: — Уж я-то об этом позаботилась. — Я все равно докажу, что она невиновна, — пожав плечами, проговорила шериф и ушла. *** Быть втянутой в непонятные игры сильнейших мира сего Эмме не нравилось. Реджина все последующие дни после памятного разговора ходила с неизменной самодовольной улыбкой: находясь в мэрии, гуляя по городу, провожая Генри в школу и забирая его оттуда — всегда. Шериф Свон тихо бесилась от раздирающих ее противоречивых желаний: сломать мэру челюсть или порадоваться тому, что та чему-то рада. Определиться блондинка никак не могла и, в надежде отвлечься от бушующих в душе страстей, с двойным упорством занималась делом Мэри Маргарет, исследуя покореженную машину миссис Нолан, место аварии, а так же то место, где Руби нашла шкатулку с сердцем. Никаких улик не находилось, что безумно огорчало, да еще не внушал доверия тот факт, что мистер Голд проявил несвойственное ему участие и вызвался защищать Мэри Маргарет. При этом он так загадочно улыбался, что, наверное, мог составить здоровую конкуренцию Моне Лизе. А после дурацкого побега Бланшер Эмме и вовсе начало казаться, что ничего у них не получится, но Голд заявил, что если они будут ждать и верить в чудо, то оно обязательно произойдет. Все это не очень хорошо пахло, но делать было больше нечего, и шериф Свон отдалась на волю провидения. Пресловутое чудо произошло внезапно, когда Эмма этого совсем не ожидала. Кэтрин нашлась в ужасном состоянии, совершенно невменяемая, и ничего не помнила. Многочисленные разговоры и даже помощь Арчи с его гипнозом — ничего не помогло выяснить, кто и где держал миссис Нолан столь долгое время. Голд на все вопросы, касательно Кэтрин молчал, а мэр Миллс больше не улыбалась, что, несомненно, радовало шерифа Свон. — Эмма, уже уходишь? — счастливо улыбаясь и искоса глядя на Дэвида, прокричала полупьяная Мэри Маргарет, стараясь перекрыть звуком своего голоска безбожно орущую музыку. — Да, я хочу попатрулировать немного, — не менее тихим голосом ответила Эмма. — Оу… ну ладно, — расстроилась мисс Бланшер и вновь бросила взгляд в дальний угол помещения. — Ну, чего ты стоишь? Иди, поговори с ним, — посоветовала блондинка, перехватив взгляд мисс Бланшер. — Не могу… мне больно даже видеть его, — проговорила Мэри Маргарет и залпом выпила стопку текилы. — Ох… Ну, ты, главное, сильно не напивайся, — с сомнением в голосе протянула Эмма, оглядывая едва ли не половину населения Сторибрука, собравшуюся «У бабушки» в честь признания невиновности Бланшер. — И я попрошу Вейла потом проводить тебя домой, он сегодня, вроде бы, не пьет… — Ой, сама дойду! — махнув рукой, воскликнула Мэри Маргарет и нетвердой походкой направилась к хихикающей с Лероем бабушке. Эмма вышла на улицу и задержалась на крыльце, вдохнув вечерний воздух полной грудью. Был уже конец ноября, но погода стояла относительно хорошая: небольшой мороз холодил разгоряченную кожу, ветра не было совершенно. Волна слепой и бесшабашной радости подхватила и шерифа, и ей хотелось сделать что-то такое… эдакое. Какое такое «эдакое» Эмма сама не знала, и, погрузившись в раздумья, направилась в сторону участка. Некоторое время спустя она уткнулась носом в чье-то, пахнущее чем-то терпким, плечо. — Ой… простите, — начала было Свон, но осеклась, наткнувшись на взгляд очень не добро настроенной Реджины. — Мэр Миллс! — Шериф Свон, — издевательски протянула мэр, и хотела было пойти дальше по своим туманным делам, но цепкие пальцы Эммы обхватили ее чуть повыше локтя. — Что Вам надо? — Правду. Я хочу, чтобы Вы мне сказали, кто и где держал Кэтрин… — Какая Вам разница, шериф? Ваша подруга свободна, миссис Нолан ничего не помнит, доказать Вы ничего не сможете… — Просто хочу знать. Я не думаю, что Вы сами все это провернули. У Вас должен быть, просто обязан быть помощник… Хочу знать, кого стоит остерегаться. — Наивная… Какая же Вы наивная женщина, шериф, — усмехнулась Реджина. — Я ничего не знаю… Если хотите — дайте делу ход. Ищите зацепки… улики… Может быть, чего-нибудь и найдете. — Ох… Врешь, как дышишь… А дышишь ты часто, к сожалению, — разочарованно вздохнув, процедила шериф. — Я же знаю, что ты эту кашу заварила… — Знание — это весьма мутная вещь. Ты что-то знаешь, другие этого не знают… и не всем это знание так уж и нужно, и не факт, что люди тебя будут слушать, — проговорила брюнетка. — Как там Генри? — спросила Свон, всем своим видом давая понять, что тема исчезновения миссис Нолан закрыта. — Просто замечательно, — внутренне собравшись, напряженно ответила Реджина. — Это хорошо… — Да, я тоже так думаю. Весь этот разговор казался каким-то бессмысленным, но мэру Миллс было интересно, что еще будет впереди. И этот интерес был удовлетворен весьма необычным способом: — Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле? — внезапно поинтересовалась Эмма, откидывая волосы назад. — Нет, — стараясь не выказать удивления, ответила мэр Миллс. — А хочешь, я тебя прокачу? — А у тебя есть мотоцикл? — а вот сейчас нотки изумления все-таки прорезались в голосе. — Нету, но у меня уже много друзей в этом городке, — самодовольно усмехнулась блондинка и потянула Реджину за рукав к ближайшему мотоциклу. — А разрешения у хозяина ты спрашивать не собираешься? — поинтересовалась мэр, наблюдая за тем, как Эмма, вытащив из волос невидимку, что-то с ней сделала, и считанные секунды спустя мотор мотоцикла взревел. Конечно, от этой занозы в заднице — шерифа Свон — можно было ожидать чего угодно, но такого. — Запрыгивай! Слава Богу, шлема тут два, — усевшись на сиденье, крикнула Эмма. — Он помнет мне прическу, — с сомнением косясь на защитный предмет экипировки, сказала мэр. — И мне надо будет ехать сзади тебя? — Да не помнет он тебе ничего! — захихикала шериф. — И, конечно, сзади, свою шкуру я тебе пока еще доверить не могу… — Пока? — зацепилась за слова брюнетка, усаживаясь. — Как мне держаться? — За меня, как, — усмехнулась Эмма и почувствовала тонкие холодные пальцы на своей талии. — Я свалюсь отсюда, — убежденно проговорила приглушенным шлемом голосом мэр Миллс. — Держись крепче, и все будет пучком! — с этими словами Эмма обхватила Реджину за запястья и уложила их к себе на живот. — Зачем я согласилась? — испытывая смутные сомнения в предстоящей авантюре, проговорила мэр. — Ну-с, держись, дорогуша! — с этим криком Эмма газанула, мотоцикл сорвался с места, поднявшись на заднее колесо. — Твою мать!!! СВОН!!! Что ты вытворяешь?! ПРЕКРАТИ!!! — вцепившись мертвой хваткой в ребра шерифа, завопила Реджина. — Отпусти… меня… — обернувшись, процедила блондинка. — Мне больно… — А ты не лихачь, я тебя умоляю! — Да без проблем, — усмехнулась Свон и снизила скорость. Звенящий голос перепуганной Миллс был, конечно, как бальзам на душу и радовал сердце, но… собственная жизнь все-таки была дорога. — Шериф, я не могу снять этот чертов шлем! — дрожащими руками пытаясь расстегнуть застежку шлема, проговорила Реджина. — Да не дергай ты, еще хуже делаешь… — подойдя к брюнетке вплотную, Эмма схватила ее пальцы и чуть сжала. — Давай я расстегну. Шериф смотрела на мэра Миллс с мягкой улыбкой на губах и шальным взглядом, ее волосы были слегка растрепаны, а щеки раскраснелись от морозного воздуха. А пальцы были сухими и горячими и почти обжигали своим теплом занемевшие от холода пальцы Реджины. — Шериф… Давайте быстрее уже, — переминаясь с ноги на ногу, почти шепотом проговорила мэр и отвела глаза. Почему-то брюнетке не хотелось видеть Эмму такой. Открытой, беззащитной, искренней… Эта искренность раздражала неимоверно, так сильно, что хотелось скрипнуть зубами и отвернуться, уйти, далеко, как можно дальше, главное — не видеть, только чтобы не видеть больше ее — такой… — Готово, — так же тихо сказала шериф и положила шлем на сиденье мотоцикла. — Надеюсь, моя прическа не испортилась? — Да зачем она тебе нужна, на ночь глядя? Но… все прекрасно, нужно лишь чуть-чуть подправить, — пробормотала блондинка, запуская пальцы в волосы мэра. Та, на удивление, промолчала и даже не дернулась. — Вот теперь хоть на конкурс красоты! — Спасибо… — проговорила Реджина, замерев под прикосновениями нежных пальцев к ее лицу. — Нет, я больше не могу этого терпеть! — внезапно воскликнула шериф. — В смысле? — встрепенулась мэр, но не успела ничего добавить, так как Эмма впилась в ее губы страстным поцелуем. Как-то так получилось, что губы сами приоткрылись, поддаваясь напору блондинки, и руки сами по себе схватили ее за угловатые плечи. Тело реагировало само, совершенно не согласовывая своих движений с разумом, что Реджине не очень понравилось… — Какого черта, Свон? — с силой оттолкнув шерифа от себя, поинтересовалась мэр. — Я начинаю Вас бояться! — Зачем? — недоумевала Эмма, потирая правое плечо. — Насиловать тебя никто не собирается… А сейчас ты была такая… трогательная, что ли? Руки трясутся, да так, что шлем снять не могла, глаза горят, да еще и сама вся от холода дрожишь… Представила себя со стороны? Вот я и не смогла удержаться… — Да пошла ты… со своими… вот этими вот всеми, — Реджина, так и не найдя подходящего слова, развернулась на каблуках и направилась в сторону дома. — Все… И не подходи ко мне больше! — Генри привет! — крикнула шериф ей вслед. — Не дождешься, — бросила мэр через плечо и зашла в дом. Эмма стояла возле угнанного мотоцикла, с улыбкой и какой-то светлой тоской наблюдая за тонким силуэтом, мелькающим в окне, до тех пор, пока свет не потух.