Color of the night

Эмме не спалось. Уже которую ночь блондинка металась в постели без сна, пытаясь выкинуть из головы образ своенравного мэра Сторибрука. Днем как-то получалось отвлечься на работу, на Генри во время нечастых встреч, на Мэри Маргарет с ее душевными терзаниями. Но по ночам… все мысли то и дело возвращались к статной высокомерной брюнетке, которая после того случая с мотоциклом смотрела на Эмму таким колючим неприязненным взглядом, что соваться к ней не особенно хотелось. Каждую ночь Эмма буквально бредила Реджиной: желание не то чтобы быть рядом, а просто увидеть ее разрывало изнутри, вспоминались ее холодные подрагивающие пальцы, которые хотелось согреть дыханием, ее сладкие, такие сладкие манящие губы… Забыться сном получалось, но крайне ненадолго. Во снах гадское подсознание шерифа рисовало ТАКИЕ картины… из-за которых Эмма просыпалась и с мучительным стоном сжимала в руках подушку, борясь с диким возбуждением, посылающим по всему телу обжигающие волны. — Господи, когда это кончится? — прошептала Эмма, закрывая глаза ладонью. Бешеный стук сердца отдавался в ушах, быстрое и тяжелое дыхание нарушало тишину спальни, и шериф боролась с желанием запустить руку под резинку пижамных брюк и немного поласкать себя. «Любить» саму себя отчаянно не хотелось, и блондинка решила сходить на кухню и выпить, например, чаю, чтобы хоть немного успокоиться. — Чего не спишь? — кутаясь в махровый халат, поинтересовалась Эмма у обнаружившейся на кухне Мэри Маргарет. — Да не спится… А ты? — И мне не спится, — мрачно буркнула шериф и, поставив чайник на огонь, присела за другую сторону стола. — Ох, не спиться ли мне?.. — Эмма, не говори ерунды! У тебя ужасный вид в последние дни, — доверительным тоном начала мисс Бланшер. — Что-то случилось? — Ничего не случилось… — глядя на горящую конфорку отсутствующим взглядом. Образы, виденные блондинкой во сне, кружили в мыслях, отвлекали и совершенно не давали сосредоточиться на окружающем мире. — Ну-ну, — недоверчиво проговорила Мэри Маргарет и выключила кипящий во всю чайник. — Тебе какой чай наливать? — Давай черный, со сливками, — ответила Эмма, усаживаясь за стол и опускаясь подбородком на сцепленные в замок руки. — С клубничкой… — Что? — не расслышала концовку мисс Бланшер. — Нет, ничего, — невинно улыбнувшись, проговорила шериф и обхватила пальцами горячие бока чашки. — А тебе чего не спится? — Да я все о Дэвиде думаю, — отведя в сторону глаза, негромко промолвила брюнетка. — А чего думать-то? Может, простишь его уже? Он окончательно разойдется с Кэтрин, она уедет в Бостон, вы с ним съедетесь, и всем будет спокойнее, — предложила мисс Свон. — Не могу я его простить, понимаешь? — со стуком поставив свою чашку на стол, воскликнула Мэри Маргарет. — Я в него верила, а он… — Понимаю я, понимаю, — махнув рукой (все-таки тема «Я ему верила, а он.» за последние дни успела блондинке надоесть хуже горькой редьки), сказала Эмма и, одним глотком допив свой чай, поднялась из-за стола. — Спасибо за чай, я пойду к себе, досыпать… И ты не засиживайся тут. — Ох, хорошо, спокойной ночи тебе, — явно сконфуженная таким скорым бегством своей соседки, проговорила Мэри Маргарет и тоже встала. — И тебе того же! — с этими словами Эмма умчалась в свою спальню, надеясь на действительно спокойное окончание ночи. *** — Шериф, я Вам еще раз говорю: Генри сейчас поедет домой со мной, — кипя негодованием, прошипела сквозь зубы Реджина, сверля взглядом улыбающуюся блондинку. — А может Вы хоть раз дадите ему возможность выбрать самому, с кем ему и куда ехать? — поинтересовалась Эмма. Мэр собиралась было что-то сказать, но промолчала, так как Генри сверлил ее умоляющим взглядом. — Ох, хорошо, хорошо! Черт с вами! — с этими словами брюнетка развернулась на каблуках, и выдохнула сквозь зубы. «Как же она прекрасна, когда злится.» — не в силах оторвать взгляд от задрапированной в черное пальто фигуры, подумала шериф. — Я привезу Генри домой к шести, — ровным, сухим тоном произнесла Свон, хотя эмоции так и рвались наружу. Хорошо Генри живется — стоит себе и улыбается во все свои тридцать два! Ему можно, а кому-то приходится проявлять мастерство держания себя в руках. — Эмма, я хотел сходить с тобой в кино, сегодня там классный мультик, — подчеркнуто невинно произнес мальчик, хлопая ресницами. «Вот засранец!» — подумали Эмма и Реджина в унисон. Вот только шериф подумала об этом с восхищением, а мэра Миллс реплика ребенка довела почти что до точки невозвращения. — Шериф, привезете моего сына домой ровно в восемь тридцать, ни секундой позже, ясно? — тонкие аристократические пальцы мертвой хваткой вцепились в ни в чем неповинные кашемировые перчатки, но Реджина этого вовсе не замечала. Ее душила паника и злость. Злость на себя из-за того, что паникует, — ведь Свон говорила, что не собирается забирать у нее ребенка? И злость на блондинку из-за того, что ей не стоило никакого труда завоевать безграничную любовь и доверие Генри. — Будет сделано, — Эмма шутливо отсалютовала Реджине и, приобняв мальчика за плечи, пошла с ним в сторону кафе «У Бабушки». — Как же я ненавижу тебя, Эмма Свон, — прошептала мэр Миллс, разжимая онемевшие пальцы и открывая дверцу своего мерседеса. — Эмма, пойдем, прогуляемся, — глядя на блондинку глазами кота из «Шрека», попросил Генри. — Малыш, время уже почти половина девятого, — бросая быстрый взгляд на часы, ответила шериф. — Мне не очень хочется ругаться с Реджиной… — Ничего она тебе не сделает! — обиженно произнес мальчик и отвернулся, спрятав руки в карманы. — Тебя не поймешь, — усмехнулась Свон, присела на корточки рядом с ребенком и посмотрела ему в лицо. — То она для тебя вселенской зло, то самое добродушный в мире человек… — Я не говорил, что она — самый добродушный человек, — буркнул Генри, отводя глаза. — Просто… она мне пообещала, что ничего плохого тебе не сделает. — Почему ты так уверен в том, что она сдержит свое слово? — Потому что она слишком сильно меня любит, чтобы его нарушить. Генри улыбнулся, глядя на свою биологическую мать так, как смотрят на непонятливых детей, а Эмма внезапно поняла, что Генри любит свою приемную мать так же сильно, как и она его. И то, что при каждом удобном и неудобном случае он пытается доказать, что мэр Миллс — Злая Королева, — это не самое важное в его словах. Для него важнее доказать, что все они из сказки… И даже если бы все это оказалось правдой, если бы они вдруг попали обратно в Зачарованный Лес Генри бы остался с Реджиной, и, наверное, оказался бы единственным. — А давай прогуляемся, но в сторону твоего дома? — прикинув, что 15 минут хватит, чтобы дойти до дома №108, произнесла шериф. — Ур-р-р-ра!!! — радостно закричал Генри и, схватив блондинку за руку, потащил вперед, на ходу начиная что-то оживленно рассказывать. Эмма зябко поежилась, затянула шарф потуже, и почувствовала, как губы сами по себе расплываются в улыбке, глядя на счастливого Генри. Может быть она была не так уж неправа, соглашаясь на поездку в загадочный Сторибрук?.. — Вы опоздали на двадцать пять минут, — скрестив руки на груди и недовольно хмурясь, сказала Реджина. — Генри хотел прогуляться, — пожав плечами, ответила Эмма. — Это не означает, что Вы должны пренебрежительно относиться к моим просьбам, — отрезала мэр. — Генри, иди в дом, тебе пора готовиться ко сну. — До завтра, малыш, — блондинка чмокнула мальчика в щеку и проводила его долгим взглядом. — Шериф, если Вы еще раз привезете Генри домой не вовремя, я подумаю о том, чтобы пресечь ваше общение, — ровным тоном предупредила Реджина, убирая несуществующие волосинки со своего рукава. — Вы не сможете этого сделать, — скрестив руки на груди, возразила Эмма, и напряженным взглядом уставилась на брюнетку. — Еще как смогу, Свон! Рискнете проверить? — в темных глазах Реджины Миллс скользнула тень любопытства. — Нет, не рискну — я слишком дорожу общением с Генри, чтобы так глупо себя вести, — мягко улыбнувшись, проговорила Эмма, и отошла к своему «жуку». — До встречи, мэр Миллс. — Прощайте, шериф. *** Реджина прижимала Эмму своим телом к краю стола, и ее глаза были так близко — блестящие, бездонные, затягивающие, лишающие воли… Мгновение спустя горячее дыхание обожгло щеку Эммы и тут же она ощутила прикосновение чужих горячих губ к своим… Блондинка изумленно выдохнула и вцепилась пальцами крепче в деревянную поверхность стола, стараясь не спугнуть Реджину, поддавшуюся такому странному для нее порыву… Шериф прикрыла глаза и в следующую секунду горячий влажный язык Реджины слегка нажал на впадинку губ, будто бы спрашивая разрешения продолжить… Эмма сдалась. Она расслабилась и приоткрыла рот, отдаваясь во власть мэра, отдаваясь ее горячим рукам, скользнувшим под шелковую рубашку, отдаваясь ей вся, без остатка… А разве можно было как-то по-другому?… Тонкие пальцы Реджины внезапно оказались уже на отворотах рубашки, и брюнетка, не пожелав размениваться на расстегивание пуговиц, просто дернула края рубашки в разные стороны. Затем, невесомо пройдясь пальцами по животу блондинки, поднимаясь выше, по груди, по плечам — рубашка соскользнула вниз и задержалась на обтянутых застегнутыми манжетами запястьях. — Ты ведь этого хотела, девочка моя? — оторвавшись на секунду глотнуть воздуха, хриплым шепотом поинтересовалась Реджина, зажимая одной рукой несчастную шелковую ткань, тем самым фиксируя руки шерифа на манер наручников. Эмма как раз собиралась ответить, но Реджина уже припала губами к молочно белой коже ее шеи, и желание ответить отпало как-то само собой. Блондинка не заметила, когда с ее губ сорвался первый стон — когда Реджина лизнула то самое местечко за ухом, где ласкают кошек, или когда она прикусила нежную кожу шеи? Внезапно что-то пошло не так. Реджина вновь накрыла губы Эммы своими, но на этот раз не так нежно и неторопливо, как несколькими минутами ранее, а жестко, грубо, прикусив беззащитную плоть так, что капелька крови просочилась наружу и потекла вниз по подбородку, оставляя за собой ярко-алую полосу, приятно холодящую разгоряченную кожу. Шериф дернулась, ощутив острую, жгучую боль в нижней губе и выдохнула: — Что ты делаешь… Реджина в ответ лишь усмехнулась, с каким-то непонятным выражением лица. — Ты себе даже не представляешь, моя дорогая Эмма, как мне надоело ловить на себе твои влюбленные взгляды, — прошептала брюнетка прямо в ухо замершей мисс Свон. — Да ну? — так же шепотом поинтересовалась блондинка, прижимаясь к мэру Миллс всем телом. Пару секунд спустя Эмма почувствовала, как Реджина с силой провела ногтями по нежной коже, начиная с шеи, обходя грудь, спускаясь все ниже, оставляя после себя горящие огнем красные полосы. Вскоре пальцы скользнули под пояс юбки, и Эмма была готова взвыть от наслаждения, когда они коснулись увеличившегося в размере клитора. — О да, — выдохнула Реджина, больно прикусывая торчащий сосок. — М-м-м, — простонала Эмма, дернув руками, пытаясь высвободить их из своеобразных оков, но, увы, безуспешно. — Советую не дергаться, — горячие пальцы вцепились в горло, заставляя шерифа чувствовать себя пригвожденной к куску картона бабочкой, бессильно трепыхаясь. Откуда в ней столько силы?… — Реджина… — чувствуя, как стремительно кончается воздух под натиском мэра, выдохнула Свон. — Да, шериф? — Реджина учтиво улыбалась, поглаживая Эмму по бедру, поднимая ее юбку, но глаза ее не обещали ничего хорошего. — Пожалуйста… — Эмма была готова сгореть от стыда за свое желание, которое съедало ее в этот момент, и оно было так неправильно — ведь они должны быть врагами, а врагом не вожделеют так пылко, так страстно… Тонкие пальцы расцепились (на шее останутся синяки, безусловно!), дав возможность вдохнуть полной грудью, но это наслаждение было прервано наслаждением совсем другого рода, когда Реджина заставила ее развернуться и лечь животом на стол, юбка задралась до пояса, обнажая все то, что находилось под ней, и Эмма почувствовала чужие руки на самом сокровенном ее месте, а секунду спустя уже внутри… — Эмма!.. С внезапно пересохших губ шерифа сорвался громкий, звонкий стон удовольствия. — Да что такое, Эмма!.. — смутно знакомый голос отвлекал, не давал сосредоточиться на главном, и Свон пыталась не обращать на него внимания, но Реджина вдруг так сильно схватила ее за плечо, что Эмма вскрикнула от боли. — Проснись уже! — голос, наконец, обрел четкость, Эмма распахнула глаза и села на кровати рывком, трясущимися руками натягивая на себя одеяло. — Мэри Маргарет? — выдавила шериф, прогоняя остатки сна из своего сознания, хотя с ним очень не хотелось расставаться. — Я не знаю, что с тобой происходит, но твои крики «Реджина» и весьма недвусмысленные стоны нас разбудили, — пытливо вглядываясь в лицо девушки, проговорила мисс Бланшер. — Ничего не хочешь сказать? — Единственное, что я хочу тебе сказать это то, что я хочу спать, — отрезала Эмма и, заметив тень обиды на лице подруги, почувствовала укол стыда. — Извини, но… — Ничего. Но я надеюсь, что у тебя сохранились хоть какие-нибудь остатки инстинкта самосохранения, — сказав это крайне колючим тоном Мэри Маргарет вышла из спальни, оставив Эмму Свон в одиночестве. Еще целый час после произошедшего инцидента Эмма проворочалась в неуютной постели, недобрым словом ругая разыгравшееся либидо, чертову Миллс, обиженную Мэри Маргарет, и не знала, что ей дальше делать, и как вообще смотреть в глаза мэру после таких-то снов.